Сказать хотел-бы здравствуй
да рот, увы , молчит,
обнять теперь могу я
лиш камень-монолит.
На камне том начерчены
последние слова,
а камень обнимает
засохшая трава.
Трава ж ты длиннохвостая,
да речь не о траве.
Воспоминанья с чувствами
смешались в голове.
Отец мой был солдатом
на страшной той войне,
что в мае сорок пятого
закончилась вполне.
Но для него не кончилась,
продолжилась она:
израненые ноги,
поломана спина.
Война та шла с собою:
как все преодолеть,
как с болью да страданием
прожить всю жизнь суметь.
Он с болью продвигался,
с болями воевал,
да с мыслью, что по жизни
теперь калекой стал.
Сперва ходил он с палочкой,
упрямо ковылял,
так ковылял и падал,
потом опять вставал.
Болезнь все наступала,
а он не молодел,
в коляску инвалидную
потом навеки сел.
А жить, как жить хотелось
и нас, детей, растить
да на пути тернистом
чему-то научить.
Он нас учил быть крепче
не гнуться от невзгод,
ведь есть же руки-ноги,
чего ж недостает?
Но, главное, он вынес
страданья жизни всей
и жизнь прожил героем,
достойно снес свой крест.
Тебе спасибо, мамо,
что вместе с ним была
и эту жизнь военную
ты вместе с ним прошла.
Ти также воевала
как в поле медсестра
израненого воина,
ты на себе несла.
Теперь-же спит он мирно:
навеки отдохнет!
Измученую душу
к себе господь возьмет.