14. Посмертные полёты на самолёте господина Ситоро.
Заблуждайтесь сколько
хотите сами, но зачем же
швырять в заблуждение меня,
да еще и ногами топтать
за этот не мой грех.
Укоризны Шляпы,
брошенной мимо вешалки.
Ночь звёздным холодом усмирила дневную суету. Миряне уснули, а не мирные агенты, проклиная Малкина, перезванивались, ловя в телефонную сеть Малкин-джип. А вертолёт полуночным сонным маятником раскачивался над пустынным к этому часу шоссе.
Но хитроумный Кирилл вовсе и не думал распахивать ночь, до самого рассвета, несясь по этому самому шоссе. Он свернул в глухой проселок, едва протискивающийся между корявыми лесинами, и выскочил навстречу лунному свету на дорогу к поселку Нехашим, так до сих пор и лишённому телефонных связей. Нет, она в своё время была, но сейчас то время чужое - краденое, провода на тугрики поменяли некие неизвестные. А у известных денег, как известно, нет.
По характерному контуру склона Зеев медленно припомнил места у подножья знаменитой ягодниками Змеиной горы.
Вскоре из-за поворота выплыл домик, на трубе которого уже успела примоститься идиллическая луна.
Домик принял их, обволакивая древним покоем.
Сколько лет, неосознанно подчиняясь фантазиям не своего детства, Лина мечтала, хоть на месяц убежать от столичной суеты в такой вот домик.
Сегодня в задерганном страхами мозгу Лины к этому прибавилось еще и некое мыслеобразование, - мол, мафия - это что-то от судорог больших городов. А в этом тихом и здоровом месте ни что такое и не может произойти.
В этом неосознанном убеждении, подарившем спокойный сон, затаилась причина, по которой Лина проспала момент, когда ее более неуемная половина вышла из сна и, наспех вознеся утреннюю молитву, упорхнула на крыльях любопытства.
Зеев незаметно для самого себя потянулся к ягодному полю, до чего в прошлый раз и вовсе не здесь, а около замка так и не удалось дойти.
Он снял с огромного гвоздя вбитого в бревенчатый сруб Корзину (именно с большой буквы), пообещав (мысленно и в свое оправдание) накормить обоих заспанцев свежей земляникой.
Впрочем, Зеева, как часто случалось с ним, вдохновляла не столько вполне материальная земляника, сколько Шальная Мысль. В данном случае мысль искать землянику методом телекинеза.
Горя от, опять же характерного для него, нетерпения по имени Любопытство, он бегом помчался в гадательном направлении.
Интуиция не подвела, и он в минуту вылетел на усыпанный ягодами склоненный к югу плавный извив Змеиной горы.
И вот тут оно и произошло.
Его сосредоточенные усилия заставили шевельнуться несколько кустиков, но не более того. Впрочем, и этого показалось ему достаточно, Для старта.
Накопленная усталость преодолела эйфорию и, поэтому, натешившись одним лишь обозрением великого ягодного богатства, не желавшего так просто прыгать в корзину, он, как бы для накопления слабых еще телекинетических сил присел у корзины.
А потом улегся прямо на траву, подняв к небу уже заметно небритое восторженное лицо.
Какая бездна времени прошла с тех мечтательных дней, когда он еще позволял себе поваляться на траве.
Увы, в Израиле такая трава лишь на стриженных под бокс газонах.
"Плевать на бредни и бег вдогонку… "
Земля обдала знакомым ощущением тонких полосок холода бегущего по живым проводникам из вечно замороженных глубин сквозь нагретый за июнь, пронизанный корнями слой.
Впрочем, это, наверно, только игра просвещенного воображения.
Или это и всегда так - ощущаем то, что знаем.
Вот тебе и вопрос - что разрешает разрешающая способность?
Зеев вспомнил свои детские опыты на эту тему, Ох эти опыты, как часто далеко не безобидные. Сколько замученных лягушек, сожженных проводов и перепуганных детей, соблазненных безудержной фантазией.
В размышлениях о своей изначальной греховности он и не заметил, как незадачливая гадюка наползла на него как на теплый камень.
Не осознав толком происков одурачивающей судьбы, он цапанул его - гада ползучего брезгливым движением и получил смертельный укус.
Пространство немедленно свернулось в черную трубу и нечто еще осознающее себя как Зеев Малкин полетело сквозь холодный мрак к едва различимому свету.
Странный полет завершился в некоем неописуемом помещении, где некто ни с чем не сообразный изменчивостью своих гипнотических форм вдруг улыбнулся чем-то ощущаемым как лицо.
- Не узнаешь Микеланджело Буонаротти?
Сегодня я дежурный Бааль Зевель, Вельзеву-уул, страшное дело.
Говорят, мои склонности весьма способствуют выполнению служебных обязанностей.
Искусство скульптора убрать лишнее.
Не так ли?
Душа, очищенная от мусора всегда прекрасна.
Зеев с некоторым напрягом задумался о месте, в которое попал.
- Ну, милый курсантик, - ответил на его мысли все еще смутный как в бреду собеседник, - Ты еще не очнулся от псевдо бытия!
Я несколько грубоват, но минимизирую муки очистки.
Взаимопомощь, тем не менее, не запрещена.
Да, да дорогой и сам можешь отскребывать грязь.
Зеев опять невнятно задумался.
И получил в ответ:
- Не смеши меня, не каяться надо, а работать. Над собой. Ты же курсант.
Картина чуть-чуть прояснилась и отвердела в непостижимых формах с бесконечными продолжениями.
И слова он слышал ли?
Может быть, как мощный интро звук? Сотрясением чего-то, что вовсе не казалось эфемерной душой, а, наоборот, очень плотным и весьма чувствительным телом. Телом?
Облака образов замутили небо прозрачной ясности.
- Не обольщайся, только не обольщайся! Отдирать грязь бывает больно. Это я тебе как хирург говорю.
" Как странно и бессмысленно я умер, Осторожный Волк".
Очнись, Зеев, очнись. Ничего ты не умер. Какие вы все являетесь оттуда, слава Творцу.
Да ты ж в умного человека столько лет игрался. На модели, конечно на модели.
Ну, вон глянь снаружи на всю-ленную,
Разве может быть реальностью то, что из точки расплывается и в точку собирается?
Головоломный этот вопрос странным образом заместился совсем другими:
Зачем нужен телекинез? Для чего он бежал скорей, скорей?
Он же стремился сюда, чтобы еще раз встретится с волком, И отвлекли его волшебные забавы.
Странно, несколько, истолковало его над-сознание эту самую Мотю Вацию,
Даму соблазнительную во всех отношениях,
Так тоже с ним бывает?
Даже в собственных глазах хочется выглядеть умнее и собранней.
Из чего собранней?
Из облачков Его модельного дыхания?
Разве есть в программе нечто неподвластное программисту?
Усилием непонятно чего заставил он земляничные кустики вскинуть в легком танце свои зеленые платьица, обнажая красно-белые и зеленые помпоны, лихо бегущие вокруг зеленых ножек.
Эффект потряс ошалевшего внутреннего критика.
Он махнул на все рукой, и началась полнейшая фантасмагория, Руки лишь подхватывали бегущие к ним ягоды. Расшалившиеся мысли Зеев выдумывали трюк за трюком. Ягоды нетерпеливо дергались на кустиках и, оторвавшись, описывали прихотливые кривые, сталкивались по трое над корзиной и сыпались, сыпались, сыпались, уютно укладываясь на дно корзины.
Самые спелые, самые крупные, одна к одной.
Волк прилег рядом, Для этого смутный абрис человека присел на траву.
- Я очень хочу, чтобы ты поехал со мной.
- Это невозможно.
- Почему слиться возможно, а рядом быть невозможно?
- Идем, я покажу почему.
Через мгновение Зеев с холодным ужасом понял, что "идем" относится к лохматому эфемерному его надтелу. Это оно, мельком глянув на то, что Зеев привык считать собой, унеслось вслед за летящим волком. Так пес убегает за настоящим своим хозяином. Он бежал, имея перед глазами образ брошенного тела и два слова в сознании "недвижимость смерти".
В таком состоянии он не запомнил дороги. Мелькнула каменная гряда, и каким-то образом они проникли в глубь каменного столба и за темными переходами через странные подземелья добрались до цели. Волк припал к воде подземного озера и долго пил, раздувая бока.
- Эта вода помогает мне не умирать. Я не умираю, и жду тебя.
Если я пойду за тобой, я умру.
" Значит я действительно уже по ту сторону, если пойти туда - значит умереть.
А как же Дело Жизни? "
Всю обратную дорогу Лохматый Зверище летел к своему телу, сжимая в огромных, но очень слабых эфемерных зубах кувшин с живой водой.
Огненные буквы выплясали вдруг:
" Курсант, Малкин, к тренажеру!" -
- Беги, мальчик, беги. Извини, ты еще не мой клиент.
А жаль, родственная твоя душа!
Расширенные глаза Лины явились сразу из полного ничего.
- Как ты посмел уснуть здесь один без меня?
- Смерть весомая причина, чтоб даже мы с тобой расстались.
- Не пугай меня, здесь и так страшно.
- Бааль Зевель, Вельзевул то есть, убедил меня, что не очень. И главное совсем не безнадежно. Я все еще мальчик, все еще курсант.
Ну, это я и без него знаю. Вставай уже, ехать пора. И летим немедленно отсюда с господином Ситоро, хоть в Китай, хоть на край. Он же тебя просил.
Ты, вон уже и на себя не похож.
Зеев, оглядев себя изнутри, нашел все свои существенные части на месте. Слегка задумчивый на предмет: " А что ж это было?", он поднялся и обтер мокрое лицо.
Холодок пробежал по его распаленной спине.
- Ты меня, что ли для пробуждения водичкой сбрызнула?
- Да нет, вон твой "Напейся не облейся" рядом валяется.
Зеев глянул на кувшин нездешних времен и быстро перевел взгляд на Корзину.
Там сиротливо лежали несколько ягодок,
- Что это со мной было?
- Разве можно угадать, что с тобой бывает? Я уж подумала мертв. Так мертвецки спал.
Эти игры уже не для нашего возраста, Инфаркт за каждым поворотом очень уж извилистой дороги.
Домой пора.
Мне уже дети во сне покоя не дают.
Тина замуж собралась,
- Логично предположить?
Или она что-то намекала в ваших последних телефонных эмоциообменах? А до тебя ее намекательная волна только сейчас докатилась?
- Оба мы докатились, Пошли, Кирилл нас уже поди в сексуальные маньяки зачислил. Как в кино про Фантомаса - когда драть побыстрее надо, герои застывают в томном поцелуе.
Слова эти, или что иное, сладким вином ударило в голову. Взлетевшая волна вдохновения омыло искрящейся влагой каждую клеточку напружинившегося тела.
Болело укушенное гадюкой плечо, но дикая сила наполнила мышцы страстями, и голова поплыла в вихрящиеся глубины.
На мгновение Лине даже показалось, что она в лохматых лапах могучего самца, за спиной которого дымится пещерный очаг.
- Ты не меня, ты себя в руки возьми.
А он побежал, неся на руках трепещущий комок страстей.
- Нам не в ту сторону - слабея, зашелестел в ухо голос Лины.
В это время над ними раздался звериный рев зависающего вертолета.
- По-моему, это за нами, - досадливо и несколько озадаченно промолвил Лохмущий Волк.
- Вот, Игорь позаботился о скорой доставке нас за приделы мафиозной досягаемости.
Но почему-то никакой уверенности в этом за пределами фразы не обнаружилось.
Спустившаяся на землю Лина, в силу особого характера внимания, очень чувствительного к малейшим эманациям намеков на ужасы, или просто в силу утроенной против Зеева остроглазости, немедля увидела нацеленные автоматы.
- Они целят в нас - прошептала она в самое ухо Зеева.
Едва шепот, который на самом деле был надрывным криком, проник в сознание Зеева, он в силу особенностей своего над-зрения увидел летящий бег лохматого двойника. Его тридцатиметровое надтело вполне по ковбойски крутило над головой этакую килограмм на сорок гирьку на веревочке,
Вертолет уже шел на осторожное сближение с не очень подходящим участком горносклонной земли, когда ковбойская гирька схлестнулась с винтом.
Чуть качнувшись, вертолет задел землю не тем местом и увлекаемый обломками собственного винта кувырнулся по склону.
Некий супермен, извернувшись в цирковом трюке, успел вывалиться из гибельной кабины, и приземлился четырьмя точками на зеленый псевдодром. Жуткая ли сила звериной ярости, или пристрастие к захвату заложников, или просто инерция навыков поведения - пружиной подбросили его, и он набежал на остолбенелую пару как тигр на законную добычу.
Перед Зеевом он предстал в разъяряющем виде. Автомат в одной руке и нечто странно похожее на плеть дрессировщика в другой.
Холодный ветер вдохновенной ярости обдал обросшее щетиной лицо Зеева.
- Куда Вы так спешите, молодой человек?
Откровенный сарказм вопроса и очевидное шевеление автомата рвущегося на свободу из суперменских рук ошарашили железного малого больше чем взрыв вертолета, раздавшийся за его спиной.
Снизу уже набегал Кирилл, недвусмысленно готовясь выстрелить из пистолета, нагана, револьвера, маузера, парабеллума, или черт его знает из чего.
Неграмотный по этой части Зеев помнил все эти названия, злясь на их бессмысленность в литературных текстах, где они равно безразличны.
Мысль, что еще секунда и этот великолепный экземпляр человеческой породы будет убит прямо на его глазах, неприятно обожгла трепетное сознание.
- Ложись, идиот! Пристрелят ведь!
Тот рухнул как по приказу любимого командира,
Подбежавший Кирилл деловито связал молодца, мысленно поражаясь, - как далеко достала выучка легендарного Арсения Княжия.
На тренировках тайной дружины младшего викинга старик лишь сидел как тайный гость. Несколько фраз тренеру, да и то не всегда. А остальное казалось Кириллу просто легендой седовласых учеников давно забытого большим миром чудака.
Надтело скрытого за камнем волка, нависшее над всей сценой, не замечал даже Зеев. И у него сложилось вдохновляющее убеждение, что это он - Зеев неким телекинетическим усилием яростной воли вышиб автомат из рук этого амбала, глядящего на него сейчас с явным испугом.
И это чрезмерное явление не осталось неотмеченным в некоём отчёте наверх.
В это самое утро информационная волна бегущая по инстанциям достигла вершины.
Айвен Сечортс узнал о существовании Зеева Малкина.
Если пошло сравнить Айвена с айсбергом, то зримая посюстороннему обществу его надводная часть представляла собой шикарную клинику в Швейцарских Альпах, где он весьма успешно лечил всевозможные, и, в первую очередь, психические заболевания.
Просторный кабинет на вершине, нависавший над буколическими пейзажами, принял посланца нижестоящих Белых Братанов.
- На что жалуетесь, больной Евусеев?
Генерал Евусеев жаловался на Малкина.
А Малкин в это же утро, минуя все формальности и вполне нелегально взвился в небо на самолете господина Ситоро.
Самолёт миллиардера мало походил на знаменитый кукурузник У-2, или ПО-2, за штурвалом которого юный курсант дворца пионеров Владик Малкин мог досыта навоображаться полетами в голубых просторах.
Вот они каковы, миллиардеры, - ему запросто, что Владику так и не удалось. Так, моделишки запускал.
Вот допустили теперь к барскому столу. В кресло второго пилота.
За спиной в гостиной вполне светского вида беседуют две шикарно великосветские дамы,
А что? Лина держится вполне на уровне мадам Ситоро. Ей легче. Она жена великого Малкина. Ясно ей, что господину Ситоро без мудрых советов Ее Великого Волка не обойтись.
Зеев в этом не так сильно уверен.
Ему б сейчас к своим книгам и записям хоть на денек.
От нечего делать Зеев с вежливым восхищением смотрел вниз. Ситоро вел самолет дразняще низко. Это впечатляло. И он ещё добавил впечатлений:
- Мой дед когда-то пробегал здесь -
"По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах".
- Они и сейчас такие же дикие и золото роют разве чуть ближе к Монголии. А что здесь делал уважаемый самурай? Вел разведку перед войной 1904 года? - поддержал разговор Малкин.
- Дед мой из русских, из беглых каторжников. Политический беженец.
- Твердый искровец? И в честь его одна из ваших фирм называется "Искра индастриз"?
Господин Ситоро тонко улыбнулся своим абсолютно японским лицом самурая в бесчисленных поколениях.
- Японская мудрость гласит, прошу прощения за мой перевод: " Иностранцу приятнее пить японский напиток из сосуда его страны".
Впрочем, это было первое слово, которое я прочел по-русски.
- Болезненная чувствительность к фонетическим фокусам заставляет меня предположить, что Ситоро - это японизированный вариант популярной русской фамилии Сидоров.
Угадал?
- Охотно соглашусь, но подтвердить не могу. Бабушка вынула его из моря без всяких намеков на одежду.
- Нескромный вопрос, почему понравился улов этот знатной даме самурайских кровей?
Зеев живо представил себе картинку в классическом японском стиле. Корабль с гребцами и цветастым парусом и слуг в кимоно вытаскивающих нагого молодца лубочно-русского с румянцем и молодой бородкой.
И блеск узких очей сорокалетней полновластной вдовы-командирши при виде такого улова.
И недвусмысленный приказ столбовой самурайки.
Успел он себе представить подозрительно расшалившимся воображением некий японский пир страстей, прежде чем голос Ситоро опустил в пучины холодной осенней прозы.
- Бабушка рыбачила вместо погибшего мужа и жила одиноко на таком примерно острове, который Вы могли видеть в прославленном фильме нашей молодости.
Вот в осеннюю последнюю путину она и выловила себе помощника, ставшего вскоре ее мужем.
Ситоро поднял самолет выше облаков и, по-видимому, установил, что вроде автопилотируемого курса к японской своей бабушке.
- Дед считал себя русским дворянином.
Древний наш самурайский род был беден уже много поколений, но многочислен и горд памятью.
Насколько я знаю, евреи так же живут гордой памятью.
Кстати мы - японцы, как и вы - евреи почти все дворяне.
Мысль взглянуть на себя как на столбового или, хотя бы мелкопоместного, дворянина, Зееву показалась весьма свежей и душистой как знаменитый вишневый сад.
- Евреям доводилось изредка становиться князьями, герцогами и лордами, но, кажется, только англо-французские князья Куци и бароны Ротшильды остались при этом евреями.
- Нет, я не об этом. Совсем не об этом.
Почти все евреи сегодня потомки либо царского рода иудеев, либо жреческого рода левитов. Я не ошибся?
Зеев мысленно пожал плечами.
Вольные фокусы софистики классификаций и определений делают и не такие чудеса.
- Если считать праотца Авраама князем, то все мы княжичи, но некоторые все же более Княжии.
Значит ли это, что и все японцы считают себя потомками императорского рода?
Даже крестьяне?
Зеев чисто интуитивно воздержался от определения "крепостные". Что - то такое он читал об особенностях японского духа идущего от "общин поливного риса" с их стойкостью трудолюбием и прочими благородными свойствами.
- Знать это те, кому дано больше знать.
Где-то я прочел такую фразу " Дворянства назначенье - хранить народа честь и просвещенье".
Реальность всегда расходится с идеалами.
Евреи может быть ближе всех подошли к этому идеалу. А может быть мы - японцы.
Японская традиция не позволяет ни убивать побежденных самураев, ни закрепощать. Побежденные лишались имущества и влияния, но продолжали борьбу за существование на равных со всеми свободными гражданами. И вот тут традиция самодисциплины, а потом и образованности давала несомненные преимущества.
Поэтому гордые дворянские души вытеснили несамодисциплинированные рабские почти из всех экологических ниш японского бытия.
Я думаю, сплоченная крестьянская община изначально дворянское образование, то есть мыслила себя избранным народом как это характерно и для евреев.
" Неужли и у японцев евреи пунктик?"
Зеев вспомнил в потоке таких размышлений шествие по Иерушалаиму японской секты иудофилов, Микуэй или Мидуэй?
- Вы с большим интересом отнеслись к истории моего маленького народа.
Скажите, это вообще характерно для японцев? Я говорю о пристрастном внимании к народу книги очень характерном для европейцев.
- Нет, скорее мы пристрастны к корейцам. Я думаю это русские - евреи, борющиеся не на жизнь, а на смерть со своим еврейством. А мы - корейца в себе безуспешно изживаем.
А Египет наш - Китай.
Евреи нас интересуют лишь постольку, поскольку евреем был почти обожествляемый Эйнштейн.
Мы очень хотим позаимствовать у евреев особую способность продуцировать гениев.
Летящий над миром победоносный японский дух чувствует свою ущербность в этой специфической области.
А мы хотим быть не только волей технотронной эры, но и ее мудростью.
Разговор застыл на этой ноте, господин миллиардер вполне удовлетворенный произведенным впечатлением удалился. Возможно, исчерпал весь запас отрепетированных на русском языке умностей, а может его увели таинственные миллиардерские дела.
Зеев обошел беседующих дам и направился в свою … каюту наверно бы сказать.
Там он вынул полученные от Умрохи бумаги. Их первый беглый осмотр в Иркутске навел его на тревожную мысль. Из трех подозрительных участков ни один не походил на купленный им.
- Столько приключений на бедную голову Лины, а все может оказаться туфтой.
С этими словами он ушел в далекие от мест сиюминутного пролетания и дивные глубины расчетливого воображения. В смысле стал просчитывать воображаемые варианты развития экономических событий в собственном кармане.
Может быть, после беседы с господином Ситоро ему с особой силой захотелось стать миллиардером?
Ну, хотя бы в воображении.
Даже, если базироваться на минеральной воде как на факте документально подтвержденном...
Но делать на этом "Даже если" воображаемый бизнес ему быстро надоело, и приманила его опять голубым сверканием живая вода.
"Конечно традиция окунания в микву - это отголосок тех времен, когда всякая проточная вода содержала живую.
Тогда благотворный организующий фактор проникал через кожу купающегося и оставлял что-то на поверхности окунувшейся посуды."
На какой то миг стало ему неловко от своих рассуждений, и он попросил прощения:
"Прости Создатель, но я лишь проникаю в механизмы проявления твоей мудрости в нашем материально-ирреальном мире.
Если я здесь всего лишь программа в машине, то и тогда познание есть принятие всерьез Его Воли и проводимых Им испытаний".
Удовлетворившись этим принятым в иудаизме обращением в первом и в третьем лице, Зеев опять углубился в решение комбинаторных своих задач, пытаясь рассчитать свою судьбу.
Он, конечно, понимал всю относительность своего права и возможности что-либо решить.
Известно ведь как широко они расходятся мнения о том, - кто и когда определяет судьбу.
Айвен Сечортс не без некоторого основания полагал, что это он решает сейчас судьбу Малкина.
Впрочем, не один.
Вот-вот появится Серж.
Сергей Сергеевич Кащенко действительно уже двигался по протокам организма по имени Тиссен Баден.
Сергей Сергеевич прибыл в Швейцарию абсолютно легально.
Погруженный в эту всестороннюю легальность как в питательный раствор он и впитывал все положенные ему соки.
Во-первых подлечится в суперклинике старого… друга, даже более того брата… Братана номер один.
Удовольствие для простых смертных малодоступное. Стоимость дня в этих благодатных условиях круто зашкаливает за тысячу долларов в день.
Считай, Тиссенбаден этот - автономное европейское государство с национальным доходом под десять миллиардов долларов.
А может уже и больше?
Нормальный российский больной представляет себе больницу проще любого заводишки.
Чего там - койки да палаты и дамочки в халатах.
А операционная - так это комнатуха со стеклянными шкафами и разделочный стол.
А центр управления космическими полетами хирургического ножа не хотите ль представить.
А ведь это только верхние этажи власти врачей над больными.
А котлы атомной электростанции.
в адских глубинах системы управления.
Бесконечные ряды котлов рвущихся куда-то, едва сдерживаемых напрягшейся сетью труб.
Кащенко усмехнулся своим сравнениям, продолжая пересекать привратные скверы Тиссенбадена. Такое вот королевство со столицей скребущей мягкое голубое небо клиентоносными гигантами. Но не они скребли немецкое сердце Сергея Сергеевича, а буколические деревушки, закружившие Столицу немецким хороводом. Там, где самые драгоценные клиенты проходят нечто странным образом называемое реабилитацией, ему и хотелось реабилитировать свою бессмысленную жизнь.
Взгляд его скользнул и дальше, где на горных склонах страны Тиссенбаден стоят белоснежные дворцы фабрик, перерабатывающих роскошь окружающей среды в нечто действительно целебное.
От ворот, закрывающих ущелье Тиссенбаден, до замка герцога здешних мест хороших три километра.
Соответствуя стилю и масштабам неслышимые электромобили, едва шурша шинами, везли тридцатитысячный народ Тиссенбаден во все концы герцогства здоровья.
В роскошное атласное кресло одной из таких карет и уселся Сергей Сергеевич.
За рулем сидел самый настоящий швейцарский стрелок. Ни то, что яблоко, муху снимет с нужной головы, если будет на то соизволение свыше.
Стерильная красота вокруг, представленная необыкновенными цветниками, сверкающими тротуарами, сказочно украшенными беседками остановок и в это приезд били в сердце Сергей Сергеевича.
Он поднимал затуманивающийся взгляд к благородным пропорциям лесов, лугов и дворцов на склонах гор, оглядывался на пасторальные пейзажи долины.
Все это копило нарастающую ностальгию германского духа заточенного в разболтанную славянскую оболочку.
Гены какого именно суперфюрера СС сидели в нем он так и не смог установить, но какого-то несомненно.
И где они бродят сейчас его генетические братья и сёстры баронских кровей?
И кто он такой, в сущности?
Нет уж не шпион банальный.
Полковник колониальных войск братанской империи уже мечтающий о заслуженной пенсии, с возможностью безбедно разводить розы вокруг аккуратного домика в духе тех, что стоят по здешним склонам его истинного фатерлянда.
Да Ванька сам Чертс лучше всех устроился.
Интересно, что ему нашлепал на дискете сытый Евус.
Ему то плевать, - где бывать, он зациклен на своих талантах.
Маниакально доволен жизнью мужик.
Распрощавшись оденженной ладонью со швейцарским стрелком, который изрек свое "благодарю вас" на хорошем русском языке, Кашеенко медленно поднялся в свое персональное чистилище.
Там он отправил все, с чем прибыл, буквально до последней нитки, в страховочный цех.
В мире так много любителей навешать уши на что неугодно, даже на резинку трусиков.
Там же пройдя отработанную процедуру полной телесной и духовной очистки, он оделся в белоснежный костюм а ля властительный сахиб.
Вот теперь он вполне годился, чтобы подняться в кабинет, нет, еще не Айвена Сечертса, а его ближайшего побратима Рихарда или, если кому так больше нравится, Роберта фон Гольдена.
Известно, что этот патологический умник еще юным следопытом допытался до истинного имени своего генетического отца и весьма остроумно вычислил свою мать-носительницу.
В этот самый момент Сечертс уже разложил на своем экрано-столе пасьянс пресловутого Малкина.
Что имела предложить причастная братия.
Убить предлагает Евусеев.
Сделать Белым Братаном, Это Рихард Гольден.
Подождать, пока он окончательно прорастет и потом пожать все плоды, не пачкая рук, предлагает прагматичный Сергей Кащенко.
Кащенко можно понять, в бюджете его отдела гонка за Малкиным уже пробила Зияющие Дыры.
Людям Евусеева проще пристукнуть Малкина в Японии, чем увезти его от туда.
Рихард сентиментален, верит кгбешним бредням, что женщина, выносившая этот плод усилий вермахта, была еврейкой. Баронесса Мина Ротшилд. Она же родила и Ваньку. Следовательно...
Ничего ни следовавтельно. На все такие изыски Сечёртс отвечал себе просто:
"Было ли имя моей выносилы Анна Щорс, или Мина Ротшильд это не более важно, чем имя любого выносильщика моих чемоданов"
Ничего этого сухой тренированный голос Айвена не произносил даже и внутренне.
У него было некоторое основание полагать, что и внутренний голос слышен некоторым баловням фортуны.
Есть у него в клинике и такие клиенты.
Вот и не надо разочаровывать родственную верность Рихарда. Она полезна делу.
Между тем более срочные дела спугнули с экрана пасьянс Малкина, оставив ему шанс повисеть еще на волоске.
А улыбчивые братаны Серж и Рихард завели в том же временном провале свой разговоришко.
- Серж, ты как всегда выдержан в строгих, скрытносерых тонах.
- Истинный способ быть бессмертным.
Серж считал правилом - ускользнуть от необходимости обсуждать свои кащеестые дела. С Рихардом это совсем просто.
- Если Риха улыбается, значит, есть что показать.
- Ах, нет, пышнотелых красавиц, пылающих к тебе любовью вечно неземной по моей воле и согласно прейскуранту не предвидеться.
Сергей Сергеевич оглядел следы оставленный пышнотелыми красавицами на оживленном челе собрата.
- Знаю, Великий Чистоплюй занимается исключительно грязными собаками.
Тот, сверкая блеском закруглевшего чела, жадно спросил:
- Жаждешь увидеть?
Что, несомненно, означало огромное нетерпение показать.
Вот и этот тип любит свое дело до глупости.
- В порядке культурной программы нашего микросимпозиума, - пробурчал снисходительно Кащеенко.
Рихард уже послал сигнал стальной двери за спиной.
Это украшенное, или скрытое, трехпудовым портретом барона фон Гольдена сооружение поплыло в нужную сторону, открывая вход в туннель.
На хорошо отполированных его стенах едва ли можно высмотреть место, где туннель уходит из дворца и врубается в скальную породу,
То, что они увидели, когда укрылась в стену вторая, еще более внушительная конструкция мертвого разделения ада и рая, походило на арену гладиаторов.
Они-то, конечно, вышли на висящий над ареной балкон для знатных зрителей.
Знакомый по прежним посещениям адского местечка гуттаперчевый робот-манекен уже шевельнулся, принимая угрожающую позу и вытаскивая пистолет.
Огромный пес, яростно метнувшийся из тайного ниоткуда почти одновременно с выстрелом в его голову, пал, едва успев всхлипнуть, и забился в агонии.
- А теперь посмотри однояйцового близнеца контрольного этого пса.
Сценарий собакоубийства повторился, как на повторной прокрутке фильма, но лишь до следующего мгновения после выстрела,
Зомпес прорвался, и через два вторых выстрела в сердце и в легкие и принял удар ножом в бок уже схватив грозный манекен за горло.
- Теперь этот пес движим силами тела как петух с отрубленной головой только гораздо дольше.
- То есть он мертв, но сам об этом еще не знает.
- Да, паникующая болевая система полностью истреблена в нем, и дисциплинированные клетки тела продолжают исполнять свой долг.
Пес замер с вырванным горлом манекена в зубах.
- Теперь, кажется, все клетки его тела пали, выполнив свой долг?
В это время мертвый пес поднялся и, странно двигаясь, как кукла на ниточках, то поднимал лапу замирая, то показательно щерился разевая до предела пасть.
Вот видишь, - зашипел в ухо Кащенко Рихард. - На что еще способны оставшиеся в живых клетки при должном управлении.
И как же его теперь можно остановить?
Пулеметная очередь, оставив полосу кровавых дыр, не помешала мертвой собаке скрыться где-то под нижним ярусом балконов.
- Если ее разрубить пополам она еще сможет укусить, но идти, понятно, не сможет.
- А на двуногих ты не пробовал?
- За кого ты меня принимаешь?
Мои собаки готовы встать на страже и при должном оснащении устрашат даже танки.
Странно, неправда ли - лиги защиты животных есть, а лига зашиты человечков где?
Кащенко повесил этот вопрос просто так, для украшения пространства разговора, но ответ украсил мгновение ещё изысканней.
- Вот эта и есть наша высокая миссия.
Кащенко посмотрел на Рихарда в проникновенном молчании.
- Тебе можно позавидовать.