И у ног шуршит пожухшая листва
Наградой златовласой осени днем вешним,
Как-будто позабытые слова,
Замерзшие в раздумьях столь поспешно,
И каждый шорох до нутра звучит,
Вот словно бы щенок слепой скулящий,
Что кем-то брошен ровно как забыт
Потерян во блажи истлевшей чащи,
И ветер, освежает, холодит,
За ним бы гнаться, коли не прогонит,
Но возвращаюсь, жалобно скулит
И молвлю: - "брат, тебя никто не тронет",
И руку протянув забыв про всё,
Два одиночества и сколько им отсчетом
До края, где не будет горячо
От огненных кругов, водоворотов,
До одичалости, в которой нет тоски,
Лишь боль в глазах укажет на былое,
И нежность, что растерзана в куски
Мелькнувшей искрой - не скулит, но воет,
И просит не понять, так не судить:
Зачем же списывать ответственности бремя?!
Но чертыхаясь каждый будет жить,
Верней сжигать отпущенное время,
И каждый, исповедуясь в грехах,
Сам для себя боится в том признаться,
Что осень и весной лишь в двух шагах
В листве, что некогда кружила в вальсах.
Опавшие замерзшие слова,
Весна разгульница и дряхлые дороги,
Пожухшая отжившая листва,
Да шепот её робкий, одинокий...