Бес в ребро... или фантазии на тему...

                1



                Бес в ребро….или фантазии на тему...


         Если бы кто-нибудь ему  сказал, что такое в жизни бывает и  с ним  это тоже может случиться, да не только с ним, а вообще в этом возрасте, с кем бы не было, он бы ни за что не поверил….
        Об этом пишут в романах, показывают в кино, но в жизни ему казался,  всё гораздо проще и естественнее. Жизнь она разная конечно: и прекрасная, и суровая порой, но проще, логичнее, в общем-то - предсказуемая.  А  люди часто выдумывают себе небылицы, фантазируют и живут иногда не в  реальном, а в  виртуальном мире, выдавая не существующее за желаемое, и только позже начинают понимать, как они заблуждались. 
      Иногда то,  что кажется очевидным, бывает, оказывается ошибкой, отсутствующей на самом деле чувством, не верное восприятия мозгом, обман зрения, умственной слепотой, временным затмением, всем чем угодно, но только не правдой, не реальным. Однако,  всегда хочется верить в хорошее, надеяться на лучшее, верить в добро,  любовь…., даже в чудо.
     И право же ведь надо верить чему-то или кому-то. Как же жить без веры?
     Верить надо, но нельзя же быть столь наивными! Знать, что  чудес не бывает, но  верить чудесам, пытаться иллюзиями…
      Иван Иванович не верил ни чудесам, ни потусторонним силам, ни вечному счастью на этой грешной Земле и раю на том свете тоже, если даже человек провел праведную жизнь на этом свете. Он был до мозга костей убежденным материалистом.  Он воочию видел, как злодеям, преступникам, ворам сходит с рук их тяжкие преступления. Они нисколько не бояться сгореть в огне в страшном аду, живут припеваючи на этом свете как в раю, а всемогущий Бог никак на все это не реагирует и лишь его наместники  на земле обещают им страшные муки, но только на том свете. И то, совершив тяжкие грехи, они могут, оказывается, откупиться, щедро оплатив за грехи наместникам бога в церковную копилку.    
      Служители церкви от имени самого Бога имеют право отпустить им грехи, если те покаяться. Главное покаяться!  Хотя бы перед смертью и всё в порядке!  Но, а где этот «тот свет», и каков он никто внятно объяснить не может, и никто оттуда никогда не возвращался, и опровергнуть это положение, что его вовсе нет,  не возможно….
      Он не верили и в любовь с первого взгляда и жил с этим спокойно до самой пенсии…, пока однажды его самого не коснулось, казалось  это невероятное. Он  и до сих пор до конца не осознал, что же это было такое: реальное чувство или  все тот же обман, иллюзия,  увлечение, блажь или  временное затмение.
       Он не мог поделиться со своими чувствами с кем-либо, он лишь пытался разобраться самому, но это уже было позже….
       Слишком, поздно, чтобы резко нажать на тормоза и остановиться! Опуститься на грешную Землю, не витать в облаках и посмотреть на это с точки зрения научного материализма забитого в его голову за годы учёбы в институте,  включив разум.  Тормоза вроде бы и включались, но они оказались не эффективными. Масса навалившихся на него чувств оказалась больше критических значений и она, преодолев все препятствия, увлекла таки его в пучину океана страстей и в райский сад на земле, вкусить сладкий плод. Плод оказался, конечно,  сладким, но и  запретным, как и в раю на том свете! Может потому сладким, что был запретным, подтверждающую поговорку.
       

                2

Он понимал, что может это не правда, временное затмение, проходящее, как и многое другое, кажущееся, обман чувств, гипноз, колдовство и чёрт знает ещё что такое, - бес в ребро, но только  не то высокое чувство завышаемое так высоко и так часто и постоянно на всех языках мира  - называемой любовью! Он это понимал, но остановиться тогда не смог или может быть, не сильно хотел, он не достаточно сопротивлялся. Велик был соблазн: казался вот он рай не потом и где-то на том свете, а здесь рядом  и сейчас. И  тогда его неудержимо несло в водовороте чувств и обстоятельств, закрутило, как щепку в воронке бурной  реки в тихом омуте и несло дальше по течению. Оказавшись на стремнине, он уже не управлял чувствами, а чувства уже руководили им.
      Хотя со временем  чувства  успокоились,  подобно, как течение реки становится спокойным в устье реки при слиянии её с морем в огромной массе воды, наступило сладостное затишье, блаженство, которое длилось довольно долго, несколько лет прошедших даже не заметно. Это было время иллюзий, когда не хотелось думать о будущем, что будет потом, чем всё это кончиться,  довольствовался тем, что есть сегодня и сейчас.
       Но ничего не вечно….
       Затем обострились, когда познал внутренний мир  объекта влечения, и, наконец, ушел в сторону  после душевных потрясений.
Чувства разбились, больно ударившись о правду жизни,  когда познал реальную цену её, и увидел воочию, скрытые до этого стороны бытия….  И кончилось как всегда, как и должно было кончиться в подобных ситуациях, предсказуемо. В общем-то - ничего нового.  Угодить в это течение было легко, а выбраться оказался куда труднее и больно….

       Сначала его не одержимо несла лавина чувств, будто ранее и знакомых ему, но гораздо, сильных, неодолимых,  как вдруг проснувшихся вновь от многолетнего сна. Это только по истечении времени они казались, ослабли и отпустили его, но одолеть их оказалось тяжелее, чем окунутся в них случайно. Чувства, может, и ослабли, но нити оказались крепкими, они удерживали и на расстоянии,  отвергнутым течением, будучи уже  на берегу. Чувства ослабли, но не покидали совсем…. Похоже они вечно заняли место в его памяти, и избавится от них никак, не удавалось. И удастся ли совсем, когда-либо, он не знал.  Может со временем… 
       Божественная или другая, какая-та высшая сила, а может быть,  скорее всего, сама судьба свела его тогда с «ней».  Эта сила сначала послала его в земной рай душевных и телесных удовольствий, в волшебный мир любви и страстей,  но, а затем выгнал  оттуда, вернул в реальный  мир. Счастье оказался не  вечным, как и можно было предположить и не безоблачным, оно оказалось не только подарком судьбы, но и её наказанием. За счастьем последовали и страдания, - страдания не менее яркие и мучительные,  душевно нестерпимые….   И всё это вместе: счастье – страстное удовлетворение телесных и душевных потребностей и страдание, когда сердечные муки терзают душу, не совпадений взглядов, недопонимания, непременно возникающие в отношениях, люди видно  и называют любовью. Они не отделимы друг от друга. Как бы долго не продолжался счастье, человеку его не понять, не оценить, пока не наступить дни страданий и разлуки, не почувствует боль в душе и сердечные муки и только в  сравнении познается любовь.
        Эта встреча для него оказалась не только счастьем, но и тяжким душевным испытанием, головной и сердечной болью в дни разлуки и размолвки.
      Это уже гораздо позже, анализируя произошедшие события в его жизни, после того, как  ни мало испил сладких и горьких чаш, он отметил, что видно судьба или злой рок толкнул его в эту пучину страстей на закате жизни. Послал испытания для проверки на прочность и на моральную устойчивость, которую он выходит, не выдержал…
      
                3

        Чувства были настолько сильными, что он днями и ночами думал о ней и не мог избавиться от них,  они выпирали из него наружи,  хотелось поделиться с ними с кем-либо, но  понимал, что этого нельзя делать, их нужно скрывать от всех в силу обстоятельств. Он не мог в полной мере передать эти чувства даже ей при встречах. Не находил убедительных слов, он не умел их сформулировать точно так, как он чувствовал сердцем. Стал пробовать излагать эти  чувства на бумаге, стал писать стихи  - занятие для души,  признак влюбленности. Он сочинил целый ряд стихотворений в «её» честь и про свои чувства к ней, прежде чем вдавался в анализ событий, когда наступило время прозрения и разочарования. Оглядываясь назад - через несколько лет он писал:

Видно судьба и свела меня с ней тогда,               
Когда на вечеринке это случилось.
Не поверил бы  ни кому и никогда,
Если не со мной такое приключилось.

Много уже прожито лет: не молодой,
Но в голове что-то, будто помутилось.
Увидев ее, не смог  я владеть собой.
От красоты той  голова закружилась!

Мозги мне окутал, несомненно, туман,
Ведь на висках моих давно уж седина.
А может быть, это и был только обман?
Но перед глазами стояла лишь она.

Но, а может быть меня и «чёрт» попутал?
Хотя, бороду украсило  серебро.
Или, природа ошиблась: что-то спутал?
Но, этот  «бес» попал прямо  в моё «ребро»!

Говорят: в любви все возрасти покорны
И, что для любви не существуют преград.
Мужчины с годами хоть не так проворны,
Зато они мудрее молодых - стократ.

Будто они в любви страстные вампиры!
Женщины это знают: и не скажут зря.
И чувства их остры, как  клинок рапиры!
А речи, сладкие как мёд, в ушах звеня.

Этому объяснение может  одно:
В любви не существуют никаких границ.
Но любить, увы, не всем же судьбой дано,
А только  лишь немногим  из множества лиц!

        Он теперь часто оглядывался назад,  и вспоминал прошедшие годы….  Они так быстро пролетели, что казался невероятным, что уже наступил двадцать первый век!
      
   Ему казался, что он недавно только прошел проходную  тогда государственного завода,  деревянную неказистую будку мимо охранника в протертой фуфайке и кепке на голове. 
                4

          Когда он показал ему кусочек бумажки, на котором было написан от руки:  «в ремонтный цех, к какому-то начальнику... и с  неразборчивой подписью, охранник, надев очки и посмотрев на пропуск   и на него, показал рукой в сторону старого кирпичного здания.
          Тогда он зашел в настежь открытую дверь не большого здания дореволюционной постройки из красного кирпича с высокими потолками, где размешался  цех. Это было помещение, где давно не было ремонта, с двумя двойными не открываемыми окнами в мелкую клеточку. Вдоль стены стояли железные верстаки с деревянными настилами, к одному которому, были прикреплены слесарные тиски. На грязном  полу, настеленном давно не окрашенными досками, валялись куски проводов, окурки и  прочий мусор. Из этого помещения с глухой без окон стороны имелись еще две двери. Одна, как он понял позже в бытовое помещение без окон с деревянными шкафами для одежды, а другая в кабинет начальника цеха с одним окном в другую сторону здания, в грязный двор. Мужчина в рабочей, довольно грязной одежде, который возился с небольшим щитом с электрическими аппаратами, оторвавшись от работы, показал на одну из дверей, когда Иван Иванович, тогда еще Иван, поздоровавшись, спросил: где начальник цеха?  В этом цеху он начинал свою трудовую деятельность монтажником третьего квалификационного разряда.
               
           С тех пор прошло уже тридцать пять  с лишним  лет. То здание и многие другие ветхие постройки за эти годы снесли, и завод вырос, расширился новыми современными корпусами.  И проходная теперь стала другая, и завод изменился  до неузнаваемости. И, строй поменялся в стране…. Так и не достроив коммунистическое  светлое будущее, страна  активно кинулась разрушать  её, крушить все, что было возведено за семьдесят лет и, вновь стал строить  капитализм, назвав её «демократией»….
 
            С обновлением и ростом завода и он вырос по служебной лестнице,  пройдя длинный служебный путь от рабочего до заместителя главного инженера, а затем и заместителя директора завода.
       …Иван Ивановичу даже не верилось, что это его сегодня чествует  в честь его шестидесятилетия рождения и выходом на заслуженный отдых – на пенсию. В роскошном зале столовой завода играла музыка, танцевали пары, проводился вечер с застольем в честь юбиляра.
            Ещё достаточно энергичный он и не думал уйти совсем на отдых, но с этого дня статус пенсионера закрепился и за ним. Он не чувствовал себя пенсионером и в начале даже немного стыдился этого звания. Пенсионер ассоциировался ему со словом – пожилой человек, т. е., со стариком  и он противился принять этот термин. Да и окружающие не знакомые люди, обращались при необходимости со словами гражданин, товарищ или  «отец», но не «дедушка».
            Вечер прошёл и на следующий понедельник после выходных он вышел на работу, как ни в чём не бывало, по привычке проснувшись в семь часов утра, даже забыв, что он уже пенсионер. Может быть, и не скоро вспомнил бы, если ему не напомнил об этом коллега по работе, который уже три года  уже был на пенсии,  но еще работал на производстве.
      - Привет, пенсионеру! –  поздоровался он, встретившись у проходной, когда тоже шёл на работу.
     - Доброе утро, «молодой человек»! – слегка съязвил он, не довольный, тем, что он напомнил ему о его статусе. Он выглядел далеко не молодым человеком по сравнению с ним, перенёс какую-то операцию не давно, но уже неделю как опять вышел на работу. Разница всего на три года, а он выглядел изможденным, с морщинистым лицом и с немногочисленными седыми волосами на голове. 

                5

    - Отдыхать не собираешься? – спросил он.
    - Отдыхать будем там, за Степным поселком, - ответил Иван Иванович, пропуская его вперед через турникет на проходной, имея в виду, городское кладбище.
     «Неужели через три года и я буду таким», подумал Иван Иванович, глядя на него, бодро шагая к зданию  заводоуправления.
         Хотя, казалось бы, ничего не  изменились: ни в состоянии здоровья, ни по характеру работы, ни по должности, но как-то само собой приходилось делить периоды жизни  до пенсии и после неё. Не заметно, но что-то происходило в психологии, в обращении людей к нему. Когда однажды он опаздывал на совещание к директору, секретарь директора, хотя и шутя, сделала замечание:
        - Иван Иванович,  вы опаздываете! Все уже зашли. Вы что забыли?
        - Забыл! – буркнул он на ходу и зашел в кабинет директора.    
Он действительно забыл, а когда вспомнил, заторопился на совещание, но всё равно опоздал на целых пять минут. Тогда, языкастая Марья Васильевна - начальница хозяйственного отдела, которая оказалась тогда в приёмной улыбаясь, сказала:
        - Пенсию ведь зря  не дают, - сказала она вслед Иван Ивановичу.
         Это было смешно, и грустно и он запомнил  это на всю оставшуюся жизнь. Это выражение даже помогало ему не расслабляться и быть более внимательным и осмотрительным, и всё же однажды крупно  подвело его.

         Супруга Иван Ивановича, хотя и не была сильно ревнивая, но все же иногда ее воображение возбуждало  в ней ревность, в общем-то, к мнимым любовницам. Она знала даже в общих чертах, вздыхательниц мужа, но  знала также, что он им никаких поводов до сих пор не давал. Он не считался красавцем и в молодости, но, а теперь в пенсионном возрасте тем более, но и «уродом» себя тоже не считал.
      
       «Чего только не бывает. Живут, бывает супруги до старости лет душа в душу, но  вдруг, нежданно-негаданно бес вмешается в их жизнь. Мужиков, бывает, «тянет» на молоденьких. И тогда пиши - пропало»,  - приходили ей в голову мысли.  «Могут и увести.  Довериться полностью мужикам в этом вопросе нельзя. Какая либо  холостая «молодка», может, и заарканит, заманив своими прелестями. А, они ведь слабые на этот счёт..! Стоит какой-либо «шлюхе» пострелять красивыми  намазанными глазками, повертеть попкой, едва прикрытой мини юбкой, поманит пальчиком и всё! Считай, попался, как карась в сеть в мутной воде! И не каждый сможет выпутаться потом, отрезвев!», - рассуждала она, оставаясь дома  одна со своими мыслями. 
          Такова видимо жизнь! Мужчины всех возрастов оглядываются на красивых женщин, но и женщинам, в том числе и замужним, нравятся, отнюдь не только  своих мужей. Это даже очень мягко будет сказано!
          Зарились на него «бабы» - в молодости конечно. Как-то раз она сама слушала, как одна смазливая вертихвостка, не давно устроившаяся на работу, стала жаловаться  ей в присутствии и других работниц отдела, что на заводе она не нашла ни одного  стоявшего её внимания хорошего мужчину, который бы ей понравился с кем бы она могла провести ночи в постели.
          - Правда есть один, - сказала она ей, - но он  женатый.  При этом она рассказала ей про него, не зная, что она  его жена. За соседними столами, слушая  её, умирали со смеху.  Нашла, кому рассказывать! И только, наконец, видно догадавшись, в чём дело, сконфуженная, быстренько ушла. 

                6


       Корпоративная, как теперь это называют, вечеринка по поводу провода старого года  и встречи наступающего нового года подходила к концу.
       И сами, нарушая трудовую дисциплину, руководители тоже собрались на кануне наступающего праздника в кабинете Иван Ивановича - заместителя директора, после того как основная масса коллектива уже покинула предприятие после торжественного собрания в красном уголке, получив поздравления, а некоторые еще грамоты с премией или без, от руководства завода.
      Рабочий класс, как правило, премии до дома часто не доносят, а реализуют в ближайшем винном ларьке с коллегами, которые их не получали и реализуют тут же, не отходя  далеко от магазина - это когда на дворе тепло, чтобы не ходить далеко, если не хватит. В холодные периоды  возвращаются в цех:  их там ждут в тёплой бытовке, после душа. В непогоду это самое подходящее место.
        Отмечают этот праздник все, не зависимо от того получил кто премию или нет – это традиция!         
        Нормальная традиция, если только не считать, что её  всё же не следовало бы проводить в  конторах или в кабинетах, на рабочих местах  с выпивкой спиртосодержащих напитков иногда с песней, а то и с пляской.
       Конечно, запрещалось выпивку спиртных напитков на рабочих местах и в кабинетах, и в этом учреждении тоже, но от вековых традиций не легко уйти, не смотря на запреты. 
       Можно не выполнить план по заводу или обязательства перед потребителями продукции, но эти традиции  должны выполняться обязательно; где скромно и скрыто от начальства, а где и с размахом, после которого кому-то иногда приходиться и помочь пройти  проходную предприятия, если кто не рассчитал свои силы. И это бывает не так уж и редко!
        Все руководители во всех организациях  и предприятиях об этом прекрасно знают, но, как правило, строго за это не судят, просто на это закрывают глаза, поскольку  и сами подвержены этой традиции.   
       Чем выше руководитель, тем он скромнее и, как правило,  чисто «символически» выпит и раньше всех удалится из компании, но традицию нарушать не станет.    
        Что и говорить! Эти вечеринки и микро вечеринки и правда сплачивает трудовой коллектив. За эти короткие часы досуга с выпивкой, они узнают друг о друге столько, сколько не узнали бы и за год совместной работы в одной конторе…. 
        Бывает, годами работают вместе и общаются по производственной ли необходимости  или без  всякой необходимости; здороваются, проходя мимо, замечает, что она красивая или, что он красивый, замужем или нет и всё! Но, а что в душе у человека знает далеко не всё.
         А вот на этих вечеринках, бывает, удается и глубже заглянуть, вернее, сказать человек сам настежь открывает свою душу под влиянием выпитого, причем настолько широко, насколько эта душа уже приняла душе согревающего.   

           Иван Иванович после  вечеринки задержался. Надо было убрать со стола остатки трапезы и пустую посуду подальше от глаз уборщицы, которая по ним может легко определить, сколько и какого качества спиртного употребило само начальство, провожая  уходящий год. Иначе это стало бы достоянием гласности всего коллектива, с комментариями словоохотливой Марии Ивановны с сорока летным стажем работы в этой должности. Хотя она и так  расскажет после праздника. Если не знает, так выдумает или соврет малость, дорого не заплатит! Она знает всё про всех сотрудников заводоуправления, про начальников цехов, их помощников, кто с

                7

кем дружит, кто кому симпатизирует, включая и высшее начальство.   
        Иван Иванович не поленился отнести пустую тару и мусор после пиршества в мусорный ящик, что во дворе завода, там уже никак не определишь – где, чья пустая тара и объедки пищи. Прописанные при цехах коты и кошки и бесхозные дворняжки тоже полакомятся остатками от праздничного стола, разворошив мусор, пока не увезут на  городскую свалку.    
       Проходя по коридору на обратном пути, было слышно за дверьми веселые голоса членов коллектива, собравшихся на своих отдельных вечеринках.
       Судя, по шуму за закрытой дверью бухгалтерии, вечеринка там была  в самом разгаре. Музыка играла во всю мощь: они уже заметили, что белая «волга»  уже выехала со двора с хозяином; то ли домой, то ли к высокому руководству.
       Тоже традиция: поздравлять руководителей  с праздником, вручить «скромный подарок». Это нормально! Это  не взятка! Это не писанная, но узаконенная традиция - самое лучшее время, смело подсластит начальства, не остерегаясь какого либо осуждения с их стороны.  В эти предпраздничные дни они принимают всякие подарки: от букета цветов до пакетов с купюрами, как должное внимание и любовь к ним. Отказать и ругать  дарующих  в этих случаях не принято! 
        В этот самый момент, когда он проходил мимо бухгалтерии, дверь открылся, шум усилился, и оттуда вышла черноглазая Марина – бухгалтер, которая буквально кинулась к нему, бесцеремонно потащила его к двери со словами:
       - Иван Иваныч, пойдемте к нам! Нам не с кем  даже танцевать! Ни одного мужчины! – она, конечно, была уже достаточно выпившая, чтобы не смущаться перед начальством. И к тому же все его знали, что он ругать их за гулянье не станет, начальство и само уже проводило уходящий год, и он должно быть  уже приложился к спиртному.         
       - Пойдемте! Пойдемте! Пожалуйста, - вышла еще одна не замужняя, но разведенная женщина бальзаковского возраста. – Вы же не поздравляли нас  с наступающим годом!
       Последний аргумент ему показался более убедительным, и отказ означало бы  не уважение руководителя к коллективу.
      - Ну, …хорошо, хорошо, я сейчас приду! Только закрою кабинет на ключ, - сказал он, решив, с пустыми руками в компанию  ведь не идут, которая, как правило, собирается в «складчину».
      В его холодильнике еще оставался «НЗ» - бутылка коньяка.  Он захватил его с собой и вернулся.
      В обширной комнате бухгалтерии, столы были уже сдвинуты, освободив место для танцев, и под музыку импортного магнитофона танцевали, в основном женские пары, не только работников бухгалтерии, но из других отделов заводоуправления, более десятка человек. 
       При появлении Иван Ивановича Марина выключила магнитофон, – Всем, к столу! – скомандовала она. -  Иван Иваныч хочет нас поздравить с наступающим новым годом!
       На сдвинутых вместе столах, закрытых белой рулонной бумагой оставалось еще и початые бутылки с вином и водкой, не хитрая  закуска, соления домашнего приготовления. Здесь были остатки: селедки, колбасы, вареной картошки,  и другой пищи.
      Иван Иванович открыл бутылку с коньяком и передал единственному за столом до него мужчине, с отдела сбыта, не давно принятого начальником этого отдела, но уже имевшего репутацию дамского угодника, сухощавого мужчине за сорока лет, со словами:   
-  Наливай, Петрович, - он не помнил, как его отчество. -  Кончилось твоя малина,  - единовластного петуха среди стольких очаровательных курочек! Тебе придется теперь делить власть еще с одним, хоть и не таким молодым, как ты петухом, - если бы он не участвовал в другой компании и не был бы под градусами,

                8

навряд ли, он осмелился  бы на такие шутки. Он был скромен в общении, вольности с работниками не допускал.
    - С удовольствием, Иван Иванович! – подхватил  юмор высокий блондин уже с заметной лысиной на макушке. – А то мне  одному не справиться  с ними!
    Обычно немногословный Иван Иванович произнёс довольно длинный тост, начав издалека о том, какой был трудным уходящий год для завода и, несмотря на это, как коллектив справился с задачами.  Он видел в этом и заслугу  всех присутствующих тоже.
    - Давайте, проводим его. Пусть все невзгоды останутся с  уходящим годом! Пусть исполняться все ваши мечты и надежды в наступающем году. Здоровья и счастья я желаю вам в наступающем году! И успехов в труде, личного счастья, семейного благополучия! – традиционными словами закончил он.
    Ему шумно аплодировали и все дружно выпили. Еще налили. Петрович сначала рассказал смачный анекдот, затем перешел на тост и опять выпили. Завязались шумные разговоры.
      Когда вновь зазвучала музыка, Марина бесцеремонно пригласила Иван Ивановича на медленный танец… 
     И только теперь он увидел её….., как будто первый раз в жизни; женщину, в скромной чёрной юбке и белой блузке,  с коротко стриженными, распушенными, цвета каштана волосами.  Её большие глаза только на секунду глянули на  него, когда он, топчась в танце в узком проходе между столами и стеной,  встретился с её взглядом.
     Она танцевала с молоденькой девочкой из отдела кадров не давно принятой на работу, но уже брюхатой, замужней - молодухой.   
     Он вспомнил, что он и раньше видел её, конечно, и не раз. Но не так близко и тогда не обращал на неё внимание.
     Он вообще, хоть и заглядывался на красивых женщин на заводе и скрытно кого-то желал, но никому не давал даже намёка на возможность каких либо отношений с кем бы то не было, хотя и знал или предполагал, что были и такие, которые не  скрывали свои симпатии к нему.  Правда, это было уже в прошлом, когда был моложе, а теперь, когда он уже стоял на пороге пенсионного возраста, он в этом не был уверен.
      Его поразили её большие серые глаза.  Они будто лучами света озарили его и скрылись на повороте увлекаемые движением танца.
      Он хотел их видеть вновь и искал встречи с ними,  тщетно ловил этот взгляд, танцуя с другими женщинами. Он не осмеливался, пригласит её на танец. Женщины сами его приглашали; он остался один среды них. Длинный блондин из коммерчески - сбытового отдела куда-то «смылся», видимо, с одной из дам и появился только тогда, когда уже стали расходиться.
      Иван Иванович всерьёз считал, что обязан теперь с каждой потанцевать, раз для этого его пригласили, чтобы никого не обидеть, хотя он теперь хотел танцевать только с ней.    
      Наконец ему удалось её пригласить на танец, вроде как бы по очереди, и ещё раз взглянуть на эти как ему казалось удивительные  большие глаза. Он не мог оторвать от них свой взгляд, машинально делая движения в такт музыки. Он вспомнил изречение, якобы в глазах человека можно увидеть его душу. Эти глаза говорили о многом: в них была и грусть  и  всплеск радости, они сияли как звёзды. Ему казался, что в них он видит море, что они у неё влажные и теплые,  они открытые и доверчивые, как у газели. Но она быстро отводила глаза смущенно, так околдовавшего его, может, знала их колдовскую силу на мужчин, и баловала не всех их  подряд, а только выбранных ею.
        Разговор не клеился. Он боялся обидеть её бестактными вопросами и показаться навязчивым. Он плохо разбирался в женской психологии и не знал как себя вести и особенно с незнакомыми людьми, тем более, если они в юбках.

                9

 И с работницами завода держался  на почтительном расстоянии, как семейный человек, помня еще и предупреждающий тезис: там,  где работаешь «романы» на стороне  заводить не следует. 
       - Вас зовут Людмила? - наконец вспомнив, как не давно она заходила к нему с документами на подпись. – И вы работаете в отделе сбыта, - нашелся он, чувствуя не ловкость от  долго затянувшегося  молчания.
       - Да, - ответила она, коротко, как на экзамене.
       - Но я вас там раньше не видел.
       - Я раньше работала в техотделе, - она на короткий миг взглянула на него своими лучезарными глазами и тут же опустила их.
      Музыка оборвалась, но они стояли рядом, он держал её руку  в своей руке.
      - Вам здесь не весело?  У вас, мне показался, грустные глаза, - Иван Иванович хотел услышать её голос, узнать о ней от её самой, не принуждая при этом,  заговорить против её желания.
     – Все нормально, у меня всё хорошо,- опять услышал короткий ответ Иван Иванович, едва уловимый из-за шума музыки, которая вновь заиграла.
     Только гораздо позже он понял, что это её универсальный ответ во всех случаях тогда, когда ей бывало не очень-то хорошо или вовсе не хорошо…, когда возникали какие либо проблемы…. 
     Но тогда, он принял это как её нежелание с ним общаться.  «Я ей, видимо, не интересен», подумал он и всё же, не желая расстаться с очаровательными глазами,  - Потанцуем! – и повлек её с собой в такт музыки в темпе вальса….   
   
     Больше месяца прошло с того вечера, а Иван Иванович часто вспоминал эти очаровательные глаза. Он нарочно, без особой необходимости  заходил в отдел, где она работала, пытаясь заговорить с ней, но разговор наедине не получался; кто-нибудь бывал в отделе. При встрече на территории завода или встречаясь на улице, здороваясь, проходили мимо, как просто знакомые по работе.
     Он ловил её взгляд, и он все больше  манил его, и  ему всё больше становилось тяжело скрыть свои чувства и восхищение.
     С тех пор он  часто думал о ней. Эти глаза  снились ему и во сне. Он ничего не знал о ней, а спрашивать у кого либо не считал возможным, не вызывая подозрения, о его чувствах.
     А чувства свалились на него с того самого дня перед новым годом, когда он оказался в её компании, на этой вечеринке. Он боялся произносить вслух, но из головы не выходил слова «кажется, я  влюбился ». Однако он не представлял, как он ей скажет эти слова, имеет ли он вообще на это право? Она наверняка не свободна, да и он, ведь  – тоже. Но что же делать, если это – судьба? Время шло, а она не выходила из его головы. Чувство не исчезало, а наоборот, усиливалось.
     Еще подростком, видимо, как и многие в его возрасте, когда проявлялись первые влечения  к девочкам, он писал стихи, которые никому не показывал, и остались в далеком прошлом.  И теперь, «а не доверить ли свои чувства хотя бы бумаге?», - подумал он и сел за компьютер, хотя было поздно.  После вечернего совещания у директора уже в восьмом часу  зимнего вечера он  включил компьютер и на мониторе вывел заглавие «Судьба»:


Встретил я тебя случайно на склоне лет,
Как подарок судьбы, как дорогой браслет.
И надо же было такому случиться,
Как малому юноше в тебя влюбиться!


                10

Но, увидев тебя, прохожу мимо я,
Как проходят мимо незнакомой,  чужой.
А, как я хочу  обнять тебя милая?
Только свобода моя скована судьбой.

От ёмкого понятия слова - судьба
Ни куда не уйти никому, никогда.
И видимо следует покориться ей,
Как бы это ни было горько и трудней.

У каждого в небе, видно, своя звезда;
Она указывает путь - идти куда.
Но пересекаются  пути иногда
Случайно, или их сводит вместе – судьба.

После долгих размышлений и исправлений, не довольный своими сочинениями и признав в душе, отсутствие поэтического дара, но все таки отключил компьютер, не стерев написанное.
   
         В одиннадцатом часу вечера  он пришёл домой.
       – А я думала, что ты останешься ночевать на заводе, - с недовольным тоном  высказала супруга.  – Кушать будешь? Или тебя там накормили…?  Всё, конечно, остыло уже!               
      - Кушать буду. Увы, ночью там не кормят. Что остыло - это ничего, сойдет,
раздеваясь в прихожей, ответил Иван Иванович.
      
       Две недели Иван Иванович не видел Людмилу. Несколько раз он заходил в отдел, но её на рабочем месте не заставал. «Не заболела ли?», подумал он, но спрашивать у коллег не стал. Только через три дня он увидел её в коридоре заводоуправления.  Встретились взглядами, поздоровались, и он  успокоился. Этот её взгляд больших глаз вновь встревожил его.  Вечером после рассмотрения почты сел за компьютер и задумался и начал выводить на мониторе:   

Не судите строго меня
Честной народ, мои друзья.
Не так давно увидел я
Волшебный сон - ее глаза.

Они излучают нежный свет
И таких очей на свете нет!
Но это уже и не секрет -
С той минуты влюбился я!

А в них тепла - целое море;
Они взглянут - отступит горе.
Милее их нет в целом мире
В эти глаза влюбился я.

Вы не заметили тогда,
Что светились мои глаза?
Очевидно это  судьба!
Вот почему влюбился я.



                11

Ее добрый, ласковый взгляд,
Как увижу всегда я рад.
Хочу смотреть сто раз подряд -
Потому, что влюбился я.

Её глаза, глаза газели
Доверчивы и красивы.
Догадаться не могли вы, -
Как мальчишка влюбился я.

        Несколько дней он возвращался к написанным строкам, исправлял и только, после многократных исправлений отпечатал на принтере и задумался…
        « И что мне с этим делать? Не слишком ли поздно влюбляться! Надо от этой любви  бежать и как можно подальше!  Нет  у меня  право, поддаться этому чувству. Это просто -  блажь, и нужно от него избавиться!» и добавил эту мысль в конце:
 
Увидев такие очи -
Бегите прочь что есть мочи;
На край земли или в Сочи!
Иначе влюбитесь,  как и я.
   
    « Но при чём здесь Сочи?», сам удивился этому каламбуру, но оставил, не находя подходящую рифму по звучанию и смыслу.
      
   ...Но убежать оказалось не просто….  «От себя не убежишь», приходила ему в голову мысль. Он не смог избавиться от нового, как ему показалось чувства, о котором он знал до этого только то, что  много говорят, пишут книги и показывают на экранах телевизоров. 
      Что-то подобное у него уже было в юности. И стихи наивные писал, и маялся, глядя на неё, издали, не смею подходить к ней, и  бывало, только ловил её взгляд в окошке, где по соседству жили их семьи. Сильно переживал, когда её выдали  замуж за другого, уже далеко не молодого учителя и был потрясён уже через несколько лет, услышав о её трагической смерти.  Но всё это с годами улеглось и всё прошло. Остались в памяти только значимые факты, а чувства рассеялись как туман.  «И это пройдет», - успокаивал он  себя изо дня в день, пытаясь не встречаться с ней преднамеренно. И это пока  ему удавалось….
      
      Прошла зима, снег растаял: природа просыпалась после долгой зимней спячки. Солнце всё выше и выше поднималась над горизонтом и все сильнее грела землю. Радовала глаз зеленая трава на обочинах  городских дорог и в скверах….
       Зацвела уже вишня, деревья одевались в зеленные бархатные платья. Начались полевые  работы и у дачников….
        Ивану Ивановичу даже показалось, что хотя и медленно, слава богу, проходит у него и «этот любовный зуд».  Помогал в этом и забота  об огороде: надо было копать, что-то  посадить, поливать, удобрять - да мало ли забот в связи с  весенними хлопотами на даче?   «Ничего вечного в этом мире нет», вспомнил он кем-то, сказанные слова, вскапывая грядки на огороде и вспоминая тот вечер, когда  с «первого взгляда» влюбился в неё.
      « Время лечит всё! И любовь пройдет, как кошмарный сон», - рассуждал он, пытаясь выкинуть мысли об этом недуге, коснувшегося его в не урочное время.
 «Каждому фрукту свое время, а твое время уже прошло». «Ты  бы себе в паспорт посмотрел! Ведь, за шестьдесят перевалило, а туда же! Не смешил бы людей! Если узнают, позору не оберешься», -  эти мысли копошились в голове.  Он корил себя,

                12

за это чувство, всё же, не покидающий его с тех пор…
      Оно не покидало его, да и хоть и редкие мимолетные встречи на работе не давали им исчезнуть совсем.  Уже реже, но всё ещё вспоминал об этом вечере и читал свои стишки по этому поводу.  Силой воли он отгонял от себя грешные мысли, и казалось, он вскоре одолеет этот дуг.
      Однако кроме воли у каждого человека  есть,  видимо все же и судьба – некая программа, в которой весь путь от рождения до смерти расписано, определено заранее.
     Кем и когда она определена никому не известно, хотя  говорят и приписывают это богу.  Мол, это известно только ему одному. И как он решил, такая и будет судьба у каждого человека. Иван  Иванович, конечно, и представить не мог, как он один, без какой-либо канцелярии и компьютеров может запрограммировать программы для каждого человека  в отдельности, когда их так много. С момента сотворения Адама и Евы рождались и умирали много миллиардов людей на земле, сейчас живут более шести миллиардов и рождаются ещё каждый день по миллиону или больше! И каждому бог определил свою судьбу!!! Он не верил в это. А кто же тогда?   
     «Каждый человек сам  кузнец своей судьбы» - тоже не факт, что всё зависит от  него самого. Не спросив его, иногда судьба решает иначе, по своей программе. Вмешивается «обстоятельства», и «случайные» стечение  этих обстоятельств. Человек и без его воли оказывается  иногда в нужное время в нужном месте, или всё, наоборот: там, где ему в это время не следовало бы быть! Он вовсе и не думал в это время там быть. Ему это вовсе не нужно было бы с разумной точки зрения. Он-то не планировал и не задавался этой цели. Мало того он сопротивлялся ей, как мог, давил инстинкты заложенных в человеческое существо;  в том числе и тяга  к прекрасному, тяга к противоположному полу, и множество других природных инстинктов, поскольку человек придумал себе и множество барьеров  в виде законов, правил поведения, с точки зрения общественной морали и необходимости. Ради этого он должен погасить в себе всякие искушения, если они выходят за рамки дозволенного этими самими же придуманными запретами.
     Да! Ведь это и правильно! Иначе что же получиться! И вообразить трудно, что будет с цивилизацией, если все будут слушаться только велению своих чувств и инстинктов. Полная анархия! Человек ещё не такой уж чистый продукт природы. Он не достиг совершенства в своем развитии, и не ушёл еще далеко от дикой природы и своих далеких предков. В нем еще масса дерьма! Даже в самых умных головах, рождаются и остались низменные инстинкты с точки зрения общественной морали и допустимости поведения.   
    Никому еще не удавалось полностью избавиться от дурных  инстинктов- привычек с точки зрения людей, но не природы, включая и великих людей всего мира и всех времен. Все находятся во власти инстинктов! Кому-то удается их оседлать больше, а кому-то меньше – в этом лишь разница и все  это относительно!
 
     …Он возвращался на своей «копейке» с дачи, когда у остановки по пути увидел Людмилу, ожидавшую автобус. Он затормозил около неё и пригласил её, указав на приоткрытую дверь. Проехать мимо, сделав вид, что не видел, он не мог, хотя он уже пытался забыть её.  Она  тоже увидела его, ещё, когда он выезжал с поворота  ещё  издали. Другого транспорта, ни спереди, ни сзади близко его «Жигулей» больше не было.
Она  задержалась  несколько секунд  на месте, прежде чем решилась сесть в машину.
        - С рынка? - спросил он, чтобы нарушить молчание и погасить опять охватившее его волнение, когда отъехали от остановки. Он знал  район, где она живет, но не знал точного адреса.
        - Да, у сына день рождение скоро. Кое-что купила…, но не всё. Ещё после завтра придется сходить на базар за продуктами.

                13

        - Сколько ему стукнет?
        - Семнадцать.
        - Школу заканчивает?
        - Он в училище учиться, ему еще год.
        - Понятно, и служить могут забрать потом.
        - Могут.
     Он ехал по одной из центральных улиц города, со свежо залатанными асфальтом, местами ямами.
        - Правильно я повернул? – спросил он, когда свернул с неё налево, включив перед перекрестком левый поворот.
       - Да.
       - Дальше подсказывайте, - куда ехать. Дальше я  дороги не знаю.    
       - Прямо! – и когда они проехали  квартал, - вот здесь остановите! – она указала на пяти этажный кирпичный дом - «хрущевку».      
       - Спасибо, что подвезли. Здесь мы живем, - сказала она, взглянув на него своими очаровательными глазами и выходя из машины и попрощавшись. 
        Он стоял еще немного, раздумывая: ехать ли вперед и сделать  лишний крюк или развернуться, когда она дошла до своего подъезда, но, поставив сумку на скамейку, видимо, не легкую, вернулась к его машине.
       - Что-то не так, что случилось? – спросил он, обрадованный тем, что еще раз есть возможность посмотреть на неё.
      - Нет, ничего не случилось…, правда мне не ловко…, но я подумала, может быть, вы мне поможете…. 
      - Конечно, – поспешно ответил он, – но чем?
      - Подвести продукты… после завтра с рынка, если сможете. Сын учится, а тащить тяжело….
      - Хорошо! Когда нужно?
      - Как сможете, после работы… или в обед. Я возьму отгул, буду дома, и  позвоню вам на работу, если можно…
      - Ладно, договорились…. Значит после завтра, т.е. во вторник я жду вашего звонка, но после двенадцати часов …. в любое время. С утра не смогу, разные совещания, дела, а после, мы решим. Да! Если я правильно понял, у вас есть телефон дома? – спросил он. 
      - Да, есть.
       - Но тогда…, я и сам  могу позвонить, если дадите номер, когда я  буду свободен!
     Он записал номер телефона и уехал.
    Селекторное совещание затянулось, как часто и бывало. Директор  вмешивался в ходе доклада начальника производства на селекторном совещании и долго,  что называется «снимал стружку» по поводу и без особого повода с начальников цехов и служб. Он как всегда был не доволен работой вообще и работой служб зам. директора в частности и пригласил Иван Ивановича к себе сразу после окончания совещания.
     « Где я ему бесплатных материалов найду»,  - искал он оправдание, пока шел по коридору в приемную. «Платить не чем, на счётах  «ноль», завод весь в долгах, а  металл  ему привези!». « - В долг проси, потом рассчитаемся», - скажет он».  «Так никто уже нам не верит!», - был готов у него и на это ответ. Он зашел в приемную и хотел  войти в кабинет, но секретарь остановила его.
         - Подождите, Иван Иванович! Анатолий Петрович не велел пускать никого. У него  посетитель….
         - Он сам велел мне зайти сразу после селектора,  - раздраженно сказал Иван Иванович.
       
                14

        - А мне, он приказал никого не пускать!  Посидите, отдохните, успокойтесь. Куда торопитесь? Он не в духе сегодня с утра, но теперь он скоро остынет. Тогда и зайдете.      
        - Чёрт знает что! Сам пригласил, а теперь жди! Будто мне и делать нечего! - возмутился он, но делать было нечего,  - а кто у него? Может мне-то можно?
        - У него женщина… и не просто женщина…, - многозначительно улыбнулась Светлана Наумовна, пересидевшая многих директоров на этом посту.    
        Иван Иванович догадался о ком идет речь: об этом знал весь коллектив, включая и жену директора. Их «роман» зашёл уже, чуть ли не в официальную фазу. Красивая блондинка из бухгалтерии, без всякого разрешения секретаря в любое время могла уже, как называется ногой открыть дверь в кабинет шефа.  И все разговоры  на эту тему давно перемололись, и сильного удивления ни у кого не вызывали. 
      - Понятно! Так бы и сказала сразу. Он теперь, полагаю,  не скоро освободиться…., Светочка! Скажете Анатолию Петровичу, что, я уехал на металлобазу, если спросит, - сказал Иван Иванович и вышел из приёмной.   

        «Надо позвонить» вспомнил он,  заходя в свой кабинет, снял телефонную трубку. И набрал её номер.
     - Добрый день, - Да. - Я уже освободился, могу приехать, если вы готовы…. Хорошо…, через десять минут буду, - ответил Иван Иванович в телефонную трубку, когда к нему зашёл посторонний посетитель.
     - Вы ко мне? – спросил он. Мужчина с папкой стоял у дверей кабинета.
     - Да, - смущённо ответил посетитель, – мне только подписать….
     - А, я вам уже разрешал  войти? - не довольный ещё и тем, что он,  может быть, услышал его разговор с Людмилой, спросил Иван Иванович.
     - Простите….,-и посетитель хотел выйти.
     - Ну, ладно, что же теперь-то: давайте вашу бумагу, -  и, просмотрев, подписал и отдал обратно, без вопросов.

       Людмила  стояла и ждала у подъезда с молоденькой девушкой.
     - Здравствуйте Иван Иванович! Эта моя дочь, Света. Если вы не возражаете, она поедет с нами,  - садясь в автомобиль, сказала Людмила.
      - Здравствуйте! Конечно, не возражаю, - сказал Иван Иванович.  «Оказывается, у неё есть ещё и дочь.  Значить, где-то у нас  должен быть  и муж, как и полагается в нормальной семье», - немного раздосадованный этими известиями, подумал он. 
        После поездки на рынок  и хождения по нему Иван Иванович остановил «Жигули» у знакомого уже подъезда. Помог нести покупки. Оказалось Людмила жила на первом этаже в двух комнатной, малогабаритной квартире постройки «хрущёвского» периода.
       - Заходите,  - пригласила Людмила, открывая  своим ключом  входную дверь. «Значить, мужа дома нет», - сделал вывод Иван Иванович, «а может  быть, просто спит: всякое бывает». Этот вопрос всё же  его беспокоил, мало ли что! Ревнивый муж, это не подарок и скандал может устроить, не разобравшись.
      - Муж не будет сердиться, если я зайду? - наконец, он нашёл возможным,  затронуть этот вопрос,  который считал не корректным задавать  при других обстоятельствах, но
давно хотел знать о её семейном положении, а сейчас он выглядел как безвинный и к месту.
      - Отца у нас уже нет, - ответила дочь, опережая, матери, которая видно не ожидавшая, такого вопроса, замедлила с ответом. Она полагала, что это все на заводе давно знают.
      - Простите…, я не знал, - извинился Иван Иванович, и не стал задавать больше вопросов:  куда он делся или что с ним случился, «сочтут нужным, сами скажут», решил он.

                15

       - Поставьте сюда, - указала место Людмила, когда вошли, в тесную прихожую.- И… пойдемте…., будем пить чай!  - подарив ласковый взгляд, пригласила хозяйка.
      - Спасибо…, но чай, может быть в другой раз! – не хватило смелости у Ивана Ивановича принять предложение, хотя и хотелось ему. Не столько чай, сколько побыть ещё с ней, он хотел, но воздержался от искушения. - Мне надо вернуться на завод, а то секретарь может уже ищет меня! – скорее из-за скромности отказался Иван Иванович, чем по причине боязни секретаря.
        Обеденное время еще не прошло. Обычно, он обедал дома. И его обед редко совпадал по времени с распорядком дня на заводе. Он: то где-то в поездке по городу задерживался, то на совещании у директора,  а иногда вообще оставался без обеда.
   - Жаль, - но приходите, как-нибудь в гости, буду рада, - Людмила взглянула на Ивана Ивановича своими очаровательными глазами,  – спасибо, вам, что помогли, а то мы всё это не дотащили бы сами.
   - Буду рад помочь, когда и чем  смогу! Увидимся на работе, – Иван Иванович вышел на улицу.
    Он не знал почему, но  почувствовал облегчение,  будто, одолел какое-то тяжелое препятствие, стоявшим на его пути. «Она – свободна!» - решил он.  «Во всяком случае, крепкими замужними обязательствами, она не обременена,  напрашивается такой вывод, если воспользоваться юридической терминологией», подумал он.
    «В мой  гаснущий вроде костер, судьба опять подбросила мне дров»,  - подумал он, про свои, как ему казались, остывающие чувства.
     И это случайная  встреча на днях на остановке, и  встреча сегодня, и известие, о том, что, она, в общем-то, свободна, давали обильную пищу для раздумий его взбунтовавшей душе. Зашевелились опять мысли, встревоженные не прошеными обстоятельствами, словно как муравьи в разворошенном муравейнике.
     Сегодня он увидел не только эти завораживающие её глаза, но  и всю её ладную, обтянутую в летную легкую одежду фигуру, как у молодой девушки, будто она еще и не рожала двух детей,  с пунцовым заманивающим ртом, с белоснежными зубами и удивительно красивыми ногами. Её спокойный, журчащий как ручеёк голос, очаровательная улыбка, искренний не громкий, но заразительный смех и манера её общения с дочерью и с ним, когда они ходили по рынку, покупая продукты, сильно поразили воображение Ивана Ивановича.
      Вновь загорелся пламя в душе, охватило волнение, сердце забилось учащённо. А  главное всё это, видно затуманили ему мозги. В нем проснулся вновь запрещенный в его положении, может, один из самых устойчивых инстинктов человека, -  любовь к женщине.
     Теперь не только глаза, она вся стояла перед его глазами, такая красивая и статная.
   
     Только дома, когда исчезло это видение, вернулся в реальную обстановку, в общем - то нормальную, семейную, он трезво стал рассуждать и корить и осуждать себя в душе.
Проснулся разум, вспомнил о запретах, о долге…….
     «Что это такое получается?  У меня – семья, супруга, с которой мы живем, в согласии вот уже более тридцати лет!  Взрослые дети! Что они подумают, и какой я им  дам пример? Что собственно мне не хватает»? -  всё это отрезвляющим образом действовал на него. «Всё! На этом надо остановиться! Ничего хорошего из этого не выйдет. Я ведь люблю свою жену. Была ли это любовь? Были ли  эти чувства такими же, как сейчас? Не знаю! Как их измеришь эти чувства? Было просто все хорошо. Я не страдал, не мучился, какими либо сомнениями, не было повода и для  ревности. Было  полное совпадение взглядов на жизнь. Она  всегда согласная с моим мнением на жизнь, одним словом «Душечка»; умная, образованная, мягкий, поддающийся компромиссам характер».      
   
                16

      Эти мысли тревожили его и долго не давали спать по ночам, лёжа в постели с закрытыми глазами.
     Неделя прошла в мучительных раздумьях. Иван Иванович весь исстрадался.  С одной стороны, он любит свою жену, а с другой борется с искушением,  очаровательной красавицы с глазами  пуганой газели. Но ни какие шаги для сближения к ней не предпринимал. «На всё божья воля!», - решил он. «С искушением надо бороться. Сумею ли выстоять, видно будет, но бороться надо!»
      Он не решался, уповал только на божью волью. «Может опять случай решит эту проблему, если будет на то его воля.  Или сама намекнет, если испытывает какие-то чувства и пригласить на чашку чая…. Но  она же приглашала! Но это может быть, было только жестом вежливости, и она вовсе  не хочет иметь дело с женатым мужчиной. Она наверняка знает, что я женат. Это я мало, что знаю о ней, а женщины, они  всё про всех коллег по работе знают»!
 
       Он сидел за столом в своем кабинете и задумался. Рассмотрел  всю почту в папке, подписал письма; пора бы идти домой, в заводоуправлении уже никого нет, даже директор уже уехал, но домой не хотелось….
      Вдруг его осенила мысль, не сочинит ли стихи и вручить ей при случае, чтобы она поняла и пригласила его на обещанную чашку чая. «Ведь как-то надо же дать ей понять о своих чувствах. Она сама может и не догадаться. Если не захочет и это будет не трудно понять». 
      «Пригласи на чашку чая», записал он в заголовке, открыв новую папку в «ворде», работающего ещё компьютера в режиме ожидания и задумался...

И сам того не замечая,
Меня влечет к тебе всегда.
Пригласи хоть на чашку чая,
Очень скучаю без тебя!
      
      На улице шёл моросящий дождь, вовсе не по сезону, будто осенний. Уже два дня стояло пасмурная погода, низкие облака затянули горизонт со всех сторон, и поливало землю непрерывным мелким дождём тихо, но непрерывно.   

За окном  тоже не погода -
Весенний день, но дождь моросит.
      
      Здесь он задумался. В весенние дни дождь обычно не моросит, а идет весело с громом, с молнией и быстро проходит. «Никто и не поверит», - размышлял он. Но он оставил так, пологая, что он изложил, как на самом деле была сегодня погода.

А мне сегодня так охота
С тобой вдвоём чаю попить.

И сердце щемит замирая,
В этом есть и твоя вина!
Прошла мимо, не замечая,
Как я тоскую без тебя.

                17

      Сегодня они встретились в коридоре заводоуправления, но она прошла мимо даже не поздоровавшись, видимо торопилась куда-то с бумагами, вместе со своим начальником отдела.          
     Дальше вдохновение покинуло его, в голову больше ничего путного не приходило, он выключил компьютер, закрыл кабинет и вышел на улицу. Дождь всё ещё моросил, он открыл зонт над головой, и, шлепая по лужам, направился в сторону автобусной остановки.
       Иван Иванович сел на свободное место и опять задумался, глядя  по сторонам через не зашторенные окно автобуса, но он ничего не замечал: ни лужи на не ровном асфальте улиц, ни людей идущих с зонтами над головой, -  его увлекло воображение, мысли гуляли где-то далеко. Он, как наяву видел первый вечер, когда он встретил этот  светлый взгляд на вечере, как она села в его «копейку» на остановке, поездка на рынок…, приглашение «попить чаю»…      
     - Вы не выходите? - вдруг услышал он голос. Это спросила  дама в годах, сидевшая рядом с ним в автобусе.
     Иван Иванович очнулся и понял, что он проехал свою остановку и тоже встал, пропуская  вперед даму, и  вышел из автобуса. 
      Дождь всё еще моросил, пришлось опять раскрыть зонт над головой и идти в обратную сторону по улице, почти безлюдную. Он дошел до перекрёстка, где недавно он поворачивал к ней на своих «Жигулях» и почувствовал жгучее желание  увидеть её. Вспомнил о приглашении: «пойдемте, попить чай», - сказала она тогда.
     «Ждать, когда женщина сделает первый шаг сама – это глупо», - подумал он, «инициативу должен проявить мужчина, если он уважает её. Порядочная женщина сама не станет приставать к женатому человеку, какие бы чувства она ни испытывала».      
       Он  решительно подошел к телефонному аппарату висячему  на стене девяти этажного дома, не раздумывая, воткнул в щель телефонную карту и набрал номер её телефона.
       Он боялся, если он промедлит, то может  раздумать, не хватить смелости. «Я слишком много раздумываю, размышляю вместе того, чтобы действовать. Надо определиться и принять решение», - решил он. 
        В трубке послышались длинные гудки:  он ещё надеялся, может её дома не окажется, но вскоре услышал её голос. Он уже запомнил этот голос и телефонный аппарат не мог его изменит настолько, чтобы он не узнал  его. Отступать  было поздно: надо было что-то сказать в трубку.
    - Я случайно… оказался рядом с вашим домом…. И подумал…, - он даже от волнения забыл, что надо сначала поздороваться, но сообразил после. Длинную паузу, возникшую в связи с этим, она прервала сама. – Заходите, буду рада….
    - Здравствуйте…, я зайду…., если можно…., - и положил трубку также быстро, как и брал. Сердце колотилось в груди.  «Напросился всё-таки, безумец и черт тебя попутал, проехать свою остановку», -  и двинулся в сторону магазина.  «Беги теперь в магазин, с пустыми руками в гости не ходят». 
     В большом магазине, который занимал, чуть ли ни весь первый этаж дома, он купил торт и направился к её дому.

     Дверь открыла хозяйка сама, – заходите, вот тапочки… - смущенно пригласила она.
    - Это к чаю, - Иван Иванович поставил торт на круглый стол в кухне, куда он прошёл за хозяйкой.
    - Присаживайтесь, будем пить чай, - указала она на угловой диванчик, а сама поставила чайник на плитку и зажгла горелку газовой плиты.
     В большой комнате с двумя окнами работал телевизор, дочь Светлана, сидя на диване, смотрела фильм. Она поздоровалась с Иваном Ивановичем, когда он проходил мимо открытой в комнату двери.

                18

      Дальше вторая дверь вела в спальню – комнату поменьше с одним окном. Людмила показала ему свою квартиру, прежде чем пригласить на малогабаритную кухню с газовой колонкой. Обстановка была весьма скромной. В зале стояла стенка выпуска восьмидесятых годов и диван такой же, с двумя изрядно истертыми креслами. В спальне стоял двух местная кровать по середине комнаты примкнутая к стенке с высокой спинкой, шифоньер для одежды напротив  кровати, а в углу сборный полированный стол. Беглый взгляд  заметил только, крупные вещи, не вникая на остальные. И вообще, вся эта обстановка не интересовало его. Он хотел видеть только хозяйку. Выпив чая с кусочком торта, Света ушла, сказав, что пойдет к подружке «на минутку».
     За чаем, Людмила рассказала о себе, о трагической гибели мужа, о том, что дочь выходит скоро замуж.
   - Заявления уже подали, через месяц – свадьба. У меня голова кругом ходит, не знаю, что и делать! – пожаловалась она.
   - Свадьба это хорошо! А волноваться не надо! Свадьба это хлопоты, но приятные. А где сын?
   - Колька гуляет где-то на улице с ребятами.
   - Ну, ладно! Спасибо за чай. И мне пора, - Иван Иванович встал.
   - Может еще чаю!
  - Нет, спасибо. И так много чаю выпил, хватить!
    Попрощавшись, поцеловал её руку, от чего, она смутилась. Видимо, никто до этого ей руку не целовал.  Глянул в её влажные глаза, хотел их целовать, но не осмелился, только слегка прижал к себе, обнимая.  Объятия получились как от жалости к ней из-за погибшего мужа, чем от желания обнять просто красивую женщину.
      Он вышел на улицу. Открывать зонт не было необходимости, он понёс его в руке как палку, в чехле. Облака на небе рассеялись, «возможно, завтра будет уже солнечная  погода», - подумал он и в приподнятом настроении пошёл домой.
 
     …Волнения прошли, но чувства восторга переполняло сердце Иван Ивановича. Эмоции переливались через край,  увидеть её в домашней обстановке,  простенком, цветастом платье, сидеть рядом за столом против, друг друга и смотреть, сколько угодно на эти чарующие его глаза, доставил ему огромное наслаждение. 
      Первое  впечатление о женщине, о её внешности, о взгляде, лице, часто покрытое под толстым слоем макияжа, бывает обманчивым. Особенно, они вводят в заблуждении мужчин, при искусственном свете светильников дневного света в ночное время. И при следующих встречах, хотя они и происходили при дневном свете, еще могли остаться какие-то сомнения, но сегодня при неожиданной, не запланированной встрече, он убедился в том, то, что он видел раньше в ней, не был оптическим обманом или продуктом его субъективного влюбленного больного воображения. Она не ожидала гостей сегодня и не успела или не захотела покрасить даже губы, как обычно он видел её на работе. Сегодня она  была натуральная, и ему показались ещё краше,  чем  раньше.   
      Он долго не смог заснут. Чаепитие с тортом и варением длилось, хоть и не долго, но оставил много впечатлений. Оно подсказало ему и продолжение темы насчет «чашки чая»  и заснул утомленный на этот раз от избытка положительных эмоций.
      Только на следующий день Иван Иванович начал излагать свои ощущения на экране монитора, в «папке»  «мои документы» под паролем. Он многократно возвращался к тексту: добавлял, исправлял, вычёркивал, как только появлялась свободная минута,  и успокоился, когда текст показался ему более, менее отражающим его ощущения: 

                19

Приглашение дождался я,
Сижу за столом у тебя!
И наливая в чашку чая
Ты рассматривала меня.

А я глядел не уставая:
В твое лицо, в твои глаза.
И душу твою представляя
Чистая,  как у дитя слеза.

Я пил чай не переставая,
Как будто в нем судьба моя!
И просил налить еще чая -
Напиться, до пьяна желая.

И выпив много чашек чая,
Я говорил тебе слова,
Видно, и, не соображая:
- «Будь со мною, моя звезда»!

- «А у тебя нет самовара?
- Обойдемся – то не беда!
Нам же хорошо и без чая,
В сущности – это же вода!»

Напился уже я  и чая
И задумался о судьбе.
А время шло, не замечая,
Не послушно мне и тебе.

И дождь за окном лить перестал,
Но уходить не охота.
Несмело сигарету достал
Мол: вот ведь еще забота.

Закуривать, однако, не стал
Коробку в руках теребя.
Медленно со стула  всё же встал,
Глядя с надеждой на тебя.

А ты удерживать  не стала,
И заглянула мне в глаза.
Больше чая не предлагала,
Но по щеке текла слеза.

Прижал к себе  я, обнимая
Не спрашивая ни о чём.
Сердцем только понимая
Нам хорошо будет вдвоём.

                20
      
       Он понимал, что в его изложении много фантазии, не соответствии действительности, необходимости подчинения рифму, желание дать изящности стихам.
Он полагал, что соблюдение точности - не обязательно, что так сочиняют и многие даже знаменитые поэты... Они живут порой в ином, выдуманным ими самими же мире, в котором им хотелось бы окунутся, нарисовать ее в своем воображении... 

       С того вечера начались их общения по телефону и чаепитие у неё или встречи в кафе, в парке. Она  рассказывала  много о своей прошлой жизни, он тоже.
Она все ещё переживала за трагически погибшего мужа, хотя уже прошло более года, а он как мог, утешал её насколько это возможно. К чувству восхищения её красотой, добавилась и жалость к её судьбе. Оставшаяся, с двумя детьми, хотя уже достаточно взрослыми, она страдала, конечно, и от одиночества.
     - Хочешь поехать на природу? - спросил Иван Иванович, по телефону, набрав её номер к концу рабочего дня, вдруг, спонтанно возникшее в его голове желание повидаться с ней.   
     Ещё не было и шести часов. Директор уехал куда-то к городской администрации, и он решил пораньше уйти с работы тоже.
     - Хочу…, - после короткой паузы ответила она.
     - Когда будешь готова? Я могу приехать за тобой минут… через десять.
     - Ну…, хорошо, я …успею, - уже более уверена, ответила она в трубку. Видимо и она давно хотела встретиться наедине, без детей, без посторонних в парке или кафе.
       Людмила уже ожидала в условленном раньше месте, вблизи остановки.
      ….Выехали за город. Чистый, но теплый воздух через приоткрытое боковое поворотное стекло «копейки», продувал её волосы. Из скрытых в салоне автомобиля колонок магнитофона  лилась легкая музыка. Старая «копейка» мчалась по ровной асфальтированной дороге на приличной скорости, всё дальше и дальше удаляясь от города, где чистый воздух и степные просторы, но засеянные хлебами.
     - Так бы и ехала и ехала  долго и долго, - мечтательно сказала она, рассматривая пробегающие мимо лесополосу, зеленые лужайки, не большие озёра местами еще не высохшие после разлива Урала и слушая музыку. Весна  бала в разгаре и солнце  стояло ещё высоко, но уже к вечеру  грело не сильно.               
      Иван Иванович остановил машину  у высокого берега Урала после того, как свернул с шоссе, на грунтовую дорогу добираясь вдоль лесопосадки.
 Зеленое поле яровой пшеницы начиналось подальше от берега до самого горизонта, а между берегом реки и тем  изумрудным  полем вдоль берега растянулась широкая полоса разнотравья и полевых цветов.
       На другом берегу,  немногочисленные отдыхающие, загорали ещё под косые лучи солнца, медленно приближающегося, к горизонту.

       Иван Иванович настелил на траву  легкое покрывало, которое постоянно возил в машине,  бросил на него мягкие походные подушечки – приложения к чехлам на сиденья автомобиля и вытащил складные стулья, на которых можно было бы удобно, устроится на берегу реки для рыбалки, чем он раньше иногда занимался.
       - Спиртное я не взял. Имеются, только мороженное и фрукты, - сказал Иван Иванович, раскладывая их на чистое полотенце по верх покрывало, в качестве скатерти.
       - И самое главное,- имеется ещё и чистый воздух! – воскликнула  Людмила. – Я не помню, когда последний раз была на природе. Уже года два прошло с того дня, когда последний раз была в деревне у брата.
     – Боже мой! Как здесь красиво! Посмотри! Какие  красивые цветы! – она отошла от автомобиля к краю широкой полосы. Иван Иванович подошёл к ней и взял за руку. 
      Они  очарованные глядели на эту красоту, и пошли по полю в глубь, как по мягкому и цветастому ковру.
       - Да, ты права! Это  - самое, пожалуй, лучшее время года. Какой аромат! -  он сорвал несколько розовых цветков и поднёс к её носику, - понюхай, как пахнет!
        Они стояли близко, он несмело обнял её за талию. Она не отстранилась. Этого момента они оба ждали давно, и никто не мешал, тишина, лишь издали  были слышны птичьи трели. Она не сопротивлялась, может быть, уже устала от его деликатности и ожидания.  Он глядел в эти околдовавшие его и влажные глаза. Она не отводила их, и сама смотрела в его,  может быть, желая понять по ним, что в душе этого мужчины.
   
                21

  «Неужели он не решиться  и сегодня  или, придется самой сделать шаг навстречу. Объяснить ему, что она не претендует на него совсем, понимает, что он не свободен, но она не равнодушна к нему и хочет его, и лишь немного тепла и любви – любви пусть хоть тайной, запретной»,  - думала Людмила в эти минуты. Она истосковалась по мужчине, хотела ласки, объятий. Сама была готова обнять его, целовать, отдаться и….  Слова были готовы сорваться с её губ, как ощутила, наконец, прикосновение его горячих губ раньше, чем успела, что-то сказать. Он как будто услышал эти слова, не сказанные вслух, прочел её мысли в глазах. Сработал инстинкт притяжения.  Зов природа затмил разум, отключил защитные барьеры, отодвинул все законы и запреты, придуманные  людьми. Победили чувства, страсть, влечение…      
      Нежные поцелуи и прикосновение горячих тел вскружили им головы. В этот момент ничего запретного для них уже не существовало. Разум отключился перед порывом страстей. Он на руках отнёс её на застеленное покрывало, и… совершилось, то чего оба хотели уже давно, но боялись друг другу в этом признаться…
     Сама обстановка и тихий уголок природы,  толкнул его на этот грех. Он не устоял, соблазн был велик и мольба в её глазах, просящих и покорных. Он боялся, но хотел; она желала, но не могла самой кинуться в его объятия; оба понимали, что это должно случиться, но пусть случится случайно, как и их случайное знакомство, не преднамеренно, но по воле случая, а не по их вине - не договариваясь, спонтанно.
     «Но, почему грех?» - думал он.  «Если и грех, то не я один  виновен в том! Сама человеческая природа толкает их на это! Это - зов природы!» - он пытался найти оправдание совершившемуся . Разум вернулся к нему, в нём заговорила совесть. «Я изменил супруге!» - подытожил он мимолётные размышления.
      
     В отличие от него, она не чувствовала себя виноватой. Психологический барьер был пройден. Теперь она сама прижалась к нему, целовала уже без смущения,  счастливая…. В отличие от него, она была свободна. Осуждения со стороны не боялась. Она сразу для себя уже решила, что она не будет пытаться разлучать его с женой.  Она знала достаточно, чтобы понять, что у них  - что называется «благополучная семья».  У него нет причин бросить её.  Да ей самой это тоже не надо, и она не пойдет на это никогда. Она, конечно, имела право вновь устроить свою жизнь с другим человеком, но не думала устроить за счет разрушения другой.  Она ощутила блаженство с ним, давно не испытанное. « Мне только немного тепла и счастья. От него не убудет  и ей останется, он такой славный!» - думала Людмила. Больше года она не была в объятиях мужчины. Да и до его гибели  в последние годы супружеская жизнь не приносила ей радости. Муж всё чаще приходил домой пьяным и в лучшем случае засыпал, даже не раздеваясь. Увлекался алкоголем – болезнь, многих, мужчин....
    - Только ты не расстраивайся, замуж за тебя я не собираюсь, - улыбаясь, сказала она, глядя на него, - и ни каких обязательств у тебя в связи с этим не возникли. Я сама на это согласилась и понимала, на что шла. У тебя хорошая жена. Я не хочу ей причинить боль. Не надо, конечно, её говорить. Эта наша тайна.
    - Ты знаешь, я  потерял покой и сон с того вечера. Даже писал стихи. Ты знаешь, какие у тебя красивые глаза?  Но и вообще ты вся красивая! Устоять не возможно! 
    - Почитаешь? – попросила она.
    - Я не уверен, что они тебе понравиться, да и мне тоже.Они -сыроватые, мне кажется. Ты не будешь смеяться?      
    -  Не буду, обещаю!  - улыбаясь, заверила она.
               
               
                22

    - Я их все же прочту с листа, не уверен, что я их запомнил наизусть. Ладно?
    - Ладно.
        Иван Иванович  достал,  четверо сложенные листки с отпечатанными  стихами
и прочел свои сочинения.
    - Ну, как? 
    - Хорошие стихи, мне понравились.  И  давно увлекаешься?
    - Нет. Можно сказать впервые, если не считать, что немного баловался, когда был подростком…,  влюблённым. Ну, такие…., знаешь, наивные стишки писал.
    - Но почему ты хотел уехать в Сочи? – Что испугался меня?
    - Я  не испугался, кажется, я просто влюбился, вот о том и написал. И испугался, конечно. Ты же знаешь, что я женатый и не так молод.      
    - Конечно, знаю. Кто тебе не знает. На заводе все тебя уважают. Есть и влюбленные.
    - Серьёзно! А кто же меня любит, почему я не знаю?
    - А не скажу теперь. Зачем мне соперниц? – рассмеялась она   
    - У тебя соперниц по отношению ко мне не будут.
    - Не знаю, не знаю, - засмеялась она.- Ты мужчина видный!
    - С тех пор, как мы встретились на вечере, перед новым годом,  меня осенила написать. Я не знал, как о своих чувствах  сказать тебе. Меня поразили твои глаза, они у тебя очень красивые. И  только в конце января, я надумал выразить свое восхищении в стихах…, и вот что из этого получилось. Думаю, они не шедевры. Талант, если бы у меня он был, обнаружился бы пораньше. А сейчас это просто, что ли крик души на бумаге. Что в уме накопилось, и о чем думал, о том и написал. Хотелось об этом кому-то высказаться. А кому я мог об этом признаться? Только тебе, но и бумаге.  Конечно, Пушкин выразил бы красивее и точнее. И насчет приглашения на чай, тоже не осмеливался. Я боялся обидеть или компрометировать тебя. Я ничего о тебе не знал. А спрашивать у кого-то, было тоже ведь не ловко. До того дня, когда мы ездили на рынок, я думал, что ты замужняя женщина, и конечно, пытался всё забыть и выкинуть из головы, но не смог, - Иван Иванович замолчал «не слишком ли я разболтался» - подумал он. 
     - И насчет самовара ты правильно заметил. Ну, нет у меня самовара! – рассмеялась она от души своим журчащим смехом.   
   - Ты же обещала, что не будешь смеяться, - сказал Иван Иванович и сам, рассмеявшись охваченный её заразительным смехом.  – Но это просто, фантазия!  И у меня тоже нет.
   - Ты любишь поэзию?
     - Ты знаешь, я бы сказал, что сильно не увлекался этим. Я плохо стихи  запоминаю. Конечно, я люблю читать и стихи и прозу  и много читаю. Но как истинные любители поэзии, которые могут наизусть декламировать целые произведения, я не умею.   
      - Оставишь их мне?
      - Бери, если тебе нравятся! Однако, нам, кажется пора, - сказал Иван Иванович. Нас ведь кто-то дома ждут.
     - Да. Тебя жена ждёт, а меня голодные дети.
     - Правда, голодные? У тебя  же дочь уже невеста. Ты что же научила её готовить?
     - Да нет, она у меня молодец. Она всё умеет. Меня мама учила, а я - её. Это я так. Ужин она приготовит. Зайдешь? И тебя накормит!
      - Нет.  Уже поздно будет, пока приедем.
     Через полчаса езды Иван Иванович остановил «Жигули» около дома Людмилы. – Ну, пока! Увидимся завтра.
     - Может быть, пока! – ответила Людмила и скрылась за углом дома.
     Иван Иванович нажал на педаль газа и выехал на переулок и помчался в сторону своего гаража.
    
                23

       - Смотри! Пришел, - сказала супруга, открывая дверь. Она каким-то чутьём улавливала, что с мужем что-то происходит, но не знала что. Он конечно и раньше не приходил с работы раньше семи, часов вечера, а иногда и ещё позже, но теперь  она заметила, что это стало происходить чаще.   
- А, что? Не надо было приходить? – парировал Иван Иванович, снимая в прихожей обувь, но не стал объяснять причину задержки. Врать было стыдно, а правду говорить нельзя!
    - Я бы что-нибудь поел, - направил он разговор в другую сторону.
    -  Вымой, руки! Да садись за стол! Ужин  давно готов, ещё теплый.   
     Иван Иванович долго не мог заснуть. Если раньше он не мог заснуть от переживаний, и неизвестности, сегодня от смещения чувств. Всё, что произошло сегодня наяву, теперь прокручивался перед закрытыми  глазами, как на экране телевизора  и от этого ощущения повторялись в виртуальном мире.
    Только на четвертый день им удалось опять встречаться на том же месте. Ничего не изменилось. Краски вокруг те же, зеленое море пшеничного поля, яркое многообразие цветов вдоль побережья реки и тихое, гладкое течение воды в Урале. Только помятая трава на месте, где они расположились в прошлый раз, выдавал их пребывание здесь раньше.   
       - Ты знаешь, я, кажется, заразился юношеской болезнью…,  -  Иван Иванович, после нежных ласк и ещё более, страстных объятий, лежа еще нагишом, прикрываясь покрывалом, хотел сказать ещё что-то, но Людмила прервала его.
       - Какая болезнь? – встревожилась она, прерывая его на полуслове.      
      - Да нет! Я хотел сказать, что стихотворчеством  заразился. Ты меня вдохновляешь!
Я сочинил еще стишки. Хочешь, прочту?
      - Ты меня  напугал. Ты так не говори больше.  Вдохновил, это может быть, но чтобы заразить…. Боже избавь! –  рассмеялась она.
      Иван Иванович достал листок бумаги и протянул его Людмиле, и она прочла напечатанное:
       
         НЕ КОЛЕЧКО

Обвенчало нас с тобой не колечко,
А любовь на природе у ручья.
И я помню, как щемило сердечко,
Ты сказала мне тогда: "Я - твоя".

Обнимала весенняя природа
И соловьи распевали вдали.
Была теплая, тихая погода,
И мы с тобой на поляне одни.

А все вокруг было прекрасно тогда:
И синее небо над головой;
Чистый воздух, родниковая вода,
И я, как  околдованный тобой!

Кругом стелились зелёные поля;
Взор радовал полевые цветы.
Еще светилась вечерняя заря
И в мире было, только я и ты!

                24

Казалась нам, что счастье у порога,
И навстречу ему - идти пора!
Впереди долгая жизни дорога,
А в моей судьбе лишь твоя судьба!

   - А я, кажется, не говорила тебе, что «я твоя». Я просто молчала, не возражала и ждала…., когда ты осмелишься. Я уже сама хотела сказать тогда…., но не успела. Ты закрыл мне рот поцелуем…. Я …онемела, я так захотела тебя, я изнемогла вся…, - она с улыбкой смотрела на него после окончания чтения.
   - Но ты же теперь моя! Я, конечно, боялся…, но мне твои глаза сказали: «Я – твоя», и я, наконец, осмелился тебя целовать. Ты такая сладкая…. Удержаться было не возможно!
  - Ну, хорошо!  Соловьи пели, и цветы вижу вон их сколько, и природа, и погода и заря была, но, а где же, ручей? – улыбаясь, настаивала Людмила.
  - Так вот же он! - Иван Иванович показал на не широкую в этом месте реку Урал.
  - Ого! Ничего себе ручей! Эта же – река!
  - Была рекой, по крайней мере, лет сорок тому назад, когда у города и вверх ещё, десятка километров, плавали, не большие правда, суда. Я помню это. Даже один раз, плавал на таком судне.  А, может быть, это был катер, и у него было имя  то ли «Грибозубова» или что–то такое. Вот тогда Урал был здесь полноводной рекой! А сейчас он,  наверное, после строительства платины  ГРЭС и вообще в связи с изменением может быть климата, он усох и превращается в ручей. Во всяком случае, я от истины далеко не ушёл. Ручей, река в сущности близкие по содержанию понятия. Там и тут течет вода.
    - А я не помню, чтобы по Уралу ходили корабли.
    - Да где же тебе помнить! Ты тогда только родилась и, наверное, еще пешком под столом ходила.
    - Надо же! – она рассмеялась. - Представила себя  такую маленькую.
    - Пишешь хорошо! Как поэт.
    - Это ты виновата! Это ты во мне пробудила этот не дуг. Оказывается ничего особо выдумывать и не надо, если верно изложить, что тебя окружает вокруг и разобраться в своих чувствах. Только всё это надо, видимо, прочувствовать, пропустить через себя, видеть внутри скрытое, и немного фантазии.  Но, а  главное, чтобы пришло вдохновение, и ещё должен быть, безусловно, предмет вдохновения.
    - Так это что, я предмет?  - заулыбалась Людмила.
    - Выходит, что да, - Иван Иванович поправился. - Нет! Ты не предмет. В том смысле, что….. Ты моя муза….,  Мое вдохновение, ты моя  радость и  мое счастье…, ты – моя судьба…, - глядя на неё, в её искрящиеся от счастья глаза, вдохновенно произнес Иван Иванович.
    Не заметно, подкрался вечер… Солнце село за верхушками деревьев. Вдали маячили высотные дома над зеленной массой и крышами одноэтажных застроек. Город жил своей повседневной жизнью и никому не было дело до влюбленной пары вдали от него, удалившихся в укромное место от посторонних глаз и городской суеты. Забыв обо всём, они наслаждались минутами счастья. Они, казались им вечностью, и что так будет всегда….

    Но всё когда-нибудь кончается…. Ничего вечного нет в мире и счастье это только
короткий миг. Оно дается не всем и не всегда. Его надо заслужить, а иногда это просто подарок судьбы, может и не всем, а только избранным.  Избранным опять таки случайно по воле судьбы. Приходит  часто нежданно, по воле обстоятельств, тогда,  когда вовсе его не ждешь, а иногда не во время, и против твоей воли и исчезнуть может в одно мгновение. Иногда счастье это даже не благо, а головная боль, сердечная мука.  Если оно за счет несчастья другого близкого и любимого человека….  это уже – трагедия. Счастье и несчастье всегда рядом.

                25

      Счастье не бывает вечным. За счастьем следует и беда, и чаще неожиданно! Как день и ночь, как нитка за иголкой следуют они.
      И всё это называется – жизнью! Жизнь, по сути, дело без четких правил и направлений. Нет! Правила и законы конечно есть придуманные людьми, но они сами же их и нарушают, и те, кто их придумал тоже. Нарушают, а потом оправдываются тем, что мол, это – жизнь! И ничего тут, мол, не поделаешь! На все случаи жизни издать законы и установить правила, не реально, потому как жизнь – многогранна и бесконечно  в разнообразии форм, и меняется ежесекундно, исчезая и вновь рождаясь, преобразовываясь в иные формы жизни.
   Жизнь всегда в движении и сама жизнь есть – движение! Движение не только вперед, и не только по прямой, а всякое движение – и движение обратно в прошлое тоже.               
     ….Счастье это только миг….  в бесконечности времени….  И жизнь состоит из мгновений чередующихся друг за другом из счастливых и не очень, огорчений и бед

      …Много счастливых минут, часов и дней  прошло с того майского вечера на природе у реки. Они чередовались и огорчениями, но то, что случилось летом,    для Ивана Ивановича, оказалось трагедией, хотя они оба и были готовы к такому исходу событий. С самого начала они оба понимали, что это блаженство, счастье не может длиться вечно, что они не могут быть вместе, в силу обстоятельств. 
     Он не мог уйти из семьи. И Людмила сама была против его развода с супругой.  И разница в девятнадцать лет между ними и преклонный возраст Иван Ивановича, все было против их совместной жизни. Понимая это, Иван Иванович говорил, что ей надо устроить свою жизнь с другим мужчиной и, что он не станет этому препятствовать, хотя ему это будет не легко.
    -  Но ведь так надо! Ты мне только скажи, когда встретишь человека, подходящего для семейной жизни, я сразу уйду с дороги, мешать не буду, - говорил Иван Иванович ей уже не раз. Она соглашалась….
     И вот наступил этот день…. Как всегда неожиданно! Хотя он и замечал, что она за последнее время стало не очень то приветливо относиться к нему, но в силу привычки не придал этому значения, пока он не спросил, когда они отдыхали на природе, на берегу озера. Они за эти долгие годы побывали во многих местах на природе, а в холодное время он приходил к ней домой. Все к нему привыкли и соседи и дочь и сын. Он отслужил и вернулся за это время, дочь вышла замуж и родила ей внука.
    - Что с тобой? Ты кажется мне  сегодня грустная. Что случилось? Я не обидел тебя чем, может нечаянно.
     Они сидели рядом  бок о бок и смотрели на озеро. Мелкая рыба местами  гонимая крупной выпрыгивала слегка из воды, создавая всплеск и оставляя круги на поверхности воды. Иван Иванович взглянул  ей в лицо. По щеке Людмилы текли слезы.
       - Да ты моя хорошая, плачешь? Скажи мне, в чем дело? Может, я, чем смогу помочь? - всё ещё не догадываясь о причине, забеспокоился Иван Иванович.
       - Ты не можешь мне помочь, – она уже вытирала глаза платочком.
      - Ну, давай сначала успокойся, - он обнял её  и поцеловал в мокрую щеку и влажные губы. - Если не хочешь, не говори ничего.  Сын приехал из армии, слава богу,  живой и здоровый. Я сегодня  только его видел. Со  Светой или  с её мужем, что случилось? А внук здоров?- сам не зная как утешить, продолжал Иван Иванович высказывать догадки.
    
                26

      - Нет, нет. Меня…. замуж зовет, - наконец выговорила она, вытирая платочком слёзы, текущие по щекам.
     Иван Иванович  несколько секунд потерял дар речи. Он все время ожидал,   
 что в любое время получит отставку, кто-то появиться в её жизни, кроме него, но он не представлял, что это будет так больно. Он понимал, что он ей не пара. Ей не было ещё и сорока, а ему уже  за шестьдесят, когда они встретились. Этот союз мог быть только   временным. Не сможет она его полюбить, как он её. Это не естественно. И кроме этого есть ещё масса препятствий. Он должен быть готовым к разрыву. Он и сам думал. Может ему следует уже уйти, не мешать, так она быстрее найдет свою судьбу. Он мешает ей, прилип к ней. Она не решается его обидеть и прогнать прочь, чтоб не мешал…
       …Все это пронеслось в голове, но в душе легче не стало.
       - Так зачем же  тогда расстраиваться. Может это твоя судьба. Мы с тобой, сколько на эту тему говорили? Поскольку я, в силу известных причин, о которых мы тоже много говорили, не могу дать тебе  счастье, которое ты заслуживаешь, ты в праве гнать меня от себя и устроит свою жизнь с тем, кого полюбишь, - Иван Иванович, справившись немного с волнением, охватившего его, стал её успокаивать.
        - Так, в том то и дело, что я не знаю: что это!  Любовь или нет? Я не разобралась в себе! Я не знаю, чего я хочу, - наконец слезы перестали литься, она посмотрела на него покрасневшими глазами с мольбой, - помоги мне, ты же умный, что мне делать?
      Иван Иванович растерялся. Он не ожидал, что она у него будет просить, что ей делать!
Да, он… в душе уже ненавидел «его»  этого ему неизвестного. Откуда он взялся…? Но на этот раз разум преобладал, над чувствами.
     - Моя хорошая! Но как я могу тебе что-то советовать, когда я его не знаю. Что он за человек? Ты хоть его давно ли знаешь или как?
    - Мы вместе учились, но он уезжал, быль женат…, разошёлся. Не давно вернулся в город и случайно встретились. Просить выйти за него замуж. А я не знаю, что ему ответить….
    - Он хоть состоятельный, семью может кормить? - Не находя более убедительных слов утешения пробубнил он...
  - Может, у него какой то бизнес…, я точно не знаю.
  - Ну что же! У него уже не мало плюсов…. Раз вместе учились, значить ровесник. Это большой плюс по сравнению скажем со мной; состоятельный тоже весьма важный аргумент; он не пьяница, надо полагать, если занимается своим делом. А как мужчина?      
    - Нормально,  - сказала она, не раздумывая и не возмущаясь бестактности такого вопроса, как в порядке вещей.
   Этот ответ резанул ухо Иван Ивановича. Это означало, что она уже была с ним в постели. Все похолодело в душе. Нестерпимая боль ощутил в сердце. Пауза продлилась долго, прежде чем он смог проглотить эту горькую пилюлю. «Вот почему, она была со мной холодна в последние две недели», - подумал он, а вслух,  - ну что же! С этим особо важным вопросом, выходить тоже в порядке, - с тенью сарказма сказал он.  Он подумал, что всё она делает правильно.  Прежде чем решится выйти замуж, надо проверить, что он представляет собой в сексуальном плане тоже. «Она, выходит, уже проверила его», - решил он. «И с этим не подкопаешься». Но душа не принимала эти аргументы, кровь  кипела в жилах, возгласы отчаяния были готовы вырваться снаружи, но силой воли сдержался...

      - Все одни только плюсы... Что же тут думать? Но остаются еще одно, мало значащее может понятие называемой  любовью…. – он уже говорил с не скрытой  злостью в голосе и не желал услышать ответ, что, мол, и с этим у неё всё в порядке. - Но с этим разберетесь сами! Давай я тебя отвезу домой, а мне пора на дачу! – он уже не мог скрыть свое раздражение.
 
                27

     - Обиделся? Я так и знала! Но ты же сам все время  мне твердил, что я вправе устроить свою жизнь.
     - Да. Ты как всегда права. Я и сейчас об этом же, но не ожидал, что это так будет больно. Извини! Мне это надо переварить. Я хоть и ожидал, но не сегодня. Я ожидал вообще, но не конкретно! На сегодня, пожалуй, хватить, есть о чём думать!  Поехали… 
     Иван Иванович подвёз  Людмилу к остановке, как она попросила, и выехал на объездную дорогу, чтобы затем свернуть в сторону дачного массива. По пути остановился у большого магазина, чтобы купить продукты на два  дня. Он теперь мог до понедельника  остаться ночевать у себя на даче.   
       Два с лишним месяца прошло с того дня. Жаркий июльский день пятницы он запомнил на всю жизнь. Он пытался водкой заглушить боль. Такого количества водки он не раз до этого дня не употреблял, но боль не утихала. Он понимал, что это конец их встречам, конец его счастья, прощание с любовью. Он понимал, что рано или поздно это случиться и даже готовился к  разлуке, успокаивал себя заранее, находил аргументы, мотивы: он не должен быть эгоистом и сидеть как собака на сене. Получалось и  сам не женится на ней и других мужчин не подпускает близко.
     Солнце давно скрылось за горизонтом. Полоть грядки от трав больше не хотелось и эта работа, не давала  успокоение. Иван Иванович решил поужинать. Семьсот граммовая бутылка водки марки «Бостон» попотел, когда он вытащил из  холодильника и поставил на стол на веранде. Достал закуски, что купил в супермаркете накануне по пути. Налил полстакана и выпил. Холоднее зелье слегка снял синдром душевной боли, но и только. Он опять налил и опять выпил. Как ни больно в душе, а желудок среагировал, как и положено, захотелось и есть.
    …Бутылка  была уже пуста, а хмели в голове не чувствовалось, только горела душа. Водки больше на даче не оказалась, а ехать за ней в город он не решился. Он  ни разу за руль не садился, выпившим. Но внутри всё горело, хотелось кому-то излить душу, пожаловаться на судьбу, которая наградила его любовью, а теперь в один миг безжалостно отнял её. Вдруг позвонил мобильный телефон.  Обычно перед сном, когда он оставался на даче звонил супруге, узнать всё ли в порядке и желая спокойной ночи. Сегодня он забыл об этом и, беспокоясь, что он не звонит, она позвонила сама.
    - Я тебя не разбудила? Ты, что-то не звонишь сегодня, я беспокоилась.
    - Спокойной ночи, дорогая, я только собирался позвонить, - слукавил Иван Иванович, стараясь не выдавать свое состояние, и видимо это ему удалось, супруга сказав «Спокойной ночи» положила трубку.
    Спать не хотелось, а в душе будто скребли кошки. Он  как-то читал об аутогенной тренировке: как вылечить свои не дуги  самовнушением.
     «Всё хорошо, всё она сделала правильно.  И я спокоен. Я ведь давно знал, что это должно случиться. У нас не было шанса на счастье. Те, хоть и долгие годы, были лишь временный просвет, короткие мгновения. Теперь они кончились, свет погас и это закономерно. Любовная связь вечно продолжаться не может.  Она всегда кончается или женитьбой, либо разрывом отношений, что и произошло. С этим надо мириться. И надо продолжать жить! Я спокоен, всё будет хорошо», - он бубнил это в тишине ночи, вглядываясь в небо с веранды. Щербатая луна висела в небе над горизонтом, среди множеств, тускло светящихся звезд. В тишине только сверчки стрекотали в ночи непрерывно. Голова кружилась, на душе скребли кошки, его тошнило. 
      Лай собаки вдали у кого-то на даче вернул его к действительности  сегодняшних событий в его жизни. «Может, позвонит ей, поговорить, извиниться за свою не сдержанность и резкое расставание», - подумал он. «Я же могу и умереть, не простившись. И что же я так нажрался?» и набрал её номер телефона.
      
                28
      
       - Привет! – как всегда услышал он в трубке её бархатный голос, как будто, они и не расставались сегодня, на его тоже обычный «привет», но не весёлый и не на внятный голос.   
    - Как дела …, как поживаешь…? – язык явно не слушался его.
    - О! Да ты, видно, гуляешь! – услышал он изумленный голос.
    - Что ты, «моя…., хорошая», -  как часто  говорил он ей,  но замялся. Он хотел найти подходящее слово,  -  нет, теперь… не «моя», но все равно «хорошая», я не пью…, я пытаюсь… лечиться.
    - Ну что же ты делаешь? Хочешь  меня  помучить? – услышал он тревожный её голос.
    - Что ты… милая! Извини …меня, я… не хотел…. тебе тревожит. Бес… попутал, не удержался…., я уже давал… сегодня … себе слово, не мешать тебе больше, уйти …с твоей дороги…, не путаться. Извини…., не смог сдержаться, душа разболелась… мочи нет. Прости…, - голос сорвался, Иван Иванович уже не владел собой, глаза застилала пелена, он замолчал, не в  силах больше говорить. 
Длинная пауза прервала Людмила, встревоженная его состоянием, – Пожалуйста, не пей больше, разве так можно? Ты же не пил никогда так!
     Иван Иванович немного успокоился.
     - Ты… не волнуйся за меня…, моя… хорошая! Увы …, и пить … больше нечего…, а ехать …я уже не смогу…
     - Ты  успокойся…, я сама ничего еще…не зная. Ты ложись спать…, завтра поговорим…, - она, видимо положила трубку; послышались короткие гудки или он сам произвольно нажал на кнопку телефона. 

     На следующее утро Иван Иванович проснулся от сильной головной боли.  «Как же я остался ещё жив?  - глядя, на пустую бутылку, валявшегося на полу веранды, подумал он. «Что, легче от неё стало? Налакался, как свинья!  Горе зельем  разве  зальёшь?».
       До полудня отпивался крепким чаем, проклиная себя в душе за слабохарактерность, уподобившись,  обычному пьянице, каких ни мало.
   
      «Случилось то, что и должно было случиться. Жизнь на этом не кончается. Пора заниматься делом. Огород зарос травой.… Ничего…., труд сделал человека из обезьяны, утверждал Дарвин, а из тебя старый дурен, он должен вышибить блажь, называемой любовью…  Труд сотрёт все твои невзгоды, и вылечат твои воспаленные мозги», - он взял мотыгу и  стал  полоть грядки. 
      Однако ничего не помогало, мысли все равно возвращались к последним событиям и к их отношениям. Утром она сама звонила и еще поругала его.
     - Я всю ночь не спала. Хотела приехать! Боялась, как бы ты какую либо глупость не совершил, - кинулась она  на него сердито.
     - Мысли были, но водки оказалось мало! –  не весело пошутил он. -  Извини, я же не хотел тебе причинить беспокойства. Конечно, не надо было мне звонить вчера. Больше не буду. Я обещаю.
     - Ты так ничего и не понял! – сердито сказала она в трубку.
     -  Да, нет! Я давно понял и ты это знаешь…. Я тебя ни в чем не виню…. Просто оказался, что я не был готов к этому …. Прости..., голова раскалывается,  даже говорить не могу.
    - Так тебе и надо! – она положила трубку, видно сердясь и решив, что он живой, раз голова болит и нечего за него беспокоиться.
     « Так мне и надо», - согласился он с ней в душе, наливая очередной бокал крепкого чая из чайника. Он имел привычку лечить похмелье крепким чаем и пил, не переставая стакан за стаканом, пока не начинался литься пот градом.  Наконец-то  всё тело стало потеть,  и лоб покрылся капельками пота. «Значить, буду ещё жить, раз потею. Хворь с потом выйдет и станет легче!» - тихо сам с собой разговаривал Иван Иванович.   

                29
    
      Вечером, очухавшись малость, решил всё эти переживания изложить на бумаге: так теперь, он отводил душу. Жаловаться больше было некому. Ближних соседей по даче ни вчера, ни сегодня  не было. Да им и  не пожалуешься на эту тему. «И поговорить не с кем», - подумал он, когда увидел у лестницы веранды рыжего знакомого кота. Он иногда навещал его, видимо, когда проголодается, зная, что хозяин этой дачи не прогонит его, а иногда  угощал чем-нибудь вкусненьким. Кот сидел и молча смотрел на него, не осмеливаясь подняться на веранду. Он осторожничал, видимо не доверяя людям. Хозяин привез его на дачу и бросил, не заботясь больше о его кормлении. Пустил на само обеспечение, мол, пусть мышей ловит, а то зажрался: ест да спит круглосуточно - обленился  совсем.
      - Ну что смотришь? Проходи, не бойся. Угашу тебя сейчас. Колбасу, будешь? – Иван Иванович нарезал кусочки вареной колбасы и положил на деревянный пол веранды.– Кис, кис, кис, ешь!      
       Кот не смело подошел, понюхал колбасу, но есть не стал, а посмотрел на Ивана Ивановича и жалобно и тихо мяукнул, и стал тереться  о его ногу, мурлыча.
      - Что, «рыжий», не нравится тебе?  Так, другого, «брат», у меня нет! Я ее ел вчера и как видишь – живой еще! Правда, с водкой. Но ты же водку лакать не будешь? …Да и нет её, у меня…, сам вчера всю вылакал …, я же не знал, что ты придёшь!  Конечно, ты же умный кот, такие гадости жрать не станешь …. Это человек – он все жрёт! Всеядный!
       И что тут сделаешь? Вот такими колбасами теперь кормят нас. Сортов много, а вкус один и колбасой-то не пахнет ….напичкана  …… чёрт знает  чем! Но, может быть, там есть немного мясо тоже! Вот раньше бывало, колбасу привезут в магазин…. Так с порога уже пахнет…., слюнями исходишь…., пока стоишь в очереди за ней….   Ну ладно, ладно! Иди, гуляй, если не хочешь; нечего обо мне тереться, ничего больше не получишь. Видно, ты не голодный нынче: может мышятиной сам свеженькой угашался, – монолог с котом закончился, когда приехал сосед на  своих «Жигулях». Загоняя на стоянку на своем участке, он поздоровался с ним.
     - С ночевкой приехали? - спросил Иван Иванович. Супруга, тоже поздоровалась, когда вышла из машины и ответила.    
    - Да, останемся сегодня, Иван Иванович.
    - Это хорошо, а то одному было скучно мне вчера, никого из близких соседей….
  Соседи вошли в свой домик, а кот тоже удалился по своим делам, поняв, что здесь ему ничего съедобного пока не светит.
      Иван Иванович тоже вошел в комнату и прилег на кровать, не раздеваясь сверху одеяло, и задумался.   
     «Всё кончено. Как ни грустно назад пути нет. Она нашла подобающего себе мужчину, ровесника, состоятельного, и главное свободного от брачных уз с другой женщиной. Он же ему не конкурент. Любишь ты её, может  быть и сильнее его, но этого ей мала. Ты не свободен, к тому же ты скоро превратишься в развалину и как мужчина  превратишься в полный «отпад», как говориться», - рассуждал он.

     Расставание казался ему, был закономерным и неизбежным, и он решил больше не звонить, ни встречаться,  но написать прощальное письмо.
      Стало темнеть. Он встал с постели, включил свет, достал ручку и тетрадь в клеточку, сел за стол и стал писать:
                Здравствуй моя любовь!
     Обращаюсь к тебе  последний раз со своими чувствами. Я о них говорил, и ты знаешь о них. Вчера я вёл себя не хорошо. Я также, как многие мужчины, не нашел

                30

ничего лучшего, чем лечить горе водкой и к тому же не устояв от переполнившихся меня эмоций позвонил тебе - тем самим только ещё больше расстроив тебя. Каюсь и ругаю себя!  Я уже пришёл в себя и вполне здоров, но тогда мне было очень худо, я обиделся как дитя, у которого отняли соску. Но обиделся не на тебя, а вообще: на судьбу, на «него», на себя, на весь мир. Не хочу тебя расстроить вновь и поэтому подробности опускаю и обещаю: больше такого со мной не повториться. Я теперь только осознал, что я был на краю …,  и тогда даже не думал о последствиях.  Если бы совершилось не поправимое, тебя это расстроило бы тоже.
     Никто не виноват в том, что мы с тобой расстаемся. Не могу упрекнуть тебя ни в чём.  Во всем виноват только я.  Правда и у меня есть оправдание, я полюбил тебя. Моя вина в том, что не имел на это право. Видит бог, я боролся со своими чувствами к тебе с тех пор, как мы случайно оказались на этом вечеринке. Но я не устоял, не хватило у меня сил бороться с этим чувством.
      Я благодарен тебе за всё: за наши встречи, за твои ласки, за добрую понимающую твою душу, за счастье, которое ты мне подарила за годы наших встреч. Я понимал, что получал от тебя счастья больше, чем того заслуживаю, и понимал, что это не справедливо и всей силой старался делать всё возможное, чтобы и ты была счастлива. Но это даже теоретически было не возможно, из-за моего семейного положения и уходящими моими годами.
 … Ни смотря на это, ты бала со мной мила, внимательна и снисходительна. Я был счастлив с тобой. Я познал, что значить любить. Никогда я не испытывал такие чувства ни к кому, как к тебе. Я поверил в то, что бывает на свете настоящая любовь, о существовании которой так много написано и пишут, говорят и показывают в фильмах, поют в песнях. Только не всем выпадает счастье любить, не все видимо, способны любить. И теперь я задумался: может быль есть на самом деле бог. Но если не бог, но что-то или кто-то, посылает человеку это дар.
      Эти дни были самими тяжелыми в моей жизни. Я всячески пытался успокоить себя тем, что убеждал, что я сполна получил в этом мире, свою долью счастья с тобой и должен быть благодарным, не гневить бога своими жалобами и требовать большего.
      Видимо, счастье, и беда всегда ходят рядом, и дополняют друг друга. Мне сейчас очень трудно, но я постараюсь успокоиться, преодолеть силы влекущие меня к тебе. Но понадобиться видно время. Я понимаю и то, что, и тебе было трудно принять решение и сейчас тоже не легче. Но кому труднее определить на весах не возможно, да и не к чему. Эти трудности нам обоим придется преодолеть.
      Ужасно не хочется, но думается мне, что в нашей ситуации, их, может быть, следует преодолевать не вместе, как обычно, а каждый сам свои - по отдельности. Я так думал потому, что последние наши встречи убедили меня в том, что они только расстраивали тебя, но не помогали решать наши проблемы. Они помогали перенести трудности опять МНЕ, но не тебе.  Может быть, я ошибаюсь, но так я думал.
     Когда ты рядом, я опять бывал, счастлив, мне было хорошо, но я не видел радости от этих встреч в твоих глазах, и у меня сложилось такое впечатление, что я только и делал, что расстраивал тебя, т.е., получалось, что свои переживания я сваливал на тебя в добавок к твоим.  Теперь я понимаю, что ты жалела меня, не хотела обидеть мои чувства и поэтому видно долго скрывала от меня «ваши» встречи. Ты вела себя деликатно, как мудрая женщина, не сразу хотела « резать по живому», а медленно подготавливала наше расставание. Только я,  слепо влюбленный мог не заметить этого и полагал, что это только просто от плохого настроения.   
   Но ты не  тревожься о том, что мне буде это не приятно. Я выдержу эти испытания. Продолжение наших встреч и общения, кажется мне, не снизит, а только продлить боль по времени. Мы оба понимали,  то, что случилось, когда-нибудь случиться: не вчера, так сегодня или завтра или через неделю или позже. У
наших отношений не было перспективы. То, что случилось, было неизбежно и с этим мне придется смириться. С судьбой не поспоришь! Я вынужден покориться ей. Не было у меня никаких шансов её одолеть и  бороться с ней я не стану, но любить тебя никто запретить мне не может, даже ты. Любить пусть  заочно, на расстоянии, без встреч и бесед, молча, пока живу.
   Только то, что ты есть на белом свете, я встретил и полюбил тебя, уже есть счастье и ради этого стоить жить!
   Меня, конечно, будет беспокоить твоя судьба. Я хочу, чтобы твоя семейная жизнь сложилась счастливо. Не сложилось  со мной, так пусть с  « другим». Звонит, больше не буду. Надеюсь, так быстрее заживут мои раны, и ты забудешь обо мне тоже.
     Будь счастлива моя любовь!   Да хранит тебя бог!
     Подписав не разборчивой подписью, Иван Иванович вложил письмо в конверт и запечатал. Затем, не спеша, написал адрес.      
      «Говорят: всё что ни делается – к лучшему и бог знает, что делает. Я сам не смог бы решиться на расставание, она сама  этого захотела, и у меня  не было возможности её удержать и теперь меня винить нельзя, что, я её бросил. Она имела право, и она сделала это, она смогла потому, что видно  не любила. Не любила так, как я её любил. Действительное положение дел, бесперспективность продолжения этой связи, не свободной, ограниченной, привели её, в общем-то, к разумному решению. Она, может быть, всё это время искала, но не находя лучше, терпела. А теперь нашла и бросила. Ну, что же, это жизнь и так бывает. Она имеет право. Это правда жизни и обижаться на неё нельзя!», - рассуждал он, уже лежа в постели пытаясь заснуть...
      
       Вечерняя заря  на горизонте над высотными домами на окраине города стала тускнет, когда он свернул на объездную дорогу. Солнце зашло за горизонт.  На повороте шоссе его остановил служба ДПС. «Ну, вот этого мне еще не хватало», - подумал Иван Иванович, когда, остановив на обочине, он вышел из машины. Он боялся, что если проверить на алкоголь, позавчерашнее потребление недозволенной дозы может показать их прибор.
Однако обошлось. Проверив документы и номера на двигателе телескопическим зеркальцем, его отпустили без лишних слов.  Сейчас он ехал на другой, приобретенной не давно, тоже поддержанной, но гораздо новее автомобиле: на «четвёрке» «Жигулей».  Старую копейку он уже продал за дешево, лишь  бы избавиться.
    - Что ты такой мрачный, - заметила супруга, подавая к столу ужин, когда, поставив в гараж автомобиль, он пришел домой.
    - Голова немного побаливает, - она действительно побаливала у него вновь, то ли от остатка хмеля с пятницы, то ли от переживаний последних дней.
   - Простудился?  Холодное пиво, наверное, вчера пил, - она знала, что вообще-то он не любитель пиво, но в жаркое время позволял себе, когда хотелось пить, вместо воды.
      - Да пил,  только не пиво, а  холодную водку, - признался он, не уточнив сколько. 
      В понедельник они не виделись, и вообще он решил избегать встречи с Людмилой. Задача, облегчалась тем, что она уже не работала в отделе. Последовали сокращения, и она работала посменно  в другой организации. Вероятность встречи  была минимальная, если только не случайная.
      Письмо еще лежала в «бардачке»  его автомобиля. Он забыл опустить его в почтовый ящик вчера, а теперь передумал и решил не спешить с отправкой адресату, а вечером  сел за компьютер и стал излагать свое горе на мониторе, но уже в стихотворной форме. Заглавие напрашивалось само собой: РАССТАВАНИЕ.   

                32

Больше  тебя  не обнимаю;
Встречаться нам запрещено!
Теперь я и сам понимаю -
Вместе нам быть не суждено.

В душе боль – не переставая;
Белый свет бывает не мил;
А сердце ноет замирая,
Хватит ли мне душевых сил?

Надо бы забыть это, как сон:
Не поддаться воле судьбы,
Но между нами  явился - «он»
И отступил я  без борьбы.

Ведь и насильно мил не будешь,
А любовь  надо заслужить.
И скоро ты меня забудешь,
Не смогла ты меня любить.

И так бывает; что же делать?
Тебя любил я,  а ты - нет.
Но, что же мог  я, еще сделать,
Чтобы не погас в глазах  свет?

И  пути обратно, уже  нет!
Тебя теряю  навсегда.
Но, а сердце не  внемлет совет:
Живет надеждой, как всегда.

Моя любовь не умирает;
Она во мне еще живет.
Сердце стучит и замирает:
Оно болит,  чего-то ждет.

В одном - моё  утешение:
С тобой счастлив безмерно был.
Божья воля и решение:
Всей душою я полюбил.            

Кого винит? И сам не знаю.
Видно, так решила судьба.
И тебя я не обвиняю,
Но страдаю, еще любя.

Хотя, ты и не виновата,
Я все же тебе прощаю.
Ты  моя и боль, и утрата;
Но забыть - не обещаю.

                33

Нет! Мешать тебе я не стану,
Разлучать вас  я не хочу.
И  искать встречи перестану,
Но  разлюбить – я  не смогу.
               
Прости за все, что не мог я дать,
Чтобы ты была счастлива.
Я же был готов  и жизнь отдать
И всё  снести терпеливо.

Разлучила нас злая судьба -
Встретился  «он», и ты ушла.
Но жизнь это вечная борьба;
Ты победила, ты смогла.               

Что мне сказать на прощание?               
Будь счастлива, мая любовь!
Не зову я на свидание;
Огонь любви не зажжется вновь.

Разбитый сосуд склеить можно,
Но хранить вино в нем - нельзя!
И если все, что было – ложно,
Значит, время тратили зря.

Мы уронили любви сосуд,
И он разбился на куски.
Теперь не сможет никакой суд
Избавить нас от той тоски.

И только время лечит раны,
Только останутся  рубцы.
Навредили, словно тираны:
Разбили кувшин, как глупцы.

     Душа тосковала, но Иван Иванович не звонил, избегал встречи, не хотел мешать. Считал, не имеет он на это право, ей надо устроить свою жизнь, с нормальным, не связанным обязательствами человеком. Он таковым не был, а «он», с ее слов - был.
     По немного боль уступал. Он иногда видел её, но каждый раз ему удавалось избегать встречи, обойти стороной. Он знал возможные места, где она бывает, и может встретиться, и был постоянно готов к случайностям. Он так и не мог  выкинуть её из своей головы, каждый день помнил и днем и перед сном её образ маячил перед его глазами.
   Прошла еще неделя, прежде чем он отправил ей письмо с вложенными еще стихами. Ответа он не ждал.  В конце письмо добавил Р.S. «Ответа не жду. Все уже ясно и  все сказано, прости, если сможешь, за не вольные обиды».

С тех пор, прошли ещё более двух месяцев, когда однажды они встретились на улице.
Заканчивался сентябрь, но еще стояла теплая погода.  Сезон уборки урожая на дачных участках тоже подходил к концу. Он ехал с дачи и остановился у  магазина, чтобы по пути купит еще кое-какие продукты.

                34

       Он увидел её слишком поздно, свернуть в сторону на другую улицу уже не смог, она шла навстречу в сторону своего дома. Сердце заколотило в груди, его охватило волнение. Она шла в модных джинсах и светлой блузке, всё такая же красивая, с сумочкой и легким пакетом.
      Она видно раньше увидела его и была спокойна, и, улыбаясь, преградила ему дорогу, останавливаясь так, что мысль возникшее у него « поздороваться и пройти мимо» осуществить не представлялся возможным. 
       - Ба! Привет! Ты что избегаешь меня, не звонишь, не приходишь, и хотел пройти мимо? - она угадала его намерение.
       - Привет! Больно много вопросов задала. Не знаю, с чего и начать. Одним словом, ты же понимаешь, что нет у меня таких прав, чтобы стать межу вами и мешать  вам....
       - Кому нам? – она улыбалась и смотрела на него своими лучистыми глазами.
      - Сама знаешь кому, - Иван Иванович, старался не смотреть в эти чарующие глаза.
      - Да, ни кому ты не можешь мешать….  Ничего у меня не получилось….,- с грустью сообщила она, - мы расстались… 
      - Не получилось? Почему?  Он что….
      - Он ничего…, дело во мне….  Зовет замуж, но я  уже не хочу…,  душа …не лежит…  Я и сама  не знаю, чего я хочу…

- Да! Душа это тёмная штука! Если она не полюбит, то жить долго с этим в сердце весьма трудно будет. Но может быть еще рано выводы делать. Вы еще мало дружили….- Иван Иванович  в душе был не искренен. Он не мог даже себе признать в том, что он хотел бы, чтобы у неё с «ним» всё хорошо вышло. Наоборот, он в душе обрадовался её сообщению. Эгоизм брал верх. Он в душе не соглашался, когда расставались, чтобы она досталась, кому бы то не было и никогда не согласиться и теперь.
   - Может, привыкните друг к другу и всё наладиться, склеится…. со временем…
     - Нет. Я уже решила, - улыбка сошла с её лица. Наверное, я не нормальная, - радость первых минут встречи сошла с её лица.
     -  Не наговаривай на себя. Видно, он не нормальный, если не сумел завоевать твоё сердце. Но…., вы же  встречаетесь еще?
     - Я избегаю его…, он звонит…., я трубку не беру. Ухожу из дома, чтобы не нашёл.
     - Да... - Иван Иванович был удивлен. - Не знаю, что и сказать. Я то полагал, что ты уже замуж вышла…. Но не стоит, наверное, огорчаться, жизнь-то продолжается. Хотя не так и много, но всё же встречаются иногда и порядочные  хорошие мужчины. Надо продолжить поиск, вернее они сами тебя найдут. Я-то знаю, как ты нравишься многим мужчинам, только на нашем заводе…. Только свистни! Сами прибегут сломя голову!
    - Алкоголикам, что ли?  Они-то прибегут. Только я их видеть не хочу! 
    - Не все же алкаши,  ты же ещё молодая и очень красивая женщина! У тебя всё ещё впереди. Встретишь ещё и хорошего мужика!
     - Но значить, будем ждать. Ты расскажи как ты,  чем занимаешься? 
     - Ничего! Живу и, как говорится, хлеб жую. Работа, огород вот все мои занятия.
     -  Стихи пишешь? 
     - Пишу по маленько…. Правда, грустные ….
     -  Отчего грустные?
     - Сама ведь знаешь от чего. Я всё понимаю, вроде всё правильно и логично, но как ты говоришь, душа не хочет понять, и до сих пор всё ещё болит…. И с этим тоже ничего не сделаешь: веселые…, в голову не приходят…
   - Я несколько раз видела тебя, но не решалась подойти. Ладно, а то мы стоим
как три тополя на «Плющихе» - на виду у всех. Доложат твоей супруге. Звони….
   - Ладно, может и позвоню!
                35

    - Пока! – Людмила помахала рукой.
   - Пока! – Иван Иванович тоже направился к своему автомобилю, стоявший на обочине дороги.
      «Надо же!  Опять её величество случайность, вмешивается, кажется в мою жизнь. Но случайность ли? А может это закономерность, как по теории вероятности или всё та же судьба за меня решает».
      Так или иначе, сердце опять было встревожено. Весь вечер и полночи он думал о ней.  Ревность жгла душу, но сердце тянулось к ней. «Надо простить и покориться судьбе», - думал он. «Впрочем, о каком прощении может идти речь? Она же тебе не жена! Она тебе не изменяла. Может, разлюбила?  Можно  было бы так сказать и то, если вообще это была любовью с её стороны. Это скорее было для неё временный выход из трудного жизненного положения! Разве может быть, чтобы молодая женщина по настоящему полюбила мужчину пенсионного уже возраста?  Это же нонсенс!», - размышлял он. 
      Он понял, что не сложилось у неё отношения с «тем» и она ещё не забыла его. «Звони» мог означать и то, что она согласна продолжить их отношения. 
      … И они продолжались еще почти  год…, до следующего её дня рождения…
      Чувство горечи и досады, расставания,  вскоре затихло, но чувство ревности усилилось. Он уже не был уверен, что она опять не вернется к «нему» или появится ещё какой либо кандидат в мужья. Ведь задача выйти замуж и устроить свою жизнь ещё не была решена.  Всё вернулось к исходной точке. И понимание того, что у них  семейной жизни не будет, тоже сохранилась. Но  Ивану Ивановичу опять было хорошо, когда они были вместе. Все продолжалось как ранее. Два, три часа в день и то не каждый день он только мог выделить для  их встреч.  Но понимание того, что в любое время всё опять может перемениться и он, потеряет её, не покидало его. Его чувства вновь обострились, он ещё больше обожал её, но боялся, что им вновь угрожает расставание, и это держал его в напряжении. Он еще больше старался угождать ей и проявлять свою нежность и уделить внимание и время. Свои чувства вновь излагал в стихах и это стал ещё одним методом говорить её о своих чувствах. Ей нравились они, и просила почитать их.   Каждый раз при встрече спрашивала: -  А что ты сегодня  мне прочтёшь?
        - Сегодня прочту,  как мне бывает хорошо, когда ты рядом и плохо, - когда  - далеко:
               
Когда ты рядом - светлее становиться день;
Идет ли дождь или снег, – не замечаешь совсем.
Но ты далеко и грусть берет меня в свой плен:
Терзает душу и не вылечить её ни чем!

Когда ты рядом, светятся  мои глаза,
И сердце трепещет от волнения.               
Но ты далеко, откуда-то берется слеза
Горькая от тоски и огорчения.

Когда рядом, печаль покидает меня
И все цвета радуги вижу, как во сне.
Радуюсь я солнцу и сиянию дня,
Будто всё небо подарили только мне.

Когда ты рядом, - словно,  молодею я;
Радостным бываю и счастлив, как дитя.
В разлуке – тоскую, и грусть душит меня,
Куда  деть себя не знаю, - нет  мне житья.

                36

Когда ты рядом - это  праздник, веселый  пир;
Это музыка и райских птиц - пение.
Кажется, что он мне принадлежит этот мир:
Это огромное - божье творение.

Когда ты рядом, хорошеет все вокруг:
И изумрудные стелются везде луга.
Из чащи леса олень выбегает вдруг;
А вдали  шумит  вечно  зелёная тайга.

Когда ты рядом и солнце ярче светит,
И ночью даже луна согревает чуть-чуть.
А в небе звезды, так низко  зависают,
Что над тропинкой освещают нам путь.

Когда ты рядом и небо галубее.
И розы в саду раскрываются   для нас.
Утренняя заря выглядит нежнее,
Как от сияния твоих голубых глаз.

Когда ты рядом и осень красна, как весна:
Расцветает всё и ароматами  полно.
Я гляжу на тебя,  пьянею  без вина;
Чашу любви и счастья, допивая до дна!
   
  Они сидели на берегу небольшого кривого озера. На другом берегу, рыбак сидел с удочкой, время, от времени дергая её, и изредка вытаскивая мелких карасей.               
    - Но ты же сам не хочешь быть со мною рядом! - возразила она. – Вот опять смотришь на часы и скоро уйдёшь, покинешь меня, - улыбаясь, сказала она, глядя на озеро
     - Но ты же понимаешь, моя хорошая, почему?
     - Понимаю! Но от этого мне же не легче, А кто поймет меня?
     - Понимаешь, я ухожу телом, а душа моя остается с тобой. Я постоянно, где бы не находился о тебе думаю, как только могу – тебе звоню, хочу услышать хотя бы твой голос. Я постоянно скучаю о тебе, во снах ты даже мне снишься.
    - А что там во снах у тебя я делаю?  -
    - Хулиганишь.
    - А так….?
    -  Давай покажу, - и Иван Иванович обнял и поцеловал её.
    - Так это ты уже хулиганишь!
    - Ну, давай… я прочту ещё:

Я душою с тобой живу.

Ты же знаешь любимая,
Что душою я с тобой живу.
В мыслях и во снах тревожных
Ты со мною, как наяву.

                37

Зачем искать в синем небе
Счастье и радости  земных?
Я поделюсь с тобой любовью;
Её  хватить и на двоих.

Любовь нам  подарено богом;
Синица счастья у нас в руках.
И не разумно еще гнаться
За журавликом в небесах.

Душа болит, сердце ноет:
Лишился  я покоя и сна.
Как унять боль и тревоги?
В сердце моем, не знаю я.

Струны сердца моей души
Ты встревожила невзначай.
За обиды меня прости,
Но любишь ли ты? Отвечай!

Не знал я и сам души своей
До не давних, светлых дней.
Меня словно подменили,
Как увидел я твоих очей.

        Они сидели на мягком диване, разговаривая о пустяках, глядя  на экран телевизора, по которому показывали очередной надоевший Голливудский боевик. Фильм не представлял для них интереса, а телевизор, он постоянно бывал  у неё включен и работал сам по себе, где бы она не находилась, в кухне или в ванной, когда она занималась домашними или иными делами. Он создавал для неё ощущение, что она не одна в квартире, помогал хоть  и частично, но избежать чувства одиночества.
       Он замечал, каждый раз, когда он приходил к ней, телевизор оказывался  включенным. И часто, когда он звонит ей по телефону, в телефонной трубке  кроме её голоса слышались отдаленные посторонние звуки и голоса, а на вопрос «У тебя гости?», она отвечала: «У меня в гостях телевизор».
      Он уже собирался уходить, когда зазвонил телефон. Она  встала с дивана, где они сидели, прижавшись, друг к другу и  подошла к телефону, который стоял на столике в прихожей.
      Всякий раз, когда у неё звонил телефон, он ощущал не приятный холодок в душе и ожидал для себя какую-либо неприятность и успокаивался лишь, когда узнавал, кто звонил. Часто бывало, что звонила дочь или сестра или какая-нибудь подруга, и  тогда он успокаивался.
      И на этот раз  чувства тревоги охватило его, слушая, её ответы в телефонную трубку неизвестному ему абоненту, но по её голосу, ответам и частично отрывкам, едва услышанным с другого конца телефонной линии, он догадался, что звонил  «Он».
      Хотя это уже не было для него неожиданностью, она не скрывала, что знакома и встречается с мужчиной и что он, любить её, но она  не знает как поступит, не чувствует к нему никаких чувств. Что он  хороший, не пьющий, состоятельный, 
вежливый, в общем, во всём положительный, но она не хочет с ним больше встречаться. Говорила, что она уже избегает его, не отвечает его телефонным звонкам, но он продолжает звонить.

                38
       Однако после того как опустила телефонную трубку на место, она сообщила, что звонила подруга и приглашает  завтра отмечать с ней и с её друзьями праздник 8 марта. Но он усомнился, что звонила подруга, и понял, что она, мягко говоря, сказала не правду, и это оскорбило его чувства еще сильнее.
      Ревность всегда была его проблемой, а на этот раз просто перехватило через край, кровь ударила в голову,  жгло в груди. 
   - Татьяна приглашает на шашлыки, – сказала она, не подозревая, о его состоянии. – Но, не знаю, что-то мне не хочется идти.
Это было сказано так, что ему не трудно было догадаться, что она, конечно же, пойдет.
   – Сходи! Что же ты будешь сидеть дома в праздник, – пытаясь скрыть свое душевное состояния, тихо произнёс он.
   – Может, к внукам поеду, – она продолжала вводить его в заблуждение.
   – Смотри, тебе виднее, поступай  как тебе  лучше, - сказал он равнодушно, едва скрывая свое волнение.
    - Ты же не придёшь… и будешь у «своей», - с обидой в голосе, сказала она.
    - Не приду, но ты же понимаешь, почему.
    - Понимаю! Кто бы меня только понимал, а что я хочу?
    - Я-то тебя понимаю! Ты свободная женщина и вправе делать всё, что тебе хочется, можешь поступать так, как тебе нравиться, - в его голосе она уловила раздражение.   
    -  Что бы я делала без тебя! Хоть один человек понимает меня, - с иронией, без тени улыбки на лице ответила она, и, не глядя на него.
    -  Ладно, мне пора идти,- сказал он, вставая с дивана, чувствуя, что не сможет себя сдержать и не выдать свое недовольство телефонным звонком, а главное тем, что она
пыталась скрыть того, кто звонил на самом деле. Она тоже поняла, что он не верит ей, и это злило её.
    - Ну, почему ты мне не веришь?
    - Потому, что у меня еще хороший слух. И мужской голос я различаю от женского!
        Он вышел, не поцеловав её на прощанье:  не так, как обычно. Она тоже не подошла к нему ближе, тоже не проявив инициативу, и проводила лишь с едва уловимой улыбкой. Ему показалось, что она насмехалась над ним.   
   
    Весь вечер, как ушёл от неё, он был  в расстроенных чувствах. Рассеяно отвечал на вопросы супруги, глядя в телевизор. Мысли уводили его далеко от экрана.
    Он то схватывал сюжет фильма на экране нескончаемого месяцами сериала, то просто глядел на экран, а мысли бродили где-то далеко. Ему рисовались другие картинки, как она слегка смущенно и как-то не логично отвечала по телефону в его присутствии, видимо не уверенная, что он не услышит слова, произносимые на том конце провода.
     Наконец закончились очередные две серии сериала. Он ушёл в свою комнату, решив лечь спать, надеясь заснуть и забыть всё, что он  услышал сегодня у неё и от неё. Но… 
    Воображения рисовало ему  картины завтрашнего дня. Природа, костёр на снегу, где жарился шашлык, весёлая компания. Льётся  вино, и она обнимается  с «ним». Оправдания, приводимые самим же в её пользу, что так и должно быть, что она имеет на то право, и что она ведь свободная женщина, не давала облегчения.
      Непременно возникал вопрос, а зачем надо было давать ему опять надежду? Зачем его приглашает к себе домой, если она не рассталась с «ним»? 
      Он уже успокоился, смирился с обстоятельствами, понимал, что ей надо устроить свою жизнь, и он не имеет морального право требовать от неё остаться его любовницей.

                39

      Он не мог и не обещал ей, женится на ней, и она этого не требовала, не соглашалась и сама.  « На чужом несчастье, своего счастья, - не построишь» – говорила она ему сама каждый раз, когда разговор шёл на эту тему. И он уходил каждый раз с их  пути, когда ему становился очевидным, что она встретилась с очередным кандидатом в женихи и спутника жизни.
        Была каждый раз больно, обидно, но  уходил молча, не показывая своего огорчения. Просто ей не звонил и не ходил к ней в гости.
        Первый раз ужасно переживал, но через два месяца встретились, она сказала, что ушла от него, и он с радостью вернулся к ней. Целый год ничего не омрачало их отношения, но затем появился еще один кандидат в мужья. С болью в сердце, опять отступил, без борьбы и на этот раз, понимая, что ей нужно устроить свою жизнь: года-то идут!
     Со вторым, тоже, ничего не получилось. Расстались – опять где-то, через два месяца.
Видно, не судьба!  Бывает.      
    Был третий и четвёртый попытки….
    Больше пол года прошло, как расстались в четвертый раз…,  он уже успокоился…..    Так, нет! Судьбе надо было  вновь свести их случайно, уже который раз! А может быть и не случайно? Она знала, где он часто бывает, и он знал пути её продвижения. Оба искали опять эту «случайную» встречу: его как магнитом тянуло к ней.
     Могли весьма просто позвонить и встретиться. Но он не звонил – боялся помешать ей в поисках своего счастья, она не звонила потому, что понимала, они не могут быть с ним вместе по известным им обоим причинам. А вот от случайностей вроде, как ни кто не застрахован и никто не виноват, если эта любовная игра будет продолжаться, винит - не кого!
      И вновь, она пожаловалась ему на жизнь, на судьбу, на свой характер, что и на этот раз тоже ничего хорошего у неё мол, не получается. Он хороший и вежливый, состоятельный и свободный, но у неё к нему  тоже не лежит душа. Сердце, видите ли, не воспринимает! Нет чувств к нему!
      Как не хотел он больше не испытывать судьбу, но опять же не устоял и опять стали встречаться.
      Правда, она на близкие отношения к себе не подпускала. Чуть ли каждый день встречались, беседовали, пили чай и это все! Вот уже больше месяца, как вновь стали встречаться, после семи месячного последнего перерыва, но ничего интимного. И вот опять этот проклятый телефонный звонок…. Опять вывел его из равновесия…, потерял покой и сон…   
     И, не вольно ему в голову приходили мысли, - «а не запасным ли игроком, как в игре в футбол, она  тебя держит?  Или еще не лучше, не стал ли ты как собачка у неё на поводу? В постель к себе не пускает, но и далеко от себя не отпускает. Держит как бы на привязи,чтобы на всякий случай был рядом, может и пригодится, хотя бы в хозяйстве.   А ты и рад, что она терпит и даже пускают в прихожую!  В гости – пожалуйста! Приходи, конечно, если она в это время свободна.  Когда, может быть «он» - другой, занят на работе, а ей скучно, - развлечёшь!». Такие размышления не покидали Иван Ивановича, хотя и старался выкинуть их,,,
     «Но, а зачем тебе это надо!  Это же очевидно, что она тебя уже не любит, а может, и не любила никогда. Раньше может быть, и были к тебе какие-то чувства.  А теперь, ты для неё как чемодан без ручки.  Таскать тяжело, но бросить жалко. Толку от тебя стало мало: и не молод, материально не состоятелен и замуж не возьмешь, но отпускать от себя далеко тоже не хочется - хоть какой всё же мужчина, и любит. И чем больше мужчин  любят, тем лучше - есть выбор! Она, очевидно, понимает, что ты её любишь, готов выполнить все твои желания. Только возможности выполнить все её желания, у тебя просто нет», - эти размышления не давали покоя.   

                40

     «И с новым женихом  не всё  ладится. Что-то не так, как ей хочется, и главное у меня же и просить дать ей совет! А какой я могу дать ей совет, когда у меня кровь в жилах кипит, как я представлю, что она будет в объятиях другой мужчины»?!
      В раздумьях прошла бессонная ночь…   
       Только утром, когда за окном стало светлее и послышались шаги и хлопанье дверей у соседей, собиравшихся на работу, он почувствовал усталость и, видимо уснул. Проснулся с головной болью, когда скрипнул дверь его спальни.
       Супруга, обеспокоенная тем, что он  не встает, заглянула в спальню. Обычно в это время он уже бывал всегда на ногах, делал физзарядку или готовил уже утреннее кофе. А сегодня, хотя на дворе уже светило мартовское солнце, он еще лежал в постели.
        - Ты не заболел? – с порога спросила она, встревоженная.
        - Нет, но голова побаливает, - ответил он, вставая с кровати.
        - Это ты долго спал, поэтому,  - поставила диагноз супруга. – Уже пора завтракать! Молоть кофе: всё равно – твоя обязанность! Выпей, что-нибудь от головной боли.
       - Может, ты и права, - согласился он, и поморщился от боли. В висках, будь-то, кто-то стучал молотком. 
       Выпив таблетку анальгина и в темпе приняв душ, он намалол две больших ложек зерен, насыпав их в электрическую кофемолку, и сварил кофе.
      - Ты что, долго читал, наверное? – высказала догадку супруга. Иногда это бывало с ним, когда попадалась интересная книга. – Я сколько раз тебе говорила! Нельзя в постели читать! Это вредно! – принимая у него с рук чашку с кофе, выговорила она.
        - Нет, я не читал сегодня долго, но спал плохо.  Это, как  у тебя бессонница, и у меня бывает иногда. И ничего с этим не сделаешь. Года! Это – старческое!
       После  таблетки и горячего кофе, головная боль прошла, но проблемы вчерашнего дня остались. Надо было что-то решать, определиться и самому. Порвать отношения с ней или опять помирится, сделать вид, что ничего не случилось. Она каждый раз с этим легко соглашалась. Её это устраивало. Пока она не определилась в выборе, не хотела терять его совсем. Может, не любила, но привязанность за долгие годы знакомства осталась и это всё же удерживала от разрыва отношений. 
       Он уступал каждый раз. Не мог устоять,  он полюбил её, всё  прощал, и всё начиналось сначала... Он убеждал самого себя, что она права. «Она должна искать себе спутника жизни и для этого надо и встречаться с другими мужчинами и испытать свои чувства к ним. А иначе как познаешь человека, чтобы решить соединить свою судьбу с ним или нет? Вот она и проводит эти испытания, но пока безуспешно. И на этот раз она сомневается еще, и поэтому  не решила окончательно порвать с ним. Испытания продолжаются и звонки - тоже. Что же здесь криминального?»   
        «Да, может это всё так! Но зачем мне эти испытания? Я же не мальчик! Зачем мне эти переживания, сердечная боль и бессонные ночи, порывы ревности?  Итог уже известен! Ясно, что она по настоящему и не любит меня, иначе, не стало бы искать другого».
        Долгие раздумья привел его к выводу, что надо решиться ему самому! «Это должно было случиться если не сегодня, то завтра или через месяц, год, но непременно, случиться. Я должен развязать этот узел. Это, может, облегчит решению задачи и ей. Она, как сама сказала, «сравнивает их со мной, сравнивает их поступки с моими» и, обнаружив разницу – сомневается в искренность их чувств к ней, а главное сама сомневается в своих чувствах к ним.  А если, я оттолкну её сам, то сравнивать будет не с кем. Оттолкнув её, я стану для неё уже плохим. Тогда ей, станет легче принять решение».Чем больше он задумывался, тем  ему становился очевидным, что он ей как мужчина любовник  не нужен.  Ни каких чувств она к нему не чувствует, а может, он ей даже противен, а нужен, как влюбленный, а потому безвольный раб, готовый ходить за ней по пятам, который будет делать
всё, что она захочет, что она  скажет и пойдет туда, куда укажет.

                41

     До сих пор это было именно так. Он выполнял все её желания, в том числе и материальные, в пределах его возможностей, а она знала о его возможностях и не требовала большего. В конце концов, он пришел к выводу, что она просто «использует» его в своих целях, не испытывая к нему никаких чувств, во всяком случае в последние годы их отношений.
      Ему стало обидно за себя, за то, каким он выглядел, наивным, а может быть и глупым со стороны, если трезво посмотреть на это. Очевидно,  выглядело не разумно и глупо влюбляться в его годы в женщину моложе его на двадцать лет!
    «А что же ты хотел?», задавался он вопросом.  «Что она будет тебя любить вечно, и тогда, когда тебе  перевалит за семьдесят?».
      После мучительных раздумий он принял решение: не звонит, не ходить и не встречаться, а  написать подробное письмо о своих чувствах и переживаниях, просить у неё прощения и сообщить ей, что он больше не в силах перенести такие муки и, что они должны расставаться окончательно и сел за компьютер.   
     Все свое душевное состояние, он изложил ей, в длинном письме.  Исправлял, добавлял, вычеркивал, но выходило, коряво, запутанно, не логично. Слов было много, а смысл размазано в длинных, бестолковых предложениях.

     Все эти мысли, сомнения и разочарования он доверил бумаге, полагая, что сможет понятливее изложить в письме, чем в разговоре с ней воочию, так чтобы навсегда закончить с этим не разумным  с его стороны любовным «романом».
      Перечитывая и переписывая свое «сочинение», он засомневался в правильности изложения, в необходимости, так открыто  довериться бумаге и всё это в её адрес. В итоге стал попробовать излагать эти же мысли в  стихотворной форме. Подумал: что ведь так можно изложить суть, содержание, но, не касаться личности. А, прочитав, можно понять намёком, что ведь это и в её адрес, а может, и нет, что это вообще, относится на все подобные ситуации в жизни каждого.

 Я же не чемодан без ручки;
И не собачка, – на поводу.
За хвостом  у красивой сучки,
Как кабель, больше не побегу.

Запасным  игроком, как в футболе
Быть и ждать, я перестану!
Унижения терпеть более
Не намерен, и не стану.

И из сердца своего вырву,
И из памяти  всё сотру,
А нити те, что нас связали:   
С болью в душе, но - разорву.
 
И проявлю всю  твёрдость духа;
Горьких слёз тоже не пролью.
Ну и пусть сердце стучит глухо,
Но горе зельем  не залью!

                42
 
И днём и ночью думать  о ней;
Зачем я терзаю себя?
Надо думать головой своей;
Нельзя с ума сходить любя!

Встречи искать с ней я не стану,
И разлуку, - переживу.
Стеной между ними не встану;
Без её любви проживу.
                …
На прощение только скажу:
Пусть полюбит её сам бог.
Счастье и любви ей желаю,
Чего я дать бы и не мог.

И за грубость, пусть меня простит!
Меня мучат страдания.
Не может она меня любить:
Есть у неё основания! 
               
Ни что вечного не бывает;
Счастье - это короткий миг.
А время и память стирает;
Любовь пройдет, как нервный тик.

Костёр без дров, ведь, вскоре гаснет,
Но в этом может и есть выход!
Любовь без встреч тоже угаснет -
И это  будет  лучший исход.

Зла на неё совсем не держу;
Виню в этом только судьбу.
Образ далеко в душе спрячу,
Но не стану вести борьбу.               

Вылечатся душевные раны
И стихнет сердечная боль.
Затянутся вскоре и  шрамы,
Если не сыпать на них соль.

Любовная тропа зарастет
Травой колючей с годами
И время вскоре нас разведет,
Как разводными мостами.
 
Она была для меня  находкой,
А теперь – утрата и боль.
Радостью, болезней и судьбой;
Частью жизни, её суть и соль.

                43

Не молод я! Надо было знать,
Что не имел право любить!
И сам, безусловно, виноват:
Должен! Теперь, её забыть.

     Излагать мысли в стихах оказалось не легче чем в прозе и пришлось этим заниматься еще два дня с перерывами. Отпечатал на принтере, подписался, поставил дату и задумался: а как доставить до адресата? Можно по почте, но он ни разу ей по почте ничего не отправлял, ведь адресат-то рядом в пяти минутах ходьбы! Вручить при встрече – значит надо позвонить и встретиться. А это означало, что состоится опять разговор и он опят не захочет её огорчить и всё это написанное не вручит и всё продолжится, как и раньше в неопределенности. Кто он ей теперь? Друг или любовник и кто «он»?
      И чтобы она на словах не говорила, он ей теперь не верит, ревнует за каждый звонок, за каждое не так сказанное слово.   
      И письмо в прозе, и отдельно скоро испеченные стихи, он носил в кармане пиджака, чтобы вручить  ей, если решится, и опять только при случайной  встрече. От мысли звонит или ходить к ней на чаепитие, он  отказался…. Случай не представлялся долго, а затем вообще отказался  от чего-либо её объяснять…, порвал и выкинул написанное.

     Но чем, это, в общем-то, банальная история закончится, он не знал. У него не было уверенности, что опять, какая либо случайность не сведут их вместе и вновь не заискрится их случайный роман...  Они ходили хоть и раздельно теперь, но общими тропами.  Пути могли  и пересекаться вновь…
                2004г.