В е р а
Да, мне кажется, именно вера - в победу над фашизмом и в своё возвращение домой, в крымский город Саки, и помогла ей выжить. На чужбине, в концентрационном лагере Равенсбрюк, от одного названия которого и сейчас холодеет на душе…
Веру Венедиктовну Лобанову земляки знают как опытного преподавателя биологии и географии. Но я уверен, что её бывшим ученикам и их сверстникам надо знать, что перенесла эта маленькая женщина в те годы, которые для кого-то кажутся далёкой историей, а для неё - весомая часть собственной жизни.
…Стук в окно раздался неожиданно. Темно, 5 часов утра 17 марта 1943-го. Врываются несколько полицейских и… надевают на неё наручники. Спускающемуся по лестнице заспанному хозяину-австрийцу бросают жёстко: "Она арестована". Везут, везут куда-то по чужой земле. Вот и город Грац, центральная политическая тюрьма. Почему? За что? Разве мало бед пришлось уже перенести семнадцатилетней девчонке из небольшого крымского посёлка?
В начале сентября 1942 года сотни парней и девчат из Черноморского, Евпатории и Сак были загнаны в вагоны для перевозки телят. Лежали, прижавшись к друг другу - стоять было невозможно. Двое парней из соседнего вагона попытались убежать, но их быстро поймали и, сильно избитых, окровавленных, вернули обратно.
Самое противное началось, когда почти через месяц голодного пути их привезли в австрийский городок Шпитталь, в пересылочный лагерь для военнопленных, чтобы затем гнать пешком по городам и деревням на …распродажу. В большой двор, похожий на казарму, приходили разные люди, оценивающе осматривали каждого со всех сторон, разжимали зубы. Будто лошадь покупали. Тех, кто поплечистей и покрепче, отбирали для работы на фабриках, остальных распределяли по домам. Щуплую Веру брать никто не хотел. В городе Леобен её и Полину Щеглову, тоже пятнадцатилетнюю, увёл один мужичок. Дома спросил жену: "Какую возьмём?" Та выбрала Полину. А Веру долго ещё водили по дворам, пока её хозяином не стал 65-летний крестьянин Георг Гопф, владелец четырёх коров, двух лошадей и небольшого участка. И началась для девочки тяжёлая работа - мыть посуду, варить, доить коров, убирать навоз, нянчить четырёхмесячного малыша - с 5 часов утра до часа ночи. Хозяйка строгая, вспыльчивая, хотя незлая. И не дай бог выйти на улицу без оскорбительного голубого квадратика, где белой краской значились буквы "ост" – восточный…
Так за что же её арестовали? Ведь, страстно желавшая отомстить врагу, она ничего существенного сделать так и не успела. Если не считать…
Одним зимним днём друзья шепнули: готовится побег из находящегося рядом лагеря русских военнопленных. Очень нужна одежда. Вскоре девушка объявила рассвирепевшей хозяйке, что, стирая бельё в бурной речке, она случайно упустила рубашку, найти не смогла. Товарищи тоже времени не теряли, и через месяц четверо успешно бежали из лагеря. Неужели немцы о чём-то догадались?!
После ареста её ежедневно вызывали, били, допытывались: с кем связана, что делала? Узнать им не удалось ничего.
И были тюрьмы в Вене, Дрездене, Берлине - пока, наконец, в чёрных машинах несчастные узники не были доставлены на окружённый водой островок, где их встретили 26 деревянных бараков. То был ужасный концентрационный лагерь Равенсбрюк.
Трудно об этом писать. Признаюсь, долго под благовидными предлогами срочных дел я откладывал в сторону блокнот, в котором рукой Веры Венедиктовны Лобановой нарисована схема страшного лагеря - проход, собаки, железобетонный забор с колючей проволокой, двухметровый ров с водой, бараки с четырёхэтажными нарами, женский блок, мужской, детский… И ещё прямоугольничек - штрафной блок. Отсюда брали людей для опытов: прививки рака, чумы… Не изгладится из памяти вид дикого подобия женщины, которую везут на сороковую операцию…
«А надо ли вспоминать те ужасы?» - звучит сомнение. Надо, убеждаю не только собеседницу, но и себя самого. Чтобы знали мы, от чего едва удалось защититься, что ждёт человечество, если подобное - страшно подумать! – повторится. И, в конце концов, какие люди - мужественные, сильные и одновременно скромные - живут рядом с нами.
Итак, Равенсбрюк. Там узница с треугольным красным номерком-"винкелем" с цифрами 19760 научилась петь заунывное:
"Тянем с мёртвыми мы воз,
На дворе трещит мороз.
Руки, голову и грудь
Невозможно разогнуть…"
День начинается с "аппеля" - переклички. Дежурная надзирательница принимает рапорт. Однажды недосчитались девушки из Западной Белоруссии по имени Мария. И весь строй был вынужден стоять, ждать, пока её искали. Падающих в обморок обливали водой и ставили снова. Через сутки охранники разыскали лишь тело Марии - она повесилась…
Закрываю глаза - и будто картина встаёт: строится дорога, измождённые - молодые и старые, мужчины и женщины - лопатами насыпают песок, щебёнку и камень в вагонетку, которую потом руками толкают к месту работ. Вот человек 15-20 впрягаются в лямку тяжеленного дорожного катка и, обессиленные, тянут - утрамбовывают. За любое неуверенное движение, любую остановку - удар. Прикладом автомата, дубинкой, хлыстом, сплетённым из 12 верёвок со свинцом на концах. Кто такой удар «испробует» - еле поднимается. А ещё собаки. На теле Веры Венедиктовны и поныне остались следы их зубов…
Два мучительных года прошло, когда стало заметно: фашисты явно заволновались. Недолго им, видимо, оставалось пановать, поняли заключённые.
В конце апреля 1945 года огромной колонной несколько сот тысяч человек вывели из концентрационного лагеря. Куда? Вероятно, погрузить на баржи и утопить всех разом. Такие случаи уже были. Узники двигались очень медленно, то здесь, то там раздавались крики и стоны тех, кто уже не мог двигаться, и автоматные очереди. За двое суток - всего 13 километров. Во время одного из привалов, заметив, что конвоир прикрыл глаза, Вера ползком рванулась через поле к ближайшему лесочку. Таких беглецов там собралось человек двенадцать.
Освобождение пришло 30 апреля 1945-го: к ним мчались танки с красными звёздами! Танкисты армии маршала Рокоссовского доставили теряющих силы людей до ближайшей деревни…
Такова судьба живущего рядом с нами хорошего человека. Но, пожалуйста, не обращайтесь к Вере Венедиктовне с просьбами о подробностях, не бередите лишний раз старые раны. Просто задумайтесь о судьбе маленькой Верочки Ерасовой, какой она была когда-то. И о большой вере, которая в трудные годы ей очень помогла.
1981 г.