Девочку звали Катя. «Красивое имя», - думала Веред, возвращаясь из детского дома в гостиницу и шепча непривычное сочетание:
- Ка-тия... Ка-тия...
Она устроилась на кровати, включила бра и долго разглядывала фотографию девочки, наполняясь нежностью. Катя была такая милая и такая несчастная... Как неуверенно посмотрела она на мишку, протянутого ей Веред, не решаясь взять, подняла глаза на воспитательницу, и только после того, как та кивнула, взяла и прижала к себе.
Девочка была косая. Веред предупреждали, что иностранцам передают детей, у которых что-то не так и их не берут "свои", но это не страшно. В Израиле делают такие операции. Она поведет Катю к лучшим специалистам. Скорей бы! Завтра суд. Веред посмотрела на часы. Еще целых двенадцать часов!
...Переводчица опоздала, и первые пятнадцать минут Веред мучительно вслушивалась в звуки чужой речи, пытаясь понять, что говорит судья, и ничего не понимая: «Что он решил? Дадут мне девочку или нет?» В этот момент к ней подсела запыхавшаяся переводчица: «Sorry...».
Не дали! Это был уже второй детдом, где ей отказали в последний момент. Веред предупреждали, что в России напуганы гибелью двух усыновленных детей, которых увезли в Америку. Но ведь она из Израиля!..
Опять возвращаться домой ни с чем! Собирая вещи в гостинице, она не сразу услышала писк телефона, оставленного в ванной. Звонила агентша из Израиля:
- Я уже все знаю, Веред... Очень жаль... Эти русские такие подозрительные! Но ты не расстраивайся, есть еще один вариант – в соседнем городе, примерно пять часов езды. Девочка совсем маленькая – десять месяцев. Может, поедешь посмотреть?
ххх
Веред показали "историю болезни". Молодая мать оставила девочку в роддоме. Там не было ни ее имени, ни адреса. Ничего.
...Малышка лежала на спине. У нее были серые глаза и оттопыренное ухо.
- Можно мне взять ее на руки? – спросила через переводчицу Веред.
- Берите, только на ножки не ставьте, она у нас еще не стоит, - сказала няня.
Девочка была почти совсем невесомая – такой маленький сероглазый зайчик. Только смотрела на нее слишком серьезно, Веред даже показалось –изучающе.
На сей раз все получилось. Суд был коротким, и в детдоме сказали, что завтра девочку можно будет забрать. «Как, уже завтра?» - не поверила Веред и от волнения расплакалась.
ххх
...Мать встречала их в аэропорту.
- Настоящая шикса! – воскликнула она, взглянув на малышку, но прозвучало почему-то совсем необидно.
- А что это она даже не стоит? Ей же десять месяцев! И прикус какой странный – ее что, только из бутылочки кормили? – тормошила Эдна дочь, а Веред только вздыхала: - Мам, ну откуда я знаю? Я что, врач?
...Детский врач объяснил Веред, что девочка отстает в физическом развитии – видимо, в детском доме ею совсем не занимались и давали только бутылочное молоко. Были закуплены лучшие детские смеси и пюре, начались походы к физиотерапевтам и массажистам.
Очень скоро Мири уже стояла в манежике и даже начинала делать робкие шаги, держась пальчиками за руку Веред. А вот с прикусом была проблема. И в полтора года девочка пыталась сосать даже твердую пищу. Чтобы научить ее откусывать и пережевывать кусочки, пришлось несколько месяцев ходить к специалисту.
ххх
В девять лет Мири заявила бабушке:
- Никогда не выйду замуж! И ребенка рожать не буду – девочки сказали, что это очень больно. Лучше куплю себе дочку, как моя мама меня купила.
- Ой-вэй! – смеялась Эдна, а поздно вечером, когда Мири уже спала, сообщала дочери: «Ты знаешь, что мне сегодня твоя шикса заявила? Ну ты подумай!...»
А потом ей стало не до смеха. Когда она поскользнулась на кухне и сломала шейку бедра. Тут ее и застала пару часов спустя вернувшаяся из школы Мири. Эдна лежала на полу и беспомощно плакала, как маленькая девочка.
Мири метнулась к ней:
- Бабушка, миленькая, что с тобой! – девочка обняла старушку, насколько хватило ее рук,прижалась к ее лицу щекой, - я так люблю тебя, бабуленька, хорошая моя, не плачь, я с тобой, сейчас мы позвоним маме, потерпи немножко...
P.S. В городе, куда мы уехали работать после окончания университета, во дворе - прямо напротив наших окон был "Дом ребенка", окруженный металлической оградой. Иногда на прилегающем к нему участке можно было видеть детей, которых выводили на прогулку в одинаковых темных пальто и круглых цигейковых шапках, завязанных под подбородком. Девочки тоже были одеты в эти мальчиковые пальто и шапки. Государство не разбазаривало лишних средств на детей, от которых собственные родители отказались еще в роддоме. Мне запомнилось, что малыши вели себя на прогулке непривычно тихо - не кричали, не затеивали шумных игр. Просто молча ходили, взявшись за руки, парами под надзором воспитательницы.
.