Сказка «Предсказание»
или
сказ о том, как Иван-царевич невесту свою искал.
Делай добро и бросай его в воду.
Ух-ты, рыба говорящая!
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Царь-государь и было у него два сына. Старший умный был, да хитрый. А младшего звали Иваном. И был он добрый, да веселый.
Шло время, и вот уже первый седой волос показался на голове Царя-государя. А сыновья его, меж тем, совсем уже выросли и возмужали, стали настоящими цесаревичами. И надумал он тогда их женить. Старший давно уже присмотрел себе в жены королевишну из богатого соседнего государства. Женился на ней, да и стал править соседним государством. А младший, Иван значит, всех этих прынцесс да королевишн на дух не переносил.
- Вот в соседней Зимбундии, - говорил ему отец, - у короля тамошнего как раз дочка на выданье. Земли там плодородные, да богатые сады и виноградники. Да и принцесса сама хороша – фигурой пышная, статная. Эх, да я б сам на ней женился.
- А вот и женись. – Отвечал ему цесаревич. - Фугорой-то она может и статная, да в голове-то у нее пусто.
- Ну а чем тебя, скажи, не устраивает принцесса Агляндии? – не унимался отец, - Сама стройная, утонченная, и умная, и образованная, и манерам светским обучена.
- Да все вроде у нее есть, да только холодная она какая-то, неживая, будто кукла. Да и душа у меня к ней не лежит, а без того жить не могу.
- Ну растолкуй тогда хоть ты мне, отцу своему, да есть ли хоть кто-нибудь, кто тебе нравится?
А царевич ему на это и отвечает:
- Ты отец не сердись. Да только хочу я отправиться в странствие по миру. На людей посмотреть, себя показать. Да любовь свою отыскать.
- Так-то ты, значит, отца отблагодарить решил: на старости лет одного оставить. А сам, как бродяга бездомный по миру скитаться? И что ты там искать-то собрался? Любовь значит. Эка невидаль. Я вот почитай уже 5-ый десяток разменял, а любовь-то эту самую и не видел. Слышать слыхивал, многое про нее рассказывают разного. Да только глупости это все. Вот пусть об ней баяны да сказители свои виршы слагают, а тебе, сыну государеву, в эти сказки верить не след.
Много еще говорил царь-государь, да только слова попусту тратил. Уж такой был Иван-царевич: коли чего удумает – от того не отступит. И как только царь-государь его не отговаривал: и лестью, и хитростью, и жалостью пронять хотел, и ругался, и бранился, да делать неча – смирился. Снарядил царевича в путь-дорогу, благословил по-отечески, обнял крепко-накрепко, да и отпустил на вольную волю, на семи ветров просторы.
Много стран и государств объехал Иван-царевич, много чудес необычных да штук диковинных по-видал. А много и красавиц дивных повстречал: и звонкоголосых саккаремок с мягкими округлыми бедрами, и стройных мулаток с темной атласистой кожей и упругими ягодицами, и пышногрудых наянок с большими формами и спокойно-плавными движениями, и чернооких дейкесок страстных как ураган и жарких как огонь. И пил из уст любовный напиток, что голову кружил вином сладостным. Однако же любовь свою так и не отыскал. И, уж было, совсем он забыл зачем в путь дальний отправлялся. И, уж было, совсем хотел он осесть в тех краях, где закатное солнце садится в самый океан. И где женщины знойные и чувственные. Да только случился с ним вот какой случай.
Вот сидит как-то Иван-царевич под кипарисом высоким и смотрит как в лучах заката волны океана набегают на берег песчаный. И вспомнил он все странствия свои и дом родной вспомнил, и отца-государя. И так-то грустно ему стало, что не выдержал он. Достал из котомки лепешку банановую и давай жевать.
- Эй, Иван-царевич, угости лепешкой? – послышался чей-то голос сзади.
Иван-царевич, добрая душа, долго не думая, разломил лепешку свою пополам и уж было хотел поделиться с гостем незваным, обернулся и видит – сидит перед ним лемур с хохолком на голове. Подивился он, стал глаза тереть – уж не привиделось ли? Да только лемур никуда не исчезает, а сидит прямо перед ним.
- Ну так ты лепешкой-то угостишь или как? – снова произнес лемур.
Тут Иван-царевич вроде как оживился чуток, угостил лемура лепешкой, и снова сидит и только на него и смотрит.
- Ну? Чего уставился? Неужто лемуров говорящих не видал?
Тут к Ивану-царевичу неожиданно вернулся дар речи.
- Ястребов прирученных видел, тигров дрессированных видел, даже змей танцующих видел, а вот лемуров говорящих пока не встречал.
- Эх, да что там говорящих. Я же не просто говорящий - я лемур ученый! Ну вот хочешь я тебе про 14 династию египетских фараонов расскажу? Или про древнюю Спарту? А могу и про персидского царя Дария? А-а-а, да тебе, я вижу, другая дума покоя не дает.
- Это какая еще?
- Да ты, я вижу, любовь свою ищешь, да вот только найти никак не можешь.
- А ты почем знаешь?
- Ну не даром же я лемур-ученый. А лепешка у тебя, кстати, вкусная.
- Ну так – сам пек!
- А еще не будет?
Иван-царевич открыл свою котомку и достал оттуда оставшиеся три лепешки и протянул их лемуру. Лемур с неожиданной проворностью схватил их сразу все три и давай уплетать за обе щеки. Так что вскоре все три лепешки оказались им съедены. Тут лемур-ученый потер свой животик и сразу стал такой добрый-добрый.
- А может еще есть, ну хоть одна лепешечка?
- Да ты, я смотрю не только ученый, но еще и воспитанный какой!
- А ты полегче, полегче. Я может тебе еще тоже сгожусь на что.
- Да я вот тоже смотрю, а шкурка-то у тебя неплохая.
- Но-но! Нас ученыв трогать нельзя! Я вот, кстати, знаю бабку одну местную ворожею, так она во-прос твой в раз разрешить может.
- Это как же?
- А умеет она болезни разные телесные и душевные врачевать, да и будущее умеет предсказывать.
- Э-э, нет. Я в приметы, суеверия, да предсказания всякие не верю. Я в себя верю, и в удачу верю, да еще в то, что каждый человек волею своей сам свою судьбу создает.
- А ну хочешь, верь, хочешь не верь, да только расскажет она тебе все как на духу. А еще у нее такая травка есть обалденная, кроет с нее ваще не реально.
- Ну да, тогда у меня не только лемуры, но и бегемоты с крокодилами говорящими станут.
- Да ладно ты не парься. Пошли, послушаем сказок бабкиных, забьем косячок, приторчим чуток, расслабимся, и жизнь в кайф будет!
- Вот ведь чертяка, эх ладно, уговорил.
И пошли они лесными тропами, а где и ручьями да болотами. Долго-ли шли, коротко-ли, - да только вышли они к одной причудливого вида кособокой избушке.
- Вот это жилище ворожеи и есть. Ты Иван-царевич иди, а мне еще делами надо заняться. А-то за-болтался я тут с тобой, понимаешь.
- Ишь-ты деловой какой. Ну да скачи по своим делам. А я гляну что она за такая ворожея-предсказательница.
Иван-царевич отворил дверцу и сказал:
- Добрый день в хату.
А в ответ тишина.
Иван-царевич – не робкого десятка, вошел во внутрь и спросил громко:
- Есть кто живой?
Опять тишина.
Тут Иван-царевич заприметил еще одну дверцу видимо в горницу.
Отворил ее и вошел смело. Напротив за столом невозмутимо сидела ворожея – раскладывала кости и набивала табаком трубку.
Он вошел и сел прямо напротив нее. Он смотрел на нее уверенно и твердо. Она же как бы мельком окинула его взглядом и продолжила набивать табаком трубку.
- Ну? С чем пожаловал? – спросила ворожея не поднимая глаз и как бы ни к кому не обращаясь.
(Так ты же предсказательница? Разве не знаешь?) – подумал он про себя, а вслух сказал,
- Да вот с желудком что-то, никак сходить не могу уже неделю. – сказал он еле сдерживаясь от смеха.
- А-а, запор что ли. Ну так енто быстро лечится. Счас я тебе дам отварчику чистотела и дурман-травы – и все дела. Вот, ну-ка на - пей.
- Да нет, пожалуй, не стоит… само пройдет.
- Ну само – так само. Енто все или исшо чего есть?
(А не такая она простая…мда…что-то в ней таки есть…) – подумал Иван-царевич
- …ну есть… тут такое дело… в общем…
- Понимаю, понимаю, - дела сердешные значица. Ну штож-ить, не все тут просто, но кое-чаго могём.
- Ну уж что-нибудь может… получится…
У дальней стены стоял старинный сервант из темного дуба с замысловатыми узорами и орнаментами тонкой ручной работы. Ворожея подошла к нему отворила дверцу и достала оттуда медный начищенный до блеска таз. Увидев это, Иван-царевич тоже засиял как медный таз. Ворожея бросила в него недобрый взгляд. Улыбка тут же сползла с его лица на пол. Меж тем, ворожея установила таз на специальную кованую треногу.
- «Видящее Око» - величественно-гордо произнесла она.
- Угу. - буркнул Иван-царевич, а про себя подумал – Ну таз, как таз. А вот подишь-ты О-о-око!
Ворожея продолжала свои, только ей понятные действа. Вскоре таз наполнился какой-то зеленоватой жутко пахнущей жидкостью. Тут ворожея распростерла над ним свои руки и стала читать заклинания. Жидкость сама-собой пришла в движение и ее зловоние заполнило всю комнату. Ворожея и не думала останавливаться. Наоборот, с каждым разом ее движения усиливались и чуть спустя все ее тело двигалось и перетекало, описывая восьмерки. Вдруг над тазом образовалось облако дыма. А когда оно рассеялось жидкость в тазу изменила цвет и ее поверхность стала зеркально-ровной. На ней стали появляться какие-то силуэты и образы. Ворожея пристально вглядывалась в них. Иван-царевич смотрел на все этой действо словно в забытьи. Вдруг ворожея резко хлопнула в ладоши – жидкость в тазу вспыхнула и через мгновение испарилась. Иван-царевич одернулся и чуть не упал с табурета. Взор ворожеи оборатился к нему.
- Да милок… повезло же тебе…
- Что красивая значит?
- Страшно красивая!
- А груди большие? Я люблю чтоб было за что подержаться.
- Да с полпуда будут. Кажная.
- Ты бабка ври, ври, да ни завирайся! Я тебя за судьбу мою спрашиваю, а ты со мной шутки шутить!
- Да вот думаю, хговорить тябе правду али пожалеть тебя, наврать с три короба да и отпустить с миром.
- А ты будто знаешь правду?
- А-то как же.
- А ну выкладывай все как есть, да смотри не утаи ничего.
- Ох, милок, смотрю я на тябя и ажно самой жутко становится.
- А ты за меня-то не бойся – я и сам за себя испугаться могу. Ты говори все по порядку, да не тяни.
- Будет невеста твоя прелестна как ангел, а и соблазнительна дьявольски.
- Хорошее начало.
- Образована будет и умна шипко. А-то погляди и умнее тебя.
- Ну не дура – и то хорошо.
- Замуж она за тебя выйдет.
- Что? Так прям сразу и замуж?
- Ну не сразу конешно. Подумает ишо… дня три. Подумаит, да раздумаит, а раздумаит передумаит, а передумаит - не надумаит, а коли и надумаит, так…
- Ты мне голову не морочь! Говори толком: будет она моей женой или нет.
- А и будет и нет.
- Это еще как?
- А так. Женишься ты на ней. Однако и хгода однаго вместе не проживете – разойдетеся. А погодя чуть опять сойдетесь. А потом опять разойдетесь. А спустя малость опять сойдетесь. И так кажный хгод развлекаться будяте. 12 раз будяте сходиться да расходиться, а через три хгода, на 13-ый раз…
- Ты погоди, погоди, бабка. Что-то у тебя с математикой слабовато. Каждый год да 12 раз – это 12 лет получается, а у тебя 3 года. Нестыковочка получается.
- А ты учи курицу яйца нести. А меня учить мал исшо. Хговорю что вижу, а ты слушай, да на ус мотай. Може и доживешь до моих годков.
- Ой бабка! Ну и горазда же ты сказки сочинять. А вот, к примеру, если я ее в первый же раз на хрен пошлю, а? Тут и сказочке-то конец. А? Что тогда?
- А исшо и не туда пошлешь, милок!
- Так-так-так, а вот с этого места поподробней.
- Любить ты ее будяшь шипко, а она тебя нет.
- Ну… так это… может не сразу… оно же у всех по-разному бывает.
- Будяшь встречи с ней искать и ночами не спать. А она и думать про тебя не станет.
- А вот и еще как станет! Али я не красив? Али не умен? Молод я и красив, и умен, и кровь горяча! Да обо мне в моем царстве-государстве каждая вторая думает, да каждая третья ночью не спит!
- Стихи ей будешь читать и песни душевные петь, да токмо зря стараться будишь. Ей твое стихи и песни – позабавиться только пять минут да и забыть.
Цветы ей будешь дарить самые что нинаесть красивые. Но не тронут они сердца ее. И увянет вскоре красота их волшебная лепестками алыми на земь осыпавшись.
- Изменять она тябе будет с любовником сладострастным.
(После этих слов в воздухе повисла тугая напряженная тишина.)
- Задушу обоих!!! И тебя вот сейчас задушу если не перестанешь чушь всякую нести! Ты что ведьма старая – издеваться надо мной вздумала?!!! Или на старости лет совсем из ума выжила???
Ворожея этих слов будто и не слышала вовсе. Но лишь сказала тихо и сочувственно:
- Буде вона твоя отрада и твое мучение.
Тут Иван-царевич, обычно весельчак и задира, хотел было улыбнуться, да улыбка вышла натянутая и кривая.
- Слышь бабка, так может она того… (он покрутил пальцем у виска), ну в смысле заколдованная ка-кая-нибудь?
- Точно хговоришь милок! Колдонутая она на всю хголову!
- Ну да, и чтобы расколдовать ее я должен ее поцеловать. И она из жабы зеленой враз превратиться в Василису прекрасную.
- Ну вроде того.
- Да я лучше черта лысого поцелую! Эх, а потом сяду с ним вместе, да и напьюсь с горя.
- А горюй, не горюй, а расколдовывать все одно надо будет.
- Ну будь по твоему: поцелую я ее, она расколдуется и что мне с ней дальше делать?
- А вот и хрена она расколдуется. Это раньше все просто было, а сейчас колдунства другие пошли, поцелуй тут не поможет.
- Ну не знаю, может за ушком ее погладить – она и растает.
- Вот ты Иван-царевич совсем чё ли не образованный ни разу?!! Енто же самая чуйствительная ерогенная зона. Она от поглаживания возбудитца, а когхда ёна возбуждаитца, и совсем чумавой становится, чего доброго – еще и покусать может.
- Ох-ты, мда-а-а…. тяжелый случай….
Да как же ее, мать твою, расколдовать-то?!!
- Про то в древней магнической хниге написано. Слушай усе внимательно, да запоминай как следываит. И делай усё точь-в-точь, - ошибесся хоть на волосок – начинать все сызнова.
- Ишь-ты, важности-то на себя напустила. Давай говори уже, тоже мне предсказамус в юбке.
- Тако значица. Перво-наперво, одень рубаху какая есть самая нарядная.
- Ага и сватов засылать!
- Да что за люд-то нонче пошел, ну что за воспитание – никакого уважения к старшим. Вот раньше-то ремешком да по заднице воспитывали – так оно до мозгов-то враз доходило! Молчи хговорю! Экий неугомонный…
- Да не серчай ты на меня ведуньюшка. Я тока спросить хотел – а портки-то одевать или нет?
- А ты значит и без порток разгуливать молодец-удалец?
- Ну уж что есть – то есть.
- Ох и смотри у меня – нето воспитаю я тебя разок-другой.
- Так, ты не отвлекайся, ну рассказывай что там дальше-то.
- Ну дык вот, одень, значит, рубаху нарядную да не сымай ее три по семь лун. На последний день отправляйся в лес что Чертовым логовом зовут. Приедешь ты к нему ровно в полуночь. Как войдешь в него – так сразу тьма непроглядная и тока хглаза со всех сторон сверкают: зырк-зырк. Это ты не бойся – это хглаза сверкалки-зыркалки и есть. Дойдешь до опушки леса. Тама значица страшилка-ночная-колобродка обитает и всех кого ни есть пужаит. Напужаит вона тябе до полусмерти. Тут ты сразу и об-мочишься. В ентом месте самом семя во сырой земле дремлет. Тут-то оно и пробудится и проростет и распустится и цвести станет. Цветок тот необычный папоротником зовут. Цветет он только в чертовом лесу да толико раз в году. Цвет его собери в рубаху, да сразу деру оттудава. Потому как опасно тама. На россвете к роднику поди да воды живой родниковой набери. Налей той водицы в чан, да лепестки папоротника в него же опусти. Чан поставь на огонь. А как вода закипит – всыпь полпуда соли да полпуда перца жгучаго-ёдреного. Вот отвар волшебный и готов. Дай этого отварчику невесте своей потихоньку незаметно. Ахга, значица, выпить она должна залпом весь чан. Тут-то она и расколдуется да из злюки-пре-вреднючей превратиться в добрую да нежную-трепетную.
Иван-царевич тем временем сидел весь красный и еле сдерживался от смеха. Но последние слова ворожеи словно иголочкой проткнули мешок со смехом и он со свистом и придыханием резво вылетал наружу!
- Ах-ха-ха-ха-ха-ха! Ух-ху-ху-ху-ху-ху! Ох-хо-хо-хо-хо! О-о-о-Ё!
Ай да бабка-ворожея, ай да придумщица! Вот уж потешила, так потешила! Ой, ну не могу - аж жи-вот болит от смеха! О-о-о-о…
А Иван-царевич все никак не мог успокоится. Только когда весь смех из него вышел, тогда только он и успокоился.
- О-о-о-ой. Ну и ну! Аж прямо до слез!
Вот что бабка – засиделся я у тебя. Чаю твоего травяного попил, ватрушек-завитушек поел, сказок послушал – пора, как говорится, и честь знать. Пора мне во свояси воротится.
- А-а, ну дык иди на все семь концов, ты же вумный сам-сусам. Тока слова мои ишо вспомнишь.
- Эт точно! Я таких сказок и дитем малым не слыхивал. Ну и хоть и за это я тебя отблагодарить хочу. Есть у меня камушек один чудной, даже не знаю и зачем-то я его с собой таскаю. Мне-то он ни к чему, а тебе может и сгодится на что.
Долгих прощаний Иван-царевич не любил. Вручил чудо-камень ворожеи, да и был таков.
Следопытом, однако, он был хорошим. И хоть и в темноте, но обратный путь враз отыскал. И уже ноги мерно ступали по дороге, оставляя узоры следов позади. Как вдруг перед самым носом царевича со свистом промчался чей-то хвост и скрылся за соседним деревом.
- Эй ты, лемур-вертихвост! А-ну выходи!
Хохолок с глазами показался из-за веток.
- Иван-царевич, ты погоди малость, не спеши уходить-то.
- Чего годить? Идтить мне надобно!
- У нас тут праздничек намечается – ну там дискотека, все дела…
- Ух-ты, лемуртянский праздник! А что? Это дело хорошее!
- Медовуха будет…ммм…ты такой в жизни не пробовал!
- Вот ведь чертяка, умеешь же ты уговаривать.
Они пошли вглубь тропического леса, сквозь заросли тростника и бамбука. Вот они подошли к ме-сту густо усеянному малма-лехи с огромными раздвоенными к верху листами. Оттуда доносились какие-то звуки. Лемур-ученый проворно шмыгнул вперед и, ловко прыгнув на лист малма-лехи, пригнул его в сторону. Тут взору Ивана-царевича открылась дивная картина. Внизу постиралась большая поляна. И сейчас вся эта поляна словно живая – двигалась вперед-назад, перетекала, покачивалась волнами и светилась, переливаясь разноцветными огоньками. Приглядевшись, Иван-царевич увидел, что вся поляна от края до края усеяна бесчисленным множеством танцующих лемуров. Лемур-ученый подмигнул левым глазом, кивнул хохолком и взмахом хвоста пригласил идти за ним. Вот уже слышались звуки калимбы, вали;хи, дже;мбе и нгомби. И вот они влились в этот танцующий поток.
- Хей-йо-хей! Сан-сан-ти рама ней! Кема-бама рама-да! Илма-ди хали-ни-да!
Зажигательно-весело пели лемурийцы. При этом они описывали круги и восьмерки ногами, пока-чивали хвостами, кивали хохолками, и то звучно хлопали в ладоши, то воздевали их вверх и неистово кружились! Когда Иван-царевич оказался внутри этого танцующе-поющего действа – лемурийцы при-ветствовали его задорными возгласами. Потом вдруг неожиданно лемуры расступились и сам Король Лемуров преподнес Ивану-царевичу чашу с напитком.
- Сурица - напиток богини веселья и вечной молодости.
Иван-царевич разом осушил чашу, вытер усы рукавом и гаркнул:
- Ах! Хороша!
И ощутил Иван-царевич как по всем членам его разливается тепло и удивительная легкость.
Тут снова заиграла музыка и танец закружился с новой силой.
Иван-царевич молодец-удалец пустился в пляс – да так что аж пятки сверкали!
- Ой-Е! – раздались удивленно-восторженные возгласы лемурийцев.
Музыканты хитровато переглянулись и истово-рьяно заиграли на своих инструментах!
Чумавые лемурийцы стали выписывать и вовсе удивительные фигуры.
Иван-царевич с головой окунулся в эти веселые зажигательные ритмы.
И казалось этой безумной ночи не будет конца!
Налетевший ветерок сорвал несколько листов с кипариса и уронил их на нос Ивана-царевича. Иван-царевич смахнул листочки с носа, потом лениво потянулся и открыл глаза. Он снова сидел под кипарисом на берегу океана. И тут он стал вспоминать вчерашний сон: про говорящего лемура, про ворожею, про предсказание, про невесту…
- Вот ведь, привидится же такое! – сказал Иван-царевич и почесал свой затылок.
Тут в животе у Ивана-царевича заурчало и он подумал, что пора бы чего-нибудь перекусить. Он глянул на стоящую рядом котомку и вспомнил, что в ней есть банановые лепешки. В надежде вкусно позавтракать он открыл котомку и обнаружил, что она совершенно пуста и не осталось ни одной лепешки. Только на самом дне котомки лежал маленький кусочек и еще какой-то листок с надписью.
«Невесту свою скоро встретишь. Будь счастлив.
Лемур-ученый»
…и все-таки найду, пусть и обойду белый свет…
…ведь где-то же не спит и всю ночь стоит у окна…
…про любовь мою знаю главную из примет –
просто нет другой на Земле такой как она…