Ко мне приходят люди-лица
Хотят со мною поделиться
И каждый говорит такое,
Что не дает ему покоя….
Как так, из тысячи людей
Вам не нашлось других дверей ?
Мы с моей женой Татьяной, абсолютно городские жители. Живем в большом городе и очень своею жизнью довольны. Скоро у нас родится первенец, пока еще не знаем, кто это будет девочка или мальчик. Лето в городе это конечно не самый удачный вариант и мы решили, что нам просто необходимо купить где-нибудь небольшой домик, для того что бы жить там все лето. Татьяне вся эта затея будет только на пользу, а моя работа позволяет мне работать хоть на крайнем севере, самое главное, чтобы компьютер был всегда под рукой.
Искали мы долго, но наконец-то нашли. Деревня просто как в сказке, домишки, лес, речка, а воздух, а трава…Я когда первый раз приехал смотреть этот дом, никак не мог нарадоваться. В деревеньке проживает двенадцать семей, куры, коровы и всякого добра навалом, так что продовольствием мы обеспечены и до районного центра не далеко.
Домик наш не очень большой, но красивый, есть небольшая летняя кухня, но её я решил убрать. Строители немного привели дом в порядок, и я привез Татьяну со всеми её коробками, чашечками и горшочками. Вообшем не дом, а картинка. А ещё мы взяли с собой нашу собаку, овчарку по кличке Герда. Герда сразу нашла себе место в новом доме, она и не собиралась жить на улице, как мы планировали, судя по всему ей и в доме было не плохо.
Мы легли спать, это была наша первая ночь в новом доме. Когда погасили свет, Татьяна прижалась ко мне и спросила «А ты не знаешь, кто жил здесь раньше?»
«Нет, не знаю», ответил я засыпая. Я уснул и Татьяна тоже. Я не понимаю, спал я или нет, но проснулся я от красивой, очень красивой песенки. Тихо, тихо звучала колыбельная, да не простая, а старинная. Я, конечно, не разбираюсь в музыке, но мелодия была такая обворожительная и слова, так сейчас уже не поют. Я очень отчетливо слышал каждое слово. Я боялся пошевелиться, а тем более разбудить Татьяну.
Голос женщина, которая пела эту песню, был молодым и нежным. Я приподнял голову, в вдалеке около окна сидела женщина и качала люльку с ребенком. В печке трещали дрова. «Какие дрова?» подумал я, на улице лето, мы не топили печку. «Боже, я схожу с ума», подумал я, отвернулся от окна, обнял Татьяну и пытался уснуть.
Женщина пела, как же красиво она пела:
«Глебушка, хочешь хлебушка
Ты мой сынушка, ты кровинушка
Глазоньки закрывай, баюшки, баю-бай!
Спи скорей милый, Глебушка
Боженька даст нам хлебушка,
Хлебушка Боже дай
Глазоньки закрывай
Заинька прискакал, сказочку рассказал
Глебушка, спи сынок,
Ласковый мой дружок
Глебушка баю-бай
Глазоньки закрывай
Ты расти мой сынок
Маленький пастушек
Звездочки сосчитай
Баиньки-баю, бай
Глебушка, мой сынок
Маленький пастушек
Ты скорей вырастай
Матушку вспоминай
Баюшки, баю, бай
Матушку вспоминай…..
Я проснулся утром от того, что Герда лижет мне глаза, она хочет гулять и просит меня с ней сходить. Первым делом я глянул в сторону окна, никого нет, ни женщины, ни люльки, ни ребенка. Приснится же такое, подумал я и пошел гулять с собакой.
Татьяна проснулась, приготовила нам завтрак. Я спросил её «Ну, как спалось?»
«Ой, замечательно, так спалось, что даже не помню как уснула, да и просыпаться не хотелось», ответила Татьяна. «А тебе как на новом месте?», спросила она.
«Очень, очень хорошо», сказал я, поцеловал жену и вышел из дома. Больше старался на эту тему не думать.
Я решил разобрать летнюю кухню и на её месте построить небольшую баньку. Собака постоянно крутилась возле моих ног, я её отгонял. Бревна разбирались хорошо, вдруг одно бревно неожиданно сорвалось и ударило меня прямо по голове, голова закружилась, все вокруг поплыло и сильно затошнило. Я слышал, как я рухнул на те же самые бревна.
Очнулся я от того, что кто-то приводит меня в чувства. Это был мужчина лет сорока, только одет он был как-то чудно, в солдатской форме с медалями на груди с вещевым мешком и автоматом. Почему-то я совсем не удивился ему.
«Ну, что очнулся?», спросил меня солдат. Голос его был таким приятным, и мне совсем не было страшно. «Вы кто?» спросил я, пытаясь приподняться. Голова кружилась.
«Я-то?», удивившись, спросил солдат. «Я солдат красной армии Глеб Овсянников»
«Я когда-то жил в этом доме, до войны!» ответил он.
«До какой войны?», смущенно и путано спросил я.
«Так до этой, Великой Отечественной войны», ответил солдат.
«Великой Отечественной…», подумал я, и мне стало еще хуже.
«Я жил, когда то в этом доме, погиб я практически в самый день Победы в мае 1945 года, в Германии, нарвались на немецких снайперов. Сразу в сердце, вот видишь? и он показал мне отверстие в гимнастерке.
«Погиб?», подумал, я, да, с каждым часом все не легче, я закрыл глаза и пытался успокоиться.
«Вы знаете, Вадим, мне очень, нужна Ваша помощь, я так долго Вас ждал» сказал солдат.
«Откуда Вы меня знаете?», спросил я, пытаясь приподняться.
«Да, так просто знаю и все», ответил он.
Наступила тишина, я уж подумал, что все закончилось.
«Я должен Вам рассказать все с самого начала», сказал он. «У всего есть свое начало, я должен с самого начала», сказал солдат и я понял, что ничего не кончилось…..
Я лежал на лавке, глаза я не открывал, меня мутило, как после хорошей пьянки, руки я положил на груди и думал только об одном, когда же это все закончится.
«Ну вот и хорошо, вот так и отдохните, а я пока расскажу», и он начал рассказывать.Вот мои первые детские воспоминания. Мама гладит меня по голове и поет песню, ту самую колыбельную песню, которую я слышу всю жизнь, как только закрываю глаза. Мамины руки такие нежные и пахнут хлебом. Мама наклоняется ко мне, целует меня и поет. «Глебушка, хочешь хлебушка….»«Да, я слышал эту песенку сегодня ночью, это была та самая песня», подумал я.«Почему, я так мало помню из детства, почему?», продолжал солдат.
У нас была большая семья, только из мужчин только я и отец. Отец всегда брал меня на руки, подбрасывал к верху и говорил «Смотрите, какой богатырь у нас растет!» У меня было четыре старших сестры: Настасья, Мария, Дарья, Прасковья, они меня очень любили и всегда баловали, работай сильно, не нагружали, а если провинюсь, бранили редко.
Еще я очень хорошо помню стол, наш обеденный стол, он был большой и дубовый и очень, очень широкий. В столе были вырезаны, специальные ямки именно в них мать наливала еду, а все что оставалось, мы с сестрами выскребали хлебом. Еще я помню, что очень любил играть на столе яблоками. Яблоко катилось по столу и закатывалось к кому-нибудь, а я сидел и смотрел.
В тот день, мы с друзьями моими Митькой и Колькой помогали женщинам в поле. На спор я пообещал, что смогу съесть целую горсть шариков полыни и ни «заморщусь». Говорил, что так делал тысячу раз. Вот час моей расплаты и настал. Они насобирали полыни, и я засунул её к себе в рот и начал пережевывать. Ты даже не представляешь, какой это был ужасный вкус. Спор наш так и не успел закончиться, бабы с поля сбились в кучу, взгляд их был обращен на дорогу. Пацаны, побежали к бабам, посмотреть, что же там такое они увидели. Я начал отплевываться от полыни, но горечь во рту не переставала, хотелось пить, и слюни текли как у коровы. Чуть погодя я прибежал к маме и сестрам и вот что я увидел. По дороге ехал целый обоз, но телеги были пустые, возле каждой телеги шло по два солдата с винтовкой. Над телегами весели красные тряпки, и на этих тряпках было что-то написано. Мы с друзьями побежали за ними, так мы бежали до самой деревни. В деревни все телеги разъехались по дворам. Я увидел, что одна из телег повернула в сторону батиной мельницы. Когда я прибежал к мельнице я увидел такую картину. Дядя Сема, дядя Игнат и Колька- одноглазый выносят из мельницы мешки и складывают их на телегу. Один солдат подгоняет их, а другой навел на них ружье и молчит. Вдруг в нутрии начало что-то происходить, я наглым образом ворвался во внутрь. Дядя Семен, выносил мешок и зацепился за доски, мешок разорвался, и зерно начало высыпаться на землю. К нему подбежал солдат и что то, сказал ему на ухо. Дядя Семен встал, выпрямился и сказал очень громко : «Это я вредитель, это я народное добро.., да это мое добро..» Он не успел договорить и получил прикладом прямо в лицо. Он лежал возле разорванного мешка, а все остальные продолжали носить. Я не понимал тогда, почему мой отец, такой сильный и смелый не может заступиться за дядю Семена.
Отец увидел меня и тихо сказал: «Глебушка, ступай, посмотри, что там мать с сестрами делают, ступай». Отец и двое солдат пошли к амбару, отец начал говорить, что там только семена на посадку и получил прикладом по спине. Вдруг с нашего двора раздался душераздирающий крик. Отец, было, хотел кинуться к матери, но получил второй удар и упал. Он упал недалеко от меня, сильный, большой мужик упал как мешок тихо и беззвучно. Я бежал, что было мочи, прибежав во двор я никого не увидел, ни сестер, ни матери.. Я вбежал в сарай, там тоже никого и ничего. В сарае не было ни коровы ни свиней. Сено было разбросано по всему сараю, вдруг я наступил, на что то, я глянул на пол, а там валялись мамины бусики, они рассыпались по полу и капли крови по всему полу. Я не знаю, почему я словно кошка прыгнул в угол, зарылся в сено и замер, мне кажется, что я даже перестал дышать. Не знаю, сколько прошло времени в сарай влетел отец, за ним словно очумелые два солдата, один из них держался рукой за глаз. Отец громким голосом крикнул маму, она не отзывалась, вдруг он кинулся разгребать сено. Я ничего не виде, а только слышал. Отец заорал нечеловеческим голосом, от этого я зарылся еще сильнее. « За что её, изверги», За что? Кричал отец. Я немного высунул голову и увидел, как отец схватил вилы и быстрым движением кинулся к солдатам. Раздался выстрел, я зарылся к самому полу и перестал дышать. Судя по голосам, в сарай вбежал еще кто-то .
«Вы что с ума по сходили, что ли? Что у Вас здесь вообще происходит, спросил голос.
Один с бабой связался, силы свои не рассчитал, а вы чего здесь самосуд устроили.
«Так это, начал другой голос, он нас порешить, хоте, с вилами кинулся, кто ж знал, что это его баба была»
Мы с Вами, еще разберемся в городе, гневно ответил голос.
Те солдаты, которые стояли в сарае начали разговор, я потихоньку начал высовывать голову. Один солдат, который был по старше сказал, ты, что Федор, с цепи сегодня сорвался. С сожалением произнес солдат.
« А чего они тут жируют, везде голод, а у них тут тишь, да благодать, кончать таких надо, да и вообще от Федора лютого еще никто не уходил». «Посмотри Егорыч, эта собака мне чуть глаз не выбила, смотри, так долбанул, теперь шрам на всю жизнь останется, вся бровь разбита».
«Да свое они кровное защищают, видишь из последних сил,» сказал другой солдат, наклонился к отцу и закрыл ему глаза. Вот тебе и продразверстка, из-за таких как ты Федор, народ новую власть ненавидит. За что ты их так, в чем они перед тобой так провинились? Разве можно так с людьми то, а?
«Ладно, пора ехать», с казал солдат и они закрыли в сарае дверь.
Так я узнал, что такое ПРОДРАЗВЕРСТКА.