Самое для меня любое время суток – раннее утро. Полон энергии, мысли работают ясно, улицы пусты, в магазинах нет очередей….
В 5 утра выехал за город, дело вполне весеннее – открыть после зимнего сезона дачу. Это воскресенье было довольно необычным – редкое совпадение : православная, католическая и еврейская Пасхи. Хотя не во всех религиях значения праздников совпадают, негласное правило едино – день праздный, нерабочий.
Уже к часу дня основные мероприятия по открытию к летнему сезону были закончены, и я решил немного ускорить ход строительных работ на втором этаже построенного в прошлом году дома. До сдачи строительной комиссии необходимо было вставить рамы и создать лестницу между этажами. Пока ещё её функцию выполняла выдвижная трехметровая по типу пожарной. Необходимые материалы ещё с прошлого года были перемещены на второй этаж. Поэтому я налегке преодолел десяток ступеней.
Когда был уже на последней, произошло неуловимое моему взгляду движение, я как бы оказался в пространстве без опоры. Ранее приходилось оказываться в ситуации, когда лестница выезжала из -под меня. Могу только предполагать, что произошло сейчас. Лестница провернулась на одной из опор, выскользнув из под моих ног. Свободное падение с высоты 2 метра и приземление плашмя на спину с левой стороны – теперь я могу определить продолжительность миллисекунды. Именно столько времени прошло для меня для перехода в новое состояние. Следующее четкое воспоминание – лежу на ровном деревянном полу, лестница рядом, пронзающая в разных направлениях боль в теле. И удержавшиеся на носу очки.
Попытки произвести какие-то движения вызвали жар в теле и расстреливающую боль. Вспомнилось, как несколько лет назад подвернул в лесу ногу. Свалился в неглубокий естественный окопчик и лежал, пока боль не притупилась. Отступившая тогда боль вернула способность разумно мыслить.
Пролежать на полу пришлось около получаса. За это время смог оценить нанесенный себе ущерб – невозможность движений левой ногой, острая боль со стороны ребер и отзывающаяся острой болью левая рука. В паре метрах увидел удобное кресло. Всё-таки для активного Homo Sapiens вертикальное положение более способствует действию. Неожиданно оказалось, что ползти практически невозможно из-за пронзающей всё тело боли. Дотянувшись до вертикальной и, опираясь на правую ногу, сумел подняться и просто бросить себя в кресло, превозмогая болевой приступ. Закрыл глаза и ушел в себя. Надо составить план действий.
Сейчас 2 часа дня. До вечера меня не спохватятся, буду приходить в себя. Основное – перебраться из новостройки в основной дом. Это 50 метров по улице, две высокие ступени на спуске и пять нормальных подняться в строение. Как ни звучит банально, но о Маресьеве ещё в школе учили, можно попробовать. Да и выбора нет, телефон уже сильно «голоден», а зарядка в основном доме. Опираясь на стену, поднялся, не нагружая больную ногу. Рядом обнаружился кусок доски подходящей длины. Будет костылем. Оказавшись на земле, понял, что не подумал о технологии горизонтального перемещения. С одним костылем невозможно сделать шаг, не нагружая вышедшую из строя ногу. Вспомнилось, как ходила бабушка после перелома шейки бедра – опиралась здоровой ногой то на пятку, то на носок, передвигая елочкой ногу. И волоча больную за собой. Сработало!!!
Конечная , лесная просека уступает по гладкости паркету квартиры, но ведь и я уже никуда не тороплюсь. Левая рука за время отсидки в кресле восстановилась и теперь отзывалась терпимой болью. 50 метров за 90 минут – мне показалось, что результат вполне достойный, тем более, вспотел я так, будто участвовал в 32 км марафоне. Добрался до дивана в гостиной и, обессиленный, свалился. Через час понял, что совсем не заглянул в будущее. Дом был на проветривании, обе двери нараспашку, отопление отключено. Вечерняя прохлада заполняла всё, а я даже не мог накрыть себя целиком одеялом – брошенное правой рукой, оно не накрыло ступней ног. Понял, что должен исправлять свою ошибку. Оказалось, теперь все движения даются мне с бОльшей болью, чем сразу после падения. Попытки ползти по полу оказались абсолютно безрезультатны, любое движение нестерпимую боль. Оставался только один вариант – встать на ноги, теперь костылем послужила швабра, и , снова опробованной «елочкой». Сначала входная дверь в дом, потом реле регулятора температуры в доме, далее закрыть распахнутую дверь второго входа и включить реле отопления. Снова оказавшись на диване, решил – надо звонить, самому мне не отлежаться. Я не стал пугать зятя своим состоянием, просто попросил, когда он освободится, забрать меня с дачи ( 160 км от города).
И погрузился в беспамятство. Чему способствовали наступившая темнота и заполнившее дом тепло. Если до приезда Артура я думал, что он мне только поможет сесть за руль, а машину поведу сам, то попытки встать с дивана с его помощью показали бредовость этой идеи. Я затолкал в себя привезенную еду, больше на осознании, что уже почти полночь, а я последний раз ел в 10 утра.
Мысли на обратном пути были сосредоточены на том, как я преодолею лестницу на второй этаж, где моя спальня. Но, въехав в город, зять осторожно предложил заехать в больницу и сделать рентген. Мол, 3 ночи, в приемном покое пусто. Мысль была очень разумна, и я не стал сопротивляться. Дальше события вокруг меня стали напоминать психологический детектив – каждое активное действие сопровождалось множеством размышлений о его последствиях. По первому требованию сотрудник больницы выкатил специально-приспособленный стул, и мне больше не пришлось применять свежеразработанную технологию « стены, палки, правая нога с носка на пятку и обратно».
Рентген не показал каких-то смещений, и меня направили на МРИ. Там обнаружили трещины опоясывающей тазовой кости и тут же приняли на лечение.
Обезболивающие уколы приостановили ощущение падения в мазохистический мир, как по другому назвать состояние, когда почти любое собственное движение приводит к разбегающимся по левой стороне тела молниям , невольно вызывающим крики. Причем совершенно добровольно. Только на вторые сутки понял, что достиг дна. Уровень боли перестал повышаться, морфий позволял забываться дремотой. И , наконец, был вынесен вердикт – лечение пассивное, вероятность операции откладывается на несколько недель, в зависимости от хода естественного восстановления организма. Шло обучение самого себя, как переместить непослушное тело на пару сантиметров в сторону или вдоль кровати. Многочисленные ручки и поручни, расположенные вдоль и поверх больничной койки, давали возможность управлять своими движениями только с помощью рук. Но левая нога больше всего напоминала надежный якорь крупного корабля, самостоятельно не передвигаясь, ни в какой проекции.
Я чувствовал, что организм уже полностью настроился на новые функции восстановления . И каждое новое утро встречал, с радостным любопытством узнавая, что я снова научился делать. Перестала болеть левая рука, теперь упоры локтями обеих рук и подтягивания на поручнях позволяли менять углы расположения тела на кровати, подвигаясь самостоятельно к той грани, после которой возможно уже сесть!!!! Четвертый день стал событийным – принесли «ходунки», и я с помощью физиотерапевта сделал два шага и пересел в кресло. Утро пятого дня обрадовало ещё больше , полностью ушла боль из реберной части, позволив использовать левую руку в полном объеме. И безболезненно перенести глубокий вздох сопровождающей это событие радости. Днем на «ходунках» сумел добраться до туалета, а к вечеру уже оказался в реабилитационном центре. Здесь персонал уже не столь опасливо относится к проявлениям у пациентов болевых реакций, вполне осознавая, что путь к звездам обязательно проходит через тернии. Да и сами реакции значительно притупились , заставляя только замереть на минутку и снова продолжить начатое действие. Уже на второй день нахождения в реабилитации я стал бойко передвигаться в ходунках, а полученное кресло на колесах вообще перевело меня в собственном сознании в самообслуживающуюся единицу.