Меня отправляют в больницу. На сохранение. Мой первенец, чересчур активный, взбудораженный моими переживаниями может раньше срока появиться на свет. Мне этого не хочется, врачам тоже, поэтому, собрав в сумку ночнушку, халат, тапочки, два полотенца, миску, ложку, кружку и толстую книженцию, прогонять скуку, я отправляюсь в приемный покой. Там меня переодевают, заводят историю болезни, подробно расспрашивая о перенесенных болячках, и отправляют на второй этаж родильного дома. В отделение, носящее удивительное название – сомнительное. Непонятно. То ли врачи сомневаются в моей беременности, хотя я имею приличное пузо, то ли они сомневаются в своих возможностях. Ладно, разберемся. Захожу в палату. Там семь коек. Одна пустая, застеленная противно пахнущим дезинфектором бельем. На остальных лежат подруги по несчастью (или счастью?). За окном июнь. Жара. Хочется не лежать на больничной койке, а сидеть у журчащей речки, несущей прохладу. Пить ледяной квас, подставлять солнышку отбеленное зимой тело. Но нет, вместо этого унылая комната, с настежь распахнутыми окнами, за которыми нахальные толстые березовые ветви с курчавой зеленой листвой пытаются влезть прямо в палату. Моя койка возле двери, рядом рукомойник и кособокая тумбочка. Напротив моей кровати, стоит другая. На ней шустрая чернявая молодая женщина, с живыми веселыми глазами. Сажусь на продавленный пружинный матрас, жалобно скрипнувший под двойной тяжестью, и перехожу к знакомству.
Соседка напротив – Марина. Двадцать три года. Дома ждут муж и двухлетняя дочурка. Второго ребенка не хотела. Пыталась вытравить – не получилось. Смирилась. До родов две недели. Положили на сохранение из-за высокого давления. Хочет родить сына.
Наташа. Миловидная женщина средних лет. Пятая беременность. Четыре закончились выкидышами, и вот чудом доходила почти до срока. Согласна хоть на сына, хоть на дочь, лишь бы ребенок родился без отклонений. Говорит мало, неохотно. Чувствуется, она вся в предвкушении перемен в своей жизни.
Нина. Тридцатитрехлетняя бухгалтерша. Замуж вышла поздно. Муж хирург. Укатал жену в больницу из лучших побуждений. Нина трусиха и паникерша. Придумывает болячки, а потом пугает мужа. Первая беременность – шесть месяцев. Мечтает о дочке.
Галина. Двадцать пять лет. Угроза выкидыша из-за стресса. Будущая мать-одиночка. Забеременела от женатого мужчины, роман с которым длился четыре года. Любовник разорвал отношения, как только узнал о беременности подружки. Хочет родить «для себя». Мечтает о дочке.
Ольга. Сорок семь лет. Имеет взрослого восемнадцатилетнего сына. Оставить беременность решилась после гибели мужа и младшей дочери в автокатастрофе. Усталая. Отрешенная.
Лидия. Дородная русская красавица с иконописным лицом. На голове толстенная коса, оттягивающая затылок. Когда она расплетет косу, чтобы переплести, вся палата судорожно вздохнет, подавив вдох зависти. Волосы у Лиды, густые, каштановые, укроют покрывалом всю ее фигуру. Длина волос около двух метров. Спокойная. Уравновешенная. Дома муж и два сына погодки. Тоже хочет дочку.
После противного больничного обеда, который почти никто не ест, а все ныряют к холодильнику, где достают баночки, сверточки, кулечки с домашней едой, наступает тихий час. Можно почитать, подремать, просто молча полежать, загружая голову ненужными мыслями. Чем больше беременная думает, тем больше потом плачет. Душа разрывается – как там оставленное без мамкиного пригляда дите? Как там муж? Не загулял бы. Не запил. Не попал по дурости, от дарованной свободы, в какую-нибудь передрягу. Потом мозги начинает плавить будущее. Как роды пройдут, а вдруг чего не так, а вдруг врачи чего напортачат…
В тихий час беседы не ведутся. Все душевные разговоры начинаются вечером, после отбоя, после того, как пройдет встреча с родственниками, подругами. После встречи с мужем, когда увидев своего ненаглядного трезвым, чистеньким, выбритым, прочитав ему лекцию на будущее, сделав продуктовый заказ на завтрашний день, приласканная и успокоенная, будущая мама, с легким сердцем, вернется в палату. Вечером, после медицинских процедур, после поглощения вкусных домашних передач, начнутся воспоминания, рассказы о жизни, постепенно темы будут меняться. И под занавес, когда зажгутся фонари, и за окном расползется сырая темень, пойдет разговор о сокровенном. С правдой, байками, домыслами или опытом из личной жизни. В палате сначала негромко, потом все больше, будут звучать раскаты смеха. Медсестричка, войдя в палату, сделает внушение, женщины притихнут, но минут через десять, после очередного юморного рассказа, палата вновь грохнет хохотом. Тон задает Марина. Она хорошая рассказчица. На любую тему находит смешную байку. Рассказывает от первого лица. Женщины хохочут, даже Ольга немного улыбается. Сегодня идет повествование о том, кто как расстался с девственностью. Неугомонная Маринка, сделав серьезную физиономию, говорит:
– Ой, а я до свадьбы девочкой была. Замуж вышла в 18. Ни хрена не знала, как с мужиком обращаться. Мамка мне про эти дела помалкивала. Чего с подружками сами поузнавали, с тем и мужу под бок легла. Раздел меня Славка, сам лежит голый, меня к себе прижимает, целует и все. Час, другой тискаемся, но все как Тристан с Изольдой, без главного. Я думаю, может так и надо? С другой стороны, устала как собака, спать хочу. Обниматься приятно, целоваться тоже…Но время идет, а мой Славка дальше никак. Я уж и на спинку легла, и ножки раздвинула, а он все мимо. Промучились мы часов до пяти утра. Все бестолку. Вижу Славка зевать начал, внизу у него все тоже дремать начинает…Ну, тогда я обозлилась, ухватила его за причандалы, к себе разворачиваю, шипеть начинаю « ты, мол, чего, брезгуешь что-ли?» Бедный Славка ответить не успел, перестаралась я по неопытности, сильно крепко схватила…Я в обиде, а Славка взвыл, да ужом из под меня… Неделю в раскорячку ходил…а настоящая ночь у нас после была, недели через три. Славка-то мне ровесник. Тихоня. О сексе ни сном ни духом. Потом наловчились…
Вся палата, придерживая ходуном ходящие животы, умирает от смеха. Дальше в разговор вступает Лидия.
– А я, девчонки, в город-то только четыре года назад приехала. До этого в деревне жила. Там разговоры про это, бабы каждый вечер ведут. На скамейке, под семечки. Как, чего, сколько, когда…Со всеми подробностями. Да ведь и скотину держали. Ясное дело, молоко у коровы после отела появляется. А до этого, надо корову к быку вести. А там такого насмотришься! Живет у нас в деревне бабка Федосья. Уже годов девяносто ей, но шустрая, коровенку держит. Вот, значит приспела пора, Буренку к быку вести. Приходит она ко мне, и говорит: « Помоги, Лидка! У меня корова с норовом, боюсь одна не удержу. Совсем слабая стала» Ну мне что…Пастуха предупредили, бутылку водки взяли, чтобы ему потом отдать, да пошли. Заходим в сарай. А там Петька, бугай совхозный уж землю копытом бьет, приспело и ему, значит. Корова мычит, к быку рвется, а бабка ее за шею держит, успокаивает – мол, потерпи, милая, сейчас тебя бык обиходит…Пастух быка с цепи снял, бык к корове, да ей по самые уши к-а-а-к… а корова-то с испугу башкой так мотанула, что бабка рыбкой в одну сторону улетела, я в другую…Поднялись мы, охаем. За спины держимся, пастух в стороне ржет…бык свое дело делает, а бабка подошла к корове, обняла ее опять, да громко так, заявляет: « пойдем, Буренка, отсель…Здесь не …ля, а одно убийство…» Вот вам и интим…
После Лидиного рассказа, палата не просто хохочет, а неприлично ржет, с икотой и слезами…Отдышались, немного помолчали, и россказни вспыхивают вновь. Нина, деля на дольки сочный апельсин, то ли жалуясь, то ли ища поддержку, нараспев говорит:
– Вам хорошо…Вы вон, кобылки молодые…Смелые, да шустрые. А меня мать в строгости растила. Никаких друзей, никаких свиданок-гулянок. В школе училась – в восемь вечера спать. В институте училась, так верите, мать после лекций вечером встречать приходила. Работать пошла, то же самое. Строгий контроль. Меня родители по старинке, по сговору, замуж выдали. Сами жениха нашли, сами с его родителями договорились. Мы с Игорем за два месяца до свадьбы познакомились. Встретились, поговорили. Да и что особо разговаривать, если все решено было. Игорь мне понравился. Обходительный. Всегда с цветами…Ну, вот, дошло дело до свадьбы. Я у матери спрашиваю, как, мол, надо? А она мне – не волнуйся, доченька, Игорь мужик с опытом, сам знает, чего да как, и тебя научит. Ты, говорит, только не бойся ничего…Ну, ладно, гости нас проводили, на брачное ложе, как говорится…Все хорошо. Игорь меня целует, раздевает, слова ласковые говорит…Ну я и расслабилась…Тут вдруг такая боль! Я орать благим матом, Игоря с себя спихиваю, а кого там, у него самый разгар! Зажал он меня своими лапищами, да довел дело до конца…Слез с меня, успокаивает, а я в рев, кричу: « завтра разводиться пойдем! Нет такого права так над женщиной измываться! Не хочу всю жизнь такую муку испытывать!» потом, конечно во вкус вошла…Игорь ласковый, да заботливый, сумел меня от комплексов избавить…
Вся палата уже не смеется, а рыдает от хохота. Вдруг, перестав смеяться, с тяжелым вздохом начинает изливать душу, Галина:
– как ни крути, везучие вы, девки…а я…У меня мать, царство ей небесное, чтоб ей в гробу перевернуться, запойная была. Отца у меня сроду не было, а новые «папы» появлялись каждый месяц…мне было пятнадцать, когда такой папочка, пока мать пьяная спала, меня не оприходовал…Поревела немного, а потом сама в разгул пошла…Дружки, попойки, а потом меня за кражу взяли…вместе с кавалером. Ему по полной программе, как рецидивисту – 7 лет, а мне по малолетству, 16 только исполнилось, два года колонии. Там, в колонии, я и школу закончила. У нас очень хороший педагог работал, Римма Исмаиловна, это благодаря ей, я на путь истинный встала. Пока в колонии была, мамка от отравленной водки загнулась, но квартирку нашу не тронули. Уж не знаю, кто постарался. Только было куда вернуться. Вернулась, огляделась. Бывшие подруги все при деле. Дурь прошла, учатся. Работают. Ну и я документы в техникум подала. Все экзамены сдала, а все равно не прошла. Вышла, реву, в голове сумбур – как так? Тут парень подошел, расспросил, а потом ржать начал: ты говорит, совсем дура или только притворяешься? Ты что в анкете написала? Где последние два года была? Кому лишняя головная боль нужна? А вдруг ты за старое примешься? Я притихла, сижу, кумекаю, чего дальше делать…а он говорит, ты иди в администрацию, в отдел молодежной политики. Да там, со слезой, с нажимом, начинай наезжать…Мол, осознала, перевоспиталась, хочу новую жизнь начать, а мне не дают…Ну, я так и сделала. Приняли. Отучилась. Направление дали в наш строительно-монтажный трест. Бригадирша покосилась сперва, но потом видит, я от работы не отлыниваю, не пьянствую, чего не попросит, все делаю…Очередную пятиэтажку сдавали, пришла комиссия. Начальство, инспекторы, ну и остальные… Все прошли, головами покрутили, и к выходу. А один остался. Стоит, пальцами сырую штукатурку колупает. Здесь, говорит, неправильно зашпаклевано, здесь раствор жидкий, как высохнет, осыпаться начнет. А я не знаю, что на меня нашло…Встала руки в боки, да и говорю: «учить мол, все мастера, а как до дела, дак не знают с какого боку за мастерок браться…» Мужик спорить не стал. Просто пиджак снял, да и показал нам мастер-класс. Вот так с Леонидом Григорьевичем и познакомились. А после…узнал где живу, в гости ходить стал, на жену жаловаться. На холодность да отчуждение. Ну а я пригрела. Четыре года любовниками были, все просил – подожди, скоро разведусь…Я ждала. А тут пришел, а я ему – папой будешь…Его аж перекосило всего. На аборт, орет, иди…денег дам…Тут я и высказала…Все, что за четыре года накопилось. Ушел, дверью так бухнул, полка отвалилась. Еще месяц уговаривал. Я ни в какую. Буду рожать и точка. Мне 25. Еще лет пять и потом захочу родить, да не получится…Нет, уж, как сложится, так и ладно. Сама воспитаю. Не пропаду.
После Галиной исповеди смеяться не хочется. Хочется плакать. Почему так бывает? Ведь Галина мать тоже носила ее девять месяцев, тоже рожала в муках, отчего потом бросила на произвол судьбы? И мы, будущие матери, заранее страшимся. Не дай бог, нашим детям придется испытать подобное! Говорят, в любой женщине изначально заложено материнство. Выходит не у всех. Живут среди нас матери-кукушки, рожающие ребенка, и не одного, и родив, напрочь забывают о родительском долге. О том, что мало родить, надо еще ребенка до ума довести, на ноги поставить, воспитать. Уберечь его от соблазнов, помочь в трудных ситуациях, и еще любить. Просто любить возвышенной, бескорыстной материнской любовью, пред которой не устоит ничто. Сломается любая преграда, смоется волной любви любая беда. Все испытает мать от собственного дитяти. И горести, и обиды, и непонимание, и отчуждение, но все стерпит, все поймет и простит. И в благодарность будет до гробовой доски иметь ответную любовь и уважение от своих деток…
Галины откровения притушили веселый настрой. Каждая лежит и думает, а каким будет ее малыш? А сможет ли, она сама, быть хорошей матерью? Не перегнет ли палку в дисциплине, как родители у Нины. Это счастье, что ее Игорь оказался терпеливым и понятливым. А другой не стал бы возиться – надавал бы по мордасам, за неуважение к мужу, и все дела. А Лида? Простая, работящая. Нашла мужа под стать себе. Рукодельника. Домовитого. Нежного. Достаточно было одного взгляда на них при встрече, и можно сразу сказать – живет Лида в холе и неге, в любви и согласии. И мальчишек своих воспитывает в уважении ко всему живущему, особливо к женщине. Чего про Марину сказать нельзя. Ее муж пришел грязный, небритый, под хмельком. Марина к этому, видать, привыкшая, а бабы народ глазастый, все углядели, все услышали. И что слова ласкового не сказал, и не спросил, как себя чувствует, да и принес не домашние вкусности, а отделался магазинными булками с пакетиком молока. Может, и второго не хотела Марина рожать по простой причине – такой муж не муж, а обуза. Чемодан без ручки – нести тяжело, бросить жалко. Бросишь – пропадет. А может не пропадет, а быстренько какая другая к ручкам приберет…Живет Марина закрыв глаза, приспосабливаясь, притворяясь… А Наташа? Муж хороший, только муж уходит на задний план, главное – ребенок! Измученная долгим ожиданием, она готова быть для своего ребенка не просто матерью, а беспрекословной рабыней, потому что ребенок это единственный смысл в ее жизни…
Прожит день в родильном доме. В доме, где время от времени вспыхивают новые искорки жизни. Входят в мир маленькие мальчики и девочки, а мамки перемучившись болью, счастливо прижимают к себе кусочек плоти, сотворенный от слияния Любви, Счастья, Надежд и обстоятельств…Каждая мать, если она мать настоящая желает счастья своему ребенку. Он – ее продолжение и ее отражение. Он – ее будущее. Он – ее смысл жизни. Благодарите мать, кланяйтесь ей в пояс, возвращайте с лихвой, все, что она вложила в вас, иногда даже жертвуя собой….
У меня родится сын. Он не сохранит мой шатающийся брак, и через десять лет мы с сыном останемся одни, и будем заново учиться жить. Поддерживая, и любя друг друга. Сын всегда будет для меня опорой и защитой.
Марина тоже родит сына. Без ушных раковин, с культями вместо ручек и ножек. … Видимо, не простил ее Господь, за попытку во чреве умертвить ребенка.
Марина оставит мальчика в роддоме, написав отказную.
Нина и Лида получат долгожданных дочек. Девочки, воспитанные по разумным приличиям, станут отрадой и гордостью матерей.
У Галины родится сын. Самый крупный и горластый в роддоме. Пройдет двадцать пять лет и Галин сын, выведенный матерью в люди, станет крупным бизнесменом. Окружит мать невиданной заботой и роскошью.
Ольга тоже родит сына. Воспитает его так, что в бою он закроет грудью молоденького солдатика, приняв на себя всю полновесную свинцовую порцию разрывных пуль. Посмертно он будет награжден орденом Боевого Красного Знамени.
У Наташи тоже родится сын. В свои девятнадцать лет он убьет мать ножом, за отказ дать денег на наркотики…