Глава 6. Политика
Я все время думал, зачем же меня вызывали, и пришел еще к одной крамоле.
Время завершения моего теоретического труда совпало со значительными политическими событиями.
Надо сказать, что я старался не иметь дело с политикой. Но политика каждый раз догоняла меня.
Это началось еще с дней предшествующих дню смерти «вождя всех народов».
Я помню, как поздним вечером в феврале или марте 1953 года к нам домой пришел мой родной дядя (брат отца), которого я очень любил. Мы сразу почувствовали недоброе.
Он сказал, что на этой неделе всех евреев будут выселять в Биробиджан. Выселение народов было в те времена реальностью.
Сейчас есть много голосов, что нет документов о высылке евреев. В той стране многое делалось по распоряжению, данному через десять рук.
Однако в то же время уже просматривалась технология, наигранная в 1937 году.
Карательные органы и правительство всегда должны оставаться с чистым сердцем и чистыми руками.
Это означало, что все существенные карательные действия делаются от имени народа и с помощью простых армейских ребят.
Когда высылали Крымских татар, вся страна знала об их предательстве, а легенда о белой бурке и белом коне, которых вручали немецким генералам, вступающим в Крым, была основным предметом возмущения советского народа. Поэтому гнев советского народа был «справедлив и несокрушим».
Акция против евреев готовилась и была в самом разгаре.
Фашизм раздул и без того антисемитские чувства Сталина.
Об этом я скажу позже.
Но машина уже закрутилась. Евреев обвинить в предательстве или сочувствии немецким войскам было невозможно. Поэтому все пошло по другому пути.
Предательство интересов СССР в пользу Израиля и США.
К этому времени уже был убит Михоэлс, расстреляны члены Еврейского Антифашистского комитета, Обвинение было одно – шпионаж в пользу Израиля и США. Еврейский театр доживал последние дни, так как люди, просто боялись туда ходить.
Обвинялись люди, многие из которых были преданы этой стране и во время войны Михоэлс и Антифашистский комитет в своей поездке по США собрали большие средства, подкрепившие силу СССР.
До этого прошла знаменитая акция – встреча посла Израиля Голды Меир. СССР был одной из стран, которая голосовала за создание Израиля. Это рождало надежды, и приезд первого посла Израиля вызвал стихийное движение по встрече.
Говорить о совести или разуме при проведении репрессий в СССР, говорить бесполезно.
Патриотизм в понимании коммунистических лидеров того времени раздувался в дни кризисов, когда было ясно, что скоро люди поймут, в какую яму их завело неграмотное и зацикленное на идеях правительство.
Итак, надо было подготовить мнение народа, и тут грянул заключительный аккорд – Дело врачей.
«Патриотка» Тимошук, убийцы в белых халатах, все это обрушилось на школьников, и в наших старших классах было видно, как вокруг еврейских детей вырастала стена осуждения. Ко мне подошел одноклассник и спросил: « Как они могли? Что им не хватало?»
Подогретый вечерними разговорами о высылке евреев, я посмел сказать, что я не верю в это.
Вошла учительница, и первая реплика с места была: «А он не верит в сообщения газет про врачей». Учительница была умной: «Это не хорошо. Но вспомним, что мы проходили на прошлом уроке».
Но все равно на заднем дворе состоялась драка. И как не странно мы победили. С разорванными куртками и разбитыми носами, поцарапанными лицами. Мы шли вместе домой. Это была победа, от страха. Она создала единство, и мы поняли эту ЗЭКовскую истину - «Не верь, не бойся, не проси». Мы поняли, что если я не за него, то кто же за меня. И это вошло навсегда.
И это было время еврейского праздника Пурим и не понятно, был ли легендарный пленум, где обсуждался вопрос о высылке евреев и столкнулся ли впервые Сталин с противодействием, и было ли это причиной его смерти. Известно одно, что на праздник Пурим мы услышали про дыхание Чейна - Стокса.
Это сделало надолго известными в широких не медицинских кругах докторов Джона Чейна и отделенного от него 30-ью годами доктора Ульяма Стокса.
Это прерывистое дыхание – признак глубокого нарушения функций головного мозга. Оно означало надежду, что высылка не состоится.
«Аман, погиб! Мордухай победил опять!» и можно напиться, как велит еврейская традиция то ли за праздник, то ли за скорбь.
Урок был достаточно наглядным.
А теперь вернемся в другое время. Опять я не был готов к политическим новостям.
В Чехословакии к власти пришел Александр Дубчек и начал строить социализм с человеческим лицом.
О, сколько попыток было до этого. Был Иосип Броз – Тито, который только позволил себе не соглашаться с созданием колхозов и далее пошло. Его пытались свергнуть, а когда не получилось, то заклеймили, как палача и убийцу, и на много лет. Гораздо трагичнее была судьба реформ Имре Надя в Венгрии, который, несмотря на противоречивую марксистскую биографию, пытался что–то сделать с венгерским социализмом, но закончил виселицей.
Так что все было обречено: или движение должно было вернуться в привычное русло, либо будет подавлено. И это случилось.
Но я не об этом. Я про себя.
В СССР нашлись люди, верившие в такой социализм, когда все новые веяния в Чехословакии были подавлены, решили выйти с протестом на Красную площадь. Группа диссидентов выпустила заявление о событиях в Чехословакии и организовала демонстрацию.
Имена большинства этих смельчаков были известны. Они были все арестованы и осуждены за клеветническую деятельность.
Но были и другие неизвестные жертвы.
Главная доблесть мужественных органов предупредить диверсию. Некоторых протестантов арестовали до демонстрации. Тем более что их легко было найти, они не скрывали свои взгляды. И их ждало изуверское наказание.
Их не обвинили ни в чем, но им была закрыта возможность работы. Они не могли обеспечить себя и свои семьи. Часто запрет на прием на работу распространялся и на членов семей.
И я на свое счастье мог помочь такому человеку.
Я работал с одной чудесной и жизнерадостной женщиной. Она всегда была заводилой. Беспокоила организацией походов, экскурсий и всяких других развлечений. У нее был странный, но счастливый брак.
Ее муж был замкнутый молчун. Очень эрудированный и болезненно правдивый человек.
Он в принципе не мог врать, скрывать свои антипатии и симпатии. Он давно не скрывал свою неприязнь к вранью власти про процветание и успехи. Это еще было терпимо. Однако он болезненно воспринял введение танков в Прагу.
Надо отдать должное, чекисты Ленинграда действовали более квалифицировано, чем в Москве и других городах, и накануне намеченного протеста его арестовали, а потом выпустили, негласно лишив права работы его и его семью.
Я встретил ее около булочной.
Она считала какие–то копейки, явно взвешивая, хватит ли ей и насколько.
«Санька!» окликнул я ее. И увидел радостные и наполненные энергией глаза. Как живешь?
Она улыбнулась, попыталась рассмеяться, но вместо этого раздался кашель похожий на рыдание.
- Вот видишь. Честно сказать, еще так месяц-два, и мы умрем с голода.
«Почему?» наивно произнес я.
Все! Все кто нам помогал, больше не могут. -Санька подожди, я что–нибудь придумаю. Жди! Я позвоню.
В очередное воскресенье мы собрались ехать в Кавголово. Прекрасное место для катания на лыжах. Мы – это компания, которую организовала и сплотила Санька. Она сняла домик, она обязала всех приносить завтрак на себя и товарища, что породило знаменитое застолье. Теперь ее не было. После катания на морозном воздухе все сели в домике за стол и развернули свои завтраки.
«Сегодня вареных яиц не будет» - торжественно заявил Виктор.
Почему?
-Их съел кот. О, пушистый гад! И все взоры обратились на кота, лежавшего в углу и не хотевшего признавать свою вину.
-Постойте – протянула Варенька, - как он их почистил?. И все взоры обратились к Виктору.
-Братцы не убивайте! Я люблю и страдаю. Я люблю их проклятых.
Было получено всеобщее прощение.
И началась обычная обжираловка.
«Ребята! Я встретил Саню, там дело плохо. Колю нигде не берут на работу. Он гордый и никому не говорит, а кормиться нечем. Что мы можем сделать?»
А наступила тишина.
«Слушай! У меня есть приятель в банке». Раздался голос из угла. «Им нужен шофер на развозку внутри банковского двора. Деньги небольшие. Никто во дворе не смотрит».
«Дурак! Кто его оформит в отделе кадров».
Тут меня осенило «Буду работать я».
Все всё поняли, и на следующий день я был в своем отделе кадров, где с трудом выклянчил справку на совместительство по вечерам.
В банке начальник автопарка уже ждал меня.
Оглядев мою интеллигентскую наружность, он ничего не понял.
Тебе что другой работы не найти? А права у тебя есть? Я сказал: «Сойдет тебе права на обычный автомобиль».
- А сойдет! А оклад ты наш знаешь.
- Знаю, пробурчал я.
- Ну, иди. В следующий вечер я был в банке.
- Так дело не пойдет, сказал начальник - Надо приходить раньше.
Работа оказалась простая. Старый автомобиль, потерявший давно двери, был приспособлен для перевозки ящиков внутри небольшого двора. Ящиков было много. В них, наверное, были либо деньги, либо документы. Но я наворочился допоздна.
Так продлилось 3 вечера.
После чего я обратился к начальнику. Мне надо уехать, можно я представлю замену.
- Ну. Началось! Увольнять, нанимать.
- Да не надо меня увольнять. Я попрошу товарища. Он свободнее и сможет даже начинать работать раньше.
«Ну, ладно. Мне урок, больше не буду брать интеллигентов».
На следующий день Коля вышел на работу, а в конце месяца я получил зарплату и передал ему.
А потом выписал доверенность, и он получал сам.
Выход Коли на работу был тоже не прост.
Договорившись с Саней, я пришел к ним с коньяком.
Молчун как всегда сидел в глубине комнаты.
Мы сели за стол, и Саня принесла закуску. Я ее купил заранее. После первой рюмки я начал жалостливую речь.
- Саня, понимаешь. Я захотел подработать, оформился в банке по совместительству, но вижу, не тяну. Так что надо увольняться. А проработал три дня, Не знаешь, кто бы мог меня заменить.
Санька посмотрела на Колю.
Коля, задумался и промычал: «У меня есть права»
- Вот здорово - обрадовался я.
И долго я числился совместителем. Даже после того, как защитил кандидатскую диссертацию и получил весомую прибавку к окладу
Когда режим помягчал, стало возможно пристроить Колю в научный институт. За это время он не растерял, а удвоил свои знания по математической статистике, и, истосковавшись по работе, был отличным исследователем.
А мне сейчас надо было решать, что знают об этом доблестные органы.