Глава 9. Второй визит в тайное и добренький дедушка
Через две недели, как я послал письмо Беллучи, дома вечером, раздался звонок и уже узнаваемый голос произнес: «Я бы хотел с Вами встретиться. Запишите адрес». Я уже не стал спрашивать кто - это «Я».
Пролепетал: «Мне же завтра на работу».
«Не беспокойтесь. Все согласовано».
Я приехал по указанному адресу, это был захолустный дом культуры. Напрасно искал глазами «черный ворон», машину для ареста. Не было её. Я знал, что можно и увезти в обычном автомобиле, а их стояло предостаточно.
Я вошел в комнату, указанную в адресе. Там сидел незнакомый мне человек.
«Садись!» - это обращение мне сразу не понравилось.
«Нельзя ли на Вы?»
«Это мы разберемся, а ты садись сюда», и он мне указал другое место поближе к столу.
Я понял, что за мной, а может быть, за ним будут писать на магнитофон.
«Так говоришь на Вы?. Да ты знаешь, сколько у нас на тебя материалов?».
«Выдача Государственных секретов. Несанкционированная переписка с иностранцем. Поддержка нарушителей порядка и Государственного строя.
И, наконец, похищение секретных документов».
Последнее было что-то новенькое.
Мне ничего не оставалось, как сохранять последние капли вида - «я ничего не понимаю».
«Последнее, пожалуйста, поподробнее».
«Тебе, поподробнее? Ты что сам не знаешь? Говори, кому ты передал копию алгоритма…». И тут мне стало понятно, что кто-то на меня «настучал».
Пока продолжается наш разговор, изложу историю про этот алгоритм. Эту историю я узнал намного позже, когда я уходил с этого предприятия, уже было другое время, и мне просто так показали все, что на меня написано за это время.
Он появился, когда я стал уже начальником лаборатории со штатом в 15 человек.
До того как мне его представили, он работал ночным директором на заводе.
На крупных предприятиях в то время по ночам держали специальных людей, которые разрешали ночные вопросы. А их почему-то возникало много. То привозили груз, доставленный из другого города с задержкой в дороге, то срабатывала сигнализация, то прорывалась труба с паром.
Поэтому ночью дежурил специальный человек – «ночной директор». Оказывается, по штатному расписанию он числился в моей лаборатории. И когда такая должность как ночной директор исчезла, был издан мудрый приказ: «Такому–то приступить к исполнению своих обязанностей на рабочем месте».
Начальник отдела кадров привел его ко мне и пробормотал: «Может, ты придумаешь, как его использовать».
Пока я думал, он излагал свою историю.
Оказывается до войны (значит ему сейчас лет за 70), он окончил Электротехнический техникум.
Его сразу забрали в армию, где он находился на маленькой командной должности. Я понимаю, что он руководил работами, которые нужны только в данное время, в данном месте. Например, я видел, как солдаты под руководством такого же, как этот дед командира, клали дерн на дорожку перед штабом, и эта дорожка освежалась каждый день.
«Еще есть много друг Гораций, что не доступно нашим мудрецам».
Он также рассказал любопытный эпизод, что его дети пьют беспробудно. И пока он работал ночным директором, продали его кровать, так как ему не на чем было ночевать дома, и теперь он спал на раскладушке.
Его рассказ был живописен и сопровождался неожиданными подробностями.
- Когда меня демобилизовали, дали мне всю форму, что была на мне, запасные портки и запасные кальсоны. Какой–то отрез на костюм у меня там валялся.
- А выходные деньги не дали?
- Дали, только мы их с сыном за неделю и пропили. Жена у меня к этому времени померла.
- Вдвоем?
- Да нет, соседи приходил, дружки сына.
А потом стал жить с сыном, он каждый день приходит выпимшы и обязательно с бутылкой.
- Это для тебя, батя.
А когда заканчивалась, он говорил: «Пора и тебе проставиться, генерал. Давай деньги, я уж из уважения к тебе сам сбегаю».
- Вот так мы и жили, пока деньги не кончились. А потом у него появилась женщина.
А дело не хитрое, то ли она была уже, то ли быстро забеременела.
- Ну, я начал искать работу. В военкомате был добрый капитан, он откуда-то и достал эту работу. А мне и хорошо! Они на работу, а я сплю. Они с работы, а я ушел. Вот так и жили, а теперь не знаю как. Буду все вечера здесь сидеть, может, тебе кипяток буду ставить.
В результате я не стал от него отказываться. Тем более что уволить было трудней, чем терпеть. Он выполнял работы очень медленного курьера.
Это был безобидный старик. Кроме того, оказалось, что он писал стихи. Как-то он прочел мое произведение, конечно, на день рождение моей сотрудницы, и проникся ко мне уважением.
Однажды он подошел ко мне и спросил – «Можно я Вам прочитаю свои стихи».
- Читайте.
И встав во вдохновенную позу, он прочитал:
Я не Есенин и не Блок
И не могу писать экспромтом.
С большим приветом Горизонтов.
К этому моменту уже вышла повесть Носова о Незнайке, и я понимал, что говорить правду в этом случае не надо.
И я с восхищением произнес: «Великолепно!».
Он тяжело вздохнул: « А вот мне не нравиться»
- А что именно?
Может лучше «С большим приветом Дармидонтов».
Я согласился, и стихи были переписаны в его тетрадку.
Далее все шедевры поступали мне на согласование.
Я помню шедевр, обличающий молодежь:
«Раньше студенты ели хлеб и пили чай.
Как мой приятель Мильзарай».
- Мой вопрос был: - Это фамилия вашего приятеля?
- Нет, это для рифмы.
Я к нему относился с легким юмором, с иронией и снисходительностью. А оказывается зря.
В это же время приехала комиссия заказчика для проведения промежуточных испытаний. И как всегда, проявился закон, что все неожиданности начинаются непосредственно перед испытаниями. Обычный «Визит-эффект».
Сколько есть рассказов, граничащих с анекдотами про такие испытания.
Например, на одно предприятие прибыла комиссия, чтобы испытать новый сверхпрочный материал.
Было сделано с большим трудом 10 деталей из этого материала. И когда первую деталь поставили на стенд, после удара она разлетелась на куски. Руководитель испытаниями от предприятия выступил вперед и заявил:
«Мы демонстрируем вам новую методику исследования материала до полного разрушения».
Руководитель комиссии одобрительно кивнул головой - «Продолжайте».
Так разбили все 10 образцов. После чего были составлены протоколы о нагрузке и другая показуха. Но материал переделывали и делали новые детали в течение года.
В нашем случае всплыло, что мы не можем показать работу аппаратуры в одном заданном режиме.
У меня в секретной тетради всё было начерчено и записано, главное формальная запись алгоритма и задание программистам. И это должно быть передано завтра утром.
Надо сказать, все, что я рисовал, было сделано в виде эскизов. После меня все перерисовывала и перепечатывала сотрудница.
Когда я спохватился, то вспомнил, что она сидит дома по беременности и ждет рождения ребенка.
Я мгновенно к аппарату: «Не можешь ли приехать?»
- Ты с ума сошел?
- Хорошо, если я привезу тебе эскизы, ты сделаешь?
- Сделаю.
Поскольку я работал допоздна по вечерам, в нашей комнате был предусмотрен специальный сейф, в котором я мог хранить секретные документы.
Я взял в секретном отделе свою рабочую тетрадь, засунул её сзади под ремень брюк и вынес из проходной. Прием известный всем, кроме охраны. Сразу после работы отвёз тетрадь сотруднице домой.
Утром я уже был у нее, забрал тетрадь и готовую документацию и спокойно внёс на предприятие. Как положено, заверил в секретном отделе и отдал задание программистам. После чего невероятно быстро была составлена программа, которая была вставлена и отлажена в испытуемом устройстве.
Позже я узнал, что дед писал не только стихи, но и записки. А его вечерние бдения были ему на пользу. Его шедевр про вынос мной секретной тетради был исполнен высокого пафоса, анализом международной обстановки и цитируемых моих неправильных высказываний.
В тот момент я сообразил, что моя свобода закончилась. Что будет дальше, я знал по книгам и кинофильмам.
Тут мой следователь, теперь я могу его называть этим кинематографическим именем, ответил мне:
-«Подробнее? Это ты сейчас сядешь, и будешь писать подробности. А если ты чего упустишь, то мы тебе поможем». И вышел к моему удивлению, не хопнув дверью, а закрыв ее на ключ».
Я сидел перед чистым листом бумаги и не знал, что писать. Почему–то хотелось писать стихи. Если бы мне талант Губермана, то я уже тогда написал бы то, что он написал позже:
Я государство вижу статуей:
Мужчина в бронзе, полный властности;
Под фиговым листочком спрятан
Огромный орган безопасности.
Однако, я же не он. И у меня вертелись нецензурные проклятия, а надо было принимать решение.
Писать или не писать?
Если писать то, что и как?
Признаваться или нет?
Давать свою трактовку, почему я сделал так, а не иначе?
Мне было ясно, что все это формальности, уже все сформулировано и решено.
Вдруг ключ повернулся и вошел «добрый» следователь. У меня это все создавало впечатление игры, и я думал, наверное, это практические занятия в школе чекистов.
Он улыбнулся мне мягкой улыбкой и подтвердил мои мысли. «Про ваши дела и взгляды нам все известно. Теперь все зависит от Вас» (в моей голове было отмечено - не от тебя, а от Вас).
- Если вы будете себя вести разумно, то я помогу Вам.
- А дальше шел литературный штамп.
« Скажите, что Вы знаете о…..».
И дальше шла фамилия известного руководителя работ по правительственной связи.
- Я его в лицо знаю,- ответил я- но никогда не говорил с ним.
- Теперь надо бы поближе познакомиться с ним. Мы Вам поможем.
Вот те «На!».
Пробежало у меня в голове.
Я великий ученый (так у меня бежало в этот момент) вместо теоретических исследований и работы над мировыми проблемами становлюсь обычным стукачом.
Наверно, даже с небольшим окладом и, как не странно, в этом положении мне стало смешно. Что немножко отрезвило меня. Я вспомнил русскую мудрость: «Доносчику первый кнут». И понял, если сейчас я дам повод, то моя дальнейшая жизнь будет определена этим. Может, я выбрал не лучший вариант, но это был один из моих секретов. Принцип Ходжи Насреддина.
Когда тонул ростовщик, все протягивали ему руки и кричали: «Давай, давай!».
Когда подошел Ходжа, он протянул руку и крикнул: «На! На!». И ростовщик из последних сил протянул свою руку.
И я начал игру по принципу: «На! На!».
- Вы знаете, я не подхожу для этой работы. Рассеян, забывчив, наверное, я гожусь для наблюдения за иностранными новинками, если вы предоставите материалы, я разберусь и составлю отчет. Наверное, он будет полезен.
Предложение по сотрудничеству было неожиданно и видно не прогнозируемо.
Он протянул: «Можно подумать», В дальнейшем я написал пару обзоров. Технический шпионаж, тогда был развит. И однажды меня завели в комнату, заваленную документацией последней разработки крупной французской фирмы.
Мне лично знакомство с иностранной техникой вредило. Отнимало время и поневоле приводило к копированию. Когда есть собственный полет фантазии, это мешает.
Мои отношения с этими молодыми и загадочными людьми кончились неожиданно.