Гнев - начало безумия. Аристотель;
Пролог
Липкими пальцами хватает за сердце, тянет, цепляет, не хочет отпускать. Горячей волной проходит по венам, резко дергает за нервные окончания, затмевает зрение алой пеленой. Тонешь в нем, будто в вязком, густом вареве; болото утробно чавкает, сыто отрыгивая, чмокает влажными губами, оставляя жирные пятна.
Стоп-кадр. Тишина в зале. Пауза.
Как перед грозой на чистое небо набегает дымка, на горизонте откуда ни возьмись группируются тучки, собираются в стадо, и вот уже огромная, на все небо, иссиня-черная желтобрюхая громадина наползает на город, гремит, плюется молниями, выставляет между собой и миром непроницаемую стену из холодных хлестких струй дождя и порывов ветра.
Гнев. Сколько было написано умных фраз, сколько книг о нем было растащено на цитаты и статусы. Философы древности анализировали его, воины всех времен и народов воспевали его как перед битвами, так и после них, религиозные фанатики приносили ему жертвы, а современные психоаналитики всех возрастов и цветов кожи учат бороться с ним простых обывателей.
А если взять все это живьем, одни голые эмоции, картинками, вне пространства и времени? Что на самом деле?
Пойдем кадрами, мизансценами и филерами.
Мотор. Камера.
Суровое божество древнего мира прогневалось на людей и мечет смертоносные молнии одну за одной на склоненные в священном ужасе головы грешников.
Воин, бредущий с битвы по разрушенному, разоренному, некогда цветущему краю, останавливается у сгоревшего дома, падает на колени и гневно потрясает изрубленным мечом или иссеченной секирой над головой.
Жена богатого купца, старосты деревни; мать, узнавшая, что ее дочь всю ночь напролет гуляла с положившим на нее глаз сыном конюха, прислугой, наотмашь бьет заплаканную девчушку по губам и гонит ее в погреб.
Молодой парень, сын обеспеченных родителей, в сердцах пинает пробегающую мимо него собаку, потому что его новенькую иномарку исцарапали и выбили лобовое стекло, а на крыле оставили послание, что "Коля буржуй и мудила".
Стоп, снято.
Всем спасибо за работу. До новых встреч.
Актеры театра жизни, играющие день и ночь на его подмостках самые порой бытовые роли, снимают костюмы, смывают грим, сдают реквизит и устало идут по домам. Персонал, режиссер, операторы, костюмеры, монтажники - все расходятся, гаснет свет. Лишь забытый мастером по свету (не по злому умыслу забытый) одинокий софит глядит на пустую сцену, и в холодном взгляде его нет ничего, кроме опустошенности и усталости. Ведь съемки окончены. Никто не кривляется на сцене, изображая ненастоящие эмоции и несуществующие мысли придуманных людей в нарисованном мире.Пусто, будто и не было никого и ничего.
Нет? Точно не было? Откуда же тогда это чуть терпкое, вяжущее послевкусие в душе и горечь на языке? Откуда эта пустота, будто ты всего себя отдал по кускам? Откуда это безразличие и отстраненность от реального мира?
Ах, ну да. Точно. Ведь сегодня играли Гнев. А после Гнева верно так и должно быть.
... Шарканье ног, эхом отдающееся в партере предвещает окончание этого вечера, этих мыслей и этой главы. Слышишь? Легкий щелчок, хрустом отдавшийся где-то на балконе - и погас свет, словно закрылись эти глаза и потух этот усталый взгляд.
Шарканье удаляется, где-то вдалеке хлопнет дверь. Тишина. Будто и не было никого и ничего.
Темно. Тихо. Тихо...
16.04.11
© Madness