***

Школа Херспри, которая располагается в городе Дуул, похожа на все остальные школы Кроакии. Многие архитекторы называют подобное строение шедевром архитектуры, нам дуулийцам приходится лишь верить на слово, так как путешествия по Кроакии строго запрещены.
Она  напоминает замок короля Августа III, такая же мрачная и в следствие неповиновения, готовая в любой момент лишить жизни. Проходя по коридорам, невольно можно услышать крики детей, которые посмели не согласиться с преподавателями или высказать свое мнение.
После смерти Августа II жизнь кроахиев резко изменилась. Раз в десять лет в дом заходит стража и забирает самого старшего ребенка, если детей нет, то на следующий день вас ожидает казнь, традиционно виселица на центральной площади благородия.
Что они делают с детьми? Сначала они проверяются на наличие потаенной силы – магии. Раньше за это убивали, но Август II распорядился о защите потайников и велел построить замок Эмбремус в честь своего  советника и потайника в одном лице.
 Если в семье рождался потайник, то его забирали в этот замок, там его воспитывали и обучали тайным заклинаниям. Потайнику разрешалось общение с семьей и даже выплачивалась мета сумма денег за помощь государству в будущем. Сейчас же потайников используют в качестве разбойников и шпионов в других государствах. Все изменилось…
-Вивьен!- – крик братишки заставил вздрогнуть от неожиданности и отвлечься от своих размышлений.
Я слишком увлеклась и обратила внимание на впередистоящюю толпу только после криков моего брата. Толпа заключила в сои объятия моего брата Линкльна и профессора Кремли, у которого в руке был ремень. Он схватил Линкольна за ухо, повернул к себе спиной и начал избивать. Одноклассники разделились поровну: кто-то кричал и поднекивал профессора, а кто-то сжался и просто смотрел, не пытаясь помочь восьмилетнему ребенку. Жалкие трусы!
Протиснувшись через толпу, встаю сзади Кремли и со всей силы бью ногой в голень его ноги. Со злобным криком он падает. Толпа ликует, я обнимаю своего братишку и вот уже готова убежать, как раздается голос:
-Мунес, быстро сюда!
Я подошла к мистеру Споктенр, преподавателю филийского. На вид  ему нет и  тридцати семи лет,но  уже видны серебристые нити в иссиня черных кудрявых  волосах, и лишь глаза выдают его истинный возраст – сорок три года, из которых как минимум двадцать лет садистских наклонностей.
-Да, господин Споктенр. – нервно произношу я, закрывая собой Линкольна.
В этой школе я учусь уже десять лет и готова прыгать от радости, что кошмару осталось длиться не более трех месяцев, но эти оставшиеся месяцы могут сойти за двадцать лет под чутким руководством  этого мерзавца.
-Ты исключена из школы – ровным тоном произносит он.
Честно говоря, я была уверена, что так и будет. Я знала это, когда пробиралась в толпу, когда била в голень, я все знала, но не могла позволить унизить брата. Не хотела, чтобы он ощутил тоже самое, что ощутила я три года назад.
-Эта дрянь меня ударила – раскрасневшийся Кремли был вне себя от ярости и мне захотелось побыстрее покинуть заведение.
Я помю, когда разозлила Споктенр и моя кожа до сих пор хранит отпечаток той ночи. Надо уходить. Когда-то папа сказал «терпи, вся твоя жизнь зависит от этого», тогда я согласилась с ним, но только не сейчас. Борись, борись за все, пусть даже тебе придется рыть землю руками или ходить по битому стеклу. Дерись, даже если сил нет и единственное, что ты можешь – дышать.
-Не смею вас задерживать – произнесла я и побежала с братом к двери, ни на что не обращая внимания.
Мы бежали без оглядки и в какой-то момент мне показалось, что нас преследуют и мы ускорили темп. Линкольн начал жаловаться на боль в ногах и я посадила его к себе на спину, от этого пришлось остановиться: сил больше нет.
Все хорошо, рядом со мной братик и никто не посмеет его обидеть. Линкольн посмотрел на меня очень внимательно и улыбнулся.
-Спасибо – прошептал он и начал плакать.
Драгоценные капельки, стекающие из его глаз, напомнили мне о папе. Ах если бы он был жив, если бы была жива мама…кто знает, может жизнь была бы другой и мне не пришлось идти в ту ночь к Споктерн и извиняться.
-Эй, малыш, перестань плакать, а то Люсинда проклянет всю мою оставшуюся жизнь! – я попыталась пошутить, но чуть не расплакалась, так как в шутке была лишь доля шутки.
После смерти моей мамы папа горевал, но все-таки встретил Люсинду. На первый взгляд она мне понравилась, в то время она была очень милой и заботилась о папе, а это было самое главное для меня. Но после того, как он умер от чумы, все изменилось. Я перестала быть дочкой и стала девчушкой, той, которую ненавидят, которая никому не нужна.
Мне понадобилось несколько секунд на то, чтобы успокоиться и спрятать где-нибудь внутри себя всю боль, как это бывало не раз. Мы сидели на траве совсем рядом с домом. Совсем недавно прошел дождь и все казалось серым, но несмотря на это, мне не хотелось уходить, потому что я знала, что теперь будет только хуже.
Я встала, а Линкольн остался на траве, казалось, он тоже понимал, что это теперь все измениься. На всякий случай я посмотрела по сторонам, но так никого и не увидела.
-Пойдем, малыш, я отведу тебя домой – произнесла я самым нейтральным тоном, но сердце разрывалось от слова «дом».
Белокурый Линкольн улыбнулся, от этой улыбки у него засверкали голубые глаза, такие же, как были у папы.
Мы шли медленно по тропинке, окруженные деревьями и легким ветром. Я не могла себя заставить пройти через калитку к дому. Что я скажу Люсинде? Прости, но меня выгнали?
-Ах, вот ты где! – прошипела моя мачеха.
Казалось, прошло не так много времени со дня смерти папы, всего четыре года, но как же она изменилась. Раньше у нее были вьющиеся рыжие волосы, ярко зеленые глаза и доброе сердце. Сейчас же волосы потускнели, глаза потеряли огонек, а сердце окаменело. Она стояла в старом поношенном миллион раз платье и выливала весь свой гнев на меня.
-Ты знаешь? – едва я спросила, как слезинка побежала по щеке, но мне не привыкать незаметно вытирать слезы и делать вид, будто это не слезы вовсе.
-В кого ты превратилась? Что подумал бы твой отец? Какое счастье, что мой бедный Филипп  не видит этого позора! – она кричала и кричала – Посмотри на кого ты стала похожа! А что за отметина на твоем бедре? Тебя пометили как скот! Я не желаю, чтобы ты оставалась в этом доме, ищи себе другой приют! – с этими словами она кинула мне «узелок» и закрыла дверь.
А я так и осталась на пороге, поднимая вещи, я мимолетно заметила себя в отражении окна. В кого я превратилась? Я осталась собой: все те же длинные черные волосы, медово-коричневые глаза, прямой нос и пухловатые губы. Хотя нет, кое-что изменилось – глаза, они повзрослели, отдолившись от тела, только они могли сказать, что каждую секунду во мне умирает что-то светлое и самое дорогое на свете – моя душа.
Забрав волосы в высокий хвост, подобрав вещи и подняв голову вверх, я пошла вперед…