Вода в ванне давным-давно остыла, но Лизе было все равно. Бутылка Бейлиса почти опустела, и остатками сознания она порадовалась, что взяла не самую большую: в таком состоянии с нее сталось бы выпить и вдвое больше, а ей уже и сейчас хорошо – дальше некуда. Вообще-то, дальше надо было вынырнуть, завернуться в халат – и в постель. Но лень. Лень даже добавить горячей воды, хотя Лиза уже замерзла. Ну и подумаешь.
Она снова приложилась к бутылке. Лиза любила этот ликер с детским ирисочным вкусом. Можно было лелеять в себе девочку-сладкоежку, прикидываясь взрослой теткой. Она хмыкнула. Прикидываться теткой. А она, собственно, кто? Ей уже тридцать пять, даже почти тридцать шесть. Бальзаковский возраст. По меркам девятнадцатого века, она уже старуха, и вся жизнь позади. Сейчас, конечно, проще, время другое – и мерки другие. Повезло, можно сказать. Вообще-то, в трезвом состоянии Лиза осознавала – тридцать пять – самое оно, сил еще полно, выглядишь вполне, мозги работают в полную силу, плюс можно позволить себе все, что в восемнадцать по разным причинам казалось невозможным. И все-таки. Все-таки.
Все-таки он непозволительно юн для нее. Пять лет – это слишком большая разница, если вниз. Хотя дело совсем не в этом. Вот Андрей, тот старше ее - на те же пять лет, но это совсем другое. А толку? Все равно ничего не вышло. И те годы, что прожили они рядом, ничего не меняют. Скорее даже, наоборот. Именно они делают невозможным дальнейшее сосуществование. Слишком много накопилось недомолвок, невысказанных обид и ненужных слов. Жаль, он этого не понимает. Они уже год как разъехались, а он все звонит. Иногда даже приходит. И, случается, остается на ночь. Оставался, поправила она себя. Вчера это было в последний раз. Вчера она оончательно поняла – они не друзья. Они два солдата, сидящие у воронки на выжженном поле. Война закончилась. Но тут уже никогда ничего не вырастет. И значит, надо вставать и идти дальше. Потому что пока они сидят рядом, ничего в их жизни, кроме этого поля и этой воронки не будет. А идти вместе – значит, тащить это все с собой. И все-таки ей было грустно. Грустно и смешно. Люди почему-то совсем не берегут то, что есть и стремятся удержать то, что ушло безвозвратно.
Лиза и сама такая. Зачем-то пишет этому мальчику ласковые веселые письма с россыпью смайликов, посылает смешные картинки, изящные словоплетения, выловленные в сети, и никогда-никогда ни о чем серьезном с ним не говорит…
Они познакомились в мае, чуть меньше года назад. Лиза прилетела в Москву в командировку, вечером после работы пошла побродить, и, присев отдохнуть у бронзового Пушкина, заметила юношу с печальными глазами, уже без надежды вглядывавшегося в толпу. В руке у него была ветка белой сирени. Невольно залюбовавшись цветами, она ненадолго забыла о приличиях, и очнулась, только когда эта самая ветка оказалась у нее под носом.
- Возьмите, пожалуйста, это Вам. – Юноша протягивал ей цветы, и лицо его было таким же белым, как они.
Лиза не стала отказываться, и, поблагодарив, взяла ветку. На мгновение пальцы их встретились. Нет, никакой искры не пробежало, но прикосновение Лизе понравилось.
- Вы свободны сегодня? – спросил он. Лиза смутилась:
- В принципе да, а что? – ответила она стандартной фразой.
- Я хотел бы пригласить Вас на прогулку.
- Но Вы же кого-то ждете?
- Уже нет. Я хороший гид. Соглашайтесь! В мае прогулки по Москве особенно хороши – он улыбнулся и подал ей руку.
Лиза посмотрела на юношу еще раз. Достаточно воспитанный, чтобы можно было со спокойной душой распрощаться после прогулки. И недостаточно взрослый, чтобы в него влюбиться. То, что нужно. А то, что он ждал кого-то другого, ее не касается. Ей с ним не детей крестить.
До полуночи шатались по городу, говорили о Москве, о Лизином городе, не касаясь собственной личной жизни, пили кофе в уютной кафешке, а потом Глеб поехал провожать ее в гостиницу. На крыльце, протянув руку для прощания, Лиза взглянула ему в глаза и зачем-то сказала:
- Не хочу в гостиницу.
А он вдруг посерьезнел, медленно поцеловал ее и почему-то ответил:
- Тогда поедем ко мне.
Они поехали. Хотя Лиза раньше никогда так не поступала. И к утру она вдруг поняла – никуда она не хочет отсюда уходить. Никогда. И пусть он каждую ночь лежит рядом и тихонько дышит, а она будет сидеть на постели и смотреть на полукружья ресниц. И пусть пахнет сиренью.
Но уходить придется. Она так решила вчера, и это было правильно.
Лиза тихонько встала, оделась и… застряла у двери. Замок никак не поддавался – без хозяина не открыть. А хозяин спал так, что рука у Лизы не поднималась его будить. И она просидела целый час, любуясь на это случайное счастье, посланное ей судьбой, и уговаривая себя, что прощаться надо легко, и что это минутное, пройдет, завтра все уже будет как было. И все-таки что-то изменилось навсегда: не было пустоты, образовавшейся после того, как она поняла, что больше не любит Андрея – вместо нее душа была наполнена искристым светом. Свет переливался и дрожал, и Лизе хотелось только одного – чтобы он остался с ней, независимо от того, чем кончится эта история. И вдруг показалось, что кончится она очень-очень хорошо. Но Лиза слишком долго жила на свете, чтобы верить в чудеса. И она старательно не верила. Только свет от этого почему-то не гас.
Но вот Глеб открыл глаза и улыбнулся. Свет заколыхался и вспыхнул так ярко, что Лиза вздрогнула.
- Моя добрая фея,- улыбнулся Глеб. – Как хорошо, что ты здесь!
- Просыпайся, хозяин, и выпусти фею на волю, - засмеялась Лиза – Я на работу опаздываю.
- Ну кто ж так просто отпускает фей! Сначала ты должна исполнить мое желание, - он притянул ее к себе, и Лиза не нашла в себе сил сопротивляться.
Они долго прощались у метро, Глеб записал ей свои координаты на мобильник, и весь день они перекидывались смешными сообщениями. Но встретиться вечером не смогли – у него вдруг возникли неотложные дела. А на следующий день Лиза улетала.
Она звонила ему из аэропорта, но Глеб был недоступен.
И потом, всегда, когда она звонила, он был недоступен. На письма отвечал, и ответы, хоть и были небрежны, дышали нежностью, а голоса его она так больше и не слышала. Но не писать ему сил в себе не находила. Каждый раз твердила себе: ну все, хватит уже, он просто воспитанный мальчик, а ты уже бог знает что себе насочиняла… А все-таки, когда приходила от него весточка, внутри вздрагивал тот искристый свет, и она ничего не могла с этим поделать. В октябре он вдруг пропал, вместе с солнцем, и жизнь наполнилась дождем и холодным ветром. Свет погас.
Когда Глеб объявился с новогодним поздравлением, она нашла в себе силы ответить – весело и непринужденно. Но свет так и не вернулся.
Лиза почувствовала, что засыпает. Как хорошо было бы вот так заснуть в теплой водичке, и никогда больше не просыпаться! Но это в теплой, а вода остыла окончательно. Титаническим усилием дотянувшись до крана, она повернула горячий вентиль и застонала – отключили. Вот еще полчаса назад все было в порядке, а теперь кран издал ехидное шипение и брызнул на нее мелкими обидными каплями. Пришлось вылезать.
Что за день такой дурацкий! Послезавтра восьмое марта, сегодня отгуляли корпоратив, с которого она сбежала почти в самом начале – помаячила перед начальством, чтоб не было лишних вопросов, поулыбалась коллегам и тихонько слиняла. А с понедельника у нее отпуск – на целую неделю. Устала.
В вазе торпорщились корпоративные хризантемы. Нашли, что подарить на восьмое марта! Неужели тюльпанов не достать? А других цветов в этот раз и не будет. Лиза бухнулась на диван и натянула плед. Ну вот, отлично. Требуемый эффект достигнут. Мысли остались в холодной воде. А голова была чиста. Можно спать и ни о чем не думать…
…Телефон надрывался голосом Налича, и в который раз сообщал миру в лице спящей Лизы, что он никогда не обладал высоким интеллектом, потому что а кому оно надо. Лиза ругала себя последними словами за то, что не выключила звук, и сначала надеялась, что неведомый абонент наконец утомится и плюнет, потом что ток в батарее закончится, и пытка прекратится сама собой. Но мобильник был полон сил, а звонивший, очевидно, полон решимости услышать ее именно сегодня. Пришлось вставать.
Звонила Алка. Они дружили с института, и, пока Лиза постигала азы статистики, Алка выходила замуж. К пятому курсу за спиной у нее было три удачных брака и двое детей от разных отцов. Алка сочла свою личную жизеь устроенной и сосредоточилась на личной жизни Лизы. Когда появился Андрей, подруга наконец успокоилась, но, узнав о разрыве, снова активизировалась. Историю про Глеба Лиза, конечно, поведала ей, и она тут же настроила планов.
- Выйдешь за него замуж, переедешь в Москву, а я буду ездить к тебе в гости отдыхать от своего кагала.
- Ты пойми, он же совсем мальчик, и потом, он меня не любит, для него это банальное приключение.
- Ага, - кивала Алка. – Именно поэтому он и пишет тебе каждый день.
- Не каждый. И потом, знаешь ли, одно дело – писать, а другое – жениться.
- Так. Ты мне тут не ерунди. Я сказала – все хорошо будет, значит, будет. Ну а с этим не получится, другого найдем.
Такие беседы еще как-то утешали Лизу до октября, но после стали невыносимы, и она старательно избегала алкиных звонков, и, тем паче, встреч.
И сейчас Лиза совсем не хотела разговаривать. «Обидится, – пронеслось в голове, - Ну и пусть. Не хочу» - и она решительно нажала отбой.
Но не успела дойти до кровати, как зазвонили снова, на этот раз в дверь.
- Лизка, открывай немедленно, соседи твои тонут, - послышался из-за двери трубный глас подруги.
«Господи, неужели воду выключить забыла?» – охнула Лиза, - и понеслась открывать.
На пороге стояла Алка. Одна. Никаких соседей не наблюдалось.
- Привет. А где… - высунулась на площадку Лиза
- Где-где, сама, что ль, не знаешь, где? Утонули! – Алка бесцеремонно запихнула Лизу обратно в квартиру и вошла сама. Сунула в руки хозяйке коробку с тортом и шампанское, потом с подозрением посмотрела прямо Лизе в лицо: – А ну, дыхни! Ооо, да тебе, милочка, уже наливать-то не положено, - помахала она рукой перед носом. – Нализалась наша Лиза, с друзьями не поделившись!
Алка скинула сапоги и пальто на руки Лизе поверх шампанского и торта и скрылась в ванной. Лиза стояла столбом, пытаясь сообразить, что она должна делать дальше.Зашумела вода, и через минуту Алка уже выпорхнула из ванной с пустой бутылкой в руке:
- Нет, вы поглядите! Я как дура через весь город с бутылкой тащусь, а она тут без меня, значит, в одну харю Бейлис дует – гостья уже выходила из ванны, держа в руке пустую бутылку
- Он, кажется, кончился, - смутилась Лиза. – Ой, потоп же! – и она, как была с тортом, бутылкой и пальто в руках, кинулась в ванную.
- Не паникуй! – остановила ее подруга, отбирая пальто. - Живы твои соседи, пошутила я, а то так бы и стояла под дверью всю ночь – и Алка ринулась вглубь квартиры.
- Ну ты даешь! – Лиза почувствовала, что хмель улетучился, а вместе с ним и сон куда-то пропал. Вздохнула и пошла за Алкой на кухню
Алка вовсю хозяйничала.
- Ну ты даешь! – верещала она, - Ты когда в магазине последний раз была? У тебя же в холодильнике мышь повесилась! Алло, - это она уже в трубку телефона, - большую пиццу будьте добры, Карбонара, Садовая пять квартира семь, – и снова Лизе: - Так, а теперь сядь и объясни мне толком, что с тобой происходит.
- Да ничего не происходит, - пожала плечами Лиза.
- Ага, я и вижу, что ничего. А чего ж ты тогда тыришься от меня?
- Я не тырюсь.
- Слушай, - Алка села и посмотрела Лизе прямо в глаза. – Или ты мне сейчас все рассказываешь, или я сейчас… не знаю… звоню Вовчику, он сюда приезжает с двумя прикольными мужиками, и один из них остается у тебя ночевать.
- Не надо Вовчика, - испугалась Лиза. Вовчик был их общий знакомый, и вытурить его, а особенно «прикольных мужиков», которых он привозил с собой, из квартиры, было невозможно. Утром, правда, они вытуривались сами, но к утру квартира становилась похожей на притон, а соседи потом месяц смотрели на Лизу волком. Когда был Андрей, все это было не так страшно, но теперь…
- Тогда колись. – Алка была неумолима.
- Да правда, ничего не происходит, - Лиза сделала самые честные глаза, на которые только была способна. – В том-то, может быть и дело, - уныло добавила она. Понимаешь, все кончилось.
- Что кончилось? – не поняла Алка.
- Все. Совсем все.
- Он что, писать перестал?
- Да нет. Пишет.
- А что тогда кончилось?
- А толку, что пишет, если больше ничего не будет?
- Это ты так решила?
- Это он так решил. Иначе все было бы совсем по-другому. И давай не будем об этом, ладно? Тема закрыта.
- Хорошо, - покладисто согласилась Алка. – А Андрей? Вы же встречаетесь?
- Уже нет.
- Даа? И давно?
- Со вчерашнего дня. Не могу больше.
- Мда. Все еще хуже, чем я предполагала. – мрачно констатировала Алка. – Суду все ясно. Подсудимый невменяем и нуждается в принудительном лечении. Комп врубай!
- Зачем? – опешила Лиза.
- Щас увидишь, - и Алка ринулась в комнату.
Через пять минут они уже сидели у монитора,и Алка вводила Лизины данные в анкету сайта знакомств. Лиза вяло сопротивлялась, но подруга бесцеремонно отрыла в компьютере ее фото и загрузила в анкету.
- Тааак, - довольно приговаривала она, - щас мы тебя вылечим. Ну вот, готово!
- Ну зачем, Ал? – Лиза готова была заплакать.
- Увидишь.
Раздался звонок в дверь.
- О, пиццу принесли! – Алка рванула к двери. Лиза уперлась взглядом в собственное изображение. Фото было сделано сразу после памятной поездки в столицу. Какая же она тут хорошенькая! Каштановые локоны разметались по плечам, глаза сияют, ямочки на щеках как у девчонки. И как сидит на ней это оранжевое платье! Эх! Кто бы мог подумать, что нынешняя она и девушка на фото – одно и то же лицо! Лизе стало так грустно, что ворвавшая в комнату Алка застала ее рыдающей в голос.
- Ревешь? Правильно ревешь. Только щас прервись на минутку и ответь мне: у тебя деньги есть?
- В плаще, в кармане должны быть, рублей пятьсот, хватит? – Лиза всхлипнула.
- Нет, не хватит. Надо тыщ десять-пятнадцать.
- На пиццу? – слезы высохли от удивления.
- На какую пиццу? В Москву поедешь, дурында!
- Ага, меня прямо все ждут в Москве, прямо на вокзале очередь с цветами, как в Мавзолей, - разозлилась Лиза.
- Ну, очереди не обещаю, а два-три свидания я тебе организую. Поживешь у подруги моей, она как раз восьмого уезжает в Турцию, неделю квартира свободна. А билеты сейчас по сети закажем.
- Да зачем я туда попрусь? – сопротивлялась Лиза.
- А вот зачем. – Алка поставила пиццу на стол. – У тебя, моя дорогая, совершенно определенно весеннее обострение. И если его не лечить сейчас, к маю оно перерастет в ожирение, и будешь ты у нас не птичка, а унылый дятел. Так что быстро иди собирай чемодан, завтра пройдешь курс реабилитации, и на вечернем поезде – в Москву, в Москву, как говаривал классик.
- Это не классик, это его персонажи.
- А это как раз нам глубоко по барабану.
Сопротивляться Алке было так же бесполезно, как какому-нибудь тропическому урагану, и Лиза поплелась собирать чемодан. За спиной раздавалась пулеметная очередь – Алка трещала с кем-то по сети.
- Иди сюда, - позвала она ее через час. – Вот, гляди, какие красавцы. – и Алка стала листать фотографии мужчин.- Выбирай любого, лучше пяток, будем договариваться о встречах.
- Это у тебя обострение! На кой они мне нужны?
- Клин клином, дорогая, слышала такое? И потом, это тебя ни к чему не обязывает – пройдетесь под ручку, выпьете кофе, сходите в кино, послушаешь комплиментов – и вернешься. Никто тебя не съест.
- Да ну тебя, отстань!
- Или выбирай, - прищурилась Алка, - или Вовчик!
- Мертвого достанешь, - вздохнула Лиза. – Ну…. Вот этот и, пожалуй, эти двое. И все, хватит!
- Ага! – Алка радостно потерла руки, – щас, пять минут, составлю тебе график свиданий – и все, будем есть пиццу. И пить шампанское за успех предприятия! А торт… - она критически оглядела Лизу. – Торт придется отдать врагам.
С утра Алка потащила Лизу в салон красоты. Вот будь ты хоть негром преклонных годов, а все-таки после того, как выложишь кучу денег за массаж лица, прическу и макияж, страдать и плакать значительно сложнее.
- Отлично, - одобрила результат Алка. – Теперь платье и туфли.
- У меня деньги кончились – попробовала соврать Лиза.
- А у меня нет. Считай, что это подарок.
К восьми вечера Лиза стояла у окна купейного вагона, а довольная Алка махала ей с платформы и орала в трубку:
- Явки и пароли у тебя в синем блокноте, в сумочке! Насте позвонишь с вокзала, она тебя ждет!
Лиза кивала, махала рукой и думала: «Зачем я это делаю? Вот сейчас Алка уйдет, и выйду». Но Алка не уходила. Поезд тронулся, проводница проверила билеты и выдала белье. Лизе повезло, кроме нее, в купе никого не оказалось. Уютно стучали колеса, было тепло и спокойно. Она поглазела в темноту за окном, но быстро устала и решила, что подремлет часок, тем более, что белье все равно принесли, а потом выйдет на ближайшей станции и вернется на встречном. Устроилась поудобнее и… проснулась в Москве.
Первая же встреча, назначенная на вечер восьмого, оказалась невероятной удачей. Лиза вошла в маленькое кафе и решила, что Игорь еще не появился. Во всяком случае, никого похожего она не видела. И когда из-за столика в углу поднялся умопомрачительный красавец, настоящий принц, и приветливо помахал ей рукой, Лиза решила, что тут какая-то ошибка. Но тот решительно направился к ней:
- Здравствуйте, Вы Лиза, – и принц поцеловал ей руку.
Лиза молча кивнула и улыбнулась.
Они проговорили весь вечер. Сперва в том самом кафе, а потом Игорь повез ее в какой-то закрытый клуб, где звучал Штраус, и они танцевали вальс. Казалось, она выложила ему про себя все, даже то, что не рассказывала Алке. А он слушал внимательно, и все-все понимал, и иногда вдруг начинал говорить, но не о себе, а о том, какое это чудо, что они встретились. Голова у Лизы кружилась, глаза лучились, и жизнь была прекрасна. Уже под утро он привез Лизу домой, поцеловал ей руку и попрощался, заручившись ее согласием встретиться вечером.
Она отменила все остальные встречи. Игорь приезжал каждый вечер, и они пускались в удивительные путешествия по столице. Под утро он неизменно привозил ее домой и прощался у порога. Лиза не приглашала его остаться. И когда он однажды попытался поцеловать ее, вежливо отстранилась.Не потому, что ей этого не хотелось. Просто Лиза помнила о Глебе. Она боялась, что история повторится. Игорь не настаивал. Впрочем, им и без этого было хорошо.
Дни летели незаметно. В четверг утром, когда Игорь, как обычно, вез ее домой, Лиза шутя спросила:
- Ты что, на работу совсем не ходишь?
- Ну почему, хожу, - улыбнулся он. – Вот сегодня как раз пойду. Точнее, полечу. Поэтому вечером мы с тобой не увидимся, но я обязательно приду проводить тебя в пятницу, ты не возражаешь?
Лиза, конечно, не возражала.
Весь день она спала. И под вечер увидела сон. Во сне она шла по аллее, был май, благоухала сирень, и кто-то держал ее за руку. Она думала, что это Игорь. Ей было очень тепло и спокойно. Аллея закончилась, они остановились, и тот кто шел рядом, обнял ее за плечи. Она запрокинула лицо для поцелуя – и увидела Глеба.
Проснулась в слезах. Сердце вдруг сжалось и никак не хотело разжиматься. Дышать было невозможно. Нежное лицо Глеба стояло перед глазами, он улыбался, как в то утро, первое и последнее их утро. И Лиза вдруг подумала, что она умрет, если не увидит его. Ей это необходимо – увидеть, попрощаться, в последний раз поцеловать его. А потом она выйдет замуж. Если повезет, за Игоря, а если нет, за Андрея. Так больше нельзя. Нельзя тратить себя на человека, которому ты не нужна. Но на последнюю встречу она имеет право!
И Лиза набрала SMS: «Я в Москве проездом до завтра». Ответ пришел сразу: «Жду на Чеховской в центре зала, в восемь можешь?» Конечно, она могла.
Утром проснулись поздно. Валялись в постели, болтали, смеялись. Лиза все время повторяла себе: это все, больше ничего не будет. И ей не было горько. Наоборот – свет, которого она так давно в себе не ощущала, заливал ее целиком, она купалась в нем, и ничего не боялась – даже прощания. А когда пришла пора уходить, они обнялись, и Глеб прошептал ей: «Я приеду к тебе в мае, ладно?» – она улыбнулась и ответила: «До мая надо дожить». Лиза знала: они больше никогда не увидятся.
Вот она и дома. Повернула ключ в замке и устало опустилась прямо на чемодан. Пиликнул телефон – три сообщения, от Игоря, Алки и Глеба. Все трое интересовались, как она доехала. Лиза хмыкнула и отправила всем троим шаблонное «Спасибо, хорошо».
На душе было спокойно и тепло. Теперь действительно все будет хорошо.
Все и вправду стало хорошо. Сразу после возвращения позвонил Андрей, и она спокойно сказала ему, что больше не хочет его видеть. Никогда. И не позволила ему начать ее уговаривать и упрекать. Просто положила трубку. И он понял, что – все. А в понедельник в сети появился Игорь, и они болтали по аське целый день и потом еще полночи. И еще много-много дней потом. Они были все время вместе – расставались на часок-другой, когда надо было бежать по делам, и снова возвращались к мониторам. С ним было невыразимо увлекательно болтать – он рассказывал ей целые истории о море, о городах, в которых Лиза никогда не была, об удивительных людях, с которыми был знаком, и о ней – Лизе – то, чего она сама о себе не знала. Только звонить Игорь стеснялся. Так и говорил: панически боюсь звонить. Она смеялась: да почему? А вдруг ты мне не ответишь? – серьезно отвечал он и рассыпал смайлики.
Письма от Глеба стали приходить чаще. Лиза читала их и вздыхала – ну зачем это все теперь, когда она окончательно и бесповоротно все решила? И все-таки медлила написать ему об этом.
В конце апреля Лизу вызвал директор. Участливо посмотрел на нее и спросил, не нужен ли ей отпуск. Нет, сказала Лиза, спасибо, я недавно была. А Вы, Лизок, все-таки подумайте, предложил директор. На вас, девочка, лица нет. И работать вы стали… директор деликатно кашлянул. Лиза, которую ни разу в жизни не упрекнули в плохой работе, вдруг осознала: она действительно почти ничем не занимается последнее время – ей едва хватало сил просто прийти на работу и делать что-то, что уже невозможно отложить, да и то она постоянно опаздывала со сроками. Два проекта были на грани срыва, и Лиза вот уже третью неделю клялась себе выйти на работу в выходные, но в субботу не в состоянии была не то, что дойти до офиса – просто подняться с кровати. Но она думала, это заметно только ей. Лиза покраснела и промямлила что-то про неотложные дела. А вы передайте их Роману, ласково ответил директор.Он мальчик молодой, амбициозный. Вот пусть и покажет себя. Все, подумала Лиза, следующий шаг – увольнение. Но директор снова кашлянул и заверил ее, что нисколько в ней не сомневается, просто настоятельно советует ей заняться здоровьем – и протянул бумагу и ручку. Вот так неожиданно Лизе перепала целая неделя свободы. Это было как нельзя более кстати - все равно от нее сейчас толку никакого. Ну ничего, после праздников с новыми силами возьмется за работу и все-все наверстает. И надо завязывать с ночными посиделками в сети.
Всю следующую неделю Лиза добросовестно спала, просыпаясь только чтобы перекинуться парой слов с Игорем и проверить почту, ела витамины и гуляла в парке. Однако к пятнице сил у нее не прибавилось. Надо бы к врачу сходить, да лень, вяло думала Лиза.
Вечером в пятницу позвонила Алка.
- Ну как твой отпуск? – орала она в трубку. – Отдохнула? Сил набралась?
- Да что-то я после марта никак не оклемаюсь, - вздохнула Лиза.
- Так вроде все же хорошо у тебя? – насторожилась подруга.
- Все хорошо, только спать все время хочется, а от кофе мутит уже.
- Давно мутит? – Алка вдруг посерьезнела.
- Не знаю. Недели три как, - припомнила Лиза.
- А ты, дорогая, тест на беременность давно покупала?
- Зачем он мне? У меня, вроде, и повода нет, от виртуальных контактов, сама знаешь, дети не заводятся.
- Ты хочешь мне сказать, что у тебя там, в Москве, ничего не было?
- Было, - Лиза помедлила. – Но детей от этого быть не могло.
- А ты все-таки тест купи, - вкрадчиво посоветовала подруга. – Или нет, не надо, жди меня, я сейчас буду.
И действительно, через час она стояла на пороге. Войдя, тут же протянула хозяйке пластиковый стрип.
Лиза скептически улыбнулась и скрылась в ванной. Через пять минут появилась на пороге. В руках у нее был узкая белая полоска, которую пересекали две красные черты.
Еще полчаса спустя Алка хлопотала на кухне, готовя чай и бутерброды, а Лиза прилипла к монитору и изучала медицинские сайты. Она еще успеет, правда, придется просить еще неделю на работе, так некстати, но тут ничего не поделаешь, декретный отпуск длиннее… Черт, и зачем только брала она эту неделю! Если б знать.
- Ты чем тут занимаешься? – Вот что Алка умела делать безупречно, так это готовить и сервировать стол – банальные чай и бутерброды на подносе смотрелись как будто их сейчас подадут английской королеве.
- Готовлюсь жить дальше, - пробурчала Лиза.
- Так, - Алка поставила красотищу на стол и заглянула Лизе через плечо. Глаза у нее округлились, и она заорала так, что Лиза подпрыгнула. - Ты что, совсем с катушек съехала?
- А что ты на меня орешь? – неожиданно для себя завопила она. – Я на какие шиши буду этого ребенка воспитывать? С моей зарплатой только детей заводить!
- Да при чем тут зарплата? – бушевала Алка – тебе, дуре, тридцать шесть скоро, у тебя, может, последний шанс, а ты…
- А что я? А Игорь? – Лиза вдруг перешла с крика на шепот, и из глаз ее опять брызнули слезы.
- О господи, - Алка всплеснула руками и села рядом. – Ты его любишь?
- Кого?
- Игоря своего.
- Не знаю. Мне с ним очень хорошо.
- Ну, это еще не повод. И потом, вот признайся честно, если ты сейчас убьешь ребенка ради Игоря – ты потом как с этим жить будешь? Молчишь? То-то. - А Глебу ты сказала?
- Нет. Ему это не нужно. – Лиза перестала плакать.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю и все.
- Скажи немедленно!
- Не буду.
- Тогда я скажу! – и Алка схватила Лизин телефон.
- Отдай, дура!
- Сама дура! – Они прыгали по квартире, и Алка, высоко подняв руку с телефоном, пыталась отыскать в нем номер Глеба. Отыскала, нажала вызов, уворачиваясь от разъяренной Лизы, прокричала: - Алло, это Глеб? Глеб, с Вами будет говорить Лиза. – и сунула мобильник в руку подруге: - Говори!
Лиза растерянно смотрела на трубку, из которой раздавался голос Глеба. Почти такой же, как наяву. Глотая слезы, Лиза всхлипнула в трубку:
- Привет. У нас будет ребенок.
В трубке повисла тишина. Ну вот, я так и знала, подумала она и уже собиралась отключиться, когда услышала ликующий вопль:
- Ты моя фея! Я же говорил, приеду в мае!
- Приезжай, - прошептала Лиза. – В мае прогулки особенно хороши.