Иллюстрация к новелле - Apocalypse Now, 1979
Дневник Смита-46
«29» апреля 2011 г.
Универсальный идеализм – вот на чем построил я свое Дело – на чистой сердечности и на чистой теории. Жизнь-дневник и жизнь-новация. Безупречное колонизационное действие.
Пока есть литературные и кинематографические души, пока есть творчество, под которым понимается лесной киноидеализм (кинопропаганда), – аксиомы зла нет, зло не доказано.
.........
Я никогда не собирался работать на «фактах», «анализах» либо мордехайской «осознанной необходимости». Для меня это удивительная, сверхудивительная чушь. Что действительно интересно – так это текстуальное движение, заряженное на бесконечность, то есть моя конкретная интеллекрат-жизнь – экзистенциальная атмосферность... литературная «остервенелость».
Жизнь без «пинков» – ничто, текстуальное движение – все. Сериальное движение знаков. Кураж, страсть, катящиеся камни. Я работаю именно как специалист-метафизик, на «идеологию жизни» (так сложилось исторически). Так происходит, когда научную, насыщенную Литературу приучаешь себя читать как детективы. Переход на «лесную грамматику» очень естественен. Я излагаю «Жизнь», но жизнь «гангстерско»-философского плана. Дело в том, что интерпретации бесконечны, мне это безумно интересно. Для изложения идей, «узлов» метафизический дневник-новация – самое то. По закону револьвера: Дикий запад и его герои. Дикий запад не остался в прошлом.
Философия на культовом исполнении: идея волкодава звенит на дерзких волевых и физических структурах... В арктической литературе гуманно, когда враг-ублюдок мертв.
Есть тонкая грань, которую нарушают современные новеллисты: или ты пишешь резкую энергию в духе эпохи, акт за актом (тогда как быть с аккумулирующей философской прозой?), либо «перебираешь» с бесконечными теоретическими (историческими) вкраплениями в непосредственные акты, что я с большим неудовольствием иногда обнаруживаю. Как вывод: не должны страдать ни язык, ни факт, ни акт. Возможно по этой причине я не пишу «роман».
Мне показалось важным уточнить жанр предлагаемых произведений:
это интеллектуально заряженная литература белого текста, литература военного текста, между эссе и новеллой = военный интеллектуальный дневник европейца-2011. Самое важное здесь: это изначально экзистенциальная литература на «традициях». Что-то не припомню из истории метафизики, чтобы герою философии жизни кто-то, когда-то и где-то выплачивал подъемные. Герой намеренно игнорирует заявления – см. раздел «животные» – и обреченность.
Так называемый мир сегодня в блаженном состоянии духа (из досье: дружит только с подонками, только с предателями жизни). Дебютных арестов явно недостаточно. Ситуация чрезвычайно запущена: очень нужная «сексология» (стреляющий бред) с лишайниковым покровом, концентрация ворья, имеющего «опыт», наркотизация, ненависть к белому человеку, засорение идеологии бактериологическим j.- оружием и «повстанцы» с типично обезьяньими замашками. Зло распространяется вовсе не по вертикали, зло распространяется пятнами. Хотя бы отжимать мятежников к их собственным норам, хотя бы удержание от внедрения.
Большая и красная обезьяна все решает. Новая красная угроза? Обратите внимание – вдруг «все» или почти все оказались в огромной индокитайской ловушке. Вот почему произведения написаны в колониальном жанре.
Возможно истребить даже целые периоды плутократии. Единственное, что помогает – это пинок сапогом. «Off The Pig! – Выключи свинью!» Это самая драматичная часть. «Гонения». У порнобиржи отберут лицензию.
......
Разглашение и забвение пограничных маршрутов – апофеоз предательства интересов Студеной страны, всех белых в Индокитае (русских, немцев, французов...).
Кинодокументалист Смит работает на текстах-документах-архетипах, на средствах подавления иудейских сигналов, на колониальной агрессии... («закрой, падаль, пасть, – Калифорния едет к тебе в гости»). Настоящий становится все более неприступным и информированным. Действительность сама готовит экзистенциальных героев, и, следовательно, Жизнь равна порядку.
Настоящий способен на крайний поступок, вызывающий крайнее уважение. Рабочую гипотезу, то есть голую теорию – в абсолютную уверенность! Именно так и творится мир лучше. Властной волей. Ледовым театром. Сегодня духу приходится мыслить и действовать по режимным и на режимных основаниях, поэтому Ницше для нашего времени – это абсолютный арийский босс.
Нужна литература высокой мотивации и опасной разработки в направлении границы – северной пограничной линии. Герой Джон Смит, создавая идеологию стали, обнаруживает себя на индивидуалистических героических подступах, в героическом мироощущении Ницше, Кьеркегора, Достоевского, Макса Штирнера, Томаса Карлейля.
«Существование» для Смита немыслимо без поисков философской модели, в которой могут присутствовать разнообразные энергичные элементы – гангстерских саг, идеологии меча, неоромантизма, неореализма, – в общем, информационного массива в целом.
__________________
Европейская экспрессия – становление и нагнетание Классики войны в литературе плюс холодная властная Методика над текстами и злобным «бытием» – вот ключ к Дневникам Смита.
«Все выглядят изможденными» – это не для меня. Карательная философия-класса 2012 модельного года. Романтизм, загущенный на идеологии стали.
Третий вопрос рецензента к работе «Сердце-экзистенция»:
«Вот как история поворачивает – метафизик с военными мозгами создает своих тяжелых ангелов».
Красиво, но метафизик – и создаёт? Сочетается логически?
Ответ.
Да, меня тоже поражает, что лесогорный einsatz-специалист:
... стаю изгоев – в загон и стойло,
... ударение ногой по двери рычащей, визжащей и выхлопной,
... по нижнему уровню,
... контрольный в головы бракодела Булавы и браконьера заповедника,
... работая на антишабаш «В августе сорок четвертого...»,
одновременно может быть и тяжелым ядерным метафизиком. Но из-под пера иногда выскальзывают (выпархивают) тяжелые ангелы – валькирии-этюды... Вновь приближаемся к атомной физике Ницше – а это поисковый Фильтр.
***
Персональная информация.
Почему я называю свою идеологию «военным экзистенциализмом», «бронированной метафизикой со стеклами, оправленными в свинец», а человека – боевой единицей существования (см. «Экзистенцию»)? Потому что Белая книга пишется на Белых скалах или на «белых лодках»–белых субмаринах, то есть на Побережье (обитаемом острове), на Кольском полуострове (форпост), на Крайнем западе, на Уральских, Драконовых, Скалистых горах, наконец. Здесь взаимопроникновение географии (ландшафтов), лингвистики и европейской (доплутократической) метафизики.
Следовательно, Атомная белая страна (где мы живем) должна работать на перспективных сюжетах – то есть в сотрудничестве с Винчестером – культовой винтовкой, завоевавшей запад. И с Томпсоном. Все-таки одна древнейшая европейская ветвь. Комиссия атомного ядра – это возможности А-бомбы, арийской «ядерной» метафизической (мета-физической!) бомбы. Ради чистоты образов, ради чистоты студеных целей. Именно так мне видится будущее белого архипелага.
«С любовью к Северной Европе» имеет подзаголовок-направление: «или навстречу Северной Америке», а повесть «Тяжелые ангелы, как они есть» (с эпиграфом «Мы все здесь за этим, не так ли?» – Last Man Standing, 1996) так вообще начинается со следующих слов: «По Дневникам Смита можно проследить «ядерную», европейскую метафизику – военизированный опыт; подхвачены некоторые мотивы русско-американского Диалога, диалога лучших. Русско-американская линия – это взаимная любовь к опасным пересечениям. Юнона и Авось. Белая душа = белые тексты. Горные полупустыни Америки – Уральский Север – Баренцево побережье – рваная кромка русского материка. Отсюда и Романтизм (с бронированными ставнями) – из неизбывности, от танцев у входа в пещеру, метафорических «пинков», рывков и перебросов. От лучших».
Дневники ведутся от имени Смита. Все работы пронизаны арийской Европой, Индокитаем, Студеной страной, белым континентальным западом. Надеюсь, что смог прояснить свои тезисы.
***
События, герои, место действия являются литературным вымыслом; также прошу не отождествлять героя произведения с автором