Тихий омут

Друзьям посвящается


Пролог

- В мерцании звезд есть что-то предательское, не правда ли? – Второй пилот задумчиво затянулся сигаретой и взглянул на Орион.
- Хм… Смотря для кого. – Первый пилот застегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки, готовясь к скорому вылету. - Если сегодня звезды за тебя, то когда-нибудь они непременно станут предателями, такова уж их природа. Но если тебе нет места ни на одной из них, если ты всюду гоним, то, как же они могут предать, ведь ты и так уже предан анафеме.
Прозвучал зуммер боевой тревоги. Пилоты переглянулись и приступили к маневру. Командирский истребитель вышел в открытый космос, где уже производили группировку несколько взводов. Из глубокой черноты на них надвигалась армада боевых кораблей Федерации.
- Что же получается? Что все, что бы мы ни делали, рано или поздно канет в пустоту? – Второй пилот дрожащей рукой набрал программу, выводящую ракетную установку из спящего режима. - Так стоило ли браться за дело, которое мы затеяли, если оно с самого начала было обречено на крах? – От одного из крейсеров противника отделилась длинная цепь современных истребителей, только что поступивших на вооружение федеральных войск. Их численности хватило бы на то, чтобы окружить два десятка повстанческих «москитов» и раскрошить в пыль. Но ни те, ни другие не знали, что на помощь кучке местных повстанцев спешит флотилия знаменитого Белого Аполлона, мятежного генерала. Его войска огибали систему звезды по орбите крайней планеты и готовились зайти крейсерам с тыла. Кроме этого на помощь истребителям во фронт атаки был выслан взвод элитных штурмовиков подразделения «Вечный сон».
- Стоит ли хотеть вечности, если сам не вечен? Дело, которое можно совершить в течение одной жизни стоит того, чтобы жить ради него. – Первый пилот успешно отклонил корабль от серии выстрелов. Истребители противника приступили к атаке. Слева разлилось два ярких сполоха от взорвавшихся кораблей соседнего взвода, широко осветивших пространство боя. При вспышке первый пилот заметил, что к крейсерам подходит еще одна флотилия. Это было уж слишком. - В конце концов, для чего еще нужна жизнь? Так покажем этим засранцам, как умеют умирать настоящие флотские офицеры! – Он нажал на гашетку лазерной пушки, удерживая противника в перекрестье прицела и одновременно уклоняясь от череды смертоносных реактивных ядерных гранат, которые при всей своей эффективности обладали существенным недостатком: на радарах они проявлялись, как яркие бабочки. Впереди вспыхнули два ярких разрыва. – Двумя недоносками меньше.
- Самое интересное, что обязательно находятся те, кто хочет разрушить то, что не вечно. Какой смысл уничтожать то, что со временем сотрется с лика Вселенной само собой?! – Второй пилот закусил медальон, висевший у него на шее. На нем была изображена его семья: жена и две дочки – близняшки. - Но нет! Они хотят, чтобы это произошло при них! Вечность не имеет смысла. Имеет смысл то, что находится в непосредственной близости от нас! – Прямо перед истребителем раздался новый взрыв, возвестивший об очередной пораженной цели, но справа они недосчитались еще одного товарища. С тыла незаметно подкрался взвод черно-красных элитных истребителей федералов почему-то без опознавательных знаков. Теперь это уже не имело значения. Первый пилот повернулся ко второму и сказал:
- Я горжусь тем, что судьба позволила мне воевать рядом с тобой. Ты лучший воин в Галактике и настоящий друг.
- А я благодарю судьбу за то, что дает мне возможность умереть бок о бок с лучшим человеком Вселенной.
- То, что мы когда-то задумали, будет воспето в вечности самими звездами, и в каждом своем перерождении мы будем вспоминать величие содеянного по их песням, и, какими бы они предательскими созданиями ни были, лживо петь звезды не сумеют!
Они вцепились в рычаги управления последней мертвой хваткой и ринулись в месиво боя, разя истребители противника одного за другим.
- Экипаж номер два нуля пятьсот шестьдесят три! С вами говорит Красный Ящер - офицер армии Белого Аполлона! Мы идем к вам на помощь, держитесь! Не лезьте в пекло на крейсера, там работают бомбардировщики под личным командованием генерала. Вы и так много сделали, оставьте нам хотя бы десерт!
- Сладкая музыка для моих ушей! Значит, подкрепление все же прибыло!
- Капитан, я рад сражаться с вами плечом к плечу!
- Что ж, тогда смотрите, как подготавливают офицеров в провинциальных училищах!
Бой продолжался еще несколько минут, после чего космос в районе планеты Юникорн из-за пыли и техногенного крошева долгое время оставался непроницаемым. Сквозь потоки хлама протискивались уцелевшие корабли повстанцев и направлялись к сборному пункту. Оставалось взять последнюю, главную цель.


Глава первая
Тихосапов

Если нигде нет покоя
Если нигде нет любви
Если нигде нет смерти
Ищи вечности

1

Профессор Тихосапов сначала приоткрыл один глаз и посмотрел на окружающую его обстановку сквозь хитрую щелку век, и только затем, удостоверившись в том, что он проснулся там же, где и заснул, открыл и второй глаз. С тех пор, как они запустили проект «Свободная Звезда», небольшая, но совершенно занудная паранойя, стала неотъемлемой частью его личности.
Никто, в общем-то, не препятствовал этой миграции: Галактическое Правительство как всегда не обратило внимания на безобидную суету своих подданных; для финансовых структур, которые являлись фактическими обладателями власти, и которых стоило опасаться главным образом, этот маневр кучки энтузиастов не представлял никакого интереса. Группа профессора Тихосапова выкупила небольшой участок поверхности на малоперспективной с точки зрения разработки ресурсов планетке почти у самой границы Старогалактической Федерации. Местная власть на этой планете уже издавна устанавливалась по всем правилам древних общин, и никому до этого не было дела. Для Федерации это захолустье было куском малоаппетитным, а посему коренное население планеты потихоньку варилось в собственном соку, используя древние технологии и перебиваясь натуральным хозяйством. В ход шли и ветряные электростанции, и гидротермальные источники энергии, и электрогенераторы, работающие на древесных остатках и пищевых отходах. В силу бедности на этой окраинной планете работали лишь два орбитальных зеркала всего в каких-то пару гектар площадью каждое. Тем не менее, этого хватало, чтобы обеспечивать население сельскохозяйственными продуктами, в частности, зерновыми, круглый год. В остальном жители не то чтобы сильно нуждались, но позволить себе роскошествовать не могли, и, поэтому, им приходилось отказываться от многих благ цивилизации, которая сконцентрировалась в центре Федерации. Жизнью это вряд ли можно было назвать, поскольку существование населения сводилось, в основном, к каждодневному обеспечению выживания популяции.
По этим причинам все самые способные дети планеты со слегка странным названием Стилпулль (теперь уж вряд ли кто объяснит его происхождение) рано или поздно направляют свои стопы в более или менее благополучные системные центры Галактики и, особенно, на столичную планету Саспулль, которая может сравниться с настоящим Парадизом, и волшебные сказки о которой развращают умы стилпульской молодежи еще до того, как они рождаются под строгим взором местного светила с древним названием Ярло, что, кажется, означает «свет» аж на каком-то из забытых языков полулегендарных землян. Бытует легенда, что в системе Ярло когда-то зажегся один из мощнейших очагов межгалактической культуры после того, как Великий Исход, растянувшийся на доброе земное тысячелетие, принес свои плоды. Постоянно сталкивающиеся в космическом пространстве различные осколки колонистских цивилизаций довольно успешно, - если не считать парочки межгалактических войн, - взаимоассимилировались, в результате чего была создана единая межгалактическая цивилизация, принявшая теперь обновленный, но по-прежнему человеческий облик. Так вот, стилпульцы считают себя прямыми потомками людей, населявших эту Галактику, причем особо ревнивые могут проследить свое происхождение от самих землян, в историческую реальность которых сегодня мало кто верит, особенно, после того, как сама Земля восемьсот лет назад была успешно взорвана и таким образом вырезана из тела галактики пиратами. Это не мешает тем стилпульцам, которые не решаются покинуть малую родину, регулярно отмечать исторические праздники и совершать некоторые обряды, об истинном смысле которых теперь уже можно только гадать.
По всей вероятности, по причине скудости ископаемых ресурсов цивилизация Ярло быстро утратила свое влияние. Теперь же спустя еще пятьсот земных лет бескрайние размеры Федерации и ее богатство ресурсами в целом, и в частности человеческими, довольно ощутимо тормозило прогресс. Технологическое развитие было незаметным, поскольку население обеспечивало себя за счет полезных ископаемых. Урановые магнаты по понятным причинам не торопились давать добро на внедрение новых технологий. Так было, так есть и так будет. Огромная машина Федерации сидела посередине космоса, как собака на сене, набивая себе брюхо, опорожняясь и снова набивая брюхо. В такой галактической обстановке при появлении свежих идей, которые могли бы облегчить участь основной массы людей, находящейся, в общем-то, на рабских правах, хотя при этом считающую себя свободным обществом, не происходило ровным счетом ничего. Правительство со скучающим нетерпением выслушивало выскочек, после чего вопрос предавался забвению. Профессор Тихосапов и несколько его товарищей поняли, что пытаться переделать всю систему просто бессмысленно. Смирившись с обстоятельствами того, что сделать свободным народ Федерации невозможно, команда Тихосапова решила сыграть в собственную игру, не мешая цивилизации додалбывать самое себя. На сформированные ранее небольшие, но достаточные для старта проекта средства, компания выкупила участок земли на планете Стилпулль для поселения группы мигрантов. Команда товарищей организовала официальный проект поиска лучшей жизни под названием «Свободная Звезда» и увлекла с собой пятьдесят тысяч более или менее толковых людей, нашедших в идее Тихосапова и Ко что-то для себя интересное. Определенно, руководство «Свободной Звезды» шло на серьезный риск. Люди реально могли не получить того, что декларировалось в Этическом Своде. Конечно, никакой ответственности, кроме моральной, Тихосапов не нес, от чего ему, впрочем, не было легче. В конце концов, если кто-то не принял бы сложившейся обстановки, то мог спокойно повернуть обратно на Саспулль или куда-то еще, и там бы его приняли с распростертыми объятиями в качестве планетарного ассенизатора, шахтера или укладчика многоуровневых рельс.

2

Доктор социологических наук Никита Тихосапов не был нерешительным человеком. Возможно, он был несколько медлительным, но этот недостаток с лихвой покрывался энергичностью его первого заместителя Всеслава Тиверцева и выносливостью второго – Андрика Радимича. Эти люди были друзьями еще со студенческой скамьи. Все трое - уроженцы Саспулля, они бредили идеями свободного общества еще в то время, когда сами толком не разбирались в общественном устройстве. Качество образования и способность противостоять навязыванию примитивных ценностей сделали из них стойких и целеустремленных борцов за свои идеалы. В момент прибытия на Стилпулль они были далеко не стариками. Про людей их возраста обычно говорят: человек в рассвете сил.
Коренным жителям планеты, коих насчитывалось около ста миллионов человек, такое пополнение вовсе не показалось вторжением, поскольку какие-то пятьдесят тысяч умников не могли представлять угрозы для традиций и общественного уклада. На планете не было единого правительства: население как-то уживалось крупными общинами, которые в известном смысле можно было бы назвать мини-государствами, хотя формально Стилпулль входил в состав Федерации. Последний раз государственная комиссия посещала этот уголок Галактики около двадцати земных лет назад, пожурила глав кланов за то, что они так и не организовали планетарного управления, но, увидев, что никаких серьезных войн между аборигенами быть не может из-за ограниченной материальной базы, решила, что лучше все оставить, как есть, и, пообещав прислать еще парочку орбитальных зеркал, убралась восвояси. Про свое обещание Федерация, конечно, забыла, но никому от этого дурно не сделалось, поскольку космопорт ежегодно увозил с планеты около трехсот тысяч человек и похоронные шаттлы еще тысяч сто, а нарождалось не более пятидесяти тысяч. При таком демографическом спаде скоро отпала бы необходимость в обоих действующих зеркалах.
Удивило туземцев другое – то, что группа, состоящая в основном из молодежи, приехала на постоянное поселение на эту планету, в то время как впору было уносить отсюда ноги при первом же удобном случае. Приезд группы иммигрантов заставил многих отложить отъезд в Парадиз и присмотреться к чужакам. Возможно, в планете был какой-то скрытый ресурс, о котором стало известно лишь недавно. Глава клана «драконов», на территории которого находился выкупленный участок, пожилой коневод по имени Стэрхтон, тоже хотел это знать. Он радушно принял Тихосапова с коллегами в своей загородной резиденции.
В этой части планеты в январе было умеренно тепло. В честь приезда поселенцев над столицей «драконов» Драгонвиллом были внеурочно разогнаны облака, поэтому Ярло светил щедро и, можно сказать, целебно для тех, кто провел в космосе среди холодных звезд более двух земных суток. И сейчас все семь руководителей «Свободной Звезды» с наслаждением вытягивали ноги, сидя в плетеных креслах на веранде, устроенной в скале рядом с изумительным радужным водопадом, и жадно вдыхали влажный горный воздух.
- Последний раз власть изволила показаться, когда я еще не был старостой. Что-то тут понюхали, посмотрели, поспрашивали и полетели себе дальше. Возмущались, почему нет единого правительства. – Стэрхтон, усмехнувшись в седую бороду, аккуратно разлил сидр по бокалам. – Приезжают раз в вечность, а потом еще чего-то возмущаются. А нам и так хорошо! На планете четыре общины: «драконы», «леопарды», «бобры» и «аисты». Эта тотемная идентификация появилась очень давно, еще во время Великого Исхода. Теперь уже все привыкли, и делать какие-то изменения в системе никто не хочет. В конце концов, какая разница: как-то ведь надо называться, верно?
- Насколько я понимаю, между кланами нет никакой розни и территориальных претензий? – спросил Тихосапов.
- Вот именно. На самом деле, просто времени нет на возню, да и народу с каждым годом становится все меньше и меньше, поэтому земли хватит на всех. Информация о продаже участков висит в межгалактической транссети постоянно, но вы первые за последние пятнадцать лет, кто добровольно сюда въехал. Нам клановое устройство облегчает многие трудности. Я, например, не стал бы брать на себя ответственность за всю планету, - признаться, я даже точно не знаю климатических особенностей там, на другом конце оси. Специалисты, конечно, есть, но и те общаются довольно вяло. На зеркалах работает объединенная команда. Сначала появились было какие-то суслики очкастые, которые хотели установить пошлины, тарифы и еще хрен знает что. Но мы их быстренько отсюда спровадили. На зеркалах просто работает программа, задающая равномерную траекторию по рабочей поверхности угодий всей планеты. Мы давно сообразили, что если будем разрываться на части, то свет не достанется никому. Да что говорить, моя дочь замужем за сыном главы «аистов»! Каждый имеет право выбирать, где ему жить и с кем. Язык у нас один, история одна, даже праздники одни и те же. В общем, соседи, и все тут!
- Планета находится в приграничной зоне. В связи с этим никаких проблем?
- Да если у кого и будут проблемы, то только не у нас. Ну, начнется война, и что? Нас можно использовать только в качестве продовольственного склада, да и то недолго.
- То есть иногалактианцы сюда не заглядывают?
- Я же говорю, сюда вообще никто не заглядывает. Не заглядывал до вас. Ума не приложу, что вы тут нашли?! Развлечений у нас мало. Молодежь постепенно разъезжается. Приходится работать целыми днями за хлеб насущный. Последнюю нефть выкачали еще во время межгалактических войн, живем только на электричестве, которое дороговато достается, в общем-то. Можно, конечно, форсировать производство электростанций, только кому это нужно? Нам хватает производимых мощностей, а торговать не с кем. Галактика уже давно живет на уране, гелии и дармовом водороде. В системе Ярло еще пять планет, и те голые, как колено, - ни хрена там нет. Прискорбно, конечно, но думаю, что лет через пятьдесят на родном Стилпулле будет обычный запасник пресной воды, который выкачают за сотню лет, и поминай, как звали… Или что-то есть тут все же? – Стэрхтон задумчиво копошился пальцами в бороде, прозрачно глядя на свой стакан с сидром.
- Я боюсь вас разочаровать, дружище. – Тихосапов вздохнул, откашлялся и подтянул наполовину съехавшее с кресла в усталой истоме тело. – Никаких скрытых материальных ресурсов здесь обнаружено не было, и наша миссия состоит не в разработке природных ископаемых. Мы – группа энтузиастов, отчаявшихся найти свободу личности в глубине цивилизации, и потому приехавших на вашу независимую от разъедающих общество ценностей планету, чтобы найти успокоение души и достойное применение рукам.
Стэрхтон взглянул на Тихосапова глазами человека, оценившего сказанное, но желающего услышать недосказанное. Он лукаво улыбался и обводил взглядом всех семерых руководителей «Свободной Звезды». Что-то подсказывало ему, что эти образованные всезнайки - не те люди, которые согласились бы просто так окунуть себя в реальность беспросветного выживания, зачерпнуть своими чистенькими ручками свежего говнеца и оторваться от великой вселенской кормушки под названием Саспулль, к которой из-за бездарного управления уже давно присосались не только все более или менее грамотные граждане Федерации, но и жители соседних галактик.

3

- Как тебе этот дядя? – спросил Тиверцев у Тихосапова после аудиенции, когда они вышли на автобусную площадку.
- Мужик, каких у нас не встретишь, - довольно ответил доктор, - только все это не столь важно. Главное - то, как он будет реагировать на нашу деятельность. Это они сейчас такие вялые и спокойные. Когда тут все завертится, – если завертится, конечно, - сдается мне, они все захотят поучаствовать в переделе. Уверенно говорю, даже не зная остальных. Наша задача выстроить взаимодействие таким образом, чтобы не они диктовали, а мы. Надо это сделать так, чтобы им тоже досталось лавров, тогда они будет наши.
- Чем тупее, тем лучше? – приподнял брови Тиверцев.
- К сожалению, да. Только боюсь, что на беспросветность таких, как Стэрхтон, рассчитывать не придется. Видел его хитрую улыбочку? Уже почувствовал вечеринку. Он поймет, что в его интересах быть с нами на одной стороне. Признаться, я думал, здесь все будет гораздо примитивнее. Планета как будто спит, но стоит потревожить ее покой, и она покажет свой скрытый потенциал. Стэрхтон очень близок к истине, только по привычке хочет копнуть вглубь, а сливки-то надо снимать сверху. Этот народ хранит традиции, а, значит, не погряз в примитивности. Ох, сколько же здесь, наверно, светлых голов! Надо провести инспекцию под видом экскурсии и вообще наладить связь с населением. Пусть Андрик оценит запасы стройматериалов, а ты займись обеспечением. В первое время будет туговато, но, уверен, денег пока хватит, чтобы не сидеть на шее у Стэрхтона и его кумовьев. Собери всех техников, закупите электростанции. Все это надо сделать меньше, чем за неделю, и только потом можно будет приступать к основному действу. Я же проведу анализ инвестиционного климата.
Пока команда работала над организацией жилого участка, – строили временные деревянные дома, проводили необходимые коммуникации, налаживали контакты с убогой местной сферой услуг, - Тихосапов, сидя за компьютером в центральной библиотеке, тщательно просматривал всю документацию, касающуюся экономического потенциала планеты. Стэрхтон, проявляя неподдельный интерес и помогая доктору, все же высказывал скепсис в отношении того, что здесь можно заниматься чем-то, кроме сельского хозяйства и, возможно, складских услуг:
- Сразу хочу предупредить, перечень материалов, разрешенных для складирования, был составлен нами, а не комиссией из центра. Мы живем хоть и примитивно, но зато в чистоте. Не знаю, кого вы тут на задворках сможете соблазнить своими предложениями? Можете попробовать использовать под склады пять других планет, - там хоть дьявола держите. Но на двух ближних к Ярло слишком тепло, на третьей – слишком твердый грунт, - вряд ли сможете соорудить подземку, - четвертая и пятая вроде подходят, но… замучаетесь. Того не стоит. Что касается сельского хозяйства, то мы используем возможности по полной программе, - как спец говорю, - а излишков все равно не очень-то много, хватает только на самое необходимое. Рацион центра уже давно больше чем на половину состоит из дешевой и удобной синтетики, поэтому мы не можем выдержать никакой конкуренции.
- Боюсь, что дело тут не только в конкуренции. – Тихосапов внимательно листал отчеты по переписи населения: о демографическом спаде, о профориентации населения и о многом другом, что касалось человеческих ресурсов. – Не знаю, в курсе ли вы, но Федерация, по большому счету, сегодня себе не принадлежит. Все расхватано финансовыми кланами, которые плотно заняли свои ниши. Рынок синтетических пищезаменителей, производимых в других галактиках, сегодня занимает такие объемы, что я даже цифру вам назвать боюсь, - вы о таких деньгах, наверно, никогда не слышали. Ваша продукция, хоть и качественная, просто не пройдет на рынок. По центральному трансвидению никто никогда даже не заикнется о том, что где-то на окраине Федерации крутится планета, на которой до сих пор производят марочный коньяк или оливки. – Доктор приступил к изучению этнических особенностей населения, разнообразия и развитости фольклорного искусства, языковых особенностей и истории края. – Вам же, в свою очередь, невдомек, что среднестатистический житель Федерации живет не только сексом и поглощением пищи, но лезет из кожи вон, чтобы модно проводить время, чтобы не ощущать свою жизнь бесполезным прожиганием калорий, чтобы уйти от рабской реальности во что бы то ни стало, и, наконец, чтобы никто вокруг, чего доброго, не заметил, что он, член этого прогрессивного общества, - полнейший мудак. – Тихосапов приступил к изучению перечня достопримечательностей планеты, исторических ценностей, описания особенностей климата, биосферы и строения земной коры, а также последних данных по оценке экологического состояния Стилпулля и системы Ярло. – Стэрхтон, дружище, оказывается, Ярло излучает весьма полезные для больных раком кванты сириллового гелия, и вы об этом молчали!
- На территории «драконов» функционирует триста двадцать шесть минеральных источников, в горных речках полно лососевых рыб, а вон на том плато пасется единственная во всей Федерации популяция винторогих яков. Только кому все это надо… - сокрушенно вздохнул старый селекционер.
- Посмотрим, Стэрхтон, посмотрим. Если вы еще готовы тряхнуть стариной и показать этой прогнившей галактике, кто тут настоящий винторогий як, то мы с вами найдем в этой системе еще немало удивительных ресурсов, о которых вы с таким сожалением недавно вздыхали.
- Доктор, если вы тот, кто подарит мне на старости лет великое дело, тогда в вашем распоряжении будет весь клан, - да что там! – мое слово здесь что-то да значит, - и вся планета!
- Не горячитесь, старина. Пока что, чем меньше народу будет знать о проектах, которые мы станем разрабатывать, тем нам же будет легче реализовать их на все сто процентов. Поверьте, социология и экономика не терпят дилетантов. В конце концов, все дивиденды поступят на счет коренного населения Стилпулля, который - дьявол задери! – мне начинает нравиться все больше и больше! Предлагаю сделку: мы создаем шедевры, а вы обеспечиваете безопасность и подвоз ресурсов.
- Я так понимаю, что, если не соглашусь я, согласится кто-то другой?
- Я сразу обратил внимание на вашу проницательность, старина, но все же мне чертовски не хотелось бы начинать все сначала, да и вы теперь слишком много знаете. Так что, думаю, у нас есть общие интересы.
- Что ж, тогда по рукам!

4

- Таким образом, кванты сириллового гелия, проникая в кровь механическим путем за счет энергии излучения, вступают во взаимодействие с норадреналином и дают особое вещество - сайвинил, оказывающее форсирующее воздействие на иммунную систему. – Ангел Твирдов, доктор медицины, один из «семерки», поправил галстук и продолжил доклад. - В этом свете методика лечения представляется следующим образом: пациента, по возможности полностью обнаженного, на вертолете доставляют на высоту трех с половиной тысяч метров и сбрасывают с парашютом в сопровождении двух инструкторов. Для возникновения необходимой реакции достаточно буквально десяти секунд свободного падения. Одновременный выброс медиатора и воздействие благотворных лучей продолжается примерно минуту в зависимости от уровня облачности. Никаких дополнительных затрат на разгон облаков не нужно. В подобном режиме будет достаточно трех – пяти сеансов для снятия прогрессирующей деструкции тканей. Процесс регенерации ускоряется в десятки раз, и после нескольких процедур организм накапливает утраченное влияние и далее справляется с опухолью самостоятельно. Преимущество этого метода заключается не только в стопроцентной эффективности сайвинила, кстати, вплоть до метастатической стадии, но и в том, что потоки сириллового гелия способны проникать в кровь без какого бы то ни было оперативного вмешательства или инъекций. Есть и еще одно преимущество: сайвинил эффективен для всех форм рака, начиная от лейкемии и заканчивая редким раком сердца. – Твирдов поправил очки на носу. – На сегодняшний день во всей межгалактической системе известно не более трех подобных Ярло звезд, которые активно эксплуатируются. Все три находятся за пределами Федерации. По последним официальным статистическим данным во всем цивилизованном пространстве проживает около шести миллиардов больных, страдающих разными формами и степенью этого заболевания. Подавляющее большинство находится в постоянной зависимости от синтетических препаратов, основанных на урановых соединениях. Такое лекарство позволяет продлить жизнь человека, приостанавливая развитие болезни, но является причиной происхождения неизбежного дисбаланса на клеточном уровне. Это заболевание развивается значительно дольше рака, поэтому больные, как правило, делают выбор в пользу синтетики. Лечение сирилловым гелием сегодня стоит примерно в тысячу раз дороже, чем синтетический курс, поэтому основная часть больных обречена на медленную смерть, прекрасно зная, что где-то есть спасение, но оно им не по карману. Федерация не соглашается оплачивать лечение граждан, ссылаясь на отсутствие средств. Лечение это - действительно очень дорогое. И в заключение, - Твирдов откашлялся в кулак и скользнул взглядом по лицу Тихосапова, - отмечу, что, по приблизительной оценке, стилпульский аэродром в режиме средней активности в состоянии пропускать поток пациентов равный примерно полутора миллионам человек в год. При оценке необходимых затрат и после проведенного анализа конкурентов выяснилось, что, даже при щадящей ценовой политике, ориентированной на средний класс, ликвидность этого производства может составить не менее десяти тысяч процентов. Спасибо за внимание.
После оперативного совещания «семерки» Радимич и Тиверцев сидели в креслах в вестибюле главного здания администрации Драгонвилла и ждали результатов переговоров Тихосапова и четырех глав стилпульских общин. Тиверцев прикуривал одну сигарету от другой и ворчал, глядя, как друг вливает в себя очередной стакан натурального эля:
- С чего ты вдруг напиваешься? Еще пока что рано праздновать победу.
- Во-первых, я не напиваюсь, а наслаждаюсь. Во-вторых, тебе, лоху, не понять, что такое настоящий ирский эль. Эта технология пивоварения унаследована аборигенами от самих землян, а те, поверь, знали толк в алкоголе! Ты только попробуй, - он протянул емкость под нос Тиверцеву, на что тот чуть в нее не взблевнул, - вот видишь, ты – абсолютная обезьяна. Все, что тебе нужно – это пол-литра синтетической водки и кусок сублимата. Ах да, забыл, - еще лимон!
- Прекрати паясничать, сейчас не до шуток! – процедил Тиверцев. - Ты и так говоришь слишком громко.
- Не бойся, Слава, нас здесь не очень-то понимают. Похоже, туземцы кроме своего древнего «драконьего» наречия других языков не знают. Нет, братцы, придется изучать старогалактический!
- Андрюша, заткнись, будь добр, и убери бухло. Вон, кажется, вышел Никита в сопровождении «язычников».
Радимич долгим мутным взглядом проводил хозяев планеты и перевел нетрезвый взор на подошедшего Тихосапова:
- Никитушка, ты считаешь, что уже пора?
- Все нормально, ребята. Они оказались не тупее, чем Стэрхтон. Я же говорил, они не так просты, как кажутся. Связь между ними, по крайней мере, поддерживается идеальная.
- Они обрадовались?
- Восторг их был сдержанным. Я понял, что Стэрхтон пообщался с ними предварительно до меня. Не скажу, что они сыпали предложениями, но уверенность в своих силах и понимание того, что от них потребуется, я увидел. Если у вас все готово, то можно начинать. Налей-ка мне этого… Чё это?
- О, маэстро, это волшебная живая вода, в которой хранится знание великих праотцев Галактики! Цивилизация Ярло воспрянет из глубины веков, как сейчас поднимается пена в твоем бокале! Только это будут вовсе не те несмышленые дети природы, не знающие законов распространения энергии и истинного величия бита, а мы – великие сыны матери Земли и отца Космоса, обладатели Знания и Воли!
- Да, будет так! – воскликнул Тихосапов, как всегда заразившийся пафосным юмором Радимича, - за Ярло!
- За Ярло! – крикнул вечно счастливый Радимич.
- За Ярло, – нехотя выговорил Тиверцев и, сморщившись, прихлебнул эля.
- А теперь к Франкенштейну! – решительно сказал Тихосапов.
- За Франкенштейна! – ухмыльнулся Радимич.
- Не буду я за него пить! – воспротивился Тиверцев.
- Да не надо за него пить. Выпейте лучше за успех моей поездки.
На закате Тихосапов уже стоял около трапа пассажирского межзвездного корабля и с удивлением наблюдал в себе странное чувство: он не мог оторвать взгляд от темно-зеленого леса, окружавшего площадь космопорта, ревниво вглядывался в горы, вслушивался в свист стрижей, носившихся в небе, и с наслаждением набирал в легкие воздух Стилпулля, словно морж, готовящийся надолго уйти под воду.


Глава вторая
Вацшевский

Величие - не в задуманном
Величие - не в упущенном
Величие - не в отнятом
Величие - в содеянном

1

Франк Маркович Энштейн ожидал Тихосапова в своем кабинете в небольшом особняке на восьмом уровне и просматривал кое-какие документы. Он оставался одним из немногих людей, верных старой доброй бумаге. За несколько сотен лет в Галактике произошло колоссальное количество громких информационных преступлений, связанных с кражей интеллектуальной собственности, что не позволяло Энштейну доверять компьютерам во всей полноте. Самую важную информацию он хранил на бумаге. Здесь, на Саспулле, он мог не беспокоиться за собственную безопасность. Возможность физического вторжения в его владения он полностью исключал, но хакеров, этих вечных виртуальных кочевников, людей –  груш с маленькими головами и большими задницами, он боялся, как огня, как вируса, как тараканов.
При появлении Тихосапова все бумаги просто были перевернуты.
- Здравствуй, Никитушка! Здравствуй, Тихонюшка! Чем же тебе еще может быть полезен этот трухлявый пердун, старик Энштейн?!
- Рад видеть вас в добром здравии, господин полковник!
- Прекрати, прекрати издеваться! Был полковник, да весь вышел!
- Не наговаривайте на себя, Франк Маркович. Вы еще кого угодно за пояс заткнете. Собственно говоря, я здесь потому, что в этом нисколько не сомневаюсь.
- Чем ты мне всегда нравился, так это умением быстро переходить к делу, не нарушая при этом приличий. Эх, побольше бы таких ловкачей как ты и твои дружки! Сейчас бы не томились от скуки и примитивности. Как там твои полководцы, все еще живы?!
- Основа осталась, хотя кое-кого уже нет. – Тихосапов на мгновение задумался. – Скорняков был недавно найден мертвым при невыясненных обстоятельствах. Драговица умер от сердечного приступа. Якобы.
- Болтать надо было меньше. – Энштейн раскурил трубку. – Виски хочешь? Настоящий.
- Нет, спасибо. Зато я вам могу предложить бутылочку коньячку. Виноградный, восемь земных лет выдержки! – Тихосапов достал из сумки драгоценный «снаряд».
- Да не трепись! Откуда! – Энштейн схватился за бутылку и впился глазами в этикетку. – Стилпулль? Драгонлэнд? Это еще что за дерьмо?!
- Обижаете, Франк Маркович. Вы попробуйте!
- Я не про коньяк. Ладно, давай дернем, и выкладывай. Мне что-то стало жутко интересно, чё это ты, Тихоня, ко мне приперся, спустя три года.
Они выпили по сто грамм. Энштейн аж крякнул от удовольствия:
- Ничего себе! Только не говори мне, что собрался на старости лет торговать провинциальным коньячком!
- Не скажу. А торговать я собрался минеральной водой.
- Иди-ка ты, откуда пришел. Коньяк оставь, а сам проваливай!
- Франк Маркович, вы же знаете, я ерундой заниматься не стал бы! – обиженно произнес Тихосапов.
- Я знаю также и то, что ты не станешь мне выкладывать все свои козыри и при удобном случае обязательно подкинешь селедку. Тухлую.
- Не подкину. Теперь вот на меня наговариваете. Когда такое было?!
- Ладно, ладно. Не обижайся на старика. Со временем все тяжелее и тяжелее стало доверять людям.
- Так было всегда, Франк Маркович. Я потому к вам и пришел, что больше мне довериться некому.
- Короче тебе нужны деньги на твою минеральную воду, так? Расскажи-ка мне, что это за тихий омут, как его там… Стилпулль. Лучше местечка для тебя, Никита, не придумаешь.
- Местечко, действительно, тихое. Демографический спад, бедность, древняя культура, чуть ли не язычество. Зато экология – идеальная, а это для меня всегда было важно, вы же знаете.
- Как рыбалка-то?
- Просто класс! Здесь, на Клоаке, такого не будет уже никогда.
- На Клоаке скоро уже ничего не будет. Но не о ней речь, не о ней! Не отвлекайся.
- Слышали вы о проекте «Свободная Звезда»?
- Неужели ты?! – Энштейн изумленно уставился на Тихосапова. – Знал бы, уехал бы с тобой!
- Не уехали бы.
- Ладно, дай помечтать-то. Конечно, на кого тут все хозяйство оставить? Сразу растащат. Все, что было нажито непосильным трудом…
- Планетка, прямо скажем, нулевая. Правительство там давно не появляется, люди предоставлены сами себе. Молодежь постепенно перебирается сюда. Ну, я, конечно, начал вынюхивать, что там может быть съестного. Местные, чахнущие от скуки, помогают с энтузиазмом, хотя уверены, что ничего там нет. Им просто интересно наблюдать за нами и экскурсии проводить. Так вот, водичка-то из местных источников оказалась не простая, а с приличной концентрацией не чего-нибудь, а креолита! Местные ее состав знают, но не догадываются, для чего креолит применяется военными. Конечно, стратегических запасов там нет, но мне с ребятами на старость хватит.
- Дороговато встанет производство. Не густая прибыль-то выйдет. – Энштейн задумчиво пыхнул дымом в потолок. – А много ее там?
- Около трехсот источников емкостью в среднем 0,5 м3/ч.
- Да, - Энштейн провернул в голове несколько алгебраических операций, - вам с ребятами хватит. Ну а те, кто с вами дернулся? Они-то тебе зачем понадобились? Что ты им-то скажешь? Обратно отправишь?! Здесь таких, знаешь, сколько?
- Знаю. Но ведь это только начало, мы там всего-то месяц. Чего-нибудь еще накопаем.
- Рискуешь, Никитушка. Ох, рискуешь!
- А что делать? Здесь нас кто-нибудь послушал? Здесь мы кому-нибудь были нужны?! И теперь люди, которые предложили выход из кризиса для целой долбанной Федерации, вынуждены заниматься какой-то тухлой водичкой! Нет, еще я буду вам возить коньяк контрабандный!
- За коньячок, конечно, спасибо, только я же тебе предлагал работать со мной, но ты ведь - гордый витязь, мать твою - почему-то отказался! Было бы у тебя и лобби, и ресурсы, и возможности…
- Сами не верите в то, что говорите, Франк Маркович. Рано или поздно пришлось бы мне новые водородные звезды разрабатывать вместо туристических круизов!
- Ладно, умник, не кипятись. Конкретнее, что тебе надо, и кто тебе нужен?
- Акулы все сожрут, и ничего после них не останется. Мне нужны люди не из крутых. Так… из начинающих и, желательно, не связанных с кланами. Свободные художники.
- У таких немного денег-то, а игру ты ведешь больно рискованную. Я понимаю, кто-нибудь из дядек. Не глядя, вывалил бы, сколько нужно, только из хороших отношений со мной, а если бы ты все просрал, только посмеялись бы вместе, коньячок твой попивая. Мелкие же не соблазнятся рисковать всем, что есть.
- Это уж я беру на себя. С вас только имена, вам только за услугу.
- Тариф поднялся.
- Что ж. Диктовать вам, конечно.
- Ладно, двух-трех человек я тебе порекомендую, но меня не упоминать ни при каких обстоятельствах. Не хочу портить себе репутацию.
- Ну, тогда за репутацию?!
- За репутацию!
Через час разговоров и воспоминаний, после того, как за Тихосаповым закрылась дверь, Энштейн еще долго задумчиво дымил трубкой, после чего сказал сам себе:
- Водичка, говоришь! Не знаю, не знаю…
Старый разведчик выбил курительную трубку и протянул руку к телефонной.

2

Тихосапов поднимался на тридцать четвертый уровень на трамвае – экспрессе, который лихо взмывал по одной из главных рельсовых спиралей, не останавливаясь на других уровнях и не заходя на местные уровневые ветки. На тридцать четвертом уровне на высоте двух тысяч метров над поверхностью воздух уже был немного разрежен, поэтому здесь располагалось сравнительно небольшое количество увеселительных заведений, какие-то сектантские или шаманские центры, охраняемые дачи и некоторые склады. Выше было только два уровня, на которых в этом планетарном квадрате находилось лишь несколько военных зданий, два монастыря, спортивный аэродром, и сотня лачуг каких-то художников или ученых. Конечно, чем выше забиралась цивилизация, тем отважнее становился контингент, населявший пласты. Антигравитационные установки в это время уже делали сверхмощными и супернадежными, но в памяти человечества оставалось несколько катастроф, которые по своим масштабам и человеческим жертвам могли сравниться лишь с падениями крупногабаритных летательных аппаратов на жилую сеть. Даже сбои на орбитальных зеркалах по сравнению с этим казались вполне терпимым неудобством.
Такое скопление современных технологий мог позволить себе только Саспулль. Приезжающие на столицу провинциалы ужасались, удивлялись и восхищались поочередно. Столько энергии могло потреблять целое войско, орбитальная крейсерная станция, как минимум дивизия! Такая концентрация финансовых потоков, естественно, обедняла провинцию, которая по сравнению со столицей отставала лет на четыреста.
Непосредственно на поверхности планеты уже давно никто не жил кроме крыс, тараканов, червей и ворон. Туда скидывались все нечистоты, которые перерабатывались специальной техникой. Часть мягкого мусора вывозилась в космос, где постепенно превращалась в газы; часть доставлялась на соседнюю планету Жанкболль, где функционировало несколько мусороперерабатывающих заводов. Их мощности не хватало, поэтому основное количество мусора дожидалось своей участи в соседних системах или в космических контейнерах. С первого по четвертый уровни жил обслуживающий персонал, низы в буквальном смысле слова. Далее шли деловые уровни, на которых располагались банки, административные здания, бизнес-центры, университеты и крупные развлекательные комплексы. Выше, примерно с двенадцатого уровня, начинались бесконечные жилые районы вперемешку со школами, широчайшей сферой услуг, кабаками, полицейскими участками, притонами, цирками, церквями, борделями и чем еще только не. Ночью здесь все сверкало, мигало, вспыхивало, насыщалось экзотическими запахами, призывно стонало похотливыми возгласами, окончательно отвращая население от работы и приводя в шок и замешательство приезжих невежд. И только начиная с двадцать седьмого уровня, эта круговерть становилась спокойнее. Здесь было меньше патрульных лифткаров, меньше социальных заведений типа больниц и пунктов службы спасения, и каждый здесь все больше и больше был предоставлен самому себе. По этим причинам посетителей тут было немного, а завсегдатаи обладали незаурядными характерами и способностями. В целом этот город-планета представлял собой огромную грибницу, в которой активность концентрировалась по всем законам природы.
Тихосапов не любил все эти техногенные навороты. Он не понимал, зачем нужно вытягивать городскую сферу вверх и сидеть друг у друга на головах: ведь можно было распределить давление цивилизации на соседние системы, где крутились вполне пригодные для существования планеты; по крайней мере, после тысячелетнего экологического изнасилования Саспулля чистоты на них было куда больше. На столичной планете площадь заселенной территории занимала добрых четыре пятых суши, и все эти сто шестьдесят два миллиарда жителей в одно и то же время ели, пили, мылись, испражнялись, дышали, двигались и еще умудрялись растить детей. Было незаметно, но на нужды Саспулля фактически работало с десяток соседних систем, причем они в свою очередь оставались на несколько ступеней развития позади.
Тихосапову, который в данный момент находился в 25-й Южно-Экваториальной полосе в меридианном секторе U57, нужно было подняться почти на вершину этого технологического шедевра по последнему адресу, который дал ему Энштейн. Двое предыдущих парней оказались на редкость неразговорчивыми. Один уже вложил свои капиталы в строительство какого-то комплекса где-то на двадцать пятом уровне, что обещало принести не сногсшибательный, но надежный доход. Парень был еще довольно молодой, поэтому рассчитывал постепенно развиться и войти в местную элиту квадрата. Второй также был слишком связан с местным социумом и не пожелал впрягаться в проект, который требовал перемены места на неопределенное время.
- Если и третий будет таким же социализированным типом, тогда мне придется начать играть в казино, - думал Тихосапов, не теряя при этом уверенности. То, что ему пришлось забраться так высоко, оставляло некоторые надежды. По крайней мере, это давало повод рассчитывать, что последний кандидат, которого звали Збигнев Вацшевский, сделан совсем из другого теста.
Экспресс шел до самого верхнего яруса, поэтому Тихосапову пришлось пешком спуститься на два уровня. Он мог сделать это и с помощью одного из многочисленных лифтов, но все же решил пройтись и подышать воздухом немного более свежим, нежели на уровнях ниже. Спускаясь по широким серпантинным мостам, он вел ладонью по гладким пларунитовым перилам и пытался вызвать в памяти ощущения от прикосновения к ручкам деревянных кресел в его кабинете на Стилпулле. Пларунит, казалось, вытягивал из рук влагу. После минутного контакта на коже появлялся эффект сухости и наэлектризованности, так что хотелось скорее окунуть руку в холодную воду и смыть непонятный налет пыли. Дерево же грело кожу и как будто отдавало ей свою мягкость и сырость. Зато пларунит был несравненно более практичен, чем любые другие материалы: он сочетал легкость, прочность, слабую электропроводность и, главное, низкую стоимость. В свое время открытие пларунита в недрах холодных, наиболее удаленных от светил планет перекроило чуть ли не половину вселенского рынка стройматериалов.
Сверху Саспулль казался сплошь состоящим из губки, у которой нет никакого ядра. Из-за того, что твердь была практически не видна, и, вообще, пространство вглубь просматривалось только уровней на семь – восемь, вполне реально было потерять чувство гравитации. Поверхность планеты возможно было увидеть только в сквозных транспортных столбах диаметром около ста метров, при этом, если бы вы смотрели с высоты хотя бы в тысячу метров, то разглядеть что-либо уже было бы невозможно. Увидеть коричнево-серое дно, устланное мусором, можно лишь рано утром, когда в транспортных артериях еще нет активного движения. Впрочем, зрелище это не особо приятное, поэтому местные жители туда практически не смотрят, за исключением случаев, когда кто-нибудь что-нибудь да уронит вниз. Бывали ситуации, когда люди роняли на дно города что-то ценное, и тогда у какого-нибудь таксиста или проезжающего мимо бездельника была возможность заработать небольшое вознаграждение за виртуозное владение системой управления своего лифткара. В этом есть элемент экстремального шоу: подлететь к вонючей свалке, кишащей насекомыми и крысами, аккуратно высунуть руку из иллюминатора, поддеть пальцами сумочку, очки или видеокамеру и взмыть вверх со спасенным предметом на борту.
Верхние уровни были более романтичными на вид. Между редкими зданиями плыли облака. Солнце настоящим живым светом освещало стены зданий, а свежая синева неба успокаивала встревоженные нервы и отгоняла волнующие мысли. Тихосапов приостановился и поправил на носу солнцезащитные очки, сверяя данные, записанные на бумаге, с номерами строений. Наконец, наверно, в одном из самых захолустных районов этой контрастной планеты он обнаружил то, что искал: небольшой игорный дом под названием «Лимбоу», который совмещал в себе также признаки «борделя, отеля и картеля»; иначе говоря, здесь можно было найти все сомнительные удовольствия тем, кто не привык всецело следовать букве закона, и любил получать отдохновение своей измученной совестью души одновременно с салата по десерт и, не отходя от кассы. Таким образом, типичный постоялец этого заведения выглядел весьма колоритно: слева, на круглом столике – бутылка синтез-виски; справа, на колене - недорогая проститутка в обнимку с ним; и сам он, полуодетый, едва продравший со сна глаза и уже разгоряченный утренней (или дневной, в зависимости от того, когда он проснулся) порцией спиртного, сидит на высоком табурете и что-то экзальтированно выкрикивает при очередной остановке шарика на рулетке или при вскрытии карт.
Тихосапов, едва приоткрыв дверь этого заведения, вынужден был отпрянуть от потока застоявшейся атмосферы алкогольных испарений и мужского пота. Впрочем, немного привыкнув, он перестал обращать внимание на неприятные запахи, которые завсегдатаям таковыми не казались. Он окинул взглядом помещение в ответ на обращенные на него со всех сторон глаза, которые, спустя несколько секунд, были от него скучающе отведены. Тихосапову было достаточно лишь мимолетного изучения посетителей, чтобы понять: Вацшевского среди них нет. Он подошел к бармену, заказал стакан минеральной воды (вода, соль, сода, йод, вкусовые добавки, углекислый газ, лед) и стал расспрашивать его о посетителях. Бармен сказал, что пока не все спустились к вечерним развлечениям, поскольку время ночной активности еще не настало. Многие постояльцы не останавливаются на местных удовольствиях и, не выдержав, вызывают такси и рвутся на средние уровни. К полуночи больше половины посетителей свалит и появится только утром. Останутся же самые оторванные от общества, обиженные на белый свет забулдыги, которые находят здесь покой и забытье.
Бармен с интересом взглянул на Тихосапова:
- А вы надолго к нам?
- А что, по мне видно, что я собираюсь здесь задержаться? Я похож на этих господ?
- Все выглядят прилично, появляясь здесь впервые… Это место затягивает. Здесь народ находит понимание, ведь им есть, на чем сойтись. Не замечая времени, иные живут здесь месяцами, проматывая все свое состояние, и вынуждены затем селиться на самых нижних уровнях. Как правило, заканчивают они свою жизнь на свалке кормом для крыс.
- И вы так спокойно об этом говорите?! – изумился Тихосапов. – Хотя, - он иронично улыбнулся, - это ваш бизнес. Их образ жизни – залог вашего дохода.
- Вы хотели получить информацию или прочитать нравоучение? – холодно спросил бармен.
- Простите. – Тихосапов вдруг вспомнил, что он действительно находится здесь не для того, чтобы вновь безуспешно пытаться изменить этот прогнивший мир. – Профессорская привычка.
- Одно из главных правил нашего заведения - не вдаваться в подробности чужой жизни. – Бармен налил ему еще воды. – То, что вы – профессор, конечно, весьма занимательно, но мне знать об этом не положено. Впрочем, если захотите излить душу, я всегда в вашем распоряжении.
- Спасибо, но не думаю, что успею воспользоваться вашими услугами психотерапевта. У меня здесь просто встреча, которая, уверен, надолго не затянется.

3

Через три дня Никита летел на пассажирском звездолете и мутными от пьянства глазами пялился на звезды в иллюминаторе. Рядом с ним в соседнем кресле посапывал Вацшевский, который примерно раз в три часа просыпался, непонимающим взором окидывал окружающую обстановку, но при виде Никиты и, особенно, бутылки коньяка успокаивался и, сделав несколько булькающих на весь салон глотков прямо из горлышка, снова забывался неспокойным сном под недовольные, но тихие комментарии пассажиров.
- Чего только не сделаешь ради дела, - думал Тихосапов. – Ничего, приеду, Андрюша меня откачает. С непривычки я что-то совсем раскис. Со студенческих времен так не расслаблялся. Збигнев – засранец! Если он забыл все, о чем мы с ним договорились, тогда – кранты. Больше я такой поездки не переживу. Франкенштейн меня пошлет куда подальше. Будем тогда землю жрать вместе со Стэрхтоном.
Вообще-то, это было всего лишь проявление той самой надоедливой паранойи, которая усиливалась с похмелья. Никита больше не мог смотреть на выпивку, но чувствовал, что, если не сделает глоток, то высохнет или, наоборот, стечет с кресла. Все прошло гораздо удачнее и проще, чем казалось в тот момент, когда Тихосапов увидел спускающегося со спального этажа взъерошенного и похмельного Вацшевского. Проще, если не считать трехдневного запоя и вчистую просаженных денег, которых в результате едва хватило на два билета до Стилпулля. Под конец вытрясти из Вацшевского хотя бы частичку сознания оказалось невозможным, поэтому Тихосапов принял решение транспортировать Збигнева на Стилпулль без его собственного ведома, там привести в чувство и начать деловой разговор уже в нормальной обстановке. Никита понимал, что согласие, которое Вацшевский дал в честь их «дружбы», и клятвы, на которые тот не скупился на протяжении всех трех дней, могут обратиться в пыль после протрезвления. Но что-то заставляло Тихосапова быть уверенным в том, что, попав на Стилпулль, Збигнев очнется от своего длительного забытья. Никита никак не мог забыть слова бармена о том, какая, в конце концов, ждет судьба тех, кто надолго задерживается в подобных «Лимбоу» ловушках. Никита ощутил это влияние на самом себе. Он с умильной тоской вспоминал добродушного и ставшего родным бармена, веселых девочек, всегда с неподдельным интересом слушающих твой пьяный бред о каком-то вселенском заговоре, и, наконец, упоительное чувство того, что ты как будто уже пришел туда, куда стремился всю жизнь. Лишь благодаря своей железной воле, Тихосапов вдруг вспомнил о Стилпулле, о деле, о друзьях, которые с нетерпением и тревогой ждали его на другом конце космоса, поднял за шкирку сперва себя, а затем и Вацшевского и, ни с кем не попрощавшись, выгрузился на солнечный свет.
- Наверняка даже Андрик ужаснется, - продолжал сокрушаться Никита. – Про Всеслава я молчу. Еще будет ругать за то, что притащил этого алкаша. Скажет, что нам и одного достаточно в лице Радимича. – Тихосапов взглянул на Вацшевского. – Придется с ним, конечно, повозиться.
Тихосапов вспомнил, как Вацшевский изливал ему душу в пьяном угаре, как жаловался на местных воротил бизнеса, которые не давали ему развиться. Как он клялся, что не способен прогибаться под бесчеловечные и звериные условия, которые предлагали акулы. Его удел – нечто большее, чем простое подчинение и включение своих капиталов в большую систему. Нет, его призвание не в этом! Никита понимал, что парень просто боится потерять рычаги управления своими финансами и стать зависимым от чужих правил игры, будучи вынужденным довольствоваться средненьким уровнем. Но при своих амбициях Збигнев не обладал достаточным влиянием, для того чтобы играть в свою собственную игру. Поэтому, попав в тупиковое положение, он не решался вкладывать в дело свои капиталы, вероятно, заработанные большой кровью и потом, и тянул с принятием делового решения. Тем временем судьба завела его в «Лимбоу», где он позабыл о своих переживаниях и стал постепенно опускаться. Если бы не Никита, то Збигнева ждала печальнейшая судьба. Это было одним из важнейших козырей в пользу «Свободной Звезды». Вацшевский, придя в себя, непременно оценит поступок Никиты и будет благодарен. В этом случае останется его убедить в том, что планируемый проект высоко рентабелен и, главное, независим. Придется признать сразу, что Тихосапов не случайно попал на тридцать четвертый уровень, и что он обладал некоей предварительной информацией.
Ребята встречали Никиту вдвоем. Тихосапов по трансфону попросил, чтобы не было большой встречи, потому что ее обстоятельства необходимо было умолчать. Радимич с ошарашенной улыбкой поддерживал Вацшевского под руку, Тиверцев же просто разинул рот и в недоуменном укоре глядел на еле волочащего ноги Никиту.
- Все вопросы потом. – Тихосапов сразу упредил непонимание со стороны товарищей. – Считайте, что я пришел с фронта. Этого транспортируйте бережно и аккуратно: это - наш капитал.
 Тиверцев брезгливо посмотрел на длинную густую слюну, свисающую из угла губ Вацшевского:
- Никита, ты уверен?
- Ничего, с каждым бывает, - весело сказал Радимич, - хотя, конечно, Никитушка, ты меня немного удивил. Неужели не было иного варианта? Неужели там все настолько прогнило?
- Даже больше, чем ты себе можешь представить.
После Радимич еще долго убивался, выслушав рассказ Тихосапова:
- Ох, если бы я знал раньше! Ну, ты мог бы, в конце концов, позвонить! Это же известный бизнес! Они добавляют в водку и виски такие препараты, о которых ты даже не слышал!
- Я вернусь и пристрелю  этого миленького бармена.
- В таком случае тебе придется перестрелять около трех миллионов человек, участвующих в этом бизнесе. Кому я это объясняю, ты и сам все прекрасно понимаешь! У них мощное лобби. Это естественный отбор: во-первых, из бизнеса выбрасываются самые слабые и ненужные; а, во-вторых, это приличный финансовый поток, перетекающий из «ненужных» рук в «нужные». Этот твой бармен – лишь пешка, он на окладе. На хорошем окладе. Те, кто пишет сценарий и создает подобные заведения, как правило, не показываются на глаза широкой публике. Ребят вроде Збигнева пасут еще на начальной стадии, когда те только начинают расти. Если они не принимают условий, то для них приготовлен описанный тобой сценарий.
- Запомни все, что ты мне сейчас рассказал, - потом повторишь ему слово в слово. Что это?
- Это горячее козье молоко с минеральной водой и кусочком овечьего масла. Выпей-ка, сынку.
- Что за гадость… нельзя как-то по-другому?
- Нельзя. Скажи спасибо, что дешево отделался. Токсины нужно выводить аккуратно, а то могут быть плачевные последствия. Ты свое дело сделал, герой, теперь дай мне делать свое. Я в этом собаку съел.
- Не сомневаюсь. – Никита с сарказмом взглянул на Андрика.
- Ты не иронизируй, а пей. Пока не выберешься, я буду твоей личной нянькой, никому это не доверю. Дружку твоему понадобится гораздо больше времени на реабилитацию. Сейчас он сидит на коньяке, но я постепенно снижаю дозу. Ну, девочки, конечно. Он просто в восторге от местной экзотики… Через пару дней с ним уже можно будет говорить серьезно. Главное, что ему здесь нравится.
- Это действительно хорошо. Что Стэрхтон?
- Ждет терпеливо, аки удав.
- Ну, что ж, его добыча все ближе и ближе.
- А Франкенштейн, конечно, - сука. Явно пожадничал. Таких ребят на Саспулле, уверен, больше, чем трое, если там целый бизнес ими живет.
- Я сразу просек, что он просто хочет на мне хорошо нагреться. Чтобы на Клоаке с ее многомиллиардным населением было так мало представителей какого-нибудь класса, пусть даже на территории Франкенштейна? Но что мне было делать, он диктовал. Придется довольствоваться тем, что получили, но из этого нужно выжать все соки.

4

Вацшевский сидел у себя в апартаментах и выжимал из апельсина натуральный сок для того, чтобы запить стаканчик настоящей пшеничной водочки. Психотропные токсины уже практически вышли из его организма, и теперь он находился просто в состоянии психоалкогольной зависимости. Увидев вошедшего к нему на террасу Тихосапова, он вскочил с кресла, подбежал к Никите и заключил его в свои широкие объятия:
- Наконец-то! Где ты пропадал?! Я уже так давно хочу выразить тебе свою непомерную, вечную и бешеную благодарность! Ты не представляешь, что ты для меня сделал! Здесь так здорово, так здорово! Кстати, - тут Вацшевский немного наклонил голову вбок и лукаво улыбнулся, - чем я обязан такому потоку благодетелей на мою истосковавшуюся по нормальной жизни личность? Выпить хочешь?
- Нет, спасибо, я уже напился. – Тихосапова передернуло. - Збигнев, нам о многом надо поговорить, и начну я без предисловий.
- Валяй, дружище. Ничего, если я тут буду лекарства принимать, пока ты говоришь?
- Збигнев, у нас есть к тебе дело. Большое дело, которого ты, как я понимаю, так долго и безрезультатно ждал на Саспулле.
- Это я тебе там все наговорил?
- Я признаюсь, что имею информацию о тебе не только от тебя самого. Более того, я приехал в «Лимбоу» именно к тебе.
- Вот те на! – Вацшевский тщательно, со смаком пережевывал свиной эскалоп. – И что у вас тут стряслось, что помочь могу только я?
- А стряслось не у нас, а на Саспулле, который перекрыл кислород всем нормальным ребятам, желающим делать свои дела так, чтобы в них не вмешивались всякие алчные и властные засранцы.
- Так, так, так… Уже интереснее.
- Мы долго пытались вести дела в Центре, но столкнулись с тем, что переделать систему под себя, к сожалению, невозможно, и приходится играть по чужим дерьмовым правилам. Поэтому, мы решили убраться подальше от цивилизации, чтобы делать потихонечку свои дела, никому не мешая, и чтоб нам никто не мешал.
- Все это, безусловно, очень забавно. В другой раз я бы с удовольствием послушал бы твою занимательную историю, но, ты знаешь, много мучного – очень вредно, поэтому я не ем лапшу. Какого черта вы тут забыли, на чем вы тут собрались заработать?!
- Збигнев, я бы не стал с тобой связываться, если бы не был уверен в том, что ты увеличишь здесь свой капитал ровно в двадцать раз.
Вацшевский остановил на полдороги рюмку водки, которую подносил ко рту, медленно опустил ее на стол, отодвинул от себя и взглянул на Никиту:
- Вот с этого места прошу поподробнее.
- И тебе и мне повезло, что мы познакомились. Радимич тебе уже рассказал, что там делают с обладателями некрупных капиталов? Так вот, ты оказался идеальной кандидатурой для финансирования нашего проекта. Мы не можем связываться с акулами, ведь тогда нам не придется ждать хорошей прибыли: все будет отнято с помощью какой-нибудь очередной юридической аферы. Наш проект держится в строгом секрете от центра, есть легенда. Местные с нами заодно, мы провели уже довольно внушительную работу. Дело за малым: техническая подготовка и грамотная реклама.
- Что это?
- Сирилловый гелий.
Вацшевский присвистнул.
- Ребята! Да вы понимаете, что вы тут откопали?! Никита, если ты мне не врешь и говоришь все, как есть, я не выпью даже вот этой долбаной рюмки водки, - хотя водочка, надо сказать, просто сказочная! - и завтра же приступлю к перекачке средств. Но если ты меня надул, и собираешься меня кинуть на мои кровно заработанные, я на тебя натравлю всех дьяволов Саспулля, всех сук этой гребаной галактики, всех чумных и сифилитиков Вселенной!!!
- Збигнев, для того чтобы разориться, тебе не надо было оттуда уезжать. Что, никак не хотелось рисковать? А рискнуть придется. Рискнуть придется всем нам. На мне огромная ответственность: я притащил сюда, в это захолустье, пятьдесят тысяч надеющихся на лучшее людей, имеющих право на счастье. А в том, что я не вру, убедишься завтра: предоставлю тебе все материалы по Ярло. Но запомни главное: никому ни слова и никаких соучредителей. Здесь только ты и я.
- Никитушка, глупенький! От меня все уже давным-давно отказались! Даже если бы я захотел, то не смог бы привлечь на свою сторону даже помойную крысу!
Вечером Тихосапов стоял на веранде своего кабинета и при свете закатного солнца любовался грацией лосиного семейства, пробиравшегося сквозь заросли на другой стороне ущелья, в котором располагалась одна из дач, любезно предоставленных Стэрхтоном «семерке». Но думалось Никите почему-то о крысах. О тех крысах, которые жили на поверхности Саспулля и ждали очередного опустившегося коммерсанта; о тех крысах, которые делали все, чтобы первые свой корм получили; и о тех крысах, которых Вацшевский уже не мог привлечь на свою сторону при всем желании. Наверно, это были всего лишь очередные проявления той неотступной и все набирающей силу паранойи.


Глава третья
Яковлев

Пространство – не пыль
Пространство – не сон
Пространство – не миф
Пространство - ты

1

Михаил Яковлев, высококлассный программист, прибыл на Стилпулль рано утром. Солнце выглянуло из-за вершины хребта и подмигнуло ему пронзительным лучом. Яковлев прищурился и улыбнулся: давно судьба не забрасывала его в такое дивное место. Люди – странные создания: сами себя заключают в огромные клетки, ограничивают свою свободу всеразличными зомбирующими штуками и отнимают у себя радость общения с Вселенной. За свою жизнь он видел немало сторчавшихся на развлекательном трансвидении людей, которые, раз увидев какое-нибудь удивительное непрерывное реалити-шоу, уже больше не могли без него жить. Он помнил человека, который не выходил из собственной квартиры около шести месяцев, заказывая еду на дом. Его спасло только то, что у него кончились деньги, и ему пришлось выбраться на солнечный свет, а то он так и ушел бы в небытие.
Миша шел по тротуару одной из улиц Драгонвилла и удивлялся тому, что видел. Каменные пятиэтажные постройки времен войны чередовались с прелестными особнячками в теплых тонах. На уютных балкончиках росли декоративные цветы; некоторые дома были сплошь обвиты плющом, соседствуя с молоденькими березками-диверсантами, устраивающими колонии на крышах. Старые дома хорошо сохранились: были заметны следы реставрационных работ.
- Интересно, это от бедности или от скуки? – подумал Миша. – А, может, они чтят прошлое? В любом случае, все это очень мило!
Он так и не взял такси и прошел пешком почти половину города, пока не добрался, наконец, до центрального офиса «Свободной Звезды». После того как пятьдесят тысяч шестьсот девяносто семь участников проекта поселились на Стилпулле, к ним присоединились еще около тысячи человек, которые по каким-то причинам не успели приехать с первой волной. Михаил Яковлев был родом с огромной планеты под названием Дриммелль. Ему было больно смотреть на своих земляков, которые все больше и больше становились зомби, но помочь им он был не в силах. С другой стороны, спокойно наблюдать всеобщую деградацию Михаил тоже больше не мог, и тут ему подвернулась эта странная реклама проекта «Свободная Звезда». Обладая не самым решительным характером, Яковлев долго размышлял, уехать или остаться. Пока он взвешивал все за и против, проект стартовал. Помучавшись еще немного и сообразив, что, если за месяц оттуда никто не вернулся в хорошем смысле слова, значит, и он мог бы попытать счастья. Наконец, он послал запрос по транссети со своими данными и получил положительный ответ. Оставалось лишь упаковать вещи и попрощаться со старой матерью.
Отметившись о прибытии и получив направление в бригаду и ордер на койку в одном из временных бараков, Миша с замирающим от возбуждающих предчувствий сердцем въехал в городок поселенцев на рейсовом электробусе. Какие-то детские чувства нахлынули на него от увиденного. Не то чтобы ему захотелось прыгать, скакать или смеяться; просто ему показалось, что он читал про все это в детстве в старых книжках о заре человечества. Поселенцы, колонисты, труд, лишения, самоотверженность, величие духа и скрытые силы организма. На него прямо пахнуло средневековой романтикой приключений и свободы.
- Что же я делал там все это время?! – Миша с разинутым ртом оглядывался вокруг и отвечал глупой улыбкой на приветливые взгляды жителей, занятых разнообразными делами. Здесь достраивали барак, там налаживали ветряную электростанцию, а с аэродрома слышался гул вертолетов, и к нему и от него постоянно курсировал какой-то грузовой и пассажирский транспорт. Миша быстро покидал вещи в свою комнату, наскоро умылся с дороги, переоделся и сразу побежал искать начальника подразделения, к которому его приписали. Обегав полгородка и спрашивая дорогу у прохожих, Миша нашел его в коридоре еще не совсем достроенного небольшого офисного здания аэродрома. Сергей Бессмертнов, начальник аэропорта, с удовольствием пожал крепкую руку Михаила:
- У нас здесь без работы не соскучишься. Скоро отладят вертолеты, и завертится-закрутится! Ты подписал подписку о невыезде?
- Да. А зачем такие предосторожности?
- Точно не знаю, начальству виднее. Но я не для того сюда ехал, чтобы слинять после осмотра достопримечательностей, так что это не идет вразрез с моими планами. А ты как настроен? – Бессмертнов всматривался в парня, с которым придется работать рука об руку.
- То место, откуда я прибыл, еще не скоро поманит меня обратно. Единственное, что у меня там осталось – это пожилая мать.
- Ничего, со временем заберешь ее сюда. Не зря же тут такая возня.
- А в чем основная функция аэродрома?
- Подвоз оборудования в труднодоступные места в горах и транспортировка рабочих. Вода течет по трубам. Трубопроводы недавно достроили, осталось лишь соорудить отводы с источников; горняки ждут команды. Если бы ты видел и слышал, как в горах строили рабочие площадки. У-ух! Несколько обвалов, шум, как на войне, взрывы! Ближе к городу – завод. Там из нашей водички и гонят креолит.
- Здорово! А мне можно побывать на горных площадках?
- Какой шустрый! Твое дело – навигационная система. Хотя со временем, я думаю, все успеешь: и посмотреть на горы, и пострелять оленей, и половить лосося, и… детей понянчить. Как тебе наши девушки? – задорно спросил Бессмертнов.
- Да, в общем-то… - смутился Миша, - как и везде, наверно…
- Э, брат! Как и везде! Ну, уж нет! Таких девчонок, как у нас, нет во всей Вселенной! Впрочем, со временем ты это поймешь.
Их разговор прервали крики какого-то высокого, атлетически сложенного мужчины в строгом костюме, который резко отчитывал за что-то одного из рабочих. По виду этот серьезный человек был управляющим.
- Кто это? – спросил Михаил.
- О, это ба-альшой человек. Всеслав Тиверцев, один из «семерки», друг самого Никиты Тихосапова. Он - исполнительный директор проекта. Отвечает за то, чтобы все было на мази.
- Грозен, однако.
- Зато справедлив. Пока он здесь, рядом, можно быть спокойным, что все пройдет без сбоев. Когда проводили горные работы, он был там. При этом он все время был на заводе. И одновременно он присутствовал на строительстве аэродрома. Иногда кажется, что его - несколько. Сейчас самое важное – начало функционирования аэродрома, и он – здесь. Ты очень кстати появился. Пойдем, познакомлю тебя со старшим группы, и приступай к изучению системы.
- А что такое – «семерка»?
- «Семерка»? Это такая карта в колоде. – Бессмертнов пристально посмотрел на Михаила. – Ладно, шучу. У проекта «Свободная Звезда» семь руководителей, так сказать, духовных отцов. Короче, когда у них идеи закончатся, можно поворачивать свои стопы обратно в ад.
«Поразительно! - подумал Миша. – Это кем же нужно быть, чтобы столько людей бросили все и поехали за тобой на край галактики?! Наверно, гением…»

2

Миша принялся за дело с невероятным энтузиазмом. Работа просто кипела в его руках. Такой творческой и профессиональной активности он за собой не замечал со студенческих времен. Команда – отдельная песня. Он и не думал, что во Вселенной еще есть такие душевные, добрые и искренние люди. Конечно, у каждого свои «тараканы». Вот, например, Женя Иволгин: за месяц в третий раз пролил кофе на клавиатуру своего компа. Или Ставко Ноздрич: все время забывает при выходе выключать свет в подсобке и взрывается, когда ему об этом напоминают. Или Лена Данько… Да, Лена Данько… В общем, отличные ребята.
Миша задумчиво посмотрел на взлетку через стекло рубки. Сегодня его дежурство. Напарник – Женька. С ним никогда не бывает скучно: его юмор искрометен и интеллектуален. Но, в прошлый раз, когда они дежурили с Леной… Это была просто сказка. Миша удивлялся себе: он и не думал, что к женщине можно испытывать подобные чувства, что женщина может быть такой… такой… В общем, как в книжках. Как же смешно было читать эти романтические бредни средневековых писателей! А что еще было читать: ведь книг во Вселенной не пишут с тех пор, как зажили раны последней межгалактической. Но, как оказалось, эти писатели не были романтическими барыгами от литературы. Сейчас Миша начал чувствовать то, что, родившись, он немного перепутал эпохи. Он был одновременно счастлив, что попал на Стилпулль, и в то же время жалел потерянные годы.
- В конце концов, это не от меня зависело! – немного рисуясь, говорил он Лене.
- Я начинаю понимать, что в этой жизни, наоборот, все зависит только от нас, - отвечала ему Лена. – Мне, например, некому было дать совет, ехать сюда или нет. Я сама приняла это решение, и теперь благодарна себе за этот поступок. Если бы ты знал, как тяжело было решиться расстаться с родной планетой, с теми, кто окружал тебя всю жизнь, со всеми этими благами цивилизации.
- Да, понимаю. Но здесь можно строить новую, настоящую жизнь.
- Можно. Только мне почему-то кажется, что за счастье еще придется побороться…
Миша не думал, что женщины могут быть одновременно рассудительными, мужественными и романтичными. Ему хотелось оградить ее ото всех напастей, какие бы только не обрушились на Стилпулль. Он мечтал построить хижину в горах, забрать туда Лену и вырастить много ребятишек…
- Вертолет пошел на взлет, неба просит вертолет, - вывел Мишу из задумчивости Женя. – Сегодня уже десятый.
- Ты не знаешь, для чего готовят парашютистов? – спросил Миша.
- Что, тоже захотелось прыгнуть?
- Ни в коем случае! Мне еще пока жизнь дорога. Особенно сейчас…
- О-го-го! Ты, случаем, не болен?!
- Не надо смеяться!
- Извини, извини! Я просто пошутил. Только о ваших с Ленкой отношениях ходят обширнейшие слухи. Я тебе просто, как друг, говорю. Тебе не удастся утаить то, что сейчас волнует больше половины «свободных». Проект, похоже, удается… Люди начинают задумываться об основательной оседлости, если так можно выразиться. Стилпульцы, - бесспорно, хорошие ребята, но все же у нас с ними интересы пока довольно разные. Конечно, ассимиляции не избежать, но это - в следующем поколении. Короче, вопрос образования семейных пар среди «свободных» назван одним из самых важнейших даже на уровне «семерки», так что не думай, что сможешь жениться втихаря.
- Да не собираюсь я жениться!
- А вот так тоже не получится. Семья – ячейка общества! Не помню, кто сказал…
- Странно, что все так уверены в том, что мы будем вместе, когда у нас с ней речь об этом даже и не начиналась. Безусловно, я этого очень хочу, но… Только, прошу, не надо ей ничего говорить!
- Вот еще! Сам разберешься.
С неба плавно спускались три парашютиста под «полотенцами». Один из них почему-то был практически без одежды.
- Что это с ним? – спросил Миша.
- Не знаю. Может, упражнение такое на выносливость? Там, наверху, между прочим, - не баня. А, вообще, меня это не касается. У нас с тобой и так дел по горло. Если еще вникать в чужую работу, мозгов не хватит.
В течение нескольких последующих дней занятия по тренировке парашютистов стали проходить чаще. Мише стало немого тревожно. Он вспомнил слова Лены о том, что еще придется побороться. С кем? За что? Откуда могут появиться враги, и что им может быть нужно? Эти парашютисты: не есть ли это ученики какой-нибудь специальной разведшколы? Миша смеялся сам над собой. Кажется, книжек, все-таки, перечитал. Но ведь могут же готовить десантников? Диверсантов? Миша забеспокоился и решил поговорить об этом с Леной. Только надо сделать это аккуратнее, чтобы она, чего доброго, не подумала, что он – трус. Просто рассказать о том, что видел, - пусть выскажет свое мнение. Может, она знает чего?
В остальном же все было просто идеально. Он никогда так вкусно не питался. Миша отчетливо чувствовал, что с хорошей полноценной пищей его организм окреп, стал более вынослив и толерантен к окружающей среде. На Дриммелле он был все время простужен. Его беспокоили постоянные недомогания, неврозы и головные боли. Но самым прекрасным переживанием его нынешней жизни была, конечно, Лена. Леночка… Эта была…любовь? А почему нет?! Наверно, это должно быть так, и никак иначе. Если это вообще как-то должно быть! Странно, странно... Миша всегда считал себя если не самым циничным, то, во всяком случае, не падким на всяческие телячьи нежности человеком. И тут на тебе! Что же делать? Надо пригласить ее на ужин. Или… Нет. Надо признаться в любви прямо здесь, на дежурстве. А что потом? Парашютисты… Надо узнать о них, все, что возможно.

3

Сергей Бессмертнов стал часто принимать у себя Всеслава Тиверцева. Тиверцев зачастил. Что-то здесь, на аэродроме, происходило крайне важное. Почему он теперь почти все время находится здесь? Основная работа проходит в горах, вопрос транспортировки воды – самый важный. В системе навигации все схвачено, проколов быть просто не может, с Мишиным-то пятилетним опытом в этой области.
Его тревожность относительно парашютистов теперь уже переросла в навязчивость. Они казались ему корнем зла, главной причиной, из-за которой он не мог просто сказать Лене, что любит ее, и начать строить новую жизнь. Он отчетливо ощущал ее тревогу и понимал, что она – не  напрасна. Миша знал, что, проведя почти всю свою жизнь за компьютерами различных систем, он почти что напрочь лишился каких-либо дополнительных способностей типа интуиции или телепатии. Он всецело доверял в этом вопросе Лене. При каждом подъеме парашютистов она начинала сильно нервничать, и ее еще долго приходилось успокаивать. Миша решил твердо выяснить, что творится на аэродроме, потому что дальше так продолжаться не могло: он уже не просто беспокоился за судьбу их отношений, но даже за здоровье Лены.
Мише повезло. Однажды он подслушал разговор в кабинете Бессмертнова. Из комнаты доносились приглушенные голоса. Мишино сердце сильно колотилось, как будто не одобряя поступка своего хозяина. Он одновременно чувствовал страх быть пойманным на месте совершения своего бесчестного поступка и, в то же время, его возбуждало предвкушение овладения тайной. Впрочем, совершенно не обязательно, что руководители будут обсуждать именно сейчас именно то, что нужно было знать Мише. Но, как уже было сказано, ему повезло. Говорил Тиверцев:
- Сейчас наступает чрезвычайно важный момент. Денег заработано уже прилично, но их еще недостаточно для запуска новых проектов. Конечно, рано или поздно информационный иммунитет будет нарушен, но нам надо продержаться еще хотя бы месяц, иначе все пойдет псу под хвост. Люди получают хорошую зарплату, сами не зная за что; инвестор заберет чуть ли не половину прибыли, но ведь еще должен быть сформирован фонд. Сергей, нужно провести оценку мощностей и ресурсов: необходимо увеличить объемы производства. Пациентов полно: ждет, можно сказать, вся Федерация и несколько соседних галактик. С трудом соблюдаем легенду. Благо, материал – бесконечен: запасов сириллового гелия на Ярло хватит еще на пару миллиардов лет.
- Всеслав, все будет сделано. Только мы и так идем на пределе, народ начинает волноваться. Хотя, в общем-то, ребята надежные. Есть и одна девочка в группе, но, знаешь, таких толковых девочек я еще не встречал. Эх, где мои семнадцать лет! Ребята не в свое дело не лезут, но рано или поздно придется объяснить, что тут у нас происходит.
- Всему свое время. Люди поймут, ведь каждый из них прошел свою школу жизни. Самое главное, что они станут с нами заодно, и тогда во время реализации новых проектов за информационную безопасность можно будет не беспокоиться. Самые слабые уедут – те, кто испугается борьбы, - но таких, уверен, будет немного. Останется мощный, сплоченный коллектив, с которым уже можно будет перевернуть Вселенную вокруг своей оси. Главное, чтобы никто не догадался, что этот проект – не единственный.
- Я понял, Всеслав, можешь не беспокоиться. Отоспимся на том свете.
- Вот именно.
Миша брел по коридору и немигающим взглядом смотрел перед собой. Он узнал слишком много, и теперь, наверно, за его жизнь нельзя было дать и гроша. Руководство «Свободной Звезды» наверняка пойдет на все, чтобы сохранить проект в тайне, а ведь он прекрасно представлял себе всю ценность сириллового гелия, - в этом не было никакого откровения для человека с хорошим образованием. В Мишиных руках оказалась судьба пятидесяти тысяч человек, а, может, и даже больше. Ведь, если поразмыслить широко, то этот проект мог бы дать избавление от недуга миллионам больных, но, как только здесь появятся люди из центра, бизнес будет прикарманен и поставлен в драконовские условия; цены на лечение поднимутся, и тогда многие снова лишатся шанса на выздоровление. А Стилпулль? А Стилпулль лишится шанса на строительство на нем цивилизованного мира; шанса на то, чтобы вывести людей из-за черты бедности. Но ведь у «семерки» еще есть в запасе идеи… Да, но для того чтобы их реализовать, нужны деньги, которых пока что недостаточно. И кто пострадает больше всех? Лена… Конечно, больше всех потеряет она. Милая. Родная. Любимая. Солнце. Радость. Счастье. О, боги, да что же это такое?!!!
Миша с трудом сдерживал дрожь в руках. Он боялся выдать своим видом то, что он узнал. А Лена именно сегодня была в очень хорошем настроении. Она хихикала над новыми анекдотами из транссети и совсем не смотрела на парашютистов. Сейчас у нее был творческий подъем. Совсем недавно она в свободное время написала превосходную игрушку, симулятор сплава по горной реке. В нее резался весь Драгонвилл. Говорят, что сам Тихосапов просидел над ней несколько дней, но у него была одна претензия: он считал, что надо ввести функцию обязательного пополнения энергии игрока за счет еды. В связи с этим в сложном уровне надо ввести режим существования на подножном корму. У него, конечно, все сводилось к рыбалке. Лена уверяла, что это была бы уже совсем другая игрушка, но вопрос уже стал предметом широкого форума.
Миша в последние несколько дней наблюдал в Лене заметные перемены, которые не могли его не радовать. Она стала с ним гораздо приветливее и однажды даже сказала, что соскучилась. И надо же было, чтобы все произошло именно теперь! Миша смотрел на счастливую Лену, и ему было невыносимо больно. Он представлял, как сейчас встанет, подойдет к ней, обнимет за плечи и самым неожиданным образом скажет ей на ухо: «Я люблю тебя, милая… Больше всего на свете я хочу, чтобы ты оставалась такой же счастливой». Она повернется, погладит его по щеке и скажет: «Так поцелуй же меня скорее и будь всегда рядом со мной». И тут ему придется открыть ей все… И все на этом кончится. Лена не сможет этого вынести, ведь она абсолютно не подготовлена. И все разом рухнет. Все, о чем он позволял себе мечтать все эти годы вынужденного одиночества. Да будь она проклята эта работа! Что же он теперь – не человек?!
Миша украдкой смотрел на Лену, и из внешнего уголка его правого глаза стекала маленькая, незаметная для него самого, слеза.

4

Вечером, после дежурства Михаил поспешил в свой номер. Там он быстро переоделся в серый спортивный костюм и, даже не поужинав, вышел. Вечерние сумерки ласкали своими пейзажами, звуками и запахами. Стоял конец лета. В воздухе порхали разные мотыльки, и уже вылетели ночные бабочки. Трещали цикады, и где-то куковала кукушка. Цветы благоухали со страшной силой, как будто ощущая, что скоро наступит осень. Во дворе одного из бараков раздавались хлопки бадминтонного волана и хлесткий стук футбольного мяча. Какая-то женщина приличных размеров вывешивала белье на веревках, а вокруг нее крутился подвыпивший парень, по виду – рабочий с креолитового завода. Она его отшивала для видимости, но по ее смущенной улыбке и розовому румянцу на щеках было видно, что парень сегодня своего добьется.
- «Не хватает только детского визга и окриков взрослых, зовущих своих чад домой», - подумал Яковлев.
Он так и не подошел к Лене и ничего ей не сказал. В конце концов, она ни в чем не виновата. Никто, кроме него, ни в чем не виноват. Здесь нет хороших и плохих. Мир не терпит слабаков, а то, что он влюбился, так это – ошибка, которую он не имел права допускать. Яковлев шел по улице и чувствовал, что он любит всех этих людей. Да, они стали ему родными, и то, что он собирался сделать, было для него предательством по отношению к ним. Он удивлялся самому себе. Однажды ему подумалось: «Оказывается, я тоже человек…». Он смотрел на счастливые лица, слушал громкие горланные песни под расстроенную гитару, вдыхал запахи декоративных роз и стирального порошка, и окончательно понимал, что настоящий мир – этот, а не тот, откуда он прилетел.
Берег тихой речушки идеально подходил для его целей. Вокруг никого не было. Завтра один выходной, который предоставил сам Тихосапов. После этого народ будет работать около двадцати дней подряд, поэтому сегодняшний вечер был посвящен, если не разгулу, то гуляньям. Пока Михаил шел к речке, солнце скрылось, а из-за леса практически сразу показалось лицо одной из лун. «Совсем без свидетелей никак, да?» - подумал Яковлев. От шутки тоска не отступила, а только сильнее прилила к сердцу. Еще минуту поразмыслив, словно решаясь, он достал из кармана куртки портативный сетевой транслятор и приступил к поиску нужной частоты.
В чате, который был ему нужен, не наблюдалось никаких признаков обструкции. Всё было на месте, и все были на месте. Яковлев встряхнул головой, ввел свой позывной и набрал первый текст.
Фокусник: Пес – огромный зверь, питающийся не только животными, но и людьми.
Матушка Дерби: Это еще что за мудак?!
Мега - Ведьма: Фокусник, ты кто такой, и откуда ты свалился, с какого дерьма?!
Бортпроводник: Пес также питается насекомыми.
Алиса: Я поняла: это педики забрели побыть здесь наедине!
Мажордом: Фокусник, посадку разрешаю.
Мега - Ведьма: Какие-то придурки…
Фокусник: Пес Шарик уже с месяц серьезно болен. Подхватил сирилловый гелий. Лечение ведется анонимно. Консилиум состоит из семи врачей. Главврач – тихоня, лекарство держит в секрете. Хочу домой.
Матушка Дерби: Фокусник, по-моему, тебе самому надо в больницу, а не домой.
Мажордом: Молодец, Фокусник, с работой справился, но надо еще будет немного покантоваться, будешь гидом. Конец связи.
Ильдус Батыршахов отключился от сети и закрыл транслятор. На поверхности воды резвились маленькие рыбки и ловили низко летающих насекомых. Ильдус на корточках спустился по крутому берегу к самой воде, немного полюбовался игрой рыбок в свете луны и затем сделал молниеносное движение рукой. В его крепкой мужской ладони затрепетала маленькая уклейка. Он посмотрел в ее светящийся в темноте жемчужный глаз и аккуратно положил в теплую воду. Она некоторое время лежала неподвижно и вдруг встрепенулась и юркнула в темную толщу воды. Ильдус грустно улыбнулся и взглянул на звездное небо.


Глава четвертая
Батыршахов

Выбирать, чтобы избегнуть
Выбирать, чтобы обрести
Выбирать, чтобы властвовать
Или выбирать, чтобы любить

1

- Вот, сука! – Энштейн грохнул кулаком по столу так, что его трубка настоящего черного дерева подпрыгнула, перевернулась в воздухе несколько раз и брякнулась обратно на то же место. Энштейн тут же схватил ее и начал нервно набивать. – Ты только подумай, какая сволочь! Меня еще никто до такой степени не держал за идиота!
- Франк Маркович, я думаю это он оттого, что ему терять уже нечего. – Дэвид Байер, начальник службы безопасности Энштейна, три минуты назад закончил доклад оперативной информации по операции «Шарик».
- Нет, эта падла думала, что сможет спрятаться от меня в этом «тихом омуте». Это ему так не сойдет с рук. Я его заставлю жрать собственное говно! Он у меня будет на коленях ползать, вымаливая прощение для своих молокососов. Батыршахова наградить орденом, мать твою!
- Франк Маркович, это пока что еще не совсем в нашей компетенции…
- Тогда увеличь ему гонорар в два… нет, в три раза и дай отпуск!
- В отпуск мы его пока не отпустили, потому что он нам еще понадобится там какое-то время. А насчет Тихосапова…
- Что насчет Тихосапова?!
- Франк Маркович, мне кажется, что он еще пригодится в живом состоянии.
- Что ты имеешь в виду?
Байер явно ждал, пока Энштейн успокоится. Он знал, что пока хозяин не перебесится, то не сможет трезво оценивать ситуацию. Правильно, закури трубочку… ага, глотни вискарика… так, а теперь слушай сюда, старый козел:
- Понимаете, Франк Маркович, человек, который откопал эту жилу, очень может статься, откопает нам еще одну, если его не особо напрягать.
- Ах ты, хитрый лис! Как же я сам не догадался?!
- Потому что жажда мести на время нагнала пелену на ваши глаза. Э-э… Простите, шеф.
- Ничего, ничего, Дэйв, я тебя за это и держу. За то, что ты умеешь сказать то, что есть на самом деле, а не распускать сопли. Короче, - моментально собрался с мыслями Энштейн, - пусть Тихосапов не догадывается о том, кто слопал его проект, придумай что-нибудь. Батыршахов пусть остается на своем месте и продолжает наблюдение. Если есть возможность, пусть подберется к Тихоне как можно ближе и сечет каждый шаг. Им наверняка понадобятся деньги, поэтому какое-то время они будут дрейфовать, но это ни в коем случае не стоит расценивать, как бездействие. Возможно, они уже успели прилично заработать, может быть, этот говнюк Вацшевский продолжит возиться с ними, ну, в крайнем случае, найдут иные источники финансирования. Если другие проекты будут, - а они будут, я этого поползня хорошо знаю, - такими же перспективными, то они кого хочешь совратят. Местных не трогайте. Скорее всего, они с Тихоней заодно, поэтому стукнут, не раздумывая, и тогда он смоется куда-нибудь в другое место. Пусть думает, что приехали дурачки, желающие пожировать, высосать все соки и убраться восвояси.
- Я все понял, шеф. Разрешите приступить к выполнению задания?
- Разрешаю. Операция будет называться «Короед».
- Вы имеете в виду Батыршахова?
- Именно. Я надеюсь, с ним проколы исключены?
- Мой лучший ученик, Франк Маркович!
- Хорошо. Давай за удачу.

2

За всю свою многолетнюю работу в различных спецслужбах Ильдус Батыршахов впервые попал в столь неоднозначную ситуацию. Впрочем, это было мягко сказано. Он оказался между двух огней или, иными словами, чаши весов угрожающе уравновесились, так что он вот уже несколько дней не мог принять окончательного решения. А то, что его принять придется, и компромисса не будет, было абсолютно ясно. С одной стороны, - скажем, слева, - был Энштейн и профессиональная этика. Работа в частной службе безопасности по этическим нормам ничем не отличается от государственной службы. Ты только тогда хороший агент, когда можешь до конца выполнять свои обязанности, не задумываясь об идеологической стороне задания. Надежность – первое условие. В противном случае отправляйся в регулярную армию. Или в "город". Можно еще преподавателем в спецшколу, но никак не в агентуру.
…А справа была Лена. Будь проклят этот Тихосапов со всеми своими дружками! Они вдруг показали Ильдусу, что жить можно совсем по-другому… Что есть другая жизнь, что есть другие люди. Что вообще есть люди, а не звери и не роботы.
Раньше он был уверен в том, что его работа и его существование – одни из самых интересных и значительных во всей Вселенной. Тайный агент – он не такой, как все. Он круче всех, даже этих толстозадых нанимателей. Он независим и свободен. Вот главная ценность: свобода. И ему казалось… Нет, он был убежден, что свободнее в этом мире быть уже нельзя. А тут как гром среди ясного неба!
Подслушать разговор Тиверцева и Бессмертнова было проще пареной репы, особенно с прекрасной аппаратурой, которой Ильдус был хорошо оснащен. Новейшие разработки саспульских оборонщиков имели одно важное и исключительное качество - крошечные размеры приборов, что позволяло спокойно провозить аппаратуру через таможню и пользоваться ею, не вызывая ничьих подозрений. Транссетевой голографический транслятор, например, умещался в кулаке. Волновой жучок размером с монетку «прошибал» стены толщиной раз в десять больше той, что разделяла комнату Бессмертнова и общественный туалет. Они явно не ожидали диверсии, поэтому не посчитали нужным вести наблюдение. Голос Тиверцева звучал в ухе Ильдуса, как его собственный. Легенда продолжала работать, и ею можно было пользоваться еще долго. Подозрение на Ильдуса пасть не могло, но, даже если бы его стали бы проверять, найти какие-то доказательства было бы невозможно. Но не это волновало Ильдуса. Он все больше беспокоился о своем двусмысленном положении, хотя для агента это было обычным делом. Ильдус чувствовал, как харизма Тихосапова проникает в его внутренности и уже не может просто выскользнуть, не причинив никакого вреда и не оставив следа. Ильдус был очевидцем того грандиозного строительства, которое предприняла «семерка», и он был этим восхищен. Нет, конечно, он видел и более масштабные стройки, но этот проект создавался тайно и практически пришел к успеху, и, если бы не Ильдус, продолжил бы свое существование и дал бы начало новым идеям. А тогда уже, возможно, началось бы то, о чем Ильдус перестал мечтать еще до того, как мальчишкой завербовался в армию пограничником: о создании в Федерации свободного общества. Еще тогда он разочаровался в людях и понял, что каждый ведет в этой жизни лишь свою игру, успешность которой зависит от силы, сноровки и хитрости. Всю свою жизнь он посвятил самосовершенствованию и карьере и никогда не делал попыток отыскать людей обеспокоенных и готовых к решительным и масштабным действиям. И вот, оказалось, что такие люди всегда были, и они вынашивали свои грандиозные и благородные планы, которые сегодня рушились, благодаря профессиональной этике Ильдуса Батыршахова, капитана в отставке Федеральной Разведывательной Службы, ныне агента частной разведки по кличке Фокусник.
После того, как он вернулся с речки, Ильдус долго не мог заснуть. Он все ворочался с бока на бок и отгонял подлетающих к его уху с противным жужжанием комаров. Через некоторое время, внушив себе, что это они не дают ему спать, он начал на них охотиться, лежа и не включая свет. После шестого убитого в темноте комара атаки прекратились, но сон не пришел. Необходимо было принимать какое-то решение. Завтра он должен либо продолжить свою игру, либо начать новую, двойную. С одной стороны ему хотелось помочь Тихосапову, в котором он нашел отражение своих юношеских фантазий, и которого уважал за мужество, за способность схватиться в тайной игре с опасной и могущественной Федерацией. С другой стороны была профессиональная этика, которая не позволяла Ильдусу стать предателем. За долгие годы службы он ни разу не переметнулся на другую сторону, хотя ситуации были разные, и вербовки были нешуточные. Однажды одна иностранная служба предложила ему годовой доход в семьсот раз больший, чем он имел на федеральной службе. Были и такие, кто играл на его патриотических чувствах, обещая использовать информацию против существующего режима в целях освобождения Федерации. Тогда он чуть было не поддался, но, в конце концов, посчитал, что если и придется когда-либо побороться за освобождение своей галактики, то только не в одной упряжке с иногалактианцами.
Во всей этой истории должно было быть что-то третье, что позволило бы ему однозначно принять решение. Под утро, устав напрягать разум, Ильдус решил прислушаться к своим чувствам, и на короткое время забылся, наслаждаясь мыслями о Лене.

3

Всю последующую неделю «Свободная звезда» находилась в состоянии медленного шока. Разработка креолитовых месторождений прекратилась, завод стоял, город притих в ожидании событий, которые разъяснили бы происходящее. Ползли разные тревожные слухи. Вокруг аэродрома, который теперь был закрыт, началась непонятная возня. Его охраняли незнакомые парни, которые пропускали на территорию лишь каких-то типов в темных очках и черных костюмах. Каждый участник проекта подсчитывал заработанные деньги и прикидывал, сколько времени еще можно оставаться в подвешенном состоянии, по истечении которого надо будет принимать какое-то решение.
В тот день, когда Тихосапов уже почувствовал вкус победы на языке, к нему в офис заявились три отвратительных подонка из Федеральной Налоговой Службы и совершенно нахально поставили перед фактом. Ему предлагалось продать бизнес за гроши какой-то подставной фирме и убраться с аэродрома. В противном случае на Стилпулль прибыла бы федеральная следственная комиссия, которая легко установила бы незаконность этой деятельности, и тогда судьба всех членов «семерки» на ближайшие двадцать лет была бы решена.
Никита смотрел из окна офиса на то, как к аэродрому подвозят дополнительное оборудование, стройматериалы для новых фешенебельных гостиниц, и от досады с силой сжимал кулаки. Он понимал, что теперь уже ничего сделать нельзя, где-то они крепко прокололись, и теперь уже было неважно где. Вацшевский, падла, как только дело запахло жареным, под шумок быстро перевел все деньги фонда на свой саспульский счет и дал деру со Стилпулля. Тихосапов подозревал, что вся эта кутерьма была делом рук Энштейна, но и это теперь уже было неважно. Рушилось все. Рушились все надежды и мечты. Рушились годы старания и вся будущая жизнь. Начинать с начала теперь, когда были исчерпаны все возможности? Куда теперь идти, кого просить о помощи, с кем налаживать связи и кого опять уговаривать следовать за собой теперь, когда тебя постигла глобальная неудача? Ребята из «семерки» останутся с ним, по крайней мере – Радимич и Тиверцев, но остальные пятьдесят тысяч последних нормальных людей во Вселенной? Он подвел их, он лишил их надежды, точнее, лишит завтра, когда ему придется объявить о крахе проекта. Это будет означать, что каждый теперь предоставлен самому себе. Нет, его никто не будет ни в чем винить, он даже сможет как-то удобоваримо объяснить неудачу. Кто-то, кто успел в какой-то степени прирасти к Стилпуллю, останется здесь, другие поедут домой или еще куда. Но, если он когда-либо решится создать новый проект, пойдет ли кто-нибудь за ним вновь с его репутацией неудачника? Пусть даже это всего лишь одна неудача. В таких делах не может быть неудач. На что они рассчитывали? Наивные! Думали, что убраться на окраину галактики означает убраться с глаз Федерации?! Смешно! Тиверцев сотрясает воздух, Радимич спивается, остальные смотрят на тебя, ожидая спасения, как от бога! А ты не бог! Ты всего лишь гений, мать твою!
В кабинет без стука завалился пьяный Радимич. Размахивая бутылкой эля, зажатой в левой руке, и вращая своими красными глазами, он запел на манер древнего менестреля:
- О, мой принц! Я поздравляю тебя с успешным облажанием самого великого проекта за всю историю этого гребаного, бестолкового, скотообразного человечества! Это дело, которое сулило долгожданное счастье миллиардам скотов, было успешно обосрано самими этими скотами! Ха, да ведь мы забыли, что скотам нужно лишь одно - свежее сено, и нужно оно им лишь для одного – для производства свежего навоза! Эй, скоты, кричали мы, мы хотим предложить вам перестать быть скотами, перестать жить лишь для того, чтобы производить навоз, мы хотим, чтобы вы почувствовали вкус не только сена, но и свободы! В ответ на что самая большая верблюжья сука оплевала нас свеженькой, приятно пахнущей ее пастью, жвачкой, самая большая и самая рогатая говядина обдала нас фонтаном навоза и завалила самой большой лепешкой, а самая огромная и самая вонючая пятачиха охрюкала нас на своем свинячьем языке и обоссала желтой правдой земли! О, ты, самый великий, самый прекрасный и самый последний принц Вселенной! Если бы твои предки видели тебя, твои успехи, твое усердие и твою доблесть, они погладили бы тебя по головке, перед тем, как снести ее топором! Они возблагодарили бы тебя костром инквизиции и наградили бы ямой с нечистотами!
Никита с трудом сдерживал слезы, когда смотрел на Андрика, который устав от своей тирады и повалившись в кресло, захрапел. Он не ожидал такой жестокости даже от вдрызг пьяного Радимича, хотя и сознавал справедливость его гадкой сатиры. Ведь они вместе делали это дело. Пусть это была его, Никиты, идея, но ведь развивали-то они ее вместе. Вместе принимали решения, вместе рисковали, вместе находили выход из трудных ситуаций. Впрочем, Андрик в лице этого принца измывался над всей «семеркой» и над собой в том числе. А скоты? В кои-то веки люди начали великое и благое дело, и теперь оно рушилось по воле какой-то горстки ублюдков, которых человечество терпит над собой, вновь и вновь прощая им все издевательства, забывая обиды, платя им налоги и даже молясь за них. Скоты виноваты в бездействии, но что взять со скотов, которые таковыми родились, и которым незнакомо иное состояние.
Все эти дни Никита упорно отгонял от себя мысли об алкоголе. Он словно еще надеялся на что-то, понимая, что, выпив один раз, войдет в тяжелый запой и больше уже не сможет контролировать ситуацию. Сейчас его взгляд упал на почти полную бутылку эля, которую Радимич крепко сжимал и не выронил даже во сне. Никита подошел к нему и аккуратно вытянул бутылку из руки Андрика. Посмотрев через нее на просвет окна и подумав с полминуты, он с гулким звуком вытащил пробку и услышал шипящий звук пузырьков хорошо забродившего напитка. В нос пахнуло приятным хлебным запахом. Свело щеки, рот наполнился слюной, заурчал желудок, предвкушая удовольствие. Брови грустно сомкнулись, а сердце тоскливо сжалось. Никита поднес горлышко бутылки ко рту…
И в этот момент раздался стук в дверь.

4

Никита вздрогнул от неожиданности. Этот стук насторожил его, и он со смешанным чувством тревоги, досады и радости сунул бутылку обратно в руку Радимичу.
- Войдите, - сказал он и постарался принять более или менее спокойный вид. В кабинет вошел черноглазый молодой человек лет тридцати. Он был одет в обычную, не форменную одежду, поэтому Никита не смог определить, из какого подразделения этот сотрудник. Он сначала даже немного удивился, почему этот человек одет не по форме, но потом вспомнил, что вся «Свободная Звезда» не работает уже неделю. Он взглянул на парня и заметил, что тот недоуменно смотрит на спящего Радимича.
- А, - Никита махнул рукой, - не обращайте внимания. Теперь уже приличия не имеют никакого значения.
- Я, откровенно говоря, хотел поговорить с вами конфиденциально… - сказал молодой человек.
- Говорите. Даже если Радимич что-то и услышит, он не вынесет это дальше моего кабинета. И, хотя это прозвучит глупо, тем не менее: чем могу быть полезен?
- Так это и есть Андрик Радимич… - задумчиво произнес парень. – Извините, - встряхнулся он, - меня зовут Михаил Яковлев, я - оператор навигационной системы аэродрома.
- Теперь уже, Михаил, скорее всего, вы – бывший оператор. Завтра я собирался объявить об этом по местному телевидению. Вы, наверно, делегат? Вы, конечно, можете рассказать об этом прямо сегодня, но…
- Никита Владимирович, я не делегат.
- А кто же вы? – Тихосапов вскинул брови.
- Разрешите присесть?
- Пожалуйста.
- Я рискую, но все же я буду с вами откровенен до конца. Мне почему-то кажется, что я могу вам довериться полностью, хотя понимаю, что вы не сразу мне поверите, а, может, не поверите вовсе.
- Обещаю вам, Михаил, что поверю во все, что бы вы ни сказали. – Тихосапову уже немного наскучила эта беседа. Он пожалел, что его оторвали от бутылки с элем, на которую он изредка бросал голодные взгляды. Удовлетворять сейчас чьи бы то ни было просьбы ему хотелось меньше всего, поэтому он ждал, когда посетитель изложит тему и уберется восвояси.
- Мое настоящее имя Ильдус Батыршахов. Я капитан разведки в отставке, ныне являюсь секретным сотрудником подразделения «Арбалет», личной службы безопасности Франка Энштейна. – Ильдус пошел ва-банк. Теперь вся его дальнейшая судьба зависела от Тихосапова, от того, поверит ли он ему, сможет ли решиться на какие-то действия и не станет ли мстить в его лице всей системе. – Я под легендой работал здесь почти с самого открытия аэродрома. – Он выдержал многозначительную паузу. – Постепенно я выяснил истинное значение работ на аэродроме. Я – тот, кто сообщил Энштейну о тайном, настоящем проекте.
Никита молчал, уставившись в пол. Он разом забыл о бутылке и вместо этого лихорадочно пытался осмыслить ситуацию. Так значит, сам Энштейн – один из них! Надо же было так ошибиться! Почему же парень играет в открытую, какие цели преследует? Почему предает Энштейна и предает ли? Возможно, Энштейн допускает, что «семерка» не сдастся и начнет другие проекты, и этот честный хитрец под видом двойной игры в конечном итоге будет продолжать работать на Энштейна и поставлять ему всю информацию о новых проектах. Это,  впрочем, уже не имеет значения, потому что денег нет. Если Батыршахов действительно решил перейти на сторону «семерки», то что из этого можно извлечь? Ничего. Ничего, кроме мести.
- И что? – коротко спросил Тихосапов.
- Никита Владимирович, я видел ваш гений во всей его красе. Я видел грандиозность замысла, замысла, на который способны только великие духом люди. Я не верю в то, чтобы в вашем арсенале был один-единственный проект. Признаться, я долго думал, прежде чем отправить информацию на Саспулль: слишком много толковых, великих и… прекрасных вещей я увидел и встретил на Стилпулле. – Тихосапов едва заметно усмехнулся этой невольной запинке собеседника. – В этот раз возобладала профессиональная этика, - продолжал Батыршахов, - но отныне я морально развязан с «Арбалетом», я принял это решение и уже не переменю его.
- Красиво. Действительно, красивая история, - грустно сказал Тихосапов и задумчиво посмотрел на заворчавшего во сне Радимича. – Только теперь все это уже не имеет никакого значения. Инвестор скрылся, прихватив с собой общак…
- Вацшевский сбежал?!
- …и возвращать наши деньги нет никаких сил, желания и возможностей. Даже если я вам поверил, Михаил… или Ильдус, как вас там… даже если я вам поверил, и если у нас есть парочка запасных проектов, то на них уже нет средств. Вашей зарплаты, боюсь, не хватит, хотя платят вам, не сомневаюсь, щедро. Если бы вы знали, каких трудов стоило раздобыть деньги на то, чтобы начать этот проект, начать его незаметно и автономно. Да, это была великая идея, но все пошло псу под хвост, из-за того, как я теперь понимаю, что незабвенный Франк Маркович мне не слишком-то поверил, и из-за того, что у него есть прекрасные работники.
- Мне жаль. Мне чертовски жаль… - Батыршахов спинным мозгом ощутил, что теперь его жизнь окончательно повисла на волоске. Тихосапов не может извлечь из его признания никакой выгоды. Еще раз взглянув на храпящего Радимича, Ильдус почувствовал общее настроение, царившее среди членов «семерки», и понял, что они не простят Тихосапову, если он упустит такой шанс. Лена, милая Лена. Она так никогда и не узнает, что он любил ее… – Простите за все. Я действительно хотел помочь. – Ильдус встал со стула и вышел из кабинета.
Тихосапов запер входную дверь, быстро прошел в соседнюю комнату и открыл ключом стоящий там оружейный сейф. В нем висели карабины и автоматы разного калибра и принципа действия, огнемет, несколько осколочных гранат и мощная пневматическая снайперская винтовка новейшей разработки. Никита взял ее, проверил магазин и передернул затвор. Затем вернулся в комнату и снова вытащил бутылку с элем из руки Радимича. Открыв окно, он выставил в него винтовку и стал настраивать оптический прицел. Затем, не отрывая левого глаза от прицела, Никита пальцами правой руки вытянул пробку из бутылки, которая стояла на подоконнике, и взял ее за горлышко. На площадке перед зданием показался Батыршахов, который неторопливо шел по направлению к воротам. Никита с ненавистью взглянул на его затылок через оптику и, на секунду оторвавшись от прицела, поднес горлышко бутылки ко рту…
И в этот момент раздался стук в дверь.


Глава пятая
Стэрхтон

Солнце когда-то сгорит
Жизнь – очень скоро
Молодость - завтра
Честь - никогда

1

Тихосапов дернулся и выронил бутылку, которая, ударившись о подоконник, вылетела в окно и через секунду с громким смачным хлопком разбилась об асфальт. Батыршахов замер на месте и стал медленно поворачиваться. Не увидев никого ни в одном из окон офисного здания, он развернулся и пошел прочь. Тихосапов, резко присевший к полу еще до того, как приземлилась эта несчастная бутылка, которую ему так и не суждено было выпить, осторожно выглянул в окно и, увидев, что Батыршахов благополучно скрылся за въездными воротами, судорожно вздохнул и поспешил убрать винтовку обратно в сейф.
Стук повторился.
- Войдите, - Никита повернул ключ в замке, устало присел на стул и безучастно взглянул на открывающуюся дверь. Такая настойчивость судьбы его обезоружила, и он уже лишь безвольно ждал, когда придет вечер, и больше некому будет его потревожить. Кто бы сейчас ни вошел в кабинет, - дьявол или бог, спецназовец с наручниками или голая красотка в одних лишь туфельках на шпильках, разъяренный тигр или общипанная курица, - ничто не смогло бы вызвать в нем хоть крупинку эмоций.
Вошел Стэрхтон. Всего лишь Стэрхтон. Тихосапов улыбнулся:
- Старина, не поверишь, но ты только что спас жизнь человеку.
- По-моему, эту жизнь уже ничто не спасет, - Стэрхтон многозначительно посмотрел на Радимича, который мирно похрапывал, иногда со стоном сжимая и разжимая кулак, в котором должна была быть бутылка с элем.
- Нет, ты спас другую жизнь. Жизнь человека, который погубил пятьдесят тысяч чужих судеб. Впрочем, он всего лишь выполнял свой долг.
- О чем ты? – обеспокоенно спросил Стэрхтон. – Давно ли ты был у врача?
- О, дружище, тот врач, который помог бы всем нам, - где он?
- Может быть, я все же не зря спас ту жизнь, о которой ты говоришь?
- Может, и не зря. По крайней мере, его смерть точно не принесла бы никому пользы.
- Ну, ладно. Я, в общем-то, по делу.
- Старик, ты издеваешься! Какие у нас еще могут быть дела?! Ах, да, ты пришел взять квартплату и спросить, долго ли мы еще будем гостить? – Никита вздохнул. – Что ж, мы покинем планету в двадцать четыре часа.
- Не говори так, Никита. Мы с тобой прошли уже достаточно много, поэтому мне бы и не пришло в голову… Впрочем, я понимаю твое настроение. Скажи, много утащил с собой Вацшевский?
- Какая теперь разница?! – Никита вскинул голову, которую уже успел положить на руки, облокотившись на стол. – Оттого, что я назову сумму, чтобы ты смог сказать «Какая сука - этот Вацшевский!», что-то изменится?!
- И все же. Поверь, я спрашиваю не просто так.
Тихосапов на секунду встрепенулся, но затем снова уронил голову на руки:
- Около двадцати миллионов флоринов, из которых его доля составляла сорок процентов. Остальное – деньги фонда.
- Как же так? Неужели нельзя было хранить деньги фонда отдельно от гонорара Вацшевского? – Стэрхтон тут же пожалел, что задал этот абсолютно бесполезный вопрос. Тихосапов гневно стрельнул на него глазами, но потом все же устало объяснил:
- Деньги приходили на один счет. Вацшевский имел доступ к общему счету. Это было его требованием, он хотел нас проверять. Мы не были против, поскольку были уверены, что Вацшевский не кинет нас, ведь бизнес был в разгаре, он мог бы еще много заработать с нами. Мы собирались делить деньги периодически. Он должен был отправлять свой процент себе на саспульский счет, а мы на отдельный счет фонда. Как раз подходило время перевода первой партии денег, и тут грянула катастрофа. Вацшевского кто-то предупредил, и он хапнул все и наверняка поделился с этим «кем-то» частью украденных денег.
- Все ясно. Значит, говоришь, он увел у «Свободной Звезды» двенадцать миллионов.
- Да, примерно столько, и этих денег хватило бы на то, чтобы начать новый проект, который я недавно разработал, и который должен был быть запущен через три месяца.
- И что это за проект?
Никита с удивлением посмотрел на Стэрхтона. Тот вел себя, как придирчивый инвестор.
- А что? – с все возрастающим интересом спросил Тихосапов.
- Конечно, я могу и не спрашивать, - знаю, что ты дерьма не подсунешь. – Стэрхтон пожевал губами. - Мы тут это… с ребятами прикинули… ну, наши, так сказать, финансовые возможности из личных, если так можно выразиться, сбережений. Нигде, в общем-то, не учтенных сбережений… ну, ты понимаешь. В общей сложности у нас набралось около пятнадцати миллионов. Вот если бы ты взял только названную тобой сумму, тогда мне бы и на приданое старшей внучке хватило бы. Старшей, понимаешь, внучке. Она у меня о-го-го! Ты уж извини, я ее давно обещал выдать за сына старосты «бобров»…
Никита ошеломленно смотрел на Стэртхтона. Ха! Вот тебе и Тихий Омут! Когда казалось, что жизнь кончена, и нет никакой надежды, и всё против тебя, появляются скрытые силы природы, которые приходят тебе на помощь в самый неожиданный момент. Сколько раз Никита убеждался в том, что нет безвыходных ситуаций и никогда нет повода для уныния, но всякий раз он, умаявшись, опускал обессиленно голову, и в этот момент случалось что-то, что давало возможность продолжать путь. И вот сейчас перед ним сидел седой старик, который вот так вот легко и просто протягивал руку помощи, отдавая чуть ли не последнее и не требуя никаких гарантий! Просто потому, что ты ему понравился, и он в тебя все еще верил. Никита сквозь слезы смотрел на Стэрхтона, и по лицу его расползалась растроганная улыбка. Стэрхтон хитро улыбался ему в ответ и, наконец, подмигнув, встал:
- Вы тут давайте приводите себя в норму, ты план там составь какой-нибудь, ну, в общем, ты умеешь. Если что надо, звони.
И, оставив Тихосапова приводить свои эмоции в порядок, он подошел к двери и, еще раз ему подмигнув, вышел из кабинета.

2

- Не дают спокойно выпить, да? – Радимич, закинув ногу на ногу, сидел в своем кресле и лукаво улыбался, глядя на Тихосапова.
Никита недоуменно посмотрел на друга.
- Ты же спал?! – удивленно воскликнул он.
- Спал. Минут десять. Но когда скрипнула дверь, и сюда вошел этот молодчик Франкенштейна, я сразу пробудился. Не мог же я оставить тебя одного наедине с дьяволом.
- Значит, ты видел, как я собирался его…
- И даже мысленно пожелал тебе удачи. Ах, если бы не старик Стэрхтон! Что теперь делать, ума не приложу.
- В каком смысле?
- Я про Батыршахова.
- Да, проблема… Можно, конечно, довести дело до конца.
- Брось. Его уже не достанешь, упустили. Он, думаю, уже готов к отлету. Знаешь, с одной стороны, конечно, ну его, пусть катится, но с другой… Ведь если его исповедь – не блеф, он может очень нам пригодиться теперь, когда Франкенштейн нас пасет. Батыршахов уедет, приедет другой. В конце концов, просто не дадут действовать. Мы же не можем взять деньги Стэрхтона и слинять на другую планету.
- Не можем.
- А если взглянуть объективно, то другого варианта-то кроме вербовки Батыршахова и нет, это наш единственный шанс на удачу, в которую я, несмотря ни на что, все еще продолжаю верить.
- Опять рисковать, - вздохнул Никита, - вечно рисковать. Когда же, наконец, мы сможем спокойно заниматься своим делом так, чтобы ни одна мерзость не смогла нам помешать!
- Никогда. Таков уж мир, и не мне тебе это объяснять. Все религии прошлого, которые, так или иначе, опирались на дуализм, проиграли, провалили свои цивилизации и поставили под угрозу существование всего человечества. Все так привыкли к понятию добра и зла, что ни одной скотине уже и не пришло бы в голову, что нет в природе двух этих почтенных духовных начал, а есть лишь польза и вред. Вред, который мы кому-то своим существованием наносим, хотим мы того или нет…
- Какая трезвость мысли! Узнаю моего Андрика! Ты вообще пьян-то был, или это все было спектаклем?
- Еще два часа назад я готов был плюнуть на все и спиться в одночасье. Ваш разговор с Батыршаховым я слушал, как комедию. Сатиру над всеми нами. Но после визита незабвенного старосты я, естественно, мигом протрезвел, и теперь снова готов к исполнению своих служебных обязанностей. А уж из запоя я выйду за полдня, можешь за меня не беспокоиться. Хорошо, все-таки, что тебе так и не дали напиться, а то возился бы сейчас с тобой, как тогда, после Саспулля.
- Новый виток судьбы, - задумчиво произнес Тихосапов, - но теперь – главное не упустить Батыршахова.
- Не беспокойся, я им займусь. А ты собери ребят и объяви продолжение банкета.

3

Утро следующего дня подарило прекрасную осеннюю погоду. Моросящий дождик часто сменялся веселым солнышком, выглядывающим из-за тучек. Оно словно заигрывало с жителями Драгонвилла. Склоны ущелья уже стали преображаться, покрываясь легким желто-розовым дымком. Воздух стал как никогда свежим и чистым. Всюду сновали деловитые насекомые и проворные птахи. Весь мир как будто почувствовал приход самого благодатного времени, и теперь не зевай, пополняй запасы на зиму, которая, еще не известно, чем одарит: может, злыми ветрами и лютыми морозами, а, может, сыростью и вечными оттепелями.
Никита проснулся в хорошем настроении, полным сил и уверенности. Кураж вернулся, и было приятно осознавать себя всемогущим и великим. Батыршахов согласился на сотрудничество, «семерка» снова заварила работу, которая пока еще находилась на стадии планирования и была полностью законспирирована. Всем членам «Свободной звезды» были выданы отпускные, и было разрешено на неделю отлучиться со Стилпулля с обязательной явкой на восьмой день для прохождения медицинского осмотра и начала работ над новым проектом, суть которого пока что держалась в тайне. Люди были настолько обрадованы и заинтригованы, что планету покинули лишь единицы, которые потом вернулись досрочно.
Еще в самом начале жизни на Стилпулле, в период, когда Никита исследовал инвестиционный климат на планете, ему подвернулись совершенно уникальные исторические документы, касающиеся прошлого Ярло, а именно, времени Великого Исхода. Эту информацию, которая чрезвычайно поразила Тихосапова, он до поры до времени скрыл от всех, даже от членов «семерки».
Это были подробные результаты исследований особенностей и типажа планеты Стилпулль, проведенных еще тысячу лет назад. Можно было с уверенностью сказать, что здесь были применены все достижения науки на тот момент. Тектоника, география, сейсмология, химия, климатология, геология, биология, антропология и другие науки поучаствовали в подробнейшем описании этой планеты. В этом не было ничего необычного. Любая вновь открытая планета всегда подвергалась тщательному научному анализу и с точки зрения жизни и колонизации, и с точки зрения разработки ресурсов, и просто с точки зрения складирования или размещения военных баз. Необычными и сенсационными были именно результаты исследований, необычными настолько, что Никита в тот момент решил оставить возникшую идею до окончательной проработки, а тем временем заняться беспроигрышным вариантом с сирилловым гелием, очень кстати подвернувшимся ему под руку.
Результаты этих древних исследований по всем направлениям, будь то химия или климатология, говорили о том, что Стилпулль – наиболее похожая на Землю планета из тех, что были когда-то колонизированы. И даже не просто наиболее похожая – практически идентичная по своему строению и динамике развития. Удаленность от светила, само светило, масса планеты, продолжительность суток, пропорциональное соотношение океана и суши, перепады температур, климатические пояса, состав воздуха, разнообразие флоры и фауны, наличие человекоподобных существ на стадии зарождения племенного устройства*: все говорило о родственности и практически полном совпадении условий возникновения и развития космического тела. Приводились сравнительные данные, замеры и пробы с Земной поверхности, а также (!) упоминалось конкретное местоположение Земли в системе небольшой звезды на окраине Галактики.
Достоверность полученных данных не вызывала у Тихосапова сомнений. Это давало ответ на давно мучивший вопрос о реальности существования Земли, Колыбели Человечества, но вместе с тем вызывало крайнее недоумение. Прежде всего, почему эти данные не были обнародованы еще тогда, ведь в этом случае ценность объекта для колонизации возрастала в десятки раз? Впрочем, известно, что в системе Ярло некогда существовал весьма значительный культурный очаг, и, возможно, тогда о тождественности с Землей было известно. В таком случае, почему это было предано забвению? Скорее всего, уничтожение Земли во время Первой Межгалактической со временем само собой повлекло потерю к ней практического интереса и, соответственно, угасла цивилизация Ярло, ведь с точки зрения ресурсов шесть планет системы, включая Стилпулль, ничего выдающегося собой не представляли. Несмотря на это, было непонятно, почему эти данные не сохранились в архивах столичных библиотек, ведь, прежде чем выбрать планету для «Свободной Звезды», Тихосапов провел тщательный анализ всех колоний, но ничего подобного о Стилпулле не узнал.
Впрочем, не будь этой таинственности, над природой которой Никита не хотел долго задумываться, не было бы нового проекта, который сегодня сулил прибыль еще большую, чем онкологическая лечебница. Последние живые свидетели, которые могли бы с уверенностью сказать, действительно ли похож Стилпулль на Землю или нет, канули в лету столетий семь назад, хотя подлинность исследований не вызывает сомнений. Сенсационность тоже. Легенда о происхождении человеческого рода с Земли уже давно мучает человеческие умы, порождая различные спекуляции, мифы и даже секты. Уничтожение Колыбели придает этой легенде смачный эффект мистики, что как бы ставит запрет на реальность существования Зеленой планеты. Даже понятие «земное время» используется с известной долей символичности. И тут вдруг находятся неоспоримые данные, сводящие на нет все мифы и легенды и дающие конкретный ответ на сокровенный вопрос о происхождении человечества.
Радость предвкушения триумфа вдруг омрачила одна назойливая мысль, мышкой прокравшаяся в сознание Тихосапова и настойчиво зашебуршавшая изнутри о черепную коробку. Восемьсот лет – ничтожный для истории срок. Мы прекрасно знаем и можем с уверенностью рассказать о том, что происходило тысячу лет назад. Две межгалактические во всех подробностях вплоть до каждого бойца и единицы техники, открытие новых элементов таблицы Менделеева в колониях, официальная дата истощения каждого мало-мальски значимого рудника, год начала Великого Исхода, первичные направления полетов, изобретение световых летательных аппаратов, - все, что произошло за этот период, было абсолютно доступно в полном объеме. Но почему ни слова о Земле, и вообще ни слова о первичной планете? Примерно известно, что должно было происходить на ней до Великого Исхода: развитие цивилизации из зародыша, Средневековье, энергетический и демографический кризисы, освоение космоса. Но информация о том, как называлась родная планета, где она находилась или находится, и что с ней сталось, как будто была кем-то вырезана из истории для того, чтобы человек забыл о том, кто он есть на самом деле. Остались лишь крупицы воспоминаний, которые превратились в миф.
Никита понимал, что все эти сомнения и вопросы явились ему только сейчас, когда он узнал истину о происхождении Земли. Стоит ли поднимать эту информацию из недр веков, стоит ли обнародовать ее? Ведь неизвестно, чем это все закончится, и как отреагирует человечество, узнав, что… что его попросту обманули?! Кто обманул? Да ну… ничего страшного не произойдет. Все уже давно заняты своими галактическими делами, и все пройдет на уровне очередной вкусной конфетки, которая быстро приестся, как и все в этой Вселенной. И все же…
В дверь постучали. Пришел Стэрхтон. Никита не знал, поделиться ли с ним своими сомнениями. А вдруг тот, поняв всю серьезность положения, выступит против этой затеи, опасаясь за мирную и спокойную жизнь на своей планете? Тихосапов прислушивался к своей совести и констатировал, что он не в силах отказаться от риска, несмотря на то, что рисковал он, по большому счету, благополучием целой планеты. Он успокаивал себя тем, что все как раз для блага этой планеты и затевается, а кто не рискует, тот не пьет… ирский эль!

4

Стэрхтон смотрел в глаза Тихосапову, а тот не знал, с чего начать. Он должен рассказать о сути нового проекта, но как дать такое обоснование, чтобы целесообразность и безопасность дела не вызывали сомнений.
- Я до сих пор удивляюсь твоему поступку, - решил потянуть время Никита, - ты помог нам, не зная, что у нас на уме. А ведь я мог блефовать, мы могли просто смыться с деньгами, так же, как Вацшевский.
- Не могли. – Уверенность Стэрхтона, казалось, проистекала не столько от простой симпатии и безграничного доверия, сколько от какого-то знания. – Это не в вашей власти.
- Ого! Это интересно! Ты что-то знаешь?
- Сначала ты.
- Хорошо. – Тихосапов решил не таиться, все равно другого выхода не было, да и лукавить перед Стэрхтоном теперь было просто неуместно. – Несколько месяцев назад при изучении данных по Стилпуллю я натолкнулся на сенсационные материалы по происхождению человечества с Земли. То есть, я сделал эти выводы косвенно по результатам сравнительных исследований…
- Согласись, это странно, - задумчиво перебил его Стэрхтон, - странно, что эта информация была здесь вполне доступна, но никто не пришел, чтобы ее уничтожить. – По спине Тихосапова пробежали мурашки. – Я специально оставил доступ к этой информации, - продолжил Стэрхтон, - оставил, для того чтобы посмотреть, когда же наконец явится тот, кому она станет нужна. Я, конечно, предусмотрительно сделал копию со всех данных, поэтому потери не боялся. Но для меня это было сродни рыбалке: я забросил наживку и терпеливо ждал добычу.
- Я тебя не совсем понимаю, - почти с испугом сказал Никита. – Добыча – это я?
Стэрхтон засмеялся:
- В хорошем смысле слова. Я ждал того, кто сможет использовать эту информацию, оживить ее. То, что ты увидел, - всего лишь сухие научные данные. Но есть и другие материалы, - Стэрхтон пристально посмотрел на Никиту, - и они у меня.
Тихосапова бросило в жар. Что еще за материалы? Что еще за документы?
- Собственно говоря, эти материалы не совсем материальны, - Стэрхтон постучал себя пальцем по голове, - но к ним надо отнестись максимально материалистично.
- Ты меня совсем запутал, - признался Никита, - говори толком.
- Ты веришь в пророчества?
- Пророчества? Смотря, кто напророчил…
- Земляне.
- Тогда верю.
- Время Великого Исхода стало очень веселой эпохой, эпохой чистого интереса и неподдельного энтузиазма. Человечество по-настоящему живет лишь исследованиями неизведанного. Пока есть, что открывать, человек стремиться к непознанному и живет чистыми помыслами. Он убивает с легким сердцем, грабит без жадности, прощает, забывая кровную обиду, одаривает, не требуя ничего взамен, потому что знает: впереди его ждут новые и новые открытия, и тот, кто оглядывается назад, - потерянный человек. Но вот он доходит до границ и встречает непреодолимую преграду. Здесь открыватель кончается, и начинается экономист, который старается выжать все соки из завоеванного открывателем пространства. Открыватель скучает, ему нигде нет места, он начинает вариться в собственном соку, становится раздражительным, мелочным, жадным, склочным, подлым, хитрым и слабым. Экономист вертит им, как хочет. Так было, например, во времена исследования Земной поверхности. Пока было что завоевывать, колонизировать, на Земле были популярны истории о великих и смелых мореплавателях, летчиках и полководцах. Но вот, открыватель достиг края Земли и остановился в недоумении. И здесь началась власть экономиста, который сначала вроде бы утешил открывателя богатством, а потом сделал его посмешищем перед всем миром. Но вот ученые построили космический корабль, защитили его от радиации и придали ему такое ускорение, что открыватель смог преодолеть границы своей системы и увидеть безграничность Вселенной. Он снова ринулся в бой, он снова зажил чистой жизнью, снова стал уничтожать и миловать, отнимать и дарить, любить, дружить и просто быть беспредельно чистым и честным. Но космос тоже оказался не безграничным. Открыватель достиг края метагалактики и не смог преодолеть ее энергетических стен на своем утлом суденышке. И снова пришел экономист, который стал выжимать из космоса все соки, а открыватель закрылся в четырех стенах и уставился в трансвизор, где стал тешить свои фантазии. Экономист знал, что тому нужно, и регулярно это давал в определенных дозах.
Так было и так будет. Но это также означает, что рано или поздно грядет конец власти экономиста, и скоро снова наступит власть открывателя. Я уж не знаю конкретно, что он будет открывать, - новые пространства космоса за пределами нашей метагалактики или нематериальные, виртуальные пространства, - но перемены грядут. Так говорит Пророчество. Придут семеро Землян и уничтожат Зло, которое простерло свои руки над всей Вселенной, и которое всегда ждет удобного случая воспользоваться результатами чужих достижений. Зло неумолимо и жестоко, у него нет правил и этики, оно алчно, хитро и осторожно. Зло всегда действует исподволь, ибо оно трусливо. Примерно такими словами передал мне Пророчество мой отец, а ему его отец, а тому того отец. Это Пророчество передается из поколения в поколение больше десяти веков и держится в тайне до прихода Семерых.
- Я уж не знаю, почему вдруг именно семеро. – Стэрхтон внезапно утратил мистичные нотки в голосе. - Наверно, это чисто психологическая закономерность, магия числа. Мой дед был одержим этой идеей, а я, признаться, всегда относился скептически ко всей этой белиберде. Нет, я искренне верю в существование Земли, тем более что есть реальные доказательства этого. Я верю и знаю, что цивилизация Ярло – прямая наследница первичной цивилизации Земли. Но вот само Пророчество… Я относился к нему с известной долей иронии до тех пор, пока здесь не появились вы. Я уже стар, мне терять нечего. Наблюдать, как постепенно вымирает мой народ, невыносимо. Какой смысл цепляться за существование, если все равно суждено исчезнуть? Но ты подарил мне надежду. Сейчас я по-настоящему верю в это долбанное Пророчество, хотя умом понимаю, что это ненаучно. И еще… Теперь я знаю, что Землю взорвали не пираты.
Тихосапов вздрогнул. Обрушившаяся на него информация итак уже подействовала прямо-таки паралитически, и тут Стэрхтон собрался вбить последний гвоздь. Никита, замирая от мистического ужаса, нашел в себе силы тихо пролепетать:
- А кто?
Стэрхтон прищурился и хитро посмотрел на Тихосапова:
- А вот это уже тебе лучше знать, а не мне!
Он сказал это таким веселым и будничным тоном, что Никита вдруг как будто очнулся от гипноза, вызванного колдовскими чарами старого шамана. Как это? Откуда мне-то знать?! Хотя… Стэрхтон имеет в виду Зло. Это абстрактное Зло, упоминаемое в Пророчестве, имело лицо, когда была уничтожена Земля, и имеет лицо сегодня, когда вся Галактика и вся Вселенная находятся на правах наложниц.
- Земля была уничтожена именно потому, что она упоминается в Пророчестве. – Стэрхтон устало вытер лоб платком и налил себе сидра в стакан. – Зло тоже знакомо с Пророчеством, ибо Пророчество это появилось еще задолго до Великого Исхода. Земля называется причиной гибели Зла, поэтому последнее решило уничтожить и Землю, и все, что с ней связано. Любые упоминания, любые воспоминания. А поскольку всю информацию выжечь нельзя, то самым лучшим способом здесь является мистификация и обесценивание. Кто теперь поверит в то, что Земля и Земляне действительно существовали, и в то, что мы все - их потомки?! Но не так уж ли важно для Пророчества, есть Земля или нет. Она жива в наших сердцах, мы ее дети, а, значит, часть ее. – Стэрхтон помолчал с полминуты, выпил еще стакан сидра, крякнул, шумно выдохнул и ледяным тоном проговорил:
- Так что давай, Никитушка, мочи. Я в тебя верю.
Затем он встал и, не глядя на Тихосапова, вышел из кабинета.


Глава шестая
Байер

Служу себе
Служу сюзерену
Служу Отечеству
Служу себе

1

- Не прыгнешь! – Радимич подзуживал вечно серьезного Тиверцева. – Кишка тонка!
- Да что тут такого сложного-то, а? – Подначивания Андрика начали действовать Всеславу на нервы. – Эта забава – для безусых щенков!
- Тогда ты не годишься и на их звание. Все, что ты можешь, - кричать на бедных рабочих и следить за тем, чтобы вовремя убирали мусор с территории!
- Ты думаешь, я куплюсь на твои дешевые пьяные провокации?! Я уже вышел из того возраста, чтобы стрелять из игрушечных пистолетов и строить куличики. – В этот момент мимо них стремительно пробежал еще один смельчак, и через секунду до них донесся целый сноп искр.
- Видал! Этому пареньку лет шестнадцать, не больше, но ведь он коренной стилпулец! Тебе, выродку Клоаки, никогда не совершить ничего подобного!
- Андрюша, у нас впереди еще масса приключений, и я не намерен размениваться на дешевку лишь ради того, чтобы кому-то что-то доказать. – Сказав это, он с деланным презрением посмотрел на Андрика.
- Посмотрим, как ты запоешь сейчас!
На разбег подошла сама невеста. Музыканты на секунду приостановили бешеную скачку народных стилпульских ритмов, забила барабанная дробь. Лена скинула с головы венок, разбежалась, через секунду высоко выпрыгнула над огромным костром и, по-девчачьи завизжав, ловко перелетела его, слегка запалив свадебное платье. Но на другом конце ее аккуратно поймал счастливый Миша и принялся сбивать пламя с платья своей невесты. Вновь грянул стилпульский оркестр, раздался шум аплодисментов, грохот кубков и звон бокалов. Миша поцеловал разрумянившуюся Лену и подхватил ее на руки.
Андрик долго любовался женихом и невестой и вдруг с удивлением взглянул на Всеслава: у того дрожали руки, и возбужденно горели глаза.
- Ну-ка, подержи. – Он передал свой бокал Андрику и медленно пошел к началу разбега. Все вокруг замерли, следя за ним, застучала барабанная дробь. Всеслав скинул пиджак, но разбег все не начинал. Вдруг он неожиданно для всех сделал три шага вперед. Гости зашептались. Он подошел еще ближе к костру, толпа изумленно зарокотала. Всеслав оглянулся, хитро улыбнулся и подошел почти вплотную к огню. Андрик встревоженно смотрел на него и уже был не рад, что соблазнил друга на это ребячество. В конце концов, это местный обычай, какого черта мы должны принимать в нем участие! Андрик, беспомощно держа в каждой руке по стакану с вином, открыл рот и как будто хотел что-то крикнуть, но язык отказывался ему повиноваться. Барабанная дробь усилилась, народ в испуге замер. Всеслав взмахнул руками и вдруг, сделав всего два коротких шага, с каким-то неуловимым усилием оттолкнулся, взмыл вверх и перелетел через огонь, едва лишь чиркнув подошвами поджатых ног по поверхности пламени! Оркестр и народ взорвались новым приступом восторга. Всеслав подошел к молодым, что-то шепнул на ухо жениху и с улыбкой поздравил невесту. Потом, привстав на одно колено, он принял только что налитый для него кубок из ее рук, выкрикнул «горько» и испил сосуд до дна.
На следующий после свадьбы Миши и Лены день планировалось начало работ. За два дня до этого был дан мощный рекламный залп, и теперь «Свободная Звезда» находилась в состоянии боевой готовности. Ильдус сделал все для того, чтобы информация о начале проекта досталась Энштейну в самую последнюю очередь. Для проверки Батыршахова потребовалось бы какое-то время, проверка информации о проекте также заняла бы не меньше недели, после чего Энштейн должен был бы подготовить юридическую базу для обструкции. К тому времени Никита рассчитывал заварить такую кашу, которую уже нельзя было бы разгрести простым запугиванием или шантажом. Поднятие информации о Земле – это не сирилловый гелий. Раковая лечебница – чистый бизнес, а вот круиз по планете, преемнице Земной цивилизации – совсем другое. Здесь был настолько силен политический контекст, что равнодушным не остался бы никто. Этим наверняка заинтересовались бы все круги общества, и было еще неизвестно, чья возьмет на этот раз. Было ясно, что сейчас должны вспыхнуть с новой силой все учения, секты, движения, предания и легенды. На этой волне возникнет масса спекуляций, и в этот огромный поток информации, которую можно будет с успехом перепродавать по несколько раз, будет вовлечена значительная часть коммерсантского контингента среднего уровня, которая не захочет упустить свой шанс обогатиться, несмотря на табу. Конечно, в руках Энштейна находятся все рычаги, его ресурсы гораздо мощнее, чем возможности стилпульцов. Никита не сомневался, что Энштейн способен применить даже силу, и рука его не дрогнет, когда нужно будет начать карательные действия против народа этой планеты. Естественно, все будет разыграно, как борьба с преступной организацией, возглавляемой им, Тихосаповым, организацией, которая вовлекла в преступную игру большую часть населения планеты. Информация о Земле, наверняка, будет объявлена профанацией и ложью, - самый простой и эффективный способ борьбы с правдой еще со времен инквизиции.
Да, каша была заварена густая, и отступать уже было некуда, но Никита, заручившись поддержкой Стэрхтона и других правителей Стилпулля, смотрел в будущее с большой надеждой, и, во всяком случае, отдавал себе отчет в том, что намеренно сам для себя сгущает краски, чтобы быть готовым ко всему. Реально смотря на вещи, он верил в то, что до крови дело не дойдет.

2

Поток туристов не заставил себя ждать. Ажиотаж начался буквально через пять дней после начала рекламной кампании. Никита был поражен тому, насколько оказалась популярна идея происхождения человечества с Земли, насколько неравнодушным оказалось общество к этой информации. В ход шло все, начиная от географических особенностей до концертов этнической музыки, на которые зрители ломились так, словно увидеть это и умереть было единственной целью их жизни. Походы на чистые горные реки сопровождались лекциями о местном пантеоне богов и цитатами из легенд и преданий. Исторические экскурсы сопровождались аттракционами типа «почувствуй себя Землянином»: туристам предлагалось пострелять из настоящих тисовых луков по газелям, с тем, чтобы потом съесть их, зажаренными на костре, разведенном на местном валежнике, половить форелей в горных ручьях, чтобы съесть их сырыми, слегка присоленными. Можно было побродить по древним замкам и кремлям, которые еще тысячу лет назад были выстроены в духе средневековой архитектуры в знак почитания культа Земли. Можно было покататься по озерам и морям на моторных лодках, яхтах и лайнерах, чтобы увидеть с воды, какой была Земля до того, как превратилась в космический мусор. Ареной туристического шоу стала вся планета. Культура стилпульцов оказалась настолько разнообразна, что даже сам Тихосапов не ожидал такого эффекта. Он был поражен масштабом развернутой деятельности, и уже не мог и не желал контролировать процесс единолично. Он разослал консультантов по всей планете, и на местах бизнес шел уже самостоятельно, где каждую часть планеты контролировали главы общин. Никита понимал, что жадничать бессмысленно, да, впрочем, изначально так и задумывалось, что коренные жители будут постепенно вовлечены в глобальный бизнес и примут на себя львиную долю ответственности. Главной целью было заинтересовать аборигенов настолько, чтобы они стали отстаивать свои права на бизнес, а ведь народ целой планеты – это уже не кучка каких-то проходимцев, задумавших тягаться с сильными мира сего.
Никита с гордостью, но в то же время и с тревогой наблюдал за развернутыми действиями. Множество туристов заказывали годичные туры, намереваясь подольше оставаться на этой прекрасной планете до тех пор, пока не изучат ее досконально. Никита удивлялся той жажде знаний, с которой прибывали на планету не только жители Федерации, но и иногалактианцы. Стремление к правде было просто поразительным, и Никита не мог не признать, что думал о большинстве людей, населяющий Вселенную, гораздо хуже, чем они оказались на самом деле. Радимич открыто радовался и восторгался происходящему. Он уподобился Тиверцеву и за неделю изъездил всю планету, лично проконтролировав большую часть процесса. В то время как Всеслав отвечал за то, чтобы в системе не было сбоев, Андрик рыскал по планете в поисках никем не замеченных достопримечательностей и открывал все новые и новые аттракционы, привлекая к обслуживанию жителей общин.
Ангел Твирдов, который после провала проекта с сирилловым гелием некоторое время оставался без дела, теперь отдыхал лишь по три-четыре часа в сутки. Его задачей было организовать глобальную вакцинацию и всю необходимую работу по обеспечению медицинской безопасности. Вирусологическая ситуация на планете была неодинаковой в разных ее областях, поэтому ему помогал географ и климатолог Егор Киянин, тоже член «семерки». На них двоих лежала колоссальная ответственность, ведь допусти они хоть одну ошибку, весь процесс оказался бы под угрозой. Радомир Просович, талантливый финансист, колесил по планете и непрерывно консультировал местное население по вопросам ведения бизнеса. Аборигены, к слову сказать, оказались весьма способными учениками, и спустя буквально две недели уже делали колоссальные успехи в коммерции, о чем красноречиво свидетельствовало состояние их счетов. На долю Всеволода Зарубина, бывшего контрразведчика, который в «семерке» был наиболее искушенным в вопросах безопасности, выпала самая сложная и неприятная работа. Его задачей было контролировать поток информации с планеты и не пропустить шпионов Энштейна или других желающих приобщиться к стилпульской кормушке. Люди, работавшие на отнятом аэродроме, стали заметно волноваться. Гидом все еще считался Батыршахов, который изо всех сил делал вид, что Тихосапов находится в апатии, но было ясно, что через какое-то время охрана аэродрома упомянет в отчете о происходящем, да и эхо рекламной кампании должно было скоро достигнуть слуха Энштейна. Теперь, когда была поднята такая шумиха, не прошло бы и трех дней, как Батыршахов вышел бы из доверия, и на Стилпулль приехала бы проверка. Зарубин пытался удержать все нити в своих руках и сохранить информационную безопасность как можно дольше. Под конец он мог даже сыграть в некую информационную игру, чтобы сбить противника с толку на какое-то время. Это ему удавалось в течение еще тридцати часов, но все же, несмотря на все усилия, на двадцать первый день после запуска проекта он, в конце концов, стал тем, кто принес Тихосапову тревожные вести.
- Мы взяли его час назад в космопорту. Он не скрывался и с готовностью проехал с нами в контору. По документам какой-то рабочий Сергей Плотников, но по морде видно, что из бывших офицеров. Настаивает на встрече с тобой и говорит, что это в твоих же интересах.
- Это агент Энштейна. – Тихосапов ответил мрачным взглядом на немой вопрос Зарубина. – Да-да, Сева, - замогильным тоном констатировал Никита, - игра кончилась, начинается реальность. Что ж, давай его сюда, будем бодаться. Да, и предупреди Батыршахова, - ему наверняка вынесен смертный приговор, - пусть пока посидит в горах вместе с Леной. Завтра утром сбор «семерки», сообщи всем.

3

- Меня зовут Дэвид Байер. – Волкодав Энштейна сверкал белесым шрамом, прочертившим зловещую отметину на его левой щеке. – Я - начальник службы безопасности Франка Энштейна. У меня особое поручение. Мне нужен Никита Тихосапов.
- Я – Тихосапов. – Никита отяжеленным взглядом смотрел в вызывающие глаза Байера. – Чем могу… служить? – Последнее слово далось Никите с трудом.
- Вы уже достаточно нам послужили, мистер Тихосапов. Пора вам уйти в отставку, если вы не предпочитаете других способов ухода из бренного мира.
- Круто. Я так понимаю, вы говорите голосом Франка Марковича?
- А вы что хотите, чтобы он сам поговорил с вами?
- Да, в общем-то, я бы не против… Не думаю, что Энштейн может себе позволить вот так вот просто выбрасывать на произвол судьбы таких ценных сотрудников. – Тихосапов многозначительно посмотрел на парламентера, кем он для себя считал Байера.
Байер невольно вздрогнул. Описывая Тихосапова, Энштейн употреблял не только оскорбительные формулировки. Но все же все его описание сводилось к «сопливый», «вонючий», «клоп», «вошь», «дерьмо» и так далее. Готовясь к встрече, Байер настраивал себя отнюдь не на оборону. Он привык решать вопросы нахрапом, неожиданностью, своей дикой самцовой уверенностью в себе. И вдруг этот описанный Энштейном в буквальном смысле человек угрожает ему, Байеру, бывшему агенту Федеральной Разведки, который провел не один год в заброске в других галактиках, и на личном счету которого было не менее трехсот трупов.
- То, что твои парни меня обыскали, не спасет тебя. Если я захочу, через три секунды ты будешь мертв. Голыми руками я могу…
- Если я захочу, ты будешь мертв через полсекунды.
Байер неуютно оглянулся по сторонам. В окне противоположного дома он заметил силуэт снайпера. Волкодав удивленно взглянул на Тихосапова.
- Ага, - кивнул Никита. – Ну, что, будем глазки строить или перейдем к делу? Вашему делу, - заметил Никита. - Что, вы говорили, вас сюда привело?
- У меня послание к вам от Франка Энштейна. – Байер переменил тон, поняв, что теперь его спасет только точное выполнение инструкции. Он вытащил из кармана трансфон и набрал номер. Аппарат тихо свистнул и в трубке послышался чей-то голос. – Франк Маркович, это – Байер. Передаю трубку Тихосапову.
Никита  медленно взял трубку из волосатой руки Байера и также медленно поднес ее к левому уху.
- Франк Маркович?
- Здравствуй, Никита. У меня мало времени, поэтому буду краток. Дэйв привез все документы для оформления твоего бизнеса на мое имя. Это самый безболезненный способ разойтись. Ты очень много для меня сделал, но, как говорится, я больше в твоих услугах не нуждаюсь, равно как и в услугах твоего щенка Батыршахова. Давай, Тихоня, не тяни. Подпиши там все, порадуй старика на старости лет. Что до твоего обмана, так считай, что я тебя и твоих ублюдков простил. И прошу, - заметь, прошу, - чтоб через двадцать четыре часа твоего духу не было в Тихом Омуте.
- Все было бы, конечно, очень просто сделать, Франк Маркович, - Тихосапов приготовился смаковать разговор, - но штука в том, что бизнес мне не принадлежит. Вам придется договариваться с главами стилпульских общин.
В трубке раздалась злая тишина. Через десять секунд Энштейн откашлялся и заговорил снова:
- Меня не слишком волнует, кто конкретно будет подписывать документы. Будем считать, что я тебе даю последнее поручение: собрать весь ваш гребаный совет директоров и накалякать где надо и что надо.
- Вы плохо знаете местных жителей, - Никита иронично вздохнул. – Я их создал, но они уже живут, как автономный организм и в состоянии принимать решение независимо от меня. Теперь меня здесь никто не будет слушать. Знаете что, Франк Маркович, - Никита готовил следующую речь около двух часов, - в Тихом Омуте водятся разные существа, и я не советую вам с ними связываться. Подумайте, у вас еще есть шанс принять правильное решение. Оставьте в покое тех, чьи судьбы вам не принадлежат. Если вы прислушаетесь к голосу разума, я обещаю вам, что в будущем лояльно к вам отнесусь и не буду преследовать, предъявляя обвинения в государственных преступлениях. Отправляйтесь на свою дачу на Юникорне, там так хорошо отдыхается. В вашем возрасте да с вашим прошлым человеку нужны лишь покой и гармония.
- Через четверо суток на орбите твоего поганого Омута будут корабли Федерации. Все уже готово, мудак ты хренов. Прощаю тебе твою наглость: я не обращаю внимания на лай шавок. Не хочешь по-хорошему, будет по-моему. Конец связи, кретин.
Тихосапов кинул трубку Байеру, а тот, замешкавшись от неожиданности, не смог поймать ее, и она брякнулась на пол. Он нагнулся, чтобы ее поднять, а когда поднялся, Тихосапова в кабинете уже не было. Не то, чтобы он был суеверным, но сейчас в первый раз в жизни он почувствовал сомнение в своих силах. Он не боялся, что его прикончат прямо здесь. Он был уверен, что ему дадут спокойно покинуть планету. Он должен был возглавить специальное карательное подразделение, целью которого была вся документация по Стилпуллю. Привычное дело – добывать для шефа информацию. Но сейчас, находясь в стенах, которые ему дней через пять придется шмонать, он вдруг почувствовал себя крайне неуютно. Не сказать, что его посетило какое-то предчувствие, - Тихосапов не представлял собой серьезного противника, - но все же во взгляде Тихони была решимость, не совсем свойственная этой породе людей. Байер почувствовал, что этот господин Тихосапов при случае со спокойной душой вгонит штык ему в печень и провернет столько раз, сколько ему понадобится, чтобы утолить свою месть.

4

- Такие вот дела, - вдохнув, Никита положил руку на плечо Стэрхтона. – Я, конечно, послал его ко всем чертям, но через четыре дня здесь будут федералы, и они заставят добрых стилпульцов отказаться от своего счастья.
- Дьявол! – Стэрхтон с силой трахнул кулаком по столу. – За четыре дня мы не сможем собрать ополчение!
- Старик, ты с ума сошел! – Никита изумленно взглянул на Стэрхтона. – Даже если бы ты собрал армию, сомневаюсь, что храбрые крестьяне смогли бы противостоять профессионалам.
- Крестьяне?! Да каждый такой крестьянин с детства умеет обращаться с охотничьим оружием!
- Тем более было бы обидно, - Никита не переставал горестно вздыхать, - тем более было обидно и неправильно навлекать на такой славный народ стихийное бедствие, которое поглотит всех в своей ненасытной пучине. Стилпульцы не заслужили такого конца.
- Никита, опомнись! Без борьбы свобода не давалась никогда!
- Согласен. – Никита спокойно отвечал на буйные аргументы Стэрхтона. -  но кроме храбрости должен еще быть здравый смысл. – Никита тепло посмотрел на старика. – Поверь, старина, это еще не конец. Не думай, что я так быстро сдамся. Теперь все будет зависеть от того, насколько согласованными будут наши действия.

Через четыре дня на планету высадился парламентерский десант. В офисе Тихосапова собрались военные, члены «семерки» и главы стилпульских общин. Высокий статный майор – штабист зачитывал какой-то приказ:
- Жителям Федерального объекта Стилпулль предписывается первые десять дней, начиная с текущего, не покидать своих домов и после особого распоряжения приступить к своим обычным делам и обязанностям. Туристическая деятельность коммерческой организации «Свободная Звезда» переходит под контроль федеральных органов. Сама «Свободная Звезда» с сегодняшнего дня считается ликвидированной. В отношении бывших руководителей не будет возбуждаться никаких уголовных дел в случае добровольной сдачи всех документов по деятельности «Свободной Звезды».
Тихосапов не слушал бравого майора. Он думал о людях. Успел ли Батыршахов спрятаться в горной пещере, которую показал им Стэрхтон? Как отреагируют стилпульцы на решение федеральных органов? О чем сейчас думает трезвый Радимич? По его напряженной физиономии видно, что он не знает, что предпринять. Его ужасно злит происходящее, но решения у него нет. На Стэрхтона было просто страшно смотреть. Вдруг на старости лет на его землю пришли какие-то абсолютные засранцы и с нахальным видом говорят ему, старому охотнику, что делать и как ему себя вести в его же собственном доме. Тиверцев спокойно смотрел на майора и… пил эль из огромной бутыли, выражая таким образом свое презрение к официальным органам! Зарубин, беспомощно оглядываясь, постоянно останавливал свой взгляд на нем, Тихосапове, словно ожидая какого-то приказа. Твирдов задумчиво и грустно улыбался, стараясь, видимо, философски отнестись к происходящему. Главы общин недовольно глядели на майора и изредка перешептывались между собой.
Когда майор закончил чтение, воцарилась мертвая тишина. Тихосапов нервно взглянул на Стэрхтона и тот, хрипло выдохнув, проговорил:
- Ваши требования будут выполнены, майор. В свои очередь мы требуем соблюдения прав человека и недопущения каких-либо грубых или иных неадекватных действий в отношении жителей планеты и ее гостей.
- Документы в этом компьютере, майор, - сказал Тихосапов, - мои вам рекомендации: не слишком тут громите офисы, все материалы действительно на этом носителе.
Майор смущенно закашлялся. Главы общин поднялись со своих мест и с достоинством стали выходить из зала. Следом за ними, молча, по одному вышли за дверь бывшие участники проекта «Свободная Звезда». В кабинете остался майор с четырьмя спецназовцами в масках. Майор что-то говорил в рацию, вмонтированную в часы. Спецназовцы разошлись по углам офиса. Обернувшись, чтобы в последний раз взглянуть на свой кабинет, Никита поймал взгляд одного из спецов. Он узнал стеклянные глаза Байера.


Глава седьмая
Энштейн

Быть провидцем дня
Быть провидцем ночи
Быть провидцем сумерек
Или быть провидцем восхода

1

- Франк, мы собрались здесь не для того, чтобы тебя уговаривать. – Голос говорившего гулко звучал под сводами просторного зала, который располагался в ультрасовременном офисном здании, выделявшимся среди себе подобных на всем четырнадцатом уровне планеты под названием Хлоя. Столица Третьей Галактики находилась в пяти днях перелета от Саспулля, и для Энштейна, который практически не вылезал из своего кабинета, это стало довольно неприятной поездкой. Но как только он понял, что причина внеочередного сбора Совета – он, Энштейн, то ощутил, что она станет еще более неприятной, чем ему казалось сначала.
Вокруг большого круглого стола собралось двенадцать человек, включая Энштейна. В зале было темно. Светились лишь голограммы персональных портативных компьютеров, которые находились перед каждым из собравшихся, поэтому были видны лишь смутные силуэты этих людей. Они просматривали хроники, доставленные из Старогалактической Федерации. На экранах мелькали кадры со Стилпулля, рекламные заставки с приглашением посетить аналог Земной цивилизации, сенсационные заявления о том, что Земля действительно существовала, что человечество произошло от Землян. Энштейн сидел и хмурыми глазами смотрел на свой монитор. Он давно уже скрывал большую часть своего бизнеса от Совета и полагал, что имел на это право. Каждый из них, как был уверен Энштейн, имел про запас сладенький кусочек, который он не сдал бы даже Совету. Все это прекрасно понимали, поэтому никто особенно не влезал в дела друг друга, для формальности поддерживая общак, который, впрочем, несмотря на это, являлся самой могущественной и внушительной финансовой единицей Вселенной. Жадничать было не в принципах этой группы людей. Каждый из них контролировал свою часть обжитой Вселенной, и все поддерживали друг друга, никогда не вырывая куска изо рта другого и даже не пытаясь претендовать на какую-то верховную власть. Им всем было понятно, что, начав однажды конкурировать друг с другом, каждый рисковал потерять то, что имел. А того, что он имел, было вполне достаточно для того, чтобы бояться это потерять.
Энштейн не мог до конца осмыслить, что же привлекло внимание Совета. Ведь он хорошо маскировался. По крайней мере, никогда не лез на рожон и не показывался широкой публике. Откуда Совету вдруг стало известно, что бизнес на Стиллпуле принадлежит ему? Кто-то настучал? Вряд ли. Случайность? Тоже не может быть…
- Франк, - говоривший был явно старше других, и если он не обладал решающей властью, то, по крайней мере, имел право первого голоса, – Франк, я поражаюсь твоему легкомыслию. Ты, человек, крайне искушенный в психологии и социологии, как ты мог допустить такую ошибку?! Ты допустил не просто ошибку, ты допустил едва ли поправимую оплошность! То, что нам удалось общими усилиями замять эту суматоху с Землей, - большая удача. И вот теперь опять на твоей территории какие-то муравьи снова начинают эту возню. Ты представляешь, чем это может обернуться?! Неужели ты забыл слова Пророчества?!
«Да помню я о вашем идиотском пророчестве! - хотелось закричать Энштейну. – Старые пердуны»! Да что они морочат мне голову с этим долбанным пророчеством, когда у меня из-под носа хотели увести многомиллиардный бизнес на моей же собственной территории! И вот теперь, когда он так прекрасно разобрался с этим школьником Тихосаповым, они вдруг решили вмешаться в его дела! Да, Тихоня не успокоился, создал какой-то вонючий транссетевой журнал с каким-то дебильным названием, - ну и хрен с ним, ведь это – копеечное дело. Пусть развлекается, если у него уже больше ничего не осталось в загашнике.
- Франк, - заговорил сосед справа, - это не просто вопрос бизнеса. – «Как будто мысли читает», - подумал Энштейн. – Это не просто вопрос бизнеса, - продолжила тень, - это вопрос безопасности, а он всегда был и остается первоочередным. Твои оправдания никуда не годятся. Сейчас никого не волнует то, что ты занимался какими-то там делами втайне от Совета. – «Как будто тебя, козла, это раньше волновало», - снова со злостью подумал Энштейн. – Ты нарушил табу, о котором прекрасно осведомлен. И то, что ты не позаботился о том, чтобы распространение информации прекратилось, ты вместо этого стал делать на этом бизнес. Это говорит о том, что ты крайнее несерьезно относишься к словам Пророчества и к табу. И вот теперь ситуация выходит из-под нашего контроля. Какие-то людишки на твоей территории создали не что-нибудь, а целый портал, посвященный Земной цивилизации! Это же уму непостижимо! Мы как будто с твоей помощью суем голову в пасть льва!
Энштейн понимал, что отпираться бессмысленно. Да, в гробу он видал это пророчество и это тупое табу. Какая-то Земля, какие-то Земляне… Да где они, эти Земляне?! В пророчестве говорится о том, что конец Великого Совета придет с Земли, и его уничтожат семеро Землян, но ведь это когда было-то! Тысячелетия четыре назад! Да за такое время уже все смешалось с прахом! Да и пророчество это не боги же придумали. Какой-нибудь вонючка перед смертью вдруг что-то ляпнул в бессильной злобе, а кто-то другой, особо впечатлительный, услышал. Он взял да передал свою фобию по наследству, и теперь наши многоуважаемые братья несут эту древнюю околесицу под стать пещерному прародителю Совета. Да знай они, какой куш он упустил из-за того, что пришлось прикрыть проект, они бы еще подумали над его поведением!
Но, с другой стороны, бессмысленно было что-либо доказывать. Правила есть правила, каким бы глупыми они кому-то ни казались. Он пошел против них, и теперь должен был за это ответить. Он хорошо помнил, как восемь лет назад пришлось заплатить за предательство одному из членов Совета. Сначала на его глазах посадили на титановые колы всех членов его рода, а потом и ему самому живьем вырезали печень. Энштейн содрогнулся при этих воспоминаниях. Уж никак не ожидал он, что ему придется оказаться на волоске от такой судьбы, ну а насчет того, что его пожалеют, он иллюзий не испытывал. Сейчас можно было только сыграть в честность.
- Да, я виноват. – Энштейн вздохнул так натурально, как мог. – Признаюсь, я скрыл бизнес от Совета. Скрыл отчасти потому, что не придавал ему большого значения и не хотел беспокоить Совет по пустякам. С другой стороны, я не мог не оставить это дело без присмотра, ведь одно из самых первых правил говорит о том, что мелочь рождает великое. Увы, я должен признаться в том, что не придал особого значения словам Пророчества. То есть, я, конечно, о нем помнил, но мне казалось, что теперь, по прошествии многих тысяч земных лет, это Пророчество утратило силу, и мы можем сделать на этом бизнес.
- Франк, дорогой, - члены Советы, несмотря ни на что, относились к провинившемуся с прежним уважением, - Франк, нельзя же сделать бизнес на своей собственной смерти, как бы тебе этого не хотелось! – Среди собравшихся послышалось оживление, похожее на тихий смех. Это немного воодушевило Энштейна, как восходящего на эшафот воодушевляет внезапно выглянувшее из-за туч солнце. – Сколько бы ни прошло времени, Пророчество не может стать несвежим, у него нет срока годности. - Говоривший явно был склонен к поэтическим аллегориям. Хотелось бы сейчас тоже стишки посочинять. Кстати, а почему он никогда не пробовал сочинять стихи? Наверно, приятное занятие… Надо было воспользоваться советом Тихони и уехать на Юникорн. В конце концов, малая родина…
Энштейн встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Он не собирался так просто сдаваться. Он решился.
- Друзья, в конце концов, еще не все потеряно. Я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать. Дайте мне шанс, и я все исправлю. Я уничтожу любое упоминание о Земле, транссетевой журнал будет вырезан с мясом, клянусь! На Стилпулле стоят федеральные войска, подконтрольные мне и готовые подавить любое недовольство под видом борьбы с бандитизмом. Народ Федерации никогда ничего не понимал, не поймет и на этот раз. Единицы интеллектуалов ничего не решают. Если же кто-то из них решится поднять массы, он будет мертв еще до того, как предпримет первые шаги.
Члены Совета какое-то время молчали, после чего вновь заговорил старший:
- Франк, ты сгущаешь краски. Уж ты загнул: шанс! клянусь! Да что ты, дорогой, мы верим тебе на слово! – В темноте было видно, как остальные закивали в знак согласия. – Только ты уж постарайся больше нас не пугать. Если чем надо помочь, не молчи, обращайся, - это наше общее дело.
Этой доброжелательностью трудно было обмануть старого волка. Уж он-то понимал: все, что здесь произошло, не назовешь иначе, как то, что ему дали шанс, причем, единственный.
- Ну, Тихоня! Ну, падла! Жди, я иду! Теперь на снисходительность не надейся! Эх, надо было тебя еще тогда, на Сасспуле…

2

Все вокруг были напряжены, но напряжение это не сулило ничего толкового. Люди Энштейна уже вовсю хозяйничали на планете, но никакого выхода из создавшегося положения видно не было. Стэрхтон с надеждой смотрел на Тихосапова, а тот молчал. Но молчал он, как оказалось, лишь до поры до времени.
Энштейн, в порыве жадности даже не следил за перемещениями и телодвижениями «семерки». Такой баснословной прибыли, какая ожидалась от туристических проектов на Стилпулле,  ему и не снилась прежде. Он прибирал к рукам все, что было в зоне его видимости, все мелочи, все мало-мальски интересные с точки зрения прибыли аттракционы. Он наложил свою руку на все, и местные жители, обслуживающие проект, фактически работали на Энштейна. Никита наблюдал за происходящим, и то, что он видел, не могло его не радовать. Энштейн сам делал за него всю работу. Оставалось лишь подлить масла в огонь.
 Через две недели после появления в окрестностях планеты федеральных органов, в транссети появился новый портал, посвященный легенде о происхождения человечества с Земли, и Стилпулле – планете, не только тождественной Земле точки зрения астрофизики, но и с культурной точки зрения. Этот транссетевой журнал представлял собой мощный информационный ресурс, который распространял свое влияние во все закоулки цивилизованной Вселенной. Назывался журнал совершенно бесхитростно – «Как стать свободным». В журнале появлялась не только вся информация о Земле и Стилпулле, но и дополнительная аналитическая информация о происходящем во Вселенной. Главное – давались советы, как поднять удаленные от центра зашоренные периферические планеты, на которых на первый взгляд не было никаких значимых ресурсов. Здесь подробно приводились примеры со Стилпулля, показывались хроники, публиковались финансовые и статистические данные.
Никита никогда не чувствовал в себе такую мстительную непоколебимость. Он, конечно, предполагал, что рано или поздно ему придется превратиться из мягкого ученого в жестокого циника, но он не ожидал, что будет получать от этого такое удовольствие. Никита с мрачным наслаждением просматривал статистику посещений портала, часами напролет работал, отвечая на вопросы виртуальных посетителей в он-лайне. Он с удовлетворением отмечал, что пока Энштейн в слепой жадности урывает свой кусок, Земной вирус распространяется по всей Вселенной, и уже ничто не сможет его обуздать. Никита со дня на день ожидал тех событий, которые уже никто не сможет контролировать. «Семерка» работала, не покладая рук. Они присмотрели себе планету в соседней системе на случай бегства. У Стэрхтона, оказалось, была масса знакомых не только в собственной деревне.
Портал работал на полную мощность. Информация звенела на всю Вселенную, а Тихосапов удивлялся беспечности противника. Наконец, на исходе четвертой недели работы журнала раздался тревожный звонок от Зарубина:
- Энштейн отсутствовал пять дней, сейчас он возвращается на Стилпулль. Информаторы сообщают, что становится жарко. Кое-кто со дня на день получит приказ на твой арест, пора сматываться.
- Значит, началось. Хорошо, Сева, приступаем к операции «Эскейп».

3

- Тихоня, не крути со мной! – Раздраженный голос Энштейна звенел в трубке. – От меня не уйдешь!
- А ведь я вас предупреждал, Франк Маркович! А вы не послушались. И что теперь? У вас проблемы, да? Понимаю… Но, боюсь, я вам ничем не смогу помочь.
- Сука, кончай дурить! Я же тебя живьем выпотрошу! Закрывай свою контору живо, иначе я взорву эту сраную планету к чертовой матери!
- Ну, это вы уж слишком…
- Знаешь, кто у меня тут сидит? Твой друг. Стэрхтон, помнишь такого? Крепкий папаша, только вот не без слабостей. Ты же знаешь, это мое любимое занятие – находить у людей слабости. Это сродни врачеванию: проводим диагностику, определяем опухоль и вырезаем ее вместе с потрохами. Ты, конечно, хитер, Тихоня. Ни кола у тебя, ни двора. Даже не женился. Ты, наверно, со своими шавками спишь. А вот Стэрхтон – нормальный мужик с женой, детьми, внуками… Понимаешь, я к чему?
- Как не понять, - Никита мрачно теребил в руках карандаш. После того, как они удачно спрыгнули со Стилпулля, ему казалось, что они стали неуязвимы. Сколько раз он себе твердил: не надо заводить никаких посторонних связей, которые потом смогут стать оружием в руках врага! Что касалось женщин, Никита был в состоянии выдерживать эмоциональный нейтралитет, хотя иногда приступы одиночества накрывали его так, что хотелось лезть на стену. Но того, что он так привяжется к Стилпуллю и его жителям, он ожидать не мог. И вот теперь Энштейн шантажировал Никиту жизнями его новых друзей, которые находились в лапах врага.
- Хорошо, я останавливаю деятельность портала, но если хоть один волос упадет хоть с одного жителя Стилпулля, я возобновлю ее с еще более мощной силой, ведь терять мне уже будет нечего. Смотрите, Энштейн, я вас предупредил. И не пытайтесь найти меня. Сегодня я на одной планете, завтра – на другой, и контролировать работу портала я могу из любой точки Вселенной.
- Да не нужны мне твои туземцы, Никита! – Тихосапов чувствовал, что Энштейн крайне заинтересован в том, чтобы информация о Земле была заморожена. О чем это говорило? Да, по всей видимости, это коснулось старого барыгу непосредственно, если он даже перестал говорить на языке оскорблений. Это означало только одно: сейчас появилась возможность для решающего удара. Где-то открылась прореха в иммунитете врага, и Никита догадывался, что это за слабое место.
- Сева, - сказал он по трансфону, - нужно срочно эвакуировать Стэрхтона и остальных глав общин. И обязательно захвати Батыршахова с женой.

4

На космодроме собрались все семеро. Сейчас им предстояло разделиться. С одной стороны, все мечты пошли прахом, а с другой… Начиналась нешуточная возня, которая могла закончиться чем угодно. Стэрхтон долго корил Тихосапова за то, что тот купился на этот шантаж.
- В конце концов, всем нам умирать! – говорил он в запале. - Это было бы достойной жертвой, лучшего и нельзя было для нас придумать! Ведь подумай, теперь никто в сторонке не отсидится!
- А никто и не собирается отсиживаться. Ты, старина, и так уже очень много сделал. Теперь очередь других, и в том, что будет происходить сейчас, ты вряд ли поможешь. Ты хозяин здесь, в окрестностях Стилпулля, но не в Галактике.
- Но что вы сможете сделать сейчас, когда не осталось ни гроша?!
- Давно пора привыкнуть к мысли, мой дорогой земледелец, что дело вовсе не в деньгах. Кстати, когда-то ты сам навел меня на эту мысль, поведав притчу про завоевателя и экономиста. Деньги сами по себе не являются властным ресурсом, они - всего лишь ценность. Реальная власть всегда остается за силой. Другое дело, что сила никогда не создавала и не будет создавать цивилизованные законы. Времена законов джунглей и прерии прошли. Военный коммунизм не может быть вечен. Общество рано или поздно снова устремляется вперед и вверх, и воины не в состоянии создать идеологию развития, их суть не в этом: они просто защитники или завоеватели. Гаранты, одним словом. И они это прекрасно понимают и не претендуют на большее: им достаточно славы самых сильных и благородных. В конечном итоге они сами начинают искать себе законодателей, тех, кто скажет, как надо жить, преподаст им вечные ценности на блюдечке с золотой каемочкой. В истории человечества пару раз законодательная власть была в руках настоящих мудрецов, смысл жизни которых заключался лишь в том, чтобы создавать истинные ценности, а не различные религиозные псевдореальности или утопические концепции идеального общества. Но сегодня власть в руках торговцев, удел которых – торговать и обогащаться, но не лезть во власть, ибо единственная ценность, которую они могут предложить, – деньги! Так они совращают сильных, подкупая их, искушают возможностью стать богаче, красивее, значимее остальных на другом поприще – на поприще роскоши и обладания. И сильные, испытывая отвращение к этим бабьим ценностям, тем не менее, идут на это. Почему? Да потому что больше нет никого, кто мог бы что-то предложить им взамен! Нет того, кто пришел бы и сказал: «Ты, такой сильный и славный, уселся на мешке с дерьмом, заперся за золотыми воротами, оброс жиром и превратился в свинью! Ты, потомок великих завоевателей и защитников Родины, продался предателям и перестал почитать предков! Ты, единственная надежда своего народа, плюнул ему в лицо, повернулся к нему своим обвислым задом и смирился с будущим ничтожеством своих детей! Не пора ли открыть глаза и взглянуть Солнцу в лицо! Не пора ли взять в руки топор и отсечь поганые руки всем врагам! Не пора ли устыдиться самого себя перед лицом собственных детей, которые ждут твоего возвращения! Не пора ли попросить прощения у своей жены за все унижения, которые она испытала, пока ты спал, и защитить ее! Не пора ли, наконец, стать свободным и освободить свой народ!». Вот так, мой милый земледелец.
Никита никуда не ехал. Он оставался на этой маленькой невзрачной планетке, чтобы координировать действия шестерых агентов. К новому, глобальному проекту были привлечены только члены «семерки». Каждый из посланцев взял под контроль свой кусок Галактики. Задача была проста. Агент приезжает в подконтрольную ему провинциальную зону и, пользуясь информационными успехами работы портала, развертывает подрывную деятельность. Фактически, агент продолжает деятельность портала, но теперь уже находясь непосредственно в провинции. Пользуясь популярностью информации о Земле, нашумевшей известностью Тихосапова и «семерки», агент договаривается с местными заинтересованными лицами о сотрудничестве и начинает форсированное развитие экономического пространства. Все должно происходить так, как это было на Стилпулле. Только теперь каждый агент должен был действовать в одиночку, причем без шума. В то же время и ресурсов было несоизмеримо больше. Портал подготовил предварительную почву. Оценить масштабы произведенного эффекта сейчас не смог бы никто, но по всему было ясно, что эта акция не могла пройти бесследно. И, конечно, опыт. За этот год, проведенный на Стилпулле, произошло столько всевозможных и невозможных вещей, что каждый из них был готов к любым поворотам событий.
Главным в группе был назначен Тиверцев. Он также должен был максимально быстро наладить процесс на вверенной ему территории, чтобы быть готовым в любой момент придти на помощь другим агентам. Начинался решающий этап не просто всей их деятельности, а всей жизни. Сейчас никому и в голову бы не пришло, что можно все бросить, уехать куда-нибудь подальше выращивать огурчики на грядке или поселиться в маленьком домике около тихой речушки. Теперь все это казалось абсолютно нелепым, когда впервые за многие годы появился реальный шанс достичь успеха или, по крайней мере, всколыхнуть мир так, чтобы он уже не смог стать прежним. Чтобы уже никто не смог сказать, что он ничего не знал, не догадывался и не предполагал.
Никита, закусив губу, с тоской смотрел в небо вслед шаттлу, который поднимал его друзей на орбитальный порт. Уже поздно было думать об ответственности, о возможных ошибках. Человек за тысячи лет своего цивилизованного развития так и не смог приобрести качеств вычислительной машины, которая могла бы с конкретной долей вероятности предсказывать события. Его всегда захлестывали эмоции, которые мешали хладнокровно мыслить. Никита прекрасно осознавал всю опасность затеянного, но не в силах был отменить свой приказ, потому что его уже не слишком волновала судьба мира. Ему хотелось увидеть результат своих предположений. Пусть все пойдет прахом, пусть потом придется спиться от досады и стыда. Но главное – ты решился на этот шаг. Ты нажал на красную кнопку. Ты заставил людей оторваться от экранов трансвизоров и задуматься о своей тухлой жизни. Ты взорвал мир, и он разорвался миллиардами тонн дерьма, которое разлетелось вдребезги, и хотя бы на миг все увидели себя и друг друга настоящими, чистыми, первозданными и до боли родными. Пусть снова будут стерты с лика Вселенной какие-то объекты, пусть снова люди будут гибнуть пачками, но раз нет иной цены, значит, так тому и быть. Увы, если лишь страх и страдания заставляют человека стать великим, так пусть же он, ничтожный, боится и страдает. Он в сотый раз будет вопить: «Отстаньте от меня, дайте мне спокойно побыть свиньей!». Но нет власти у свиньи, и не свинье решать, кем ей быть – свиноматкой или отбивной.


Глава восьмая
Тиверцев

Умрут мертвые
Оживут живые
Озлобятся злые
Прославятся славные

1

Вот уже двадцать вторые сутки Всеслав работал на Юникорне. Ему довольно быстро удалось наладить контакты с местной элитой и, что более важно, склонить к определенным действиям. Ситуация на этой планете оказалась гораздо более сложной, чем на Стилпулле. Местные коммерсанты неплохо зарабатывали на кое-каких природных ресурсах, к тому же Юникорн был довольно популярным местом отдыха, так что и туризм приносил приличные деньги. Соблазнить аборигенов можно было лишь чем-то из ряда вон выходящим. С другой стороны, на планете так же, как и в других местах галактики, действовала кланово-местечковая система, поэтому можно было не беспокоиться о том, что процесс, по крайней мере, на начальном этапе попадет под контроль центра, поскольку местные князьки не собирались делиться с кем бы то ни было.
Всеслав сразу взял быка за рога, общаясь с теми людьми, от которых зависела ситуация на планете. Конечно, центру была выгодна такая затхлая ситуация, когда у власти на местах стоят прижималы, поскольку набиванием своего собственного брюха они обеспечивали общий упадок провинции и, таким образом, зависимость последней от центральной политики. Однако эти пауки ни за что не отказались бы от хорошего куша, даже если это пошло бы вразрез с интересами центра, ведь по большому счету политика партии никого не интересовала. В случае если центр решил бы провести ревизию или навести порядок по своим правилам, с вышестоящей властью всегда можно было бы договориться, или же, в крайнем случае, сойти с дистанции, прихватив напоследок все, что попадется под руку. В конце концов, каждый понимал, что за все рано или поздно нужно платить, поэтому был готов ко всему. Иного не дано: у плохо лежащей власти всегда оказываются почти что маргинальные типы, способные на что угодно.
Всеслав пообещал аборигенам, что найдет для них способ увеличить свои состояния в десятки раз, взамен требуя то, чтобы в этот бизнес была вовлечена вся планета. Местный картель согласился на это, тем более что для обеспечения развернутого процесса понадобилось бы много рабочей силы. Разумеется, сразу были добыты и необходимые для инвестиций деньги. Таким образом, играя на жадности бизнес-элиты, Всеслав добился того, что на планете были созданы условия для зажигания искры. После же развития процесса рассчитывалось, что местное население, вовлеченное в производство и почувствовавшее вкус денег и стабильности, будет отстаивать свои интересы в случае произвола центра.
Всеслав стал собирать всю информацию, которая могла бы пригодиться, и отправлять ее Никите, который в свою очередь, проводил тщательный инвестиционный анализ и отправлял Всеславу конкретные инструкции по развитию бизнеса. Так на Юникорне был организован ряд туристических мероприятий таких, как кругосветное плавание, кругосветное воздушное путешествие на высоте птичьего полета с посадками в достопримечательных местах планеты, экстремальные экскурсии в труднодоступные места, в которых были обнаружены остатки древних цивилизаций времен Великого Исхода, археологические экскурсии по местам раскопок, организованных в кратчайшие сроки. Грамотная реклама, создание таинственной ауры вокруг происхождения цивилизации на планете, привлекли на нее толпы туристов со всех концов Вселенной. Князьки потирали руки, а у Всеслава появилось время подстраховывать других агентов, хотя и у тех дела шли, как нельзя лучше. Через три месяца после отъезда «семерки» вся периферия закопошилась, как муравейник. К процессу стали подключаться и другие планеты, перенимая опыт шести регионов, где действовали агенты. Окраинные системы оказались наделены таким недюжинным потенциалом, что показатели производства во всей галактике увеличились в разы. Таким образом, предположение о том, что Старой Галактике понадобились бы сотни лет на восстановление экономического потенциала и достижение уровня зарубежных галактик, оказалось искусственно культивируемым мифом. Народ постепенно втягивался в рабочий процесс. Поразительно, но значительно снизился уровень преступности, ведь выяснилось, что честно зарабатывая, участвуя в созидательных процессах, разбогатеть можно было гораздо быстрее, чем занимаясь воровством, грабежами и разбоями. Снизился и уровень наркомании и увлечения трансвизором. Реальный мир теперь представлял куда больший интерес, чем искусственные. Люди, погрязшие в безделье и серости, стали потихоньку выбираться из своих нор на белый свет и принюхиваться. Они вдруг обнаружили, что все куда-то несутся и что-то делают. Не желая оставаться в стороне от событий, они моментально вовлекались в общий процесс, тем более что работы теперь хватало всем.
Никита проводил в своем кабинете по восемнадцать – двадцать часов в сутки. Он тихо радовался успехам, но его сильно настораживало то, что все складывалось слишком замечательно. Он еще не знал, что центр уже готовит карательную операцию.

2

На часах было около двух часов ночи. Никита заснул перед голограммой своего компьютера, положив голову на руки. Его сон был нарушен пронзительным писком трансфона. Никита нехотя ответил сонным голосом. В трубке раздался слегка испуганный голос Ангела Твирдова:
- Никита, у меня происходит что-то неладное! Вчера на планете появилась ревизионная группа с Саспулля. Аборигены говорят, что они крайне удивлены, потому что такие делегации посещают их только в экстренных случаях. Боюсь, что скоро может начаться самое худшее!
- Погоди, Ангел, не паникуй, - пытался его успокоить Никита, хотя сам понял, что, по всей видимости, центр начал действовать. – Понаблюдай некоторое время, убедись в том, что они явились, чтобы закрыть нашу лавочку.
- Я боюсь, Никита…
- Ты хочешь вернуться?
- Нет, нет, ни в коем случае! – Никита прямо почувствовал, как Ангел замахал рукой, как он всегда это делал в возбужденном состоянии. – Я останусь и сделаю все, что необходимо. Просто я говорю, что у меня плохие предчувствия…
- У меня тоже… Очень тебя прошу, не подставляйся, будь осторожен.
- Хорошо, хорошо. Все, конец связи.
Никита задумался. Поведение Ангела показалось ему немного странным, как будто тот что-то недоговаривал. Само по себе появление ревизии еще ни о чем не говорило: мало ли что могло случиться. Но Ангел был так напряжен, как будто приготовился к чему-то самому страшному. Никита набрал номер Всеслава. Тот не спал.
- Слава, что слышно?
- Пока все нормально.
- Ангел сообщает, что у него появились федералы…
- У меня они появились два дня назад.
- Почему не сообщил?!
- А зачем паниковать? Вдруг они просто так приехали? Мало ли что им тут понадобилось? Я решил сделать вид, что ко мне это никоим образом не относится.
Никиту поразила разница в этих двух реакциях. Субтильный, слегка женственный Ангел, конечно же, сразу сообщил о своих страхах, тогда как старый вояка Тиверцев действовал, как настоящий разведчик. Никита обзвонил всех остальных. Оказалось, что комиссии уже появились почти во всех вверенных зонах и в некоторых других прилегающих областях. Никита дал указание не предпринимать никаких действий, а лишь наблюдать за происходящим. По его расчетам население должно было встать в оппозицию и попытаться защитить свои права. В этой ситуации ни один из агентов не смог бы сделать ничего более действенного, поскольку они не обладали реальной властью в своих регионах, а народные волнения должны были бы стать наиболее эффективным средством против реакционных действий центра. Страшен гнев собаки, когда у нее отбирают законную кость, хотя теперь уже Никите очень хотелось бы сделать другое сравнение: с волком и его добычей.

3

Еще через два дня начались волнения. Недовольные люди выходили к зданиям своих администраций и митинговали. Они требовали возвратить им рабочие места и возобновить коммерческую деятельность. Население как будто проснулось от сна. Народ, словно очнувшись, вдруг понял, что его нагло и цинично кидают. Элита провинциальных планет также была недовольна. Бизнес развернулся в таких масштабах, что отказываться от такого куша не хотел никто. На орбитах трех планет появились федеральные войска. В одном месте пришлось применить слезоточивый газ. Постепенно люди, напуганные жесткими мерами федералов, успокоились, разошлись по домам и продолжили ругать Правительство на кухнях. Казалось, что все пришло на круги своя, однако, что-то было безвозвратно изменено. Люди должны были бы вернуться к экранам трансвизоров, снова тоннами закупать наркотики, но этого почему-то не происходило. Напротив, снова в ходу стал алкоголь, наиболее активные и сообразительные стали собираться по вечерам и обсуждать политическую ситуацию в галактике. Конечно, не привыкшие к решительным действиям рядовые граждане довольно быстро примирились с действительностью и не пошли на крайние меры, но, раз попробовав вкус свободы, они уже не могли так просто от этого отказаться.
Наиболее напряженной ситуация была на Юникорне. Здесь, вдохновляемые энергичным Тиверцевым, люди нешуточно зароптали. На планету был высажен десант, однако и тогда люди не разошлись и продолжили демонстрацию протеста. Произвол властей был настолько явным, что даже самые тупые сообразили, что их цинично обманывают. После трех суток беспорядков, власти, наконец, применили силу. Было убито порядка тысячи человек. В ответ обозленные люди хлынули сплошным потоком и накрыли два взвода спецназовцев. Убийство военных породило еще большую жестокость, и под конец толпа была усмирена огнеметным огнем и кислотным брандспойтом. Этого хватило, чтобы люди разбежались кто куда.
Никита с тревогой следил за событиями. Когда федералы перешли к решительным действиям, он позвонил Всеславу:
- Слава, немедленно сваливай! Хватит, ты свое дело сделал!
- Да ты что, Никита! Здесь только все начинается!
- Слава, ты с ума сошел! Ты что хочешь там сгинуть?!
- Расслабься, все под моим контролем. Я научу их уважать мнение народа.
- Я приказываю, Тиверцев, немедленно возвращайтесь на базу! Вы слышите?!
- Слышу, слышу, не глухой…
- Ну, что ты творишь, брат, а? – Тихосапов устало делал последние попытки образумить друга. – Ну, зачем тебе это?
- Мне? Мне – ни зачем. Разве я когда-нибудь что-то делал для себя, а?
- Я все понимаю, но надо ведь подходить разумно к вопросу…
- Мне все это надоело, Никита! Сколько можно играть по их правилам?! Они вечно будут навязывать свою ду-ду, а я буду дергаться, как идиотик?! Ну, уж нет, хватит! Неужели ты еще не понял, что именно сейчас настал момент истины, и сейчас есть возможность показать этим козлам, что никто их не боится, что грядет их конец!
- Только не такой ценой… - Никита все еще пытался успокоить Всеслава.
- Да о какой цене ты говоришь?! Уже погибло больше тысячи мирных жителей, а ты меня жалеешь? Да и зря ты так беспокоишься, все ты преувеличиваешь. Ты даже не знаешь, насколько у меня тут все схвачено.
- Это безумие…
- Не поминай лихом, брат…

4

Всеслав быстро сколотил тайную группу руководства восстанием. На планете обнаружились прямо-таки залежи старого оружия времен последней межгалактической. Тогда хорошо умели делать, не то, что нынче! Пару профилактических процедур, и вот оно – надежнейшее оружие прошлого! В кратчайшие сроки более ста тысяч человек были вооружены отличным огнестрельным оружием, самым совершенным в своем классе. Для ведения войны в атмосфере любой жизнепригодной планеты это был один из самых лучших вариантов. Такая армия могла долгое время противостоять наземным штурмам пехоты, используя укрытия и бомбоубежища, защищаться от авиабомбардировок и совершать стремительные контратаки. Федералы должны были бы нести ощутимые потери, что заставило бы власти пойти на компромисс. На вооружения армии Тиверцева было около сотни танков, десяток ракетных установок и хорошо укомплектованный и экипированный личный состав. Удивительно, но большая часть этого вооружения была поднята из личных арсеналов населения. До какой же степени провинция была предоставлена самой себе!
После того, как войска Тиверцева заняли гарнизонные позиции, он предъявил федералам ультиматум, согласно которому их войска должны были немедленно покинуть планету и обеспечить жителям планеты конституционное право на труд и самоуправление. В ответ на это федералы провели первую атаку, которая была с успехом отбита войсками Тиверцева. С каждым днем ополчение пополнялось новыми людьми и новым вооружением. Теперь уже федеральные войска могли решительно изменить ситуацию, лишь применив ядерное оружие, но это означало бы потерю целой планеты, что сводило на нет смысл всей заварухи. Люди всей Вселенной с интересом и тревогой следили за происходящим на Юникорне. Ничего подобного в ней не происходило со времен подавления последних мятежей – отголосков Второй Межгалактической. Трансвизоры практически перестали транслировать развлекательные программы, их рейтинги катастрофически падали, зато новостные передачи были популярны, как никогда. Информация везде преподавалась по-разному, но, как правило, войска Тиверцева назывались бандитской группировкой, клановой сепаратистской мятежной группой, сопротивление которой должно было быть подавлено в течение нескольких часов. Однако с начала военных действий прошла уже неделя, но никакого мирного решения у проблемы видно не было. Местный гарнизон Юникорна отказался участвовать в боях против повстанцев, за что несколько высших чинов было отдано под трибунал, а войска моментально расформированы.
Тиверцев в эти дни был везде. Он не покидал штаба, где руководил обороной и организовывал диверсионные вылазки. Он посещал казармы и морально поддерживал личный состав. Он лично участвовал в нескольких отчаянных вылазках, благодаря которым федеральные воска несли ощутимые потери в снабжении и личном составе. Боевой дух федералов понемногу начал угасать, а настроение юникорниан заметно улучшилось. Все говорило о том, что революционное правительство добьется своих целей.
Однажды вечером к Тиверцеву пришли двое парней из местной элиты, с которыми он наладил контакты в самом начале, и рассказали о тайном строительстве подземки, которое они вели здесь еще до его приезда на случай экстренного побега.
- Так вот, - рассказывал один из них, - туннель ведет практически к главному штабу дивизии федералов, где он сейчас расположился. Они меняют свое местоположение каждые два дня, поэтому, если у тебя возникнет какая-то идея, действовать нужно немедленно.
Всеслав задумался. Этот туннель давал колоссальные возможности для теракта. Самое логичное, что пришло ему в голову – заминировать штаб и затем шантажировать генералитет и власти. Генералы, сидя на пороховой бочке, не станут выполнять идиотских приказов центра, в случае, если те откажутся идти на выполнение условий ультиматума.
- Спасибо, ребята. Это вы вовремя… Да, я уже придумал, что делать. Мне нужна ваша помощь там, внизу…
Диверсионная группа была минимальна, поскольку основной ее задачей было минирование штаба, что требовало исключительной незаметности. Группа, которую возглавил Тиверцев, состояла из трех минеров, шестерых автоматчиков и гида – коммерсанта, который рассказал о туннеле. С наступлением темноты они на автомобилях отправились к входу в подземелье, который располагался недалеко от лагеря повстанцев. В туннеле на рельсы было поставлено две хороших дрезины, на которых уместился весь отряд. Двигаясь по темным коридорам, освещенным тусклым синим светом, Всеслав возбужденно торопил время. Он уже чувствовал вкус победы на языке. Ему хотелось раз и навсегда покончить со всеми врагами, и сейчас для этого представилась отличная возможность. Ему почему-то вспомнилось детство, когда они со сверстниками играли в войну. «Вот тебе и игра!» - подумал он, в который раз проверяя магазин своего автомата. Ему вспомнилось тихое озеро на дачной планете Виккелль, где они с отцом ловили рыбу, а потом жарили ее в маленьком уютном домике в дачном поселке. Как далеко теперь это озеро, как далеки теперь родители… Интересно, что сказала бы мать…
Всеслав тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.
- Подъезжаем, - тихо сказал гид.
Туннель в этом месте немного сужался, было видно, что работы здесь были еще в самом разгаре. Иногда в стенах виднелись боковые отходы, в темной глубине которых ничего не было видно. Наконец, дрезины остановились.
- Я должен осмотреться, сам давно здесь не был, - сказал гид. Он нырнул в один из темных проходов, сопровождаемый двумя автоматчиками.
Всеслав с четырьмя автоматчиками и тремя минерами остался у входа в боковой проход, где скрылся гид. Вокруг было темно и сыро, всюду сновали деловитые крысы, с потолка тоскливо капала вода. Гид отсутствовал уже около десяти минут, и внезапно Всеслав все понял, но было уже поздно.
За спиной, в той стороне, откуда они пришли, зажглись три прожектора. В двух боковых отходах также зажегся слепящий свет. Они были окружены. Всеслав отдал приказ занять позиции, укрываясь за строительным хламом. Раздался голос из громкоговорителя:
- Всеслав Тиверцев, сдавайтесь, вы окружены! Сопротивление бесполезно! Сохраните жизнь людям, которые еще остались с вами!
Ребята в страхе смотрели на Всеслава. «Вот Андрюша сейчас бы надо мной посмеялся!» - подумал он.
- Мой вам совет, ребята! – крикнул он в ответ. - Если хотите сохранить свои задницы, дайте нам спокойно выйти отсюда! В противном случае я не гарантирую, что вы будете справлять Новый год со своими семьями! – Всеслав хрипло рассмеялся. Его бойцы вдруг успокоились. Они понимали, что никто не оставит их в живых, если они сдадутся, ведь никому не нужны были свидетели того, что здесь должно было произойти. Ситуация могла бы сложиться по-другому, если бы Тиверцев решил сдаться, но он лишь еще раз ощупал себя на предмет проверки экипировки и снял автомат с предохранителя.
От шквального автоматного огня в туннеле стало жарко, как в пустыне. Трое бойцов Всеслава были убиты на месте. Тиверцев метнул в главный проход две гранаты и, пользуясь замешательством противника, перебежал за другое укрытие, одновременно ведя огонь по врагу. Его поддержали оставшиеся бойцы, открыв огонь из своих укрытий, после чего они также быстро стали менять свои позиции. Один из них не успел добежать до вагонетки с цементом и уткнулся лицом в грязь. Федералы не решались использовать гранатометы, боясь вызвать обвал в туннеле. Бой продолжался еще минут пять, и, оставшись один, Всеслав еще раз проверил магазин. Оставался последний патрон. Грустная ухмылка на миг озарила лицо Тиверцева.
- Я сдаюсь, не стреляйте! – Он потихоньку высунулся из своего укрытия.
- Только без глупостей, Тиверцев! – Голос из громкоговорителя был грозен и убедителен.
Всеслав вышел на середину площадки. Изо всех щелей выползали спецназовцы, держа его на прицеле. Их было около пятидесяти человек.
- Тиверцев, бросайте оружие!
- Да, да, конечно…
Сначала он бросил на пол рюкзак с взрывчаткой. Приподняв руку с автоматом, он сделал последний выстрел. Живым из туннеля не вышел никто.


Глава девятая
Радимич

Сомневаюсь значит мыслю
Мыслю значит существую
Существую значит борюсь
Борюсь значит побеждаю

1

Никита и Андрик пьянствовали уже третью неделю, поминая ребят. Радимич был единственным, кому удалось вовремя покинуть горячую точку. Разбухшее тело Твирдова было выловлено в городском канале. Зарубина застрелили в постели его гостиничного номера. Киянин получил пулю от снайпера во время массовой подтасовки, а Просович погиб при попытке штурма здания местной полиции.
После того, как ребята услышали о действиях Славы, все, как один, приступили к организации мятежей в своих провинциях. Властям ничего не оставалось делать, как высадить десант на бунтующие планеты. Напряжение росло, галактика оказалась на пороге гражданской войны. Ребята в кураже и эйфории совсем потеряли бдительность. После смерти Тиверцева и Зарубина Радимич понял, что за ними устроили точечную охоту, прекрасно понимая их решающую роль в организации беспорядков. Мятежи были подавлены повсеместно. Андрик еле успел покинуть планету на персональном челноке, который был едва ли приспособлен для полетов на длительные расстояния. Он провел в открытом космосе почти месяц, чуть не умерев от истощения. Однако Стэрхтон довольно быстро отпоил его медом, и тот моментально пошел на поправку, если говорить о здоровье физическом.
Никита совсем опустился, заливая чувство вины и комплекс неудачника. На девятнадцатый день запоя он проснулся и, пошарив руками по столику, не обнаружил на нем дежурной бутылки конька. Продрав мутные глаза, он увидел стоящего перед ним Андрика.
- Вставай, мой друг, Родина зовет.
- Где коньяк?!
- Кончился.
- Ты спятил?! Где коньяк, я спрашиваю?!!
- Все, Никитушка, выпил ты свое. Теперь будем лечиться. Я давно подозревал, что пить ты совсем не умеешь.
На Никиту вдруг разом нахлынули воспоминания о событиях двух последних месяцев. Ему еще отчетливее захотелось коньяка.
- Ну, дай хотя бы эля, если коньяка нет! – жалобно простонал он.
- Эля тоже нет.
- Хорош трепаться! Что значит, нет эля?!
- То и значит.
Перед Андриком стоял стул. На нем стояло большое зеркало, которое Андрик поддерживал руками. Он резко придвинул стул с зеркалом к Никите. Тот машинально в него посмотрел и вдруг в ужасе отпрянул: оттуда смотрело серое, заросшее, грязное лицо старого бомжа.
- Кто это? – тихо спросил он.
- Доктор социологических наук, профессор Никита Владимирович Тихосапов в один из самых неоднозначных периодов своей биографии.
Никита не выдержал и хрипло рассмеялся.
- Вставай, Никита. Пора приходить в себя, нас ждут дела.
- Какие еще там дела, - Никита вздохнул. – Я иссяк. У меня больше нет никаких идей и никакого желания.
- Зато у меня есть и то, и другое. – Радимич был спокоен и уверен в себе. Никита обратил внимание на то, что тот был румян и свеж.
- Я уже три дня не пью. – Андрик как будто понял его недоумение. - Посмотри на улицу: выпало много снега. Отличная погода для психоалкогольной реабилитации. Стэрхтон завтра натопит баньку, сейчас тебе пока еще рано.
Никита вспомнил, как Андрик лечил его в прошлый раз после Саспульской поездки и застонал, накрывшись одеялом с головой.
- Хорошо, - он вдруг вынырнул из-под одеяла, - но похмелиться ты мне все-таки дашь, иначе я выпрыгну из окна!
- Прыгай, все равно с первого этажа далеко не улетишь.
- Не мучай меня…
- Хорошо, хорошо, получишь свои сто грамм.
- Двести!
- Прекрати торговаться!
Никита вздохнул и стал потихоньку выползать на белый свет.

2

В который раз они пробовали начать все сначала. Система оказалась настолько массивной и непробиваемой, что все попытки захлебывались, как будто им не хватало топлива. С другой стороны, люди уже всколыхнулись, и теперь хватило бы гораздо меньших усилий, чтобы стронуть гиганта с места. Ситуация была накалена, она требовала снятия напряжения, и сейчас нужно было действовать немедленно, пользуясь конъюнктурой. Но что можно было сделать теперь, когда все методы и задумки были использованы? Пытаться повторить все сначала, предпринять что-то уже сделанное раньше? Немыслимо… Враг читает каждый шаг, он уже готов к любому твоему действию, ведь ты уже раскрыл все свои козыри. Но нет, что-то еще оставалось…
То, что придумал Андрик, отличалось двумя важными свойствами: во-первых, этот проект был масштабным, и, во-вторых, ничего подобного до сих пор они не предпринимали. До этого все действия касались более или менее материальных сторон жизни. Радимич же фактически предлагал информационную войну.
Силами всех программистов планеты, на которой бывшим членам «семерки» пока еще чудом удавалось оставаться скрытыми от чужих глаз, был создан портал, на котором базировался целый мир. В общем-то, это была обычная виртуальная жизнепригодная планета с пока еще благополучной экологической ситуацией: с реками, полями, лесами, горами, морями, озерами и населенными пунктами, где все было прорисовано и прописано до мелочей, вплоть до камня в мостовой. Единственной необычной особенностью этого виртуального мира было то, что… он представлял собой Землю периода Средневековья. Здесь были представлены все формации, даже феодальная Япония и аборигенная Австралия. Посетителям этого мира предлагалось включаться в масштабную игру по жизни и деятельности в данной эпохе в качестве одного из жителей этого общества. Нет нужды говорить, что, благодаря новейшим технологиям, человек, находясь в подобном пространстве, практически не мог отличить реальный мир от виртуального. Вступающий в игру наделялся статусом и работой в зависимости от своих способностей и склонностей. Поначалу в виртуальном мире было довольно мало людей, и многие необходимые ниши заполнялись ботами. Новый участник, собственно говоря, выбирал бота, проходя предварительное тестирование на психосоответствие персонажу данного уровня и его коэффициенту интеллекта. Естественно, играющий оплачивал вход в виртуальный мир и платил еженедельные взносы за то, чтобы в нем оставаться. Разумеется, в случае смерти своего персонажа, играющий мог снова войти в игру лишь за другого бота. Игра оказалась настолько популярной, что через три недели почти все ниши были заняты и активно возникали новые, до тех пор пока не был достигнут исторически достоверный демографический предел.
Однако желающих жить в виртуальном мире оказалось в сотни раз больше, чем мог вместить портал Радимича. И здесь было положено начало глобального проекта. Радимич связался со специалистами планеты из соседней системы, и еще через неделю они создали свой мир. Тематически он ушли недалеко и создали вполне «реальный» мир: Земную цивилизацию периода Великого Исхода. Этот портал стал пользоваться просто бешеной популярностью. Постепенно, планета за планетой, всюду стали создаваться все новые и новые миры. Когда земная тема всех возможных периодов и эпох была исчерпана, вход пошли выдуманные цивилизации. Были и подводные миры, где играющие были рыбами и другими морскими обитателями. Были миры, состоящие из паутин и сетей. У кого-то люди жили на деревьях, у других – на облаках.
Через два месяца во всей галактике началась повальная лихорадка. Провинциальные планеты обогащались в считанные дни после создания нового мира и размещения рекламы о нем. Особо работящие программисты создавали у себя на планете по несколько разных миров. Если вдруг происходили перебои с питанием или проблемы с «железом», на котором базировался какой-то из миров, участвующие в игре поднимали чуть ли не виртуальное восстание, требуя немедленного удаления неисправностей и возвращения мира в сеть.
Но все же самыми популярными мирами были имитации Земных цивилизаций. Контролировать эту информацию больше никто уже был не в состоянии. Провинции выходили из-под контроля центра. Они невероятно быстро обретали финансовую независимость и, что более важно, имели огромную поддержку в лице армии любителей виртуальных миров. Снова по галактике пронеслась череда убийств: устраняли владельцев виртуальных миров. Однако это никого не испугало. Народ уже начал понимать происходящее в Федерации, ведь практической информации было хоть отбавляй. Люди, в обычной жизни бывшие простыми клерками или шахтерами, в виртуальном мире имели возможность властвовать и руководить судьбами человечества. Пробуя и ошибаясь, они, наконец, начали сравнивать виртуальную реальность с исторической. После того как в каком-то из виртуальных миров была взорвана Земля, по галактике прокатилась волна сенсационной информации с практическими доказательствами существования заговора в реальном мире. Приемники миров стали умнее своих предшественников: они нанимали себе охрану из местных подразделений. Те охотно соглашались на это, потому что, во-первых, подавляющее большинство военных и полицейских тоже играли в миры, и, во-вторых, они постепенно входили во вкус новой жизни, мало-помалу просыпаясь от сна.
Еще через несколько месяцев вновь оказалась на пороге гражданской войны.

3

В армии была объявлена полная боевая готовность. То тут, то там в галактике стали происходить вооруженные столкновения армейских генералов, выполняющих приказ о нейтрализации преступных группировок, занимающихся незаконным бизнесом по производству виртуальных миров, с населением планет. На планетах происходил тотальный шмон. Федералы устраивали проверки, имея официально подписанные приказы и не имея их. В суматохе начался глобальный грабеж. Люди, защищая свои планеты от произвола властей, объединялись в вооруженные группировки, экипируясь старым и трофейным оружием. Началась партизанская война. Средства массовой информации уже не пытались как-то переиначить истинный смысл происходящего, вещи постепенно стали называться своими именами. Все чувствовали, что перемены грядут, и многие журналисты стали в открытую действовать на стороне повстанцев. Центральные СМИ еще делали попытки фальсифицировать реальность, но, по сути, информация уже перестала носить аналитический характер, все ждали новостей.
Большинство местных гарнизонов встали на сторону повстанцев. Еще через две недели на поверхностях планет начались полноценные боевые действия. Федералы воевали неохотно, но тех, кто добросовестно выполнял свои обязанности, хватало, для того чтобы подавлять сопротивление, используя новейшие технологии в противовес древнему вооружению повстанцев. Люди гибли миллиардами. Ситуация становилась критической. Процесс покатился под гору. Никто уже не мог остановить военные действия. Иногалактианцы, заинтересованные в подавлении мятежа и сохранении действующей власти, присылали вспомогательные войска, правда, немного. Во вселенских СМИ началась травля повстанцев и призывы к смирению и ненасилию. Население соседних галактик, реагируя на происходящее в Старой Галактике, начало роптать.
Положение угрожающе уравновесилось. Центр не хотел идти на уступки, ведь это означало бы потерю огромной доли власти, да и вряд ли теперь уже народ настаивал бы на сохранения прежнего режима. С другой стороны, все шло под откос и должно было кончиться глобальным уничтожением критической массы населения, необходимой для нормального развития независимого общества. Еще месяц боевых действий федерального масштаба, и иногалактианцы, видя ослабленность обеих сторон, вошли бы в пространство Старогалактической Федерации и стали бы занимать важные объекты один за другим, пока не встретились бы друг с другом в центре. Положение требовало появления какой-то третьей силы, которая разрешила бы ситуацию равновесия.

4

На Юникорне в эти дни было тихо. Повстанцы ушли в глухую оборону. Местный гарнизон, возрожденный в считанные дни, готовился к выходу в космос. Свежие разведданные говорили о том, что федералы получили приказ уничтожить все живое на планете с применением ядерного оружия. Вся Вселенная затихла, все взгляды сейчас были прикованы к Юникорну. Если федералы применят ядерное оружие, то гражданская война будет закончена вместе с надеждами на создание свободного общества. Производство остановилось, провизии для повстанцев в галактике оставалось максимум па пару месяцев. Федералы же могли еще долго получать помощь от иногалактианцев. Возможное принятие чрезвычайных мер властями означало бы установление режима военного коммунизма, ограничение свобод граждан, экономический спад, голод, вымирание населения.
Генерал армии Юникорна получил ультиматум, по условиям которого гарнизон должен был в течение двенадцати часов сложить оружие и сдаться, а население обязалось сдать все имеющееся оружие и боеприпасы и разойтись по домам в ожидании наведения войсками порядка в Федерации и запуска производства.
Генерал понимал, что от его решения сегодня зависит то, каким путем дальше пойдет история. Если он сложит оружие и прекратит борьбу, у всех остальных повстанческих армий снизится боевой дух, и они также постепенно сдадутся. Это будет означать конец мятежа и миллиарды бесполезных жертв. Слабое место повстанцев было в том, что они не могли действовать сообща, перенеся военные действия в космос, ведь местные гарнизоны не обладали достаточными для этого технологическими возможностями. В случае невыполнения условий ультиматума Юникорн был бы уничтожен, и все прекрасно понимали, что власти с легкостью пойдут на это. Интересно, что общественное мнение Вселенной на время как будто вымерло. В этой ситуации, когда расклад сил и интересы участников войны были абсолютно прозрачны, всё для всех было предельно ясно. Возвращались старые добрые времена, когда население открыто ненавидело власть, считая ее виновной во всех бедах. Иногалактианские правительства в эти дни, как могли, ублажали свои народы, чтобы те сквозь пальцы смотрели на военный произвол в Старой Галактике. Открыто пропагандировалась патологичность старогалактианского общества, назывались какие-то нелепые причины, из-за которых произошел этот политический кризис, и активно отрицалась информация об оказании помощи федеральным войскам.
Генерал Юникорна принял единственно верное решение в его положении. Сейчас он, с одной стороны, должен был показать всей галактике, что сопротивление продолжается, несмотря ни на что, а, с другой, - должен был уберечь планету от уничтожения. Он решил выйти в открытый космос и дать бой федералам в окрестностях Юникорна. Конечно, это было безумием – воевать против хорошо оснащенных войск, и весь гарнизон неминуемо должен был погибнуть. В то же время, это была цена продолжения борьбы, хотя надеяться теперь можно было только на чудо.


Глава десятая
Белый Аполлон

Вы научили меня видеть без света
Вы научили меня страдать без боли
Вы научили меня любить без страсти
А теперь я буду вас убивать без гнева

1

- И все же поподробней, пожалуйста. – Белый Аполлон пристально смотрел в глаза самому популярному в эти дни человеку Вселенной, из-за которого вся галактика перевернулась с ног на уши. Удивительно, но ведь он был совсем мальчишка по сравнению с ним, с легендарным боевым генералом, уничтожившим более сотни преступных группировок на территории Федерации и проведшим более тридцати масштабных операций за пределами Старой Галактики во взаимодействии с союзными силами. Никита Тихосапов еще даже не вошел в возраст мужчины, уже не интересующегося ничем, кроме власти или рыбалки. Тихосапов был еще вполне здоровым и молодым мужиком, и, если бы Белый Аполлон был на его месте, то уж точно не стал бы заниматься всякой политической ерундой. Пользуясь своим положением и финансовыми возможностями, он завел бы у себя огромный гарем, построил бы деревню на берегу какого-нибудь живописного озера, организовал бы натуральное хозяйство, где крестьяне выращивали бы для него овец и мандарины, делали бы коньяк и сидр. А он бы ловил рыбу, коптил бы и вялил ее под пивко и предавался успокоению и моральному наслаждению в обществе друзей и соратников в долгие зимние вечера.
Старый генерал словно отмахнулся от своих грез, которым, скорей всего, никогда не суждено было сбыться. По крайней мере, в отставку он еще не собирался, особенно сейчас, когда все зависело только от него.
- Все просто, Игорь Андреевич. – Тихосапов был спокоен и уверен в себе. – Смена режима вовсе не будет означать то, что теперь другие барыги будут отдавать вам приказы о том, кого еще уничтожить или приструнить, и исправно платить вам за это жалование. Смена режима означает принципиально новую схему управления государством. Коммерсанты должны заниматься коммерцией и ни ногой не появляться в кулуарах власти. Люди, принимаемые в Парламент, будут проходить жесткий отбор на интеллект и систему ценностных ориентаций. Мы будем создавать законы, которые вы будете защищать, законы, благодаря которым люди смогут вздохнуть свободно, почувствуют себя хозяевами в своей галактике. Это, конечно, не означает, что теперь простые люди будут решать, как нам жить, вовсе нет. Просто они будут ощущать свою причастность к происходящему и станут охотнее следовать основным политическим курсом, ведь, когда интересы людей совпадают, он становятся силой. Разве не об этом вы всю жизнь мечтали, разве не об этом мы с вами говорили тогда, на Виккеле?
Белый Аполлон вспомнил тот отпуск на рыбалке. Он тогда еще был полковником и командовал впятеро меньшей армией, чем сейчас. Тихосапов так и вовсе был мальчишкой, однако, уже с ученой степенью. Игорь Андреевич Черкасов вспомнил, какое неоднозначное впечатление на него тогда произвели тихосаповские рассуждения о политической ситуации в Федерации, жесткие взгляды на культурную проблему. Ему ничего не стоило тогда взять да и сдать Никиту местной полиции, а центр уж нашел бы способ обвинить его в пропаганде гражданской войны и разжигания классовой розни. Однако ему было приятно находиться в обществе этих молодых умников. Он никогда ни о чем особенно не мечтал, смирившись с поганостью этого мира, но оставил тогда в покое подвыпивших ребят, втайне злорадствуя над тем, что они, возможно, когда-нибудь еще встанут костью в горле у Совета.
И вот теперь, по прошествии двадцати лет, Тихосапов сидел перед ним и фактически предлагал ему еще большую власть, чем он обладал сейчас, взамен требуя председательство в Парламенте. Белый Аполлон посмеялся бы над ним и приказал кинуть его кишки крысам, но сейчас он видел, что Никита – уже не тот наивный мальчишка, который читал стихи в перерывах между крамольными монологами. Сейчас это был матерый волчище, который вот уже почти два года держал всю галактику под ногтем и который, опираясь только на свои и своих друзей таланты, в результате подвел ее к моменту истины. Для Белого Аполлона не составляло труда кардинально поменять перевес сил в гражданской войне. Его не особо пугала репутация предателя, ведь если нет того, кто тебя таковым считает, то ты уже не предатель, а герой. Многие друзья-генералы прислушаются и поверят ему, а те, кто сохранит верность Совету, не смогут составить реальную силу и, рано или поздно, сложат оружие.
- Никита Владимирович, если бы я не был с вами давно знаком, то, скорее всего, вы бы ничего от меня не добились. – Тихосапов понял, что имел в виду генерал, однако, воспринял это заявление с внутренней улыбкой. Он с удовольствием наблюдал теорию каст в действии. -  Мне скоро в отставку, - продолжил Белый Аполлон, - терять уже нечего, да и мне, по большому счету, все равно, кто будет стоять у власти: вы или кто-то другой. Эта ваша возня с пропагандой, информационные войны, - все это проходит мимо меня, не затрагивая моих интересов. Захочу, чтобы кого-то не было, - его не будет. Мои орлы преданы мне все, как один, потому что они не с Советом и не с вами теряли своих товарищей на Хотте, не вы их выводили из обреченной системы Нуар за минуту до ядерной катастрофы, не вы и не Совет представляли их к наградам и заботились о семьях погибших. Но все же, если выбирать между вами и Советом, я останавливаю свой выбор на вас. За вашими действиями я начал следить еще с тех пор, как по трансвизору случайно увидел репортаж о «Свободной Звезде». Все это время вы показывали прямо какие-то чудеса настойчивости и… выживания. Да и после гибели некоторых ваших друзей, которых я, между прочим, тоже помню, - Слава хороший парень был, - я понял, что вы пошли ва-банк. Хотя бы даже из одной памяти о них… А Совет… Совет слишком долго дергал за ниточки. Под конец они настолько обнаглели, что даже начали указывать мне мое место! В общем-то, поделом им: никто не будет рассказывать мне, кто я такой… Я и сам про себя все прекрасно знаю… Если же вы ничего не сможете изменить… да и хрен с ним! Хуже все равно не будет, но какие-то перемены всегда должны происходить, чтобы все вокруг не превратилось в болото. По крайней мере, в первое время вы будете из кожи вон лезть, чтобы доказать свой патриотизм и полезность для Старой Галактики. А что потом?… Как разница, ведь все рано или поздно полетит к чертям собачьим.
Тихосапова нисколько не обижала такая трактовка, ведь было не важно, что говорит Белый Аполлон. Важно было то, что он поверил Никите, что увидел в нем того, кто сможет поднять галактику с колен, ведь, каким бы циником не старался старый вояка показаться, его истинный патриотизм и любовь к своему народу невозможно было скрыть, ведь это не раз проявлялось в его военной деятельности.
- Итак, решено. – Генерал встал со своего кресла. – Раз мы договорились, времени терять не будем, потому что на Юникорне в любой момент может грянуть катастрофа. Никита Владимирович, и помяните за меня Всеслава, хороший был мужик, все-таки…
Генерал задумчиво поправил черный берет на своей белой голове и вышел из переговорной в сопровождении своих офицеров.

2

Последующие несколько дней потрясли Вселенную. Правительства других галактик резко прекратили финансирование союзных войск. Повстанческие армии прочно и бесповоротно захватывали все административные пункты и создавали временные администрации. Местные гарнизоны патрулировали на орбитах, охраняя свои родные планеты от бандитов, состоящих из неопределившихся в своих политических пристрастиях дезертиров и заключенных преступников, освобожденных первыми с тюремных планет. Повстанческий флот под командованием Белого Аполлона снимал осаду с одной планеты за другой. Как правило, федералы быстро прекращали сопротивление и переходили на сторону повстанцев, понимая, что происходящее несет с собой всего лишь смену режима. Авторитет Белого Аполлона был бесконечен, однако федеральные войска тоже было кому возглавить. Старый соперник Белого Аполлона, однокашник еще со времен летного училища, такой же старый вояка, как и тот, никак не желал уступать власть и соглашаться на условия нескончаемых ультиматумов. Впрочем, эти давние счеты уже не могли повлиять на ход войны. Необходимый перевес сил был достигнут, и с каждым днем преимущество увеличивалось, чего мастер военного дела Белый Аполлон, конечно, не мог не использовать.
Никита и Андрик снова вернулись на Стилпулль. Стилпульцы восприняли их появление, как пришествие богов. Люди Энштейна давно были изгнаны с планеты самими стилпульцами, и сейчас Драгонлэнд благоухал летними ароматами, а в воздухе витал дух плодородия.
- Урожай будет на славу! – радовался Стэрхтон. Недавно он отпраздновал свадьбу своей старшей внучки, на которой не суждено было жениться Никите. Зато Радимич, которому уже некуда было спешить и ни о чем беспокоиться, нашел, наконец, свою судьбу. Однажды Никита заметил, что Андрик подолгу пропадает на археологической станции. Тихосапов полагал, что друг занят научными проблемами, но вскоре оказалось, что для Радимича есть дела поважнее, чем наука. В конце лета сыграли еще одну свадьбу. Когда прыгали через костер, и Никите тоже захотелось совершить этот обряд очищения от скверны, Радимич вдруг схватил его за локоть и тревожно сказал:
- Не надо, Никита, не прыгай!
- Что с тобой?! – удивился тот.
- Вот так когда-то и Всеслав прыгнул на свадьбе Ильдуса. Он не хотел прыгать, но я его долго подкалывал, и он, не выдержав моих насмешек, прыгнул. Хорошо прыгнул, между прочим…
- Все позади, Андрик, и твоей вины в его смерти нет. Уж, если, кто и виноват…
- Почем ты знаешь, кто виноват, а кто нет?! Вся его жизнь была отдана другим, но не себе самому.
- Но это вовсе не означает, что он прожил жизнь впустую, и что он, если бы ему выпал шанс, не прожил бы еще одну такую же. Он прошел обряд очищения от скверны, и умер достойно. Я тоже хочу так умереть.
Никита мягко освободился от руки Андрика и пошел на разбег.

3

Войска Белого Аполлона стояли на внешней орбите Саспулля. Вокруг планеты патрулировали последние остатки сопротивления федералов. В последние дни, когда стало ясно, что повстанцы победили, и теперь уже ничто не могло сломить ход войны, из галактики стали разбегаться прихвостни старого режима. С Саспулля свалило два миллиона коммерсантов, которые испугались, что их капиталы будут конфискованы. Бежали чиновники, а также в соседние галактики в срочном порядке перебралась почти половина Парламента. Формально правительство все еще возглавляло федеральные войска. Это были те люди, которые не хотели расставаться с властью и которые были не в состоянии поверить в то, что былое могущество Совета, которому они служили, оказалось всего лишь пылью. Совет еще сохранял свою власть за пределами Старой Галактики, и центр все еще рассчитывал на помощь иногалактианских армий. Эти люди никогда не слышали притчу про открывателя и экономиста и никогда не верили в слова Великого Пророчества.
На третий день после истечения срока последнего ультиматума, войска сопротивления сложили оружие. Белый Аполлон был объявлен Главой исполнительной власти, официально назначенным Парламентом. Первым делом он занялся переформированием армии и организацией несения пограничной службы. После того, как границы были надежно защищены, он стал наводить порядок на планетах. Местные администрации присылали своих представителей с просьбой подтвердить их федеральное значение. Через месяц административный беспорядок был устранен, снова заработали заводы и сельскохозяйственные угодья. В провинции стали возобновляться производство и торговля, Саспулль опустел. На нем осталось всего каких-то шесть-семь миллиардов коренных жителей, которые не захотели его покинуть, и которые впоследствии перестроили его на свой вкус. Жилье и другие помещения распродавались по дешевке, а верхние уровни уже начали разбираться за ненадобностью. Столица была перенесена в соседнюю систему на сравнительно чистую планету. Впрочем, Саспулль еще долго оставался ведущим культурным центром.
Тихосапов справлялся относительно Энштейна, но здесь Белый Аполлон ничем не смог его порадовать: инфракрасный индивидуальный код этого подонка так и не был обнаружен на Саспулле.
- Если он жив, то, скорее всего, успел вовремя смыться, - констатировал Игорь Андреевич по трансфону, - если прям уж так руки чешутся, могу попробовать его поискать в других галактиках, труда-то это не составит. Только, откровенно говоря, других дел по горло. Хрен бы с ним, а? Опасности он больше не представляет…
Никита долго думал, прежде чем ответить. Конечно, Энштейн должен был понести наказание, и надо было довести это дело до конца, но Никита отчетливо ощущал, что побег Энштейна радости ему нисколько не омрачает.
«Пусть разваливает другие галактики!» - весело подумал Тихосапов и дал отбой.
Андрик отошел от дел. Его жена ждала ребенка. Никита работал в Парламенте, не покладая рук. Борьба отняла молодость, и теперь он чувствовал, что осталось совсем мало времени, для того чтобы сделать глобальные процессы необратимыми и чтобы успеть подготовить себе смену. Соседние галактики, которые сначала бойкотировали новый режим, постепенно включались в совместную деятельность. Люди рвались в Старую Галактику посмотреть на развалины гражданской войны. Белый Аполлон прочно укрепил границы и санкционировал подъем науки. В крупных урбанизированных системах стали появляться натуральные продукты и экологичные технологии, и люди, почувствовавшие вкус свободы, уже больше не упустили ее до конца Вселенной.
В годовщину событий на Юникорне Никита и Андрик стояли на развалинах туннеля и пили ирский эль. Где-то под этими величественными глыбами покоился прах Всеслава. Он умер под землей, но после взрыва из-под нее еще долго сочился дым, с которым Слава вознесся прямиком на небо и улетел к родной планете.

Эпилог

- Сергей Сергеевич, ну, сколько можно, люди же ждут!
- Сейчас, сейчас, бегу!
Профессор подтянул галстук и еще раз поправил прическу перед зеркалом. Сейчас ему предстояло произнести, наверно, самую значительную речь в его жизни – да что там! – в жизни всего Человечества! Наконец, он показался из-за ширмы, и толпа народу, собравшаяся около трапа, встретила его рукоплесканиями.
- Друзья! Наконец, настал тот день, когда мы все можем увидеть величие человеческого разума воочию! По сути дела, с момента возвращения на наши планеты свободы и счастья и до сих пор мы все, не покладая рук, работали ради сегодняшнего дня, чтобы наши дети увидели результаты наших стараний, запомнили этот день на всю жизнь и рассказали о нем потомкам. Вечная Слава Семерым, которые подарили нам свободу и дали возможность воплотить их мечту в реальность! Кстати, в числе почетных гостей сегодня здесь присутствуют потомки Никиты Тихосапова и Андрика Радимича! Благодаря современным достижениям старогалактической науки мы сегодня можем констатировать: человек никогда не был так велик, как сегодня! И вы, потомки великих Землян, сегодня с полным правом возвращаетесь на родную планету, отнятую когда-то у вас врагами. Благодаря уникальным технологиям аккумуляции космической пыли и газовой инфляции, на древней священной орбите в Солнечной системе наши ученые несколько лет назад смогли начать трудоемкий процесс воссоздания Земного Шара по его древнему образу и подобию, подробное описание которого все эти долгие столетия хранилось на Стилпулле его верными своему долгу жителями. Сегодня Земная поверхность обладает не только достоверными соотношениями суши и океана и очертаниями материков, но и идентичной удельной долей пресной воды, основным составом флоры и фауны, климатическими особенностями и продолжительностью дня и ночи в точности такими же, какими они были на Земле более тысячи лет назад! Я перерезаю символическую ленту и… теперь вы, потомки Землян, можете вновь ступить на Землю и превратить ее в рай! Но, прежде чем это сделать, все мы еще раз освежим в памяти те ошибки, которые привели к катастрофе когда-то, и еще раз поблагодарим тех, без чьих усилий мы сегодня не смогли бы обрести Родину. Слава Семерым! Слава! Слава!

Некролог

По поверхности сновали возбужденные крысы. Всегда, когда крысиные боги скидывали с неба кусочек человечинки, на свалке происходили ажиотаж и грызня. Крыс боялись все, даже вороны. Пока крысы не поделят добычу между собой, на обед можно было не рассчитывать. Человечины, конечно, не достанется, но зато можно будет пожрать свежей крысятины, а также половить зазевавшихся и опьяневших от крови тараканов и червей.
Огромная, старая, опытная самка, возглавлявшая местную крысиную стаю, первой подползла к добыче. Труп, который свалился сегодня, был не совсем похож на обычных мертвецов. Он был совершенно обескровлен, и мясо от этого не очень восхищало своим вкусом. Кроме того, печень, почему-то вырезанная из тела и валявшаяся рядом, была разъедена алкоголем, отчего ее гастрономические качества снижались на порядок. Впрочем, во что бы не вгрызались зубы, всюду они напарывались на старое жесткое мясо. Чувствовалось, что этот старик уже давно отжил свое. Кроме того, ощущался свинцовый привкус адреналина: видимо, старик умер от того, что из него живьем вытащили печень. Страшная смерть… Старая крыса посмаковала глаза и приступила к носу. Вот так живешь-поживаешь там, наверху, а потом все равно попадаешь ко мне. Ха-ха-ха! Кем бы ты ни был, а, если не хочешь, чтобы я лакомилась твоими мозгами, проси, чтобы тебя сжигали. Этот-то точно за что-то провинился, и некому было его сжечь… А вот у нас закон жесток, но справедлив: не будь выскочкой и соблюдай порядок очереди. Славный закон… Благодаря нему, крысы всегда будут на вершине мироздания, хоть и живем мы снизу. Скверные, алчные людишки всю свою жизнь стремятся к власти и кладут свои кости на алтарь борьбы. А ведь, соблюдай они простой порядок очереди, их иерархии сами пришли бы в порядок, популяции обрели бы равновесие, а культуры нашли бы ключ к примирению. Это ж надо: иметь такие руки и так бездарно ими пользоваться! Эх, если бы я умела писать… А вот моя бабка почти научилась за четыреста лет. Но она, извините, и была не в пример мне, старой потаскухе! Хе-хе! Ну да ладно, жизнь прожита… Уж очень любила я любить… Да… Интересно, а этот любил любить? За что его так? Наверно, влез без очереди или пытался создать свою. Да, есть и такие… Как его звали, интересно?.. Где у него тут… Ага… Двести лет назад такого не было, до чего только эти беспокойные людишки не додумаются! Это же надо: выжигать лазером свои имена на коже! Раньше пользовались бумагой, кстати, очень недурной на вкус… Странное имя… Э-э…Эн… Эн-штейн… Как противно звучит. Правильно бабка говорила: человеческий язык – самый противный язык на планете. А уж она-то разбиралась в языках, старая библиотечная крыса! Хе-хе! Да… что-то аппетита сегодня никакого… надо бы на днях сползать в аптеку…


март - декабрь 2005