Приближался конец года. В планово-экономическом отделе конструкторского бюро, в котором работал добрый десяток специалистов, кипела напряженная работа. Нужно было закрывать темы, делать отчеты, подводить итоги.
Начальник отдела Семён Семёнович Просиндеев, обхватив голову руками, сидел над горой папок и бумаг. Сюда часто заходили люди из разных отделов, это было обычным явлением и никого не удивляло. Но при появлении этих двух – высокой брюнетки и среднего роста мужчины с дип¬ломатом в руке - в отделе воцарилась тишина. Это были соисполнители из областного НИИ.
Начальник поднялся им навстречу и протянул обе руки. После многословных приветствий и поздравлений с наступающим Новым годом они вручили Просиндееву переплетённый в красный ледерин расчёт экономической эффективности новой машины, разработанной конструкторским бюро.
Конечно, отдел мог бы и сам сделать такой расчёт, но в конструктор¬ском бюро до последнего времени не было ЭВМ, а без ЭВМ расчёт был бы недостаточно авторитетным. ЭВМ получили только в этом году. Собрать собрали. Уже пробовали, но она часто давала сбои, так что стабильную работу обещали только с Нового года. Вот и приходилось прибегать к услугам областного НИИ. Теперь предстояло проверить этот расчёт, подписать процентовку, чтобы НИИ получил за него деньги, и притом немалые.
Просиндеев ещё некоторое время говорил с представителями науки. До сотрудников доносились магические слова: концептуальная модель, банк данных, экстраполяция, прогнозирование, эмпирическая кривая, словно разговор шёл с иностранцами.
Наконец, дипломатический прием был окончен. Начальник получил авторитетный расчёт, а наука - заверения в том, что после проверки расчёта деньги она получит.
Просиндеев взвесил рукой расчет, словно буханку хлеба. Это был увесистый гроссбух, которым можно было убить любого маловера, сомневающегося в пользе прикладной науки. Он дождался, когда наука закрыла за собой дверь, и негромко позвал, словно на помощь:
- Валентин! Подойди!
Валентин Калюжный, человек не молодой и нестарый, с простым лицом и острыми глазами, молча, как обречённый, подошёл к начальнику. Он был тем специалистом-практиком, на котором Просиндеев проверял все хитросплетения теории.
Человек он был очень работоспособный, но очень упрямый. До всего хотел дойти сам, не верил ничьим суждениям, пока не убеждался в их правоте лично. Он заочно учился в институте, но не окончил. Все его однокашники успели вовремя списать чужие контрольные, курсовые и дипломы и благополучно закончили учёбу. Он же всё делал сам, спорил с преподавателями, в результате чего не укладывался в учебный план, да так, в конце концов, и был отчислен из института.
- Валентин! Посмотри, как работают люди, - сказал Просиндеев и протянул ему научное творение. Он полистал расчёт, молча останавливаясь на некоторых страницах, долго, с благоговением задержался на распечатках с ЭВМ.
- Вот это наука,- вздохнул он.
Отдел и раньше получал от НИИ такие расчёты, и Просиндеев всегда восхищался этими распечатками, морща свой голенький лоб, отчего казалось, что все извилины не умещались у него в голове и вылезали наружу. Он прослеживал взглядом круто бегущие вверх кривые, обстреливаемые эмпирическими точками, как следами от пуль точного попадания науки. Начальник медленно пролистывал страницы, но никогда ими не пользовался.
Валентин скривился. Теперь неделю сидеть и проверять всю эту науку. А тут свою работу некогда делать.
- Ну, что ты кривишься? Что ты всё кривишься?- незлобно пожурил его начальник.- Ты никогда не веришь науке.
- Верю,- ответил Валентин, чтобы не спорить с начальником.
- Нет, ты не веришь.
- Верю, верю.
- Ну, вот, правильно делаешь.
Просиндеев помолчал некоторое время. Молчал и Валентин, хотя знал, чем всё это кончится. Но Просиндеев тоже тянул время, желая хоть как-то подсластить пилюлю.
- Надо нам осваивать свою ЭВМ, - сказал Просиндеев.
- Надо,- согласился Валентин.
- Посмотри расчёт и напишешь замечания,- сказал начальник, видя, что Валентин замкнулся, как улитка в раковине.
Так было всегда. НИИ делал расчеты с привлечением самой передовой науки, а потом их проверял Калюжный. Если они совпадали с мнением Просиндеева, которое он предварительно согласовывал с Главным, он одобрял их, если нет - НИИ должно было учесть замечания. Если же наука полностью не соглашалась, Калюжный делал свой расчёт, который и был основным, а расчет НИИ ставился на полку и хранился там как образец научной работы.
Начальник вышел. В отделе началось оживление.
- Ну, что, Валентин, получил работёнку! - засмеялся Геннадий Иванович Прилуцкий. Он всего год как стал замом и ещё чувствовал себя с масса¬ми.
- Он бы лучше тебе её поручил. Ты любишь науку,- ответил Валентин.
Да, Геннадий Иванович любил науку и всегда выступал за применение ЭВМ при выполнении расчётов.
- Геннадий Иванович! Ты у нас в месткоме, лучше скажи: сдадут дом к Новому году или нет? - поинтересовалась Аллочка Сазонова, заодно желая увести разговор от этого вечного спора.
- Нет, не сдадут,- вздохнул Геннадий Иванович. Он и сам стоял в очереди на квартиру.- Много недоделок.
- А что вы, местком, не могли посодействовать? Люди ведь сколько лет ждут квартир.
- Да местком был не против подписать акт, и очередники согласны принять с недоделками, чтобы Новый год встретить в новом доме, но не получилось. Исполком против. Теперь только в первом квартале.
- Это значит, не раньше тридцатого марта,- погрустнела Аллочка. Отчитываются ж за квартал.
В отделе снова установилось молчание, но его опять прервала Аллочка.
- Геннадий Иванович! Скажи честно: квартиры уже распределили?
- Нет. Ты же знаешь, это у нас делается в последнюю минуту, чтоб ажиотажа не было,- пояснил Геннадий Иванович.
- Сразу бы распределили, вот и не было бы ажиотажа. Люди бы точно знали, получат или нет. Конечно, для начальства лучше - бах-бах, кому захотели, тому дали - и всё, никакого ажиотажа.
- Ну, ты не перегибай палку,- не очень уверенно возразил Геннадий Иванович.
- А то и нет! Сам вон сколько лет стоишь в очереди, и в месткоме заседаешь, а не знаешь, получишь квартиру или нет. Ведь правда же, правда?- наседала Аллочка.
Геннадий Иванович ничего не ответил, только махнул рукой.
- Вот видишь, и сказать нечего. До каких пор это будет продолжаться,- не унималась она. -Пора, наконец, изменить этот порядок, устранить субъективизм в распределении квартир.
- А вы поручите это ЭВМ,- сказал Калюжный, листая расчет НИИ.- Она вам распределит, не обрадуетесь.
- А что?- засветился Геннадий Иванович.- Это идея. И зря ты иронизируешь. Составить методику, программу для ЭВМ, заложить все данные в машину, машина беспристрастна. У неё нет симпатий, антипатий. Нажми кнопку - получай результат, кто заслуживает получения квартиры, а кто нет. А что касается машины, то её после Нового года будут запускать. Уже начальник машины Чучин приходил, спрашивал, какая у нас будет для неё работа. Вот с этого можно и начать.
- Правильно, Геннадий Иванович. И для науки польза, и для людей, - поддержала Аллочка.- Ты бы там поговорил в месткоме.
Геннадий Иванович поговорил. Председатель месткома, бывший футболист, со спортивной фамилией Бегунов был невысокого роста. Оттого что он когда-то усиленно занимался спортом, а потом резко бросил, у него вырос административный животик, который он носил сбоку, как футбольный мяч. Он много лет просидел в месткоме и давно уже забыл, когда у него было своё мнение. Поэтому он долго разъяснял Прилуцкому, что распределение жилья - это прерогатива администрации, а местком только контролирует соблюдение законности и справедливости. Вопрос применения ЭВМ в таком щекотливом вопросе, как жилье, очень проблематичный, поэтому с таким предложением лучше всего обратиться непосредственно к Главному.
Главный отнесся к идее с плохо скрываемой подозрительностью, но, чтобы не выглядеть самодуром и ретроградом, предложил компромиссный вариант:
- Вы попробуйте на каком-нибудь примере, а потом посмотрим.
Может быть, он надеялся, что из этой затеи ничего не получится, и о ней забудут.
Геннадий Иванович примчался в отдел окрыленный.
- Главный дал добро. Будем пробовать. Петр Алексеевич! Ты нам поможешь составить методику, Саша сделает программу для ЭВМ, я подготовлю банк данных. И всё это мы заложим в машину.
Работа закипела. Было произвольно отобрано двадцать кандидатур из числа очередников, в том числе Геннадий Иванович, Аллочка и начальник отдела Просиддеев, который тоже стоял в очереди на расширение.
Стали составлять методику.
- Какие же показатели включать?- спросил себя вслух Геннадий Иванович.
- Как какие?- встрепенулась Аллочка. - Какие в месткоме пишут, такие и здесь писать надо.
- Ну, какие в месткоме учитывают...- подумал Геннадий Иванович,- состав семьи, размер жилплощади…
- Кроме размера надо учитывать, какие удобства в квартире,- добавила Аллочка, которая жила в коммуналовке довоенной постройки.- А то одни в ванночках с кафелем, а у других удобства, извините, во дворе.
Петр Алексеевич, который раньше не любил Просиндеева, как всякого начальника, а потом стал не любить Геннадия Ивановича, который стал замом “без очереди”, тоже вставил своё слово:
- Надо включить такой момент: сколько человек работает в организации. Вот Просиндеев уже двадцать лет тут пашет, а, глядь, какой-нибудь товарищ, без году неделя, на метр меньше площадь - и обойдет Просиндеева.
- Правильно,- согласился Геннадий Иванович, но добавил:
- Кроме этого нужно учитывать, какой реальный вклад человек вносит. А то можно и. тридцать лет штаны тереть на одном месте, а толку...
Он тихонько кропал диссертацию и считал, что давно мог бы руководить отделом не хуже Просиндеева.
- И научную работу надо учитывать. По положению научный работник вообще имеет право на дополнительную жилплощадь.
Не возражали и против этого. Наконец, методика была составлена. Тем временем усердный Саша, не вступая в дискуссии, подготовил программу для ЭВМ. Все данные передали ЭВМщикам и. стали ждать, пока всю эту писанину введут в машину. Условились, что вся процедура будет проходить при всеобщем участии.
И вот однажды раздался долгожданный звонок. Набралась целая делегация. Впереди шёл зам. Главного по быту Дынин, за ним председатель профкома Бегунов, следом почти в полном составе планово-экономический отдел во главе с Просиндеевым.
В тесной комнате еле разместились. Чучин поправил очки, поставил ленту и нажал кнопку. Медленно и ровно завертелся диск, бесстрастно замигали лампочки, сухо застучало печатающее устройство. Все в эту минуту невольно залюбовались этим чудом техники. А ведь и правда: здесь без обмана, здесь высшая справедливость, как у астролога по расположению звёзд.
Вот пополз вверх белый лист бумаги, и на этом чистом листе будут написаны строки справедливости, лишенной субъективизма и человеческих слабостей.
Наконец, стук печатающего устройства прекратился. Диск остановил¬ся, лампочки тоже перестали мигать, словно чувствовали торжественность момента. Чучин подошёл к печатающему устройству, оторвал лист бумаги и протянул его Дынину.
Дынин пробежал глазами выданный машиной текст и как-то странно молчал. Потом спросил почему-то Просиндеева:
- Кто готовил материал?
- Да мои тут готовили... в свободное от работы время.
- Вот она ваша высшая справедливость, - протянул он лист Бегунову.- Читай, кто у нас больше всех нуждается в жилье. А то, ты ж, наверно, не знаешь. И учти, что это выдала ЭВМ.
Бегунов недоуменно посмотрел на лист и стал читать вслух:
- Первый - Просиндеев. Второй - Прилуцкий. Третий, т.е. третья - Сазонова.
- Дальше можешь не читать,- сказал Дынин.- Всё и так ясно.
- А что ясно?- попытался возражать Геннадий Иванович.- Вы же сами видите: это выдала ЭВМ. Объективно.
- Знаем мы вашу объективность,- сказал Дынин и покачал головой. - Ну и ну...
Тридцатого марта состоялось распределение жилья. Получили квартиры и Просиндеев, и Геннадий Иванович, и Аллочка. Значит, ЭВМ всё-таки была права!