Ужас выходного дня

               
 
   Разбудила меня громкая икота, когда не было ещё и 9 часов утра. Дочь моя икала и икала и не хотела попить тёплой водички, чему я её обучала с младенчества. Но одно это меня вряд ли проняло, так как в выходные я отсыпаюсь за всю неделю. Жанна громко и дико клацала своими накладными ногтями по клавиатуре компьютера. Делала она это равномерно, в такт икоте. Может быть я и заснула бы снова под этот ритм, если бы не раздавшиеся вдруг над ухом громкие трубные звуки. Это сыночек ночью прилез ко мне под тёплый бок, а с утра, даже не проснувшись, решил очистить свой хронический гайморит. Я подскочила, как ошпаренная, а Дик, не ведя ухом, разлёгся вольно по диагонали дивана и вновь захрапел - не хуже своего папаши. Вздохнув, я поняла, что пора вставать.
   Сегодня, ведомая сердечным родительским порывом, я решила провести день с семьёю. Правда, “провести”- не совсем правильное слово. Муж мой ещё не вернулся с Кавказских гор, посещаемых им регулярно, - самолёт должен был прилететь в 12 дня. Я ломала голову, чем бы вкусненьким его накормить после тушёнки и сгущёнки, и тут мне пришла гениальная идея семейного похода в пиццерию с одновременным просмотром нового отечественного исторического боевика. Дети с восторгом согласились. Но не был урегулирован вопрос со старшими родителями, которые желали видеть внуков - по крайней мере одного - на дачно-полевых работах. Вы спросите, какие такие работы перед 8 марта? А как же сгребание и сбрасывание снега с крыш и обтаптывание яблонь для защиты от плодовых грызунов(т.е.зайцев)? Я в глубине души возмущалась, но было также жаль родителей, потому что представить их обтаптывающими все пятнадцать “плодоносов” получалось плохо. Решив вчера решить эту задачку сегодня, я так и встала с этой же головной болью. "Мама всё равно позвонит сама", – малодушно подумала я и бодро пошла в ванную, закрытую наглухо.
   Судя по отсутствию звуков в ней, дочь принимала ванну после субботних манёвров, с которых вернулась сегодня утром. В свои 17 лет она уже неплохо управлялась с арбалетом и алебардой, а так же могла “верхами погнать в донжон” и “спешить там папских прихвостней”. Сразу скажу, что была она у меня альбигойкой, точнее альбигойцем по имени Тристан. Поэтому, когда, скребясь под дверью ванной, я начала с Жанночки, Жучки, Пуськи и Мурзика и не получила на всё это никакого звука, я напряглась и выдала по всей форме:
   - Сэр местоблюститель престолонаследника барон  Недогонтский! Обращаясь к Вашему величию с нижайшей просьбой пустить в сортир, пребываю в бдении и неустанных молитвах.
  Из ванной донеслось недовольное ворчание, дверь распахнулась и моя Жанна не-до Гонто гордо проследовала в свою комнату, сверкая свежими ссадинами и синяками из-под короткого кимоно. В очередной раз ужаснувшись, я не успела ничего вякнуть, как всклокоченное чудище скрылось за червлёной занавеской с “лазоревым вздыбленным львом“, висевшей на месте двери, бросив мне по дороге:
   - Бугурт – дело серьезное.
   - А нельзя с вашим бугуртом яблони обтаптывать?- с надеждой крикнула я ей вслед.
   - Можно, но потом сада не найдёшь, - донеслось в ответ.
   Я сокрушенно ушла умываться, потом - на кухню. На мой крик: "Детка, хочешь гренок?" - ответа не последовало. Воспроизводить по второму разу все её регалии мне было трудно, поэтому я не поленилась подойти и обнаружить своего побитого оруженосца безмятежно спящим прямо на "обюссонском ковре, полученном за заслуги от сюзерена". Сюзереном в данном случае выступал папа, а обюссонским ковром - палас из ИКЕИ. Вздохнув, я прикрыла её пледом и пошла будить младшенького.

   Ричард пребывал ещё в том безмятежном возрасте, когда клёвый плеер приятеля волнует гораздо больше всех папских прихвостней Прованса. Продрав глаза и нежно облапив меня за плечи, он промурлыкал:
   - Мамусенька, как я рад, что это ты!
   - А кто же это мог быть ещё?
   - Мне снился Гошка Длинногорбый. Как будто он стал отнимать у меня Васькин плеер. Я только хотел ему дать раза, смотрю, а это ты, моя родная.
   - Что за Васька?- спросила я, тая на глазах.
   - Из Викешкина двора. У него там все программы, эмпетришник, и лампочки разные светятся и мигают в такт. И двое наушников можно присобачить и тогда в 4 уха даже на уроках можно слушать. А ещё...
   - И зачем ты его у него брал? - спросила я, держась из последних сил.
   - Да я, мамочка, не брал. Вернее, во сне-то брал, а так кто же мне даст. Этому Ваське лет ого-го, уже, наверное, 12, и весь викешкин двор в очереди стоит, чтобы послушать. Я зато знаю, где их продают - в ЭС-мидео, и в Заре Хакера, и в Беспилотном...
   - Откуда ты все знаешь?
   - Да из интернета же. И стоит он, если...
   Тут я поняла, что сам он не остановится. Пришлось прибегнуть к действенному народному средству - "заклинание предками".
   - Дикуша, милый, кончай болтать. Скоро папа вернётся, а ты до сих пор не умылся. А нос! Разве можно с таким носом встречать отца!?
   Ричард приувял, но отлез и пошел умываться, напоследок заметив:
   - А разве с такой душой - можно?

   Как только последние гренки были сняты со сковородки, оба мелких нарисовались на кухне - мятые и всклокоченные, но вымытые и тихие. Можно подумать, что у них - нюх и хватка фокстерьера. Гренки так и попискивали в молодых зубах. У матери же моей - нос породистой гончей. Она всегда звонит во время еды. Она и объявилась с простым вопросом: "Кто сегодня едет обтаптывать?" Моё малодушие в этом вопросе никак не хотело заканчиваться, и, промямлив что-то про возвращение мужа с Чегета, я сунула трубку дочери. Сэр Тристан недолго послушал бабушкино бормотание, заявил, что у него масса дел "в кузне и по усмирению вассалов" и не до плодоносов ему вовсе, и передал трубку младшенькому. Ричард был гораздо слабее Тристана. К тому же, раз внедрившаяся мысль о плеере требовала воплощения любыми путями. Когда я услышала, " бабусечка, я, конечно, могу поехать, но, понимаешь, я сегодня специально хотел пройтись в "Беспилотный", чтобы приглядеть...", я силком вырвала у него трубку. Пришлось сказать матери, чтобы она прекратила работу по разделению моей семьи и не портила мне воспитательный процесс. Что она прекрасно знала ещё вчера, что я только единственный день в феврале могу побыть с детьми и возвращающимся мужем, и нечего мне портить редкий выходной. Что ничего с её плодоносами до марта не случится, а если и случится, то туда им и дорога. И бросила трубку, зная, что эта обида - на всю жизнь. И как теперь смотреть отцу в глаза - неизвестно. Переведя дух, я оглянулась на детей, смотревших на меня с уважением, и скомандовала:
   - Поели, попили - пора и за дела. Папа прилетает через час, и через 2,5 будет дома.
   Дети разошлись по своим углам, а я начала отдраивать кухню.

   Закончив с кухней, я достала из морозилки и бросила в раковину кусок мяса (на всякий случай) и решила проверить, как там идут дела у альбигойцев и примкнувшим к ним. Дела были безнадежны.
   У Жанки во всю Ивановскую орал магнитофон, что-то про прекрасных дам. Сама она сидела на столе и, положив погнутую алебарду на подоконник, пыталась её распрямить. Разумеется, молотком. Младшенький стоял рядом, держался за древко и ухал в такт ударам. Подозреваю, для того, чтобы этот чудовищный скрежет не дошёл до моих ушей. Белый в прошлом пластиковый подоконник гнулся и трещал, часы его были сочтены.
   Когда я появилась в дверях, дочь моя так и застыла с поднятым молотком в руке, а Дикон бросился прочь с криками:
   - Жануся, я же тебе говорил!
   От возмущения я не смогла издать ни звука. Жанка тем временем слезла со стола, поставила алебарду к стене, взяла веник и, как ни в чем ни бывало, принялась подметать пол. Тогда я жёстко сказала:
   - Все кузнечные дела - исключительно на даче, после обтаптывания,- сгребла валяющиеся в углу доспехи, прихватила алебарду с арбалетом и утащила в нашу спальню. Не могу сказать, что груда этого погнутого железа украшает интерьер. Но воспитание требует жертв. И только в том году поменяные окна - тоже.
   Но подозревая, что дело вряд ли закончится этим, я вышла в холл, плотно прикрыв дверь спальни. В доме было исключительно тихо. Подкравшись к занавеске я увидала высовывающуюся из-под льва ногу. Дочь лежала на ковре и, видимо, делала уроки. Судя по разложенным кругом раскрытым учебникам. Младшенький молча сидел у себя в комнате и расставлял на полу рыцарей в конном и пешем строю. Подушки с дивана высились крепостными стенами, на спинке стула развевалось знамя с красным крестом. Вздохнув, я подумала, что историческое воспитание заводит слишком далеко, и пошла на кухню. Там я включила телевизор и расслабилась. В конце концов, перессорившись с утра с имеющимися в наличии членами семьи, имела я право отдохнуть наконец. До возвращения мужа и отца оставалось с полчаса.

   Наверное, я задремала, под непрекращающиеся стоны новостей о полной катаклизмов нашей жизни. Вещали про цунами, потопы, пожары, падения самолетов и крушения поездов. Впечатление было, что все эти бедствия ждали специально моего единственного выходного, чтобы обрушиться на нашу многострадальную землю. Очнувшись и подняв глаза, я увидала на часах 2 часа дня. Мужа и отца не было и в помине. Не могу сказать, что я сразу же взволновалась. Но почему же он  не позвонил?
   Я встала и пошла к дочери с вопросом:
   - Мурзик, папаня не звонил?
   Сонно заворочавшись среди учебников, Жанна заявила, что сотовый у неё отключён, а по городскому давно звонят только бабушка с дедушкой. А волноваться нечего, так как в Думодудово рейсы опаздывают всегда. Только я хотела переспросить, почему, как зазвонил городской. Это звонил мой отец.
   С батей у нас были сложные отношения. Он не одобрял моего замужества, считал, что компьютерщики, и мой муж среди них, не мужики, а бездельники. Ежегодные поездки в горы только подливали масла в огонь, т.к. ездил Фил в одиночку. Мои интересы лежали за пределами горного туризма, а у него ещё с института была сплочённая компашка. Внуков дед любил, но относился с недоверием, как бы постоянно ожидая от них всяких фортелей, которые, конечно, регулярно случались. Не одобрял он и моих занятий зарубежной историей, тем более - работы в школе. Поэтому мы общались в основном с мамой, когда не ссорились, конечно. Будчи уже на взводе, ничего хорошего от его звонка я не ждала. Папа и начал - просто и прямо, как и мать:
   - Если сегодня вы не выдвинетесь на участок, я не отвечаю за жизнь и здоровье твоей матери!
   - А что случилось?- фальшиво спросила я.
   - После разговора с тобой она лежит пластом и рукой пошевелить не может. Кажется, жмёт сердце и, наверное, давление. - Тут я услышала в трубке дальний крик матушки: " И рыдаю, я - рыдаю!", и дед неукоснительно повторил - И плачет, как из водопроводного крана. 
   - Знаешь что, батя,- сказала я ему, успокоившись.- Мать свою я переделать не в силах. Чтож, пусть рыдает из-за каких-то плодоносов. А я не хочу потом рыдать из-за своих спиногрызов. Я имею право хоть раз в месяц устроить выходной всему семейству.
   - Как всему? Неужели Филя уже прибыл?- вдруг раздался в трубке голос матери.
   - Нет. А откуда ты знаешь?- вновь подпрыгнула я от дурных предчувствий.
   - Так по телевизору же только что показали, как в этом Думодудово самолет заклинило, и все остальные сесть не могут.
   Я вспомнила, что действительно сквозь сон слышала что-то про рули и элероны, но не думала, что сила встречного ветра коснётся меня напрямую. Будто кипятком плеснули в лицо! Кое-как отделавшись от мамаши с обещанием созвониться позже, я побежала к телевизору. Но все новости кончились и мне в физиономию только смеялись разные гнусные рожи. Я выключила ящик, прибежала к дочери, которая всё так же вдумчиво валялась на ковре, и сказала:
   - Жанночка, там что-то в Думодудово! Ты знаешь, как можно узнать?
   Дочь посмотрела на меня, сказала:
   - Я один раз видела в сети, когда смотрела рейс в Тулузу. Попроси Дика, он лучше умеет.
   - А зачем тебе нужен рейс в Тулузу?- поразилась я.
   - Хотела улететь от вас, достали сильно. Да ты успокойся, - прибавила она, увидев выражение моего лица.- Это давно, классе в 8, было.
   У Дика войнушка разгорелась вовсю. Шла битва за Ронсеваль. Отряд штурмующих ущелье в камуфляже бился насмерть с черными рыцарями, под водительством блистающего Роланда, бывшего к тому же вдвое выше всех остальных. Я подсела к сынку, обняла его за плечи, он возбужденно выкрикнул:
   - Вперед, мои храбрые рыцари. За короля и сюзерена!
   Как вовремя он сказал эти слова! Я шепнула ему на ухо:
   - Давай узнаем, как там наш сюзерен.
   Ричард какое-то время молча двигался в ущелье между письменным столом и креслом, потом поднял голову:
   - А что с папой?
   - Мне нужна информация из аэропорта. Что-то долго нет.
   Дик вскочил на ноги и побежал к компьютеру. Я с гордостью смотрела на него - настоящий сын хакера! Через 3 минуты щелканья по клавиатуре и мышке Дик прокричал:
   - Папин рейс приземлился, но в Жуково, 17 минут назад. Учитывая, что это иностранный рейс - из Грузии - досмотр продлится не менее 2 часов. Так что, мамочка, успокойся,- и снова нырнул в Пиренейские теснины. А я, прикинув время и так и эдак, пошла готовить уже разморозившееся мясо.
   
   Наступило время обеда. Т.е. у нормальных людей был пятичасовой чай, а я решила всё же покормить детей. Муж признаков жизни не подавал, телефон был недоступен, и волноваться более я пока была не в силах. Но настроение испортилось. Чувствуя это, дети сели за стол тихие и с чистыми руками. Положив им салата с мясом, я задумалась о превратностях семейной жизни и ломке идеалов патриархального уклада в послереволюционный период. От мрачных мыслей меня отвлекла подозрительно-гробовая тишина. Я подняла голову и увидала 2 пары глаз, уставившиеся в телик - он опять работал. На экране был виден самолет, развалившийся на 2 части, и бодрый корреспондент заливался соловьем, стоя рядом с хмурым МЧС-ником в синем.
   Вот тут и начался двухчасовой беспредел. Крикнув на ребят, чтобы быстро ели всё, что в тарелке, я побежала к телефону - звонить и узнавать: что, где, когда. В этот момент я вдруг поняла свою мать, которая ради экономии всегда пользовалась городским телефоном и вечно ворчала, что невозможно дозвониться никуда... Все возможные информационные телефоны были заняты, а по тем, которые не заняты, говорил длиннющий автоответчик с занудным перечислением ненужной информации, наверное, чтобы специально взбесить респондента. На второй минуте этого беспредела я неукоснительно бросала трубку, так и не узнав ничего до конца. Пару раз дозвонившись до МЧС, я услышала от элегантной секретарши хорошо отрепетированный текст: "По вашему запросу конкретной информацией мы не располагаем. Оставьте контактный номер телефона. С Вами свяжутся..." Хотелось эту девицу удушить, жаль - руки коротки.
   Жанка исчезла у себя моментально, а Дик, сделав вид, что всё доел, галопом поскакал в интернет, но там новой информации не поступало. Ронсеваль был забыт. Дик лихорадочно шарил по всей сети, и каждые 5 минут из его динамиков неслось: " По Вашему запросу не существует новостей...". Мой мобильный разрывался от звонков: подруги, тётушки, племянники, даже родители, несмотря на глубокую обиду, без конца и края интересовались новостями. Я не могла отключить телефон, потому как с минуты на минуту ждала мужнина звонка, и страшно бесилась, поскольку была даже не в силах обхамить посторонних впрямую из-за выражаемого ими искреннего сочувствия. На кухне в телевизоре надрывался новый звездец по имени Потом. Я не выключала его, потому как экстренные выпуски новостей должны были быть именно по этой программе, и он, пользуясь моментом, пускал гнусавые рулады. Одна запомнилась особенно:
                Тьфу-тьфу-тьфу -
                Скажу я на судьбу...

   К 8 вечера я сидела на кухне, вымотанная до дна. Ничего известней мне не стало, а страшнее неизвестности мало ужасов. Из телевизионных новостей было совершенно не понятно, что за самолет разбился. "Один из рейсов"..., "есть пострадавшие...". По данным сети - все рейсы прилетели, поэтому, откуда взялся этот - вообще неизвестно. Может, какой-то левый - или военный шпион, или частный премьер-министра, который тоже был в Абхазии - потерпел аварию. Но факт был в том, что мужа не было, и телефон его был отключён. Я пила кофе и тупо размышляла, куда же кидаться. Выходило, что некуда. Мои звонки в авиакомпанию имели нулевой результат. Там аварию не отрицали, но отказывались давать какие-либо комментарии "в интересах следствия". Муж мой в списках пострадавших не значился и потому интереса ни у кого не вызывал. А куда он делся, "разбирайтесь сами", сказали мне в Жуково. Я обдумывала идею сесть в машину и ехать в аэропорт. Для чего? Как там найти его, если он жив, но без телефона? И там ли он? Туда имеет смысл ехать только опознавать труп. Да и то ведь - не туда. Трупы свозят... Да и в какой аэропорт? Боже мой! Я потёрла виски. Как просто, когда человек - труп. И на этой мрачной ноте вдруг раздался громкий лязг, скрежет, дикий вопль и удары, от которых, кажется, содрогнулся весь наш дом. Я подпрыгнула и полетела в спальню, откуда и шёл этот шум.
   На собственном балконе я увидела тёмного, местами сверкающего, рыцаря, бешено сопротивляющегося какой-то чёрной тени, нависшей над ним. В левую ногу тени двумя руками вцепился некто маленький и отважный и испускал дикие визги. Рыцарь пустил в ход кулаки, вот схватил алебарду. Малыш отважно ущипнул злоумышленника за ляжку, и силуэт, стоящий на перилах балкона, покачнулся. Тут я крикнула так, что у самой уши заложило:
   - Стой, стрелять буду!
  Жанка дрогнула, Дик обернулся, а тёмный силуэт рванулся вперёд и спрыгнул на балкон, снял шапочку и очки. Надо ли говорить, что это был наш долгожданный Фил! Он сгрёб нас с дочкой в охапку одной рукой, не взирая на её топорщащиеся латы, прижал к себе и застыл, уткнувшись в мои волосы. Вопрос: "А почему ты не в Склифосовском?"- застыл на моих губах. За вторую руку отца ухватил Ричард:
   - Па-па! Папка! Прилетел наш пострел! И прилез, словно бес! С небес!
   По случаю Филиного возвращения, я не стала одёргивать детей и укладывать их вовремя спать. Поход в пиццерию отменился, мы долго пировали на кухне, и слушали о похождениях нашего дорогого мужа и отца.

    Рейс проходил нормально, но самолёт действительно посадили в Жуково. В полёте, когда попросили отключить мобильные, Фил случайно уронил его в чашку шампанского, и тому пришёл конец. Тут я не удержалась заметить, что алкоголизм наказуем, подливая ему в рюмку коньяку. Выйдя в аэропорту, он часа через 2 выяснил, что багаж его отправили другим рейсом в Питер. От искушения слетать сразу в северную столицу удержало лишь то, что аэропорт закрыли по случаю аварии грузового аэробуса. Таким образом он остался без ключей, костюма и бритвы, но в альпинистском наряде и со снаряжением. Они по институтской традиции переодевались в цивильное по прилёте в аэропорту. Добравшись-таки до дома, Фил попытался войти, но новомодный домофон наш не имел ещё кодов, а звонки по нему успеха не имели. Как и телефонные звонки из случайных автоматов. Именно тогда мне звонили со всех сторон сразу, и расслышать домофонье пиликанье в нашем содоме было нереально. Тогда Фил и решил воспользоваться альпинистским навыком. Он вошел в соседний менее закрытый подъезд, поднялся на менее закрытую крышу - наша-то была на замке - и начал спускаться, благо, что от крыши наш этаж - второй. Тут-то его и накрыл сэр Тристан, решив, что это - грабитель.
   Я не удержалась и перебила Фила:
   - А скажи-ка, дорогая, что ты делала на балконе в полном вооружении?
   Жанка слегка замялась и ответила:
   - Решила примеряться, пойдёт ли мне сабля. Дикуша мне свою дал, посмотреть, - и лохматый вассал сунул мне в нос деревянный меч. 
   На этом самом месте Фил серьёзно посмотрел на дочь и сказал:
   - Пресветлый господин барон! Я, как Ваш сюзерен, жалую нынче Вам графский титул: За заслуги перед отечеством и защиту нашей Прекрасной Дамы!- и стукнул её по плечу Ричардовым оружием.
   Жанка зарделась, а Дик закричал:
   - А мне, а мне!
   Фил порылся в кармане альпинистской куртки, достал оттуда багровый с полупрозрачными прожилками хрусталя камушек, протянул сыну:
   - Вот Вам, сэр Роланд, сердце дракона. Оно укрепит Ваши силы и дух.
   Дикуша слегка разочарованно сказал:
   - А вот плеер, как у Васьки, сильнее бы укрепил...
   Тут я решительно поднялась и подняла деток - завтра всё-таки в школу!

   Совсем поздно, когда сытый и чистый Фил уже лежал в кровати, а я расчесывалась перед зеркалом, прозвенел звонок. Думая, не из Жукова ли, опомнившись, звонят, я сняла трубку. Звонила мама:
   - Можешь меня поздравить!
   Я удивилась:
   - Я думала, ты - меня. Фил вернулся!
   - Мы с отцом не сомневались, что он погуляет, да и домой. Где найти ещё такую дуру, как ты. А я зато решила вопрос с плодоносами!
   - Вот как?
   - Да! Мне на месяц дали лайку, которая будет жить на даче и гонять зайцев! Поэтому, можно без обтаптывания, но ездить-то всё равно придётся.
   - Почему это?
   - Ну как же, собаку надо же кормить.