АВМ

- Будете работать на АВМ,- сказал директор.- Совхоз наш мясной, а главная задача летом - заготовить на зиму корма. А за этот месяц, что вы у нас поработаете, вы можете оказать нам большую помощь. Вот и давайте с завтрашнего дня: три человека в первую смену и три во вторую.  Вопросы есть?
- А что  это за ЭВМ?  - спросила Рая Кригер.
- ЭВМ у нас пока ещё нет, но, может быть, когда-нибудь и понадобится. А АВМ - это агрегат для приготовления витаминно-травяной муки. Да завтра сами увидите и всё поймете.
В шесть часов утра мы вышли из общежития. Солнце стояло высоко и обещало жаркий день.  Прошли сначала через главную улицу, потом пересекли пустырь и спустились в балку. Перепрыгнули через ручей и пошли по другому бережку узкой тропинкой, протоптанной в густой высокой траве. Туфли сразу намокли от росы. Мы разулись и пошли босиком, щекоча отвыкшие от земли ноги прохладой мокрой травы.
Нас было трое. Рая всё норовила бежать впереди. Ей нравилось в деревне. Она рвала будяки и вставляла себе в волосы. Борька только иронически посматривая на неё и ничего не говорил.
Прошли через хоздвор, на котором стояли комбайны, трактора,  сеялки. Вышли на ток. Асфальт уже высох,  но ещё был холодный. За током стояло огромное  сооружение, чем-то напомнившее мне кирпичный завод. Возле трансформаторной будки мы обнаружили двух мужчин. Один  высокий,  худой, лопоухий, стоял  и с любопытством оглядел нас. Другой лежал на куче соломы и дремал. Подошли, поздоровались.
- Подкрепление пришло?- спросил второй, словно очнувшись, не поднимаясь с земли. Лицо у него было простое, густо загорелое, с большим красным носом. Засаленная фуражка была сдвинута вперед, закрывая лоб. Познакомились. Того, который стоял, звали Николаем, другого  - Андрияном.
- Садитесь, ребята, погутарим! - пригласил Андриян. Николай возразил:
- Что гутарить? Сначала надо бункер переработать, да массу, что рядом лежит, в него забросать. Два дня уже лежит. Перегниет,  потом что это будет за корм!
- Да ты сначала с людьми обзнакомься, - стоял на своем Андриян. - Расскажи, что к чему, а потом работу требуй. А пятнадцать минут дела не решают. Вон два дня стояли, как студенты уехали - и ничего.
- Правда,- защебетала Рая. - Вы нам сначала расскажите, что это за фабрика. А то нам сказали:  АВМ. А что за АВМ,  понятия не имеем.
Объяснять взялся Николай.
- Машина эта, братцы, такая, что без неё теперь, кажись, и обойтись нельзя. Корма на зиму заготовить надо? Надо. Ну, заготовили. А как сохранить? Зеленая масса в куче лежать не будет, сгорит. Силос?  Дело хорошее. Но много хлопот. И  потом не всегда надежно. Как неправильно приготовил, так и пропал.
- Ну, и профессор ты, Николай! - не удержался Андриян. - Целую лекцию читаешь. Ты бы на деле показал.
- А как же без лекции? Практика без теории - что котёнок слепой. Так вот: придумали люди, чтоб  траву измельчать, сушить и прессовать в сухой корм. И всё это делает вот этот гранулятор. А вот теперь и практика. Мы с Андрияном запустим, а вы посмотрите.
Они подошли к огромному барабану, что-то там покрутили, зажгли горелку. Загудело пламя, раздуваемое вентилятором. Барабан завертелся.
- Сейчас прогреем, - крикнул Николай. - А вы пока вилами массу ближе к бункеру подбросайте.
Мы с Борисом неумело пытались выдернуть из общей кучи пучок соломы. Подёргали, подёргали и остановились, опершись на вилы и невесело уставившись друг на друга. Подошёл Андриян.
- Кидать надо, ребята, так. Посмотрите, где солома лежит сверху, чтоб не выдергивать, а брать подряд, слоями.
Он ткнул вилами в копну и потом поднял над головой такой навильник, что он закрыл полнеба.
- Нам так не жить, - разочарованно сказал Боря.
Андриян засмеялся:
- Это тебе не в конторе штаны протирать.
- А я не в конторе работаю.
- А где?
- В конструкторском бюро.
- Все равно это не работа. Ты не работаешь, а служишь. Я, к примеру, в школе ещё до войны учился. Физику напрочь забыл. А вот одно помню: работа есть произведение силы на расстояние. А какую ты силу прилагаешь?  Никакой. И сидишь на месте.
Боря сощурил один глаз и произнес:
- То, что вы говорите, называется вульгарный материализм.
- Чего-чего?-  изумился Андриян.
- А  того! Это у вас, в деревне: кинул чувал на плечи, потянул - и вся работа.
Андриян возразил:
- Это  смотря куда потянул! А то потянешь не  туда, так тебя самого потянут, куда следовает.
- У нас другая формула работы, - решил подвести резюме Боря. - В на¬шем деле  работа есть  произведение умственного усилия на время.
- Хорошо сказано, - восхитился Андриян. - Значит, у вас, как в курятнике: сидеть сиди, а продукцию давай.
-Ну,  конечно!
- Вы,  ребята, не обижайтесь, я всё это шутя. Труд каждый почётен,  если он полезен и его честно исполнять. А  что ж вы там, к примеру, проектируете?
- Зерноуборочные комбайны.
- Э-э! Сдаюсь полностью. Вы ж наши первые помощники. А то, что сюда приехали, тоже хорошо. Ближе к селу - посмотрите, как ваши комбайны работают.
- Да мы и так каждое лето на испытаниях проводим. А это нас сюда, как шефов, на месяц направили.
- И это надо. С людьми у нас плоховато. А что кидать не умеете, не горюйте. Два-три дня - и втянетесь. Главное дружно. Гуртом, говорят, и батьку бить легче. А ты, девушка, иди сюда. Будешь стоять на "Волгаре".
Он подвел Раю к транспортеру.
- Они будут бросать в бункер. Масса из бункера по этому наклонному транспортеру будет идти сюда. Ты тут будешь её разравнивать, чтоб она шла равномерно. От тебя она попадает в дробилку. Если ты много подашь, дробилка не проглотит и захлебнется. Тогда придётся останавливать и вычищать. У тебя вот тут выключатель. Чуть что много тебе набросают, так и выключай.
Он подошёл к щиту, включил ещё один рубильник - и теперь уже ничто не стояло. Всё вертелось, гудело, тарахтело, ухало. Мы яростно бросали солому.
Николай и Андриян, наладив агрегат, уселись под будкой. Солнце начинало  припекать.
К полудню мы выбились из сил,  бросали по очереди. Раисе тоже надоело стоять в одной позе,  и она просила нас по очереди сменять её. Мы уже загрузили в бункер всю солому. Я спросил:
- А вот этот бункер переработаем и всё? Соломы больше нет.
Андриян захохотал:
- Чудак-человек. Это ж только солома кончилась. А теперь всё подряд будут косить. Собирались с утра начать, да ремень на силосном комбайне порвало. Сейчас поставят да как начнут таскать. Знают, что вы приехали, дадут вам прокашляться.
На обед мы шли устало. Похлебали борща, съели по котлете, запили компотом. Только хотели прилечь на полчаса, как появился Андриян.
- Неча,  ребята,  кемарить. Силосу наперли - до неба. Я за вами на машине приехал.
Мы забрались в кузов, сели на скамью возле кабины и поехали. Тут я заметил, что на заднем борту машину сидит воробей. Балансируя крыльями, он удерживает равновесие. Если машину подбрасывало, он взлетал над бортом и снова садился.
- Смотри, - показал  я Андрияну, - безбилетный пассажир.
- А ты знаешь,  куда он, подлец, едет? - оживился Андриян.
Я пожал плечами:
- Катается?".
-Делать ему нечего, как кататься. На ток он едет. Эти твари тоже приспособились. Бывает, целыми стаями садятся на машину и гайда на ток. Там наедятся, а обратно опять транспортом добираются.
Бункер был так завален,  что его не было видно. Это было хорошо, так как пока в бункере есть масса, бросать не нужно, можно отдохнуть.
Я решил пока постоять на транспортере вместо Раи. Сверху на мой транспортер падала масса. Видно было, что  косили всё подряд. Вот природа бросает короткие эстафетные палочки измельченных кукурузных стеблей. Сердцевина стебля белая и сочная. Я разгрыз один  стебель и с удовольствием утолил жажду прохладным соком. Вот сверху скатилось солнечное колесо подсолнуха, подползло к дробилке и исчезло, захваченное лопастями. Вот падают будяки, похожие на перевернутую шапку Мономаха. Каплями крови лежат божьи коровки на  изуродованных листьях кукурузы. Сначала я их выбрасывал, но  их множество, и всех не спасти. Вот одна быстро ползет в сторону,  противоположную темному зеву дробилки. Но она не успеет.
Подошла Рая и сменила меня. Я решил проследить путь движения массы. С транспортера всё это пестрое многообразие попадает в дробилку, потом в  сушильный барабан, потом в  мельницу, и в конце из большого диска с отверстиями, как у мясорубки, выходят гранулы, похожие на детские мелки, только не разноцветные, а одинаково серые, без запаха и, наверное, без вкуса. Природу режут, дробят, жгут, мелют и штампуют в стандартные таблетки.
Я спросил у Николая:
- А скотина ест эти гранулы?
- Ещё и как! Не зря их воруют. И скот, и птица потребляет, только надо размочить да кой-чего добавить.
- Тут у вас, как в  космосе, на таблетках.
 - А как же иначе?  Другого выхода нет. Это хорошо придумали.
- Ну, а если тебе борщ будут давать в таблетках, неужели ты откажешься от настоящего,  деревенского?
- А ты думаешь, что раз в деревне весь продукт свежий, так уж и всякая
хозяйка хорошо готовит? Иная такое сварганит, что впору таблетками питаться.
Мне  как-то по-глупому стало жаль тех коров,  которые будут есть  эти гранулы. Конечно,   я не разбираюсь в сельском хозяйстве. Но  сам я не хочу питаться таблетками. Я хочу  есть арбуз,  а не арбузные таблетки, пусть  они будут и более калорийные.  Я хочу ломать  скибки,  грызть арбуз зубами и выплевывать  семечки.  Я хочу видеть глазами этот полосатый шар и каждый раз удивляться,  что снаружи он зеленый,  а внутри красный.
Прошло недели две. Мы втянулись в работу. Привыкли к нашим механикам. Привыкли к вечной их перебранке. Николай был смышленее и грамотнее Андрияна, с ним было интересно поговорить. Но в жаркий полдень Андриян подходил к кому-нибудь из нас, молча брад из рук вилы и начинал бросать громадные навильники в бункер, хотя это была и не его работа. Он брад завтраки с собой и частенько то сунет яблоко Раисе, то вроде хочет похвастать, как хорошо засолил сало, даст нам по кусочку. Всё это выходило у него как-то просто и незаметно.
Когда агрегат работал хорошо, мы садились в тень под трансформаторной будкой. Затевался какой-нибудь разговор. Чаще говорил Николай. Андриян больше помалкивал. Молчит, молчит, а потом и боднет Николая какой-нибудь ядовитой репликой. Николай держал ульи. Выписывал литературу. Очень  интересно рассказывая о повадках пчёл, как отделить вновь образовавшийся улей, о том, что у пчёл строгое распределение обязанностей. Всё для общего блага. Андрилн  слушал, слушал, а потом не выдержал.
- На язык ты грамотный! "Для общего блага". А сам поработал на пасеке сезон да и удрал. Своих, частных пчел разводишь. Я тебе скажу, почему ты с пасеки ушел, стыдно тебе стало перед колхозными пчелами, что они на общее благо работают,  а у тебя к нему душа не лежит.
- А мне не стыдно. Я не партейный. Я понимаю так, что партейный человек должен радеть за общественное. А у меня частное всегда бежит впереди общественного. Что правда, то правда.
Андриян не давал  ему спуску:
- Ты вот мало  того,  что летом весь нектар с колхоза собираешь, так ты ещё и зимой сахару накупишь, сиропу запустишь - нехай на тебя животное и зиму работает. Отдохнуть им не даешь, эксплуататор!
- Ну, ты загнул! Я на свои трудовые сахар покупаю и сам за пчелами хожу. А пчеловодотво - дело законное. Ещё Ленин декрет подписал.
- Ленин подписал, чтоб людям легче жилось. А ты все копишь, копишь. И жинку втянул в это дело. Со свинарника не вылазит. Всё гроши, гроши.
Николай, видимо, привык к таким разносам, но всё же хотел оправдаться. Отвечая Андрияну, он обращался к нам.
- Я, мил  человек,  всю жизнь работал.
- Работал! - вставил Андриян. - Да ты деньги зашибал.
Николай продолжал просто, без  злости.
- Нет,  я работал.  И хорошо работал. А то, что деньги копил, так я ж не воровал, я и сейчас в колхозе работаю. Нужна моя работа? Нужна. И хорошо мне платят. И дома я работаю. Все силы на своё хозяйство кладу. Корова у меня, два кабанчика, овцы, козы, индюки, огородец хороший. Государство это приветствует, и город снабжаю. И жинка моя работает. Вот по итогам соцсоревнования должна выйти на первое место среди свинарок. У нас дома тетрадка, куда она свои успехи записывает. Пока у неё показателя лучше других. Я председателю на прошлой неделе напомнил, чтоб не забыл: по положению она имеет право за первое место без очереди получить “Жигули". Так что  тут всё честно.
- То-то и беда, что все честно. То есть, вроде бы как честно, я вроде бы как нечестно. Вот хорошо: купишь ты машину. А потом что? Для чего живешь?
- Там посмотрим.
- Ничего ты не посмотришь. Ты думаешь: вот деньжат скоплю, машину наживу и начну жить. Ничего у тебя не получится. Будешь ты деньги копить до самой смерти. Жить надо всегда, каждый день. А ты стремишься, а к чему - не известно. Ты ж не поел до путя, рюмки лишней не выпил, ни¬кого мёдом не угостил. Всё копишь.
- Ну, это уж не твоего ума дело! - вспылил, наконец, Николай. - Как хочу, так и живу.
Андриян махнул рукой и, что-то бурча, пошел к агрегату. Потрогал рукой, не перегрелся ли барабан, отодвинул щиток, проверил, как сушится масса, поковырял там деревянной лопатой и больше не подходил к нам.
Однажды Николай пришел на работу бледный. Андриян шепнул мне:
- Язва у него. Кровь стала идти. Ты молчи, что я тебе оказал, а то он обидится.
- Так пусть идет домой.
- Не хочет. Наверно, боится, что ему норму не запишут.
На другое утро Николай не вышел на работу. Андриян сбегал к нему домой. Соседка сказала, что ночью у Николая был приступ. Вызвали "ско¬рую помощь", и она увезла его в районную больницу.
После обеда пришла жена Николая Нюрка. Я очень удивился, когда Андриян сказал, что ей тридцать лет. Её лицо, и так тёмное от загара, а теперь омрачненное горем, было совсем чёрным. Она обстоятельно рассказала, как ездила с Николаем в больницу. У  него сильное кровотечение. Кровь остановить не могут. Оперировать нельзя без рентгена, а его уже в этом году просвечивали. И вот теперь нужно, чтобы восемь человек, у кого кровь первой группы, дали ему кровь.
После утренней летучки в кабинет директора совхоза тенью мелькнула Нюрка. Она стояла перед длинным директорским столом, вытянувшись, как школьница на экзамене.
- Павел Григорьевич!  Христом-богом молю. Помогите собрать людей. Врачи сказали: нужно  чтоб восемь человек дали Николаю кровь. Операция тяжелая, а он и так потерял много крови. И отвезти их надо завтра в райцентр.
- Машину я дам, - сказал директор. - Сниму с третьей бригады. А люди... Я ж не могу им приказать. Поговори сама. Если туго будет, тогда я подключусь.
Нюрка скороговоркой поблагодарила и птицей метнулась  по хутору, припадая  своим горем к  каждому двору.
Вечером возле магазина я увидел Андрияна. Он стоял, опершись локтями на телегу, и беседовал со здоровым мужиком, который сидел  в телеге, постелив на доску, служившую  сиденьем, охапку соломы. Оба они были слегка выпивши. Жёны их стояли  рядом и тоже о чём-то беседовали.
- Ну, что, Степан, поедешь завтра кровь Николаю сдавать?
- А  чего ж? Я дам кровь. У меня  её, как у кабана. Вишь, какая рожа красная. Надо ж спасать  человека.
- Да, человека надо  спасать, - задумчиво повторил Андриян.
- Конечно,   он парень   прижимистый, - заметил Степан. - Я  ему говорю:
“Ну, что ты так за деньгами страдаешь? А он говорит: один раз на свете живу. А я говорю: да пропади они пропадом. Ты так, говорю, ноги протянешь, и деньги твои останутся. В гроб же ты их не возьмешь.
Жена Андрияна, толстая, смешливая бабёнка, решила сказать  своё слово:
- Степан! Ты ж перед тем как кровь сдавать, не пей. А то твоя кровь в Николае забушует, и пропьет он  своё хозяйство.
- Не пропьёт. Там ещё жинка есть. Она не допустит. Это тогда и ей надо влить.
- Я тебе волью! - пригрозила жена Степана. - Потом тебя три дня из колодца отливать будут.
На другой день возле правления стояла грузовая машина. В неё набилось человек пятнадцать. В больнице у них проверили группу. У одиннадцати кровь приняли.
Николаю сделали операцию. Потихоньку он поправился. Потом его выписали из больницы, и он вернулся домой.
Теперь в его жилах бьется кровь односельчан. Как она там приживется? Пока вроде прижилась. Хорошо, что у людей есть совместимость крови.