Душа моя, Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!
Меж вами, призраки минувших, лучших дней,
И сей бесчувственной толпою?..
...............Фёдор Тютчев
Скрипнула дверь. Явилась, не запылилась. Сейчас начнётся: «Дышать нечем, опять натащил железа».
- Ну, вот, так и знала, как на поезд, так мне – уборка. Опять натащил железа, дышать нечем!
- Чай будешь?
- Ты мне зубы не заговаривай! Мог ведь инструмент оставить на работе!
- Не мог. А что дышать нечем, так то всё тряпьё твоё пожирает воздух!
Анатолий Михайлович начал натягивать свитер. Хорошо бы успеть на ту, выборгскую, что до Удельной идёт без остановок.
Татьяна тоже предпочитала эту электричку. Но как уйти, не наведя порядок? Как назло, микрокалькулятор загремел под стол.
Упрекать друг друга за уроненную вещь или разбитое блюдце у них не принято. Мы бедные, но гордые.
Анатолий Михайлович, кряхтя, полез под стол. Татьяна, чувствуя свою вину, молча собирала в пакет гостинцы внучке, сновала между сервантом и холодильником.
Муж дотянулся до калькулятора и тут заметил под радиатором отопления что-то желтое. Бог мой, «Тетрис»! Сколько же он тут пролежал?
Встал, включил. Надо же, работает. Сунул в карман. Внучке ни к чему, у неё планшетник с Интернетом, там этих игр... сам в поезде поиграю, если не разучился.
- Не копайся, всегда из-за тебя опаздываем.
- Я-то одета.
- Напоминаю: мобильник, очки, часы, ключи, документы.
- Иди к чёрту! Выходи, я из-за тебя так обязательно что-нибудь упущу.
Спускаясь по лестнице, Анатолий Михайлович пробормотал:
- Провозится. Ну и чёрт с ней, я хоть покурю спокойно, да и погодка ништяк.
Тут же подумалось: что-то мы с ней расчертыхались, да перед дорогой, не к добру это…
По пути к электричке, поговорили о дочери.
- Ну, что ты можешь знать, что там про меж них?
- Ты на его наглую отъевшуюся харю погляди. Он живёт только для себя.
- Все живут для себя. Сам-то, за меня думаешь, или за внучку? Без меня вон не поехал, когда я болела.
- Драсьте! Ты же болела, мне и быть у тебя.
- А чего возле меня топтаться? Что б спровадить быстрее?
- Тьфу ты, дура!
Показалась электричка.
- Я в третий вагон не пойду, он с компрессором, гремящий!
- Ну и будешь ехать стоя, или ютиться сбоку-припёку. А в третьем всегда свободно.
- Как хочешь, вечно упрёшься, как бык. Сейчас и народу то немного.
- Надейся! В самом Выборге в третий вагон никто не садится, вот и свободно.
- Зато почки отбивает.
- Ничего не отбивает. Пошумит малость, а потом будет тихо.
- Я пошла в четвёртый, а ты как хочешь.
- А я по уму, в третий!
Татьяна обрадовалась местечку у окошка. И рядом было место. Напротив сидела дама с собачкой. Забавная собачонка. Толя любит собак. Да и сканворд без него не разгадывается. Позвать, что ли? Нет, потерплю малость. Вот же вредина!
Анатолий Михайлович сразу достал Тетрис, поиграл, надоело. Гляну, как там она? Вышел в тамбур… за стеклом задней двери вагона вдаль убегали рельсы.
Выходит, поехал поезд с тремя вагонами, остальные отцепили? Вот и ладно будет ей наука…
Вернулся. Задумчиво уставился в окно. Поезд пошел медленнее. За окном промелькнула платформа. «Подлипки». И снежный покров пропал. Постой! «Подлипки?» Какие Подлипки? Подлипки под Москвой.
Вспомнился семидесятый. Он был направлен на сборы в Подмосковье. Вот откуда он знает Подлипки.
Снова глянул в окно. Лес да лес.
Обвёл взглядом вагон. Как-то не так все одеты… В середине вагона офицеры-связисты в устаревшей форме советской армии, с эмблемками войск связи в петлицах – звёздочка и стрелы. Склонились над какой-то тетрадкой
Анатолий Михайлович прошелся по вагону, заглянул к офицерам. Перед ними был график характеристик транзистора. Надо же, транзистор до сих пор изучают? Он поймал себя на мысли, что в самом деле едет в электричке "Москва – Щелково", и сейчас семидесятый год, а те офицерики с лейтенантских курсов…
Из динамика хриплый мужской голос сказал что-то неразборчивое.
Объявил «станция Загорянка»? Но тут же вмешался женский голос: «Удельная!».
Анатолий Михайлович посмотрел в окно. Промелькнула платформа Озерков. А как же иначе?
Захватив пакет, вышел в тамбур. Следующий, четвёртый, вагон был там, где ему и положено быть, на своём месте. Ну да, вон в тамбуре мелькнул Танькин берет…
Что это было, глюки? С какой стати?
Татьяна решила всё-же преодолеть гордость. Сказать Толе, что место есть. По прошлому опыту знала – сам обрадуется поводу пересесть к ней.
Вышла в тамбур и увидела, что перехода в третий вагон нет. Перед нею маячила тыловая часть тепловоза. Дизель тяжело ухал, сквозь щели в дверях просачивалась гарь. Перецепили вагоны, а она и не заметила?
Вспомнилось: в таком вот поезде "Дизеле" когда-то ехала к маме из Выборга в Высоцк. Мамы давно нет… даже сердце защемило.
И за окном как будто те места… Где это мы? Редко смотрю в окно, вот и почудилось.
Вернулась на своё место. Дамы с собачкой уже не было, напротив Тани сидели две девчушки, ежесекундно смеялись сами себе. Таня их где-то видела? Что это их так смешит? А, сейчас придут пограничники проверять документы и девочки планируют. Как заговорить им зубы? Вспомнив себя, ту, Таня улыбнулась…
Вдруг спохватилась: какие пограничники? Огляделась. Это не электричка! Это вагон того, "Дизеля"! Она села не в тот поезд? Как это? А Толя? И куда я еду?
Закружилась голова. Таня прикрыла глаза. Так, спокойно, сейчас объявят станцию.
«Удельная!»
Открыла глаза. Дама погладила собачку, улыбнулась:
- Вы до Удельной? Почти приехали.
За окном промелькнула платформа "Озерки".
Вышли на платформу одновременно.
Увидев радостные глаза жены, Анатолий Михайлович отметил - она помолодела! Такие глаза были у неё, когда он возвращался домой с учний… Вот, надо же, соскучилась. Никак? Рассказать ей про своё наваждение? Ни за что!
- А я вздремнула, маму вспомнила.
И Таня прижалась к плечу мужа.
Спустились в метро.
- В первом вагоне всегда есть свободные места.
- Глупости, лучше всего, садиться во второй.
- Ну и будешь стоять всю дорогу.
- Я-то буду сидеть. А вот ты настоишься.
Они вошли в разные вагоны: она в первый, он во второй.