Никогда не высохнут слёзы
Никогда не погаснет огонь
Моя ладонь с шипами розы
Не нарушит твой вечный покой
Прочла я эту надпись в 1975году, в год тридцатой годовщины Победы над фашизмом во Второй мировой войне. А запомнилась потому, что это было в Польше, в то время ПНР - Польской народной республике, где я вместе с семьёй временно проживала и работала. В Польше широко отмечали эту дату. Ухоженые кладбища советских воинов, как дань освободителям. Конкурсы военной песни и поэзии. Торжественные церемонии с возложением цветов к памятникам и обелискам. Из окон польских домов слышатся русские песни в исполнении Ненашевой, Антонова, Высоцкого. А в польских учебных заведениях звучит Рождественский:
"Помните, через года, через века...Помните! О тех, кто уже не прийдёт никогда... Заклинаю! Помните! В горле сдержите стоны. Горькие стоны. Памяти павших будьте достойны! Вечно достойны!..."
А наши, советские, тоже не отстают:"Мы трудную службу отныне несём. Вдали от России, вдали от Росси".
Мне же, как в назидание и дерзкое напоминание - откуда-то пришедшая мода на обувь с деревянной подошвой. Поляки великолепные мастера по пошиву одежды и обуви. Изумительной работы босоножки на высоком "деревянном ходу", так называемые "сабо", я незамедлительно приобрела, чтобы не отстать от моды. И тут же решила, по суто женской привычке, похвастаться своей новой покупкой перед соседкой, полячкой, панной Стасей, с которой мы были очень дружны.
Угостив её "кавой", пошла в другую комнату (как же без сюрприза), переобулась и предстала перед ней в обновке.
- Ну как, Стася? - спросила я, демонстрируя свои ножки в "сабо". Ножки,которыми, кстати, не раз любовался её супруг Ришард, отвешивая мне постоянно комплименты.
Реакция была неадекватной. Поперхнувшись кофе, Стася замахала ладонями, как бы отталкивая что-то ужасное от своего, вдруг сразу переменившегося и потемневшего лица.
- Нет! Нет! Нет! Отведи Господь! Только не это..! Валя! Это же сволочи немцы обували пленных в деревяшки! На босую ногу, в холод,в мороз. Ненавижу! Сволочи! Сволочи...
И, почувствовав моё непонимание, -ах, оставьте, прошло уже столько лет,-она продолжала.
Пойми меня Валентина. Прошло вроде бы и немало лет, но я не могу забыть этого жуткого перестука сотен ног, нескончаемого потока пленных по мостовым нашего городка. Сейчас это трудно представить. Я тогда была подростком, для меня это было страшней бомбардировок, от этого звука-перестука никуда нельзя было деться и укрыться. Он жил в ушах, он окутывал улицу, город, парализовал душу и тело. Прости меня Валентина, но я даже видеть не могу деревянной обуви. И посмотри, ведь полячки такую не носят. Это только ВАШИ...
Голос у Стаси задрожал, то ли от горьких воспоминаний, то ли от моего небрежного равнодушия.
Я это поняла и всем сердцем прониклась словами панни Стаси, почувствовав свою бестактность и как бы личную ответственность перед женщиной, пережившей немецкую оккупацию. Меня мучила совесть, как я могла забыть, что именно Польша была заселена немецкими концлагерями, память о которых была ещё слишком живой, ощутимой и болезненной. Я так ни разу ТЕ проклятые босоножки и не обула.
Впрочем, они чудесным образом подошли нашему пуделю Джеку,с большим удовольствием точившему о деревяшки свои молодые зубы.Куда бы я их не прятала, он с постоянным упорством их искал и находил. Казалось, что делает он это в знак солидарности с панной Стасей, которая маленьким щенком подарила Джека моей дочери. Вместе с ней мы не раз потешались, как наш пёсик методически и с каким-то остервенением уничтожает эти гадкие "сабо".
Мы, как дети, радовались этой нашей маленькой мести фашистам.
Так отголоски Второй мировой войны настигли меня через тридцать лет на территории чужого государства.