Каждый способный сейчас немного размышлять, анализировать не только биржевые сводки, сводить факты из макрозначений в общую точку – должен приравняться к пророку. Сколько надо ума чтобы определить, что в новом году снова рухнет рынок недвижимости, имея на руках телефонные номера крупнейших инвесторов, чья жадность не имеет границ. Жадность жирной кислотой проела их совесть, остатки морали, память. За постоянной попыткой постоянного накопления капитала они не замечают что творится у них дома, они не понимают что лавандос превратил их в хищных жаб. Дома у них сумки забиты неучтенным налом, такие же баулы у знакомых панков набиты канабисом. Эти жирные жадные ублюдки вываливаются из своих автомобилей как полумёртвое желе. Их разносит самым дорогим в мире шоколадом из Бельгии, в складках их живота затаился низкооплачиваемый рабочий день, неуважение к чужому труду, мольбы хороших людей о повышении и о какой-то финансовой справедливости. В модных зеркальных очках отражаются глаза голодных детей его работников, чья радость – это мотаться на улицах, ковырять палкой раскуроченные алюминиевые банки из-под странных коктейлей, играть на обочине в старый футбольный мяч. Они боязливо пялятся на его чёрную машину, втихаря показывают пальцами и про себя вздыхают: «Вот так джип». Тогда на этих стёклышках, чья средняя цена равна полугодовой оплате обычного рабочего, можно разглядеть яркие точки, суженных от лета, зрачков. Те наполнены надеждой о каком-то светлом будущем.
Незнание [это] блаженство.
Эти капиталисты инвестируют в новые застройки, в вырубки лесов, в загрязнение мира новыми несвободами, в сужение социального сознания. Инвестируют в грязь. Преобразуют дары природы в числовые показатели успеха. Некоторым только и остаётся вытирать слюну с губы. Многие инвесторы женаты второй раз, новые жёны немного младше дочерей.
Дочки тратятся на сахаром разбавленный кокаин. Улыбаются мне, проезжая на своих прокачанных автомобилях, мимо центральных аллей. Я ношу очки, чёрную футболку, стильные джинсы и удобные кеды. Не показываю вида что мы знакомы. Я сижу на асфальте в позе техно лотоса. Я слушаю, как дышит город. Дыхание моего любимого города – это астма природы. Скрипы, сирены, крики, визг тормозных колодок, визг неблагодарных управляющих, визг печатающих устройств, те что с бумаги вещают нам новости, те что все мы принимаем за истину. Некоторые газеты принадлежат одному такому папику, чья дочь только, что прокатилась на Infinity, я хотел вскинуть руку и крикнуть ей вслед: «Зиг Хайль!», только у меня хватило ума не доводить шуточное отношение к жизни до самодовольного жеста, символизирующий сейчас безумство середины двадцатого века. В разных газетах по своему пытаются принизить другую. Некоторые журналисты и впрямь обеспокоены, и ещё чуть-чуть, и между изданиями вспыхнет пожар раздора. В этом есть особый смысл – информационные войны формата подвальных кибер боевых действий полиция против террористов для школьников, разжигается самим владельцем. Ему кажется, что это собачьи бои, а собаки должны грызть. Так кажется многим, так ведь?.. Много таких инвесторов, они играют на бирже голода и страха. «Цена за голод поднялась?» - «Продать всё к чертям собачим». Я своими глазами видел, как суровой зимой склады другого богача были набиты злаками, луком и картофаном. Стальная выдержка паука, даёт возможность выдавить товар на рынок не раньше, чем он совсем не совсем сгнил, но люди ещё смогут перемещаться. Пока не все обессиленно попадали на заплёванный асфальт надежды какое-то светлого будущего. Говнюк реально скупил до этого у фермеров всё по дешёвке, поставив многих перед фактом низкой цены, пользуясь незаинтересованностью государства в развитии сельского хозяйства. Некоторым не доплатил, а кого-то просто кинул.
Инвесторы с нервным тиком – страх потерять свои вложения. Пока их дочерям снится вселенский ужас бедтрипа, отцы в холодном поту с криками сквозь ночь вспоминают 1997. Инвесторы с застывшей глупой улыбкой, с тех пор как у него на глазах расстреляли родителей. На чёрных бронированных внедорожниках всегда уверенные [во имя всезнающего GPS] в городском ландшафте общей реальности. Они так беззащитны, как мне кажется, когда дело доходит до химических изобретений Александра Шульгина для их родных. Когда их дети запускают ракеты в брутальные области галлюцинаций с разрешением на временное посещение иных миров. Их отцы все такие же мутанты, которых в будущем правительство будет отстреливать. Мы видели это в фильмах. Только у наших инвесторов мутируют души.
<//> Когда-то они узнают, как их компаньоны бьют дома детей, чтобы успокоиться. На беззащитных своих девочках и сыновьях компенсируют повышение процентных ставок по кредитам. Делают ближе большой бизнес к Великому Дьяволу Эго, а своих родных толкают кнутами проектного финансирования в ловкие сети моих друзей насекомых...
Чтобы ты не сказал сегодня – тебя выставят идиотом. Твой жизненный опыт – это лапша быстрого приготовления, квалификационные представители повседневной современности съедят её вместе с дешевым соусом.
Твои фотографии первой любви.
Твои фотографии в интерьерах весенних кремлей.
Твои фотографии на фоне дорогих ковров для профилей социальных сетей.
Твои фотографии, над которыми теперь ты плачешь, потому что на них ты смеешься: всё это станет частью медиа державы людей будущего – тех, кто успел скопить денег легализируя воровство планетного масштаба. Скоро останутся только они, а мы словно тля для муравьёв, должны немедленно сжечь себя на кострах их вездесущих бензоколонок. Вешаться в гардеробах модных бутиков. Вскрывать вены пластиковыми картами кредитных организаций и запугивать коллекторов, подсыпая DOB им в чашки кофе.
Гуляй мир – никакого ада дальше мыслей нет. Религии, СМИ и законы созданы по одним правилам, чтобы удержать простор нашей души, и ещё – это они заставляют нас стареть
Мы превращаем свою жизнь в пустое болотное царство. И мы делаем это сообща. Ура!