Первый апельсин

Владимир Убогий
Мать говорила, что болезнь только подходит к городу, а Вовка уже заболел. Да, действительно, он уже  болел и свинкой, и корью, и вот теперь аппендицит.
Вовка ходил в первый класс, учился хорошо. И всё это заслуга матери. Деревенская женщина, которая окончила всего один класс, она все силы прилагала к тому, чтобы Вовка выучился, стал грамотным, образованным человеком.
Учить его грамоте она стала с четырех лет. Встав рано, в четыре или пять часов, она, подоив корову и собираясь на базар с двумя бидонами молока, Вовке, который ещё крепко спал, мелом писала на деревянных створках буфета примеры на сложение и вычитание, которые он до её прихода должен был решить. И Вовка любил эти задания, как любил читать по складам тексты на бумажных кулёчках, в которых она приносила ему с базара сушёные вишни или орешки. Он не всё понимал в этих текстах. Иногда попадались совсем непонятные выражения, вроде “Сообщение ТАСС”. Он думал, что ТАСС – это опечатка. Может, быть, ТАСС – это черная тарелка, которая висела на стене у окна, из которой строгий голос говорил “От Советского информбюро” и передавал последние известия?
Шёл последний урок. Вдруг Вовка ощутил тошноту и боль в нижней части живота. Учительница, почувствовав неладное, попросила одноклассников отвести Вовку домой. Дома ему стало ещё хуже. Болело в правом боку. Телефона дома не было. Мать сбегала в милицию и оттуда вызвала скорую помощь.
В больнице Вовку сначала повели в душ, выкупали, потом положили на качалку и отвезли в операционную. Доктор, в белом халате и белом колпаке, напомнил Вовке ангела, только без крыльев, из оставшихся от дедушки церковных книг, ласково говорил с Вовкой, сделал ему укол.
- Считать умеешь?- спросил он Вовку.
- Умею,- прошептал Вовка.
Потом он помнил только, что досчитал до девяти.         
Когда Вовка проснулся, перед ним не было ничего, кроме белой стены. Когда он повёл глазами, оказалось, что это не стена, а потолок, и лежит он в больничной палате. Вовка попытался встать, но снова почувствовал боль в правом боку и услышал чей-то голос:
- Э, молодой человек. А болтать ногами тебе ещё нельзя, а то швы разойдутся.
Это был тот же доктор. Он откинул простыню, который был укрыт Вовка, осмотрел шов, заклеенный крест-накрест белыми полосками материи, покивал, видимо, довольный результатом, и сказал:
- Ну, всё в порядке. Только на правый бок тебе пока ложиться нельзя.
Доктор ушёл. Только теперь Вовка вспомнил вчерашние события и понял, что он лежит в больнице. Хотя доктор запретил поворачиваться на правый бок, Вовке скучно было лежать на спине и хотелось рассмотреть палату. Он повернул голову направо и увидел ещё одну койку, на которой лежала женщина. Как потом узнал Вовка, ввиду того, что в мужских палатах не хватало места, его, как маленького, положили в женскую.
Присутствие женщины в палате как-то не понравилось Вовке, и он отвернулся к стене, чтобы не видеть её. Так пролежал он некоторое время. Вдруг от неё что-то полетело и ударилось в Вовкину стену. Это был оранжевый шар. Вовка взял его, повертел и повернул голову к женщине.
- Как  тебя зовут?- шёпотом спросила она. Видно было, что ей трудно говорить.
- Вова,- почему-то таким же шёпотом ответил Вовка.
- А меня Тоня,- ответила женщина.- Ешь!
- А что это?- спросил Вовка. Он никогда не видел таких оранжевых шариков, и не знал, что с этим делать.
- Это апельсин. Он очень вкусный. Ешь!
Вовка надкусил оранжевый фрукт и скривился. Женщина вдруг засмеялась:
- Ой, не смеши. Мне нельзя напрягаться. Я только что после операции. Ты что, никогда не ел апельсинов?
- Нет,- честно ответил Вовка.
- Нужно очистить кожуру, а потом есть.
Вовка ногтями разодрал фрукт и обнаружил там стянутые ниточками мясистые и сочные дольки. Вкус у них был какой-то новый, Что-то незнакомое разлилось внутри у Вовки. Такого он ещё никогда не чувствовал. Он съел апельсин, а шкорки и косточки аккуратно сложил в тумбочку.
Прошло несколько дней. Они подружились с Тоней. Он узнал, что ей двадцать три года, что она живёт в деревне и что ей тоже сделали какую-то операцию. Вовка внимательно слушал её рассказы о деревне, о Марийкиной кринице, о молочно-товарной ферме, где она работала дояркой.
Вовке хотелось сделать Тоне что-то приятное. Он долго думал и решил написать ей стихотворение. Её круглый носик напомнил ему картошку, и он решил срифмовать это с её именем:
Антошка, Антошка,
Твой нос, как картошка.
Он был в восторге от своей находки и решил, что Тоне, как жительнице деревни, это понравится. Поскольку они иногда переписывались с Тоней, Вовка решил послать ей это стихотворение. Он написал его крупными буквами на клочке бумаги, свернул его в шарик и бросил Тоне. Та развернула его, но вместо ожидаемого восторга, она странно и сердито посмотрела на Вовку, отвернулась к стене и больше с ним не разговаривала.
Вовка укрылся одеялом с головой и лежал в полном недоумении.
Вечером Тоню навестила родственница. Маленькая, толстая, она перекачивалась из стороны в сторону так, что казалось, вот упадёт вправо или влево. Она подсела к Тоне, развязала узелок и разложила перед ней принесённые гостинцы. Вовка, укрытый одеялом, всё-таки слегка подсматривал за ними.
Родственница поведала Тоне, как там дела дома, потом Тоня что-то шёпотом сказала ей на ухо, после чего родственница оглянулась на Вовку и укоризненно покачала головой. Вовка понял, что он совершил какую-то ошибку. Хотя он был полностью укрыт одеялом, до него доходили звуки разговора. Родственница предлагала Тоне только испечённый, свежий пирог с жерделями. Та отказывалась.
- Мне ничего нельзя, кроме бульона.
- Йишь, воны не бачуть,- убеждала её родственница, искренне жалея Тоню, которую злодеи врачи морят голодом.
Наконец, Тоня сдалась и с жадностью насытилась вкусным пирогом.
    Когда утром Вовка проснулся, в окно светило солнце. Он вспомнил вчерашнее и решил написать Тоне новое стихотворение, где не будет места носу-картошке, а будут её светлые кудрявые волосы и голубые глаза. Он повернулся к её кровати и увидел, что она пуста. “Наверно, она выздоровела, и её выписали”,- подумал Вовка, но в душе у него осталась горечь, что он так и не исправил свою ошибку.
Прошло несколько дней. Днём к Вовке пришла мать. Он очень обрадовался. За этой радостью он совсем забыл про Тоню. А когда при вечернем обходе он спросил у доктора, где же Тоня, доктор сперва снял очки, повертел их в руках, потом грустно сказал:
- Нужно слушать указания врачей. У Тони была тяжелая операция. Ей нельзя было есть тяжелой пищи. Она съела много пирога, отчего у неё произошло воспаление и разошлись швы. Она умерла.
У Вовки что-то оборвалось внутри. Он не знал, что. Но что-то словно умерло.
Через несколько дней его выписали из больницы, и мать привела его домой.
- Ну, вот, сынок, мы и дома.
Как-то осматривая вовкину куртку, мать сказала:
- Вечно у тебя мусор какой-нибудь в карманах,- и протянула ему два комочка.
- Это не мусор, это семечки апельсина.
- Откуда они у тебя?
Вовка замялся. Ему не хотелось говорить про Тоню.
- Нашёл на улице.
Он взял в рот одну семечку, разгрыз её. Во рту появилась лёгкая горечь. Он помолчал, потом спросил мать:
- А если её посадить, апельсин вырастет?
- Может и вырастет, а, может, и нет.
Вовка взял семечку, карандашом проткнул дырочку в почве в цветочном горшке, вложил туда семечку и посмотрел в окно. Из-за туч выглянуло солнце, круглое и оранжевое, как апельсин.