1
Еще несколько десятков шагов и я буду на вершине. Холод врезается в мое сознание, бьет меня по лицу, вымораживает мне глаза, но я уверенно терплю и пропускаю его через себя, не концентрируясь – еще не время. Горнолыжный костюм сковывает движения, дышать трудно и я очень устал. Вижу белые облака – яркие как само солнце, почти могу дотянуться до них рукой, но я не уверен, что смогу протянуть руку выше ключицы. Еще один шаг и - левая нога проваливается по колено в снег - пустошь. Не позволяя волнению и суете захватить сознание, я использую момент, застываю, расслабляюсь и отдыхаю. Несколько сдавленных вздохов и я переношу вес тела на правую ногу и осторожно вытягиваю левую из провала. Воспользовавшись остановкой, оглядываюсь назад и вижу часть вычерченного моими шагами пути. Поворачиваю голову и поднимаю взгляд на вершину, манящую и зовущую меня к себе. Вспоминаю, что ждет меня на вершине – это придает сил.
Дышать с каждым метром подъема становилось все тяжелее. Вдохнуть, подержать воздух в легких и выдохнуть, ну что же может быть проще. Самое первое, чему мы учимся, появившись на свет – дышать. Всю жизнь мы делаем это неосознанно, практически бестолково – набираем и выдыхаем воздух, перерабатываем его, безжалостно сжигаем. Не раздумываем, зачем и почему мы так делаем. Зачем и почему мы вообще дышим.
Опускаю глаза на снег, пытаюсь оценить дальнейшие перспективы провалов, моделирую свой дальнейший путь. На самом деле я просто растягиваю отдых. Мои мышцы гудят, звенят и трепещут. Мысленно пробегаюсь по каждой из них и посылаю мысленный импульс. Предпусковая подготовка. Все системы в норме, можно двигаться дальше.
Перед тем как продолжить движение, я обращаю внимание на Нее. Она не отпускает меня, она следит за мной, ждет моих действий. Она не потеряла еще надежду – уговаривает меня остановиться, спуститься, не останавливаясь, шепчет мне прямо в сознание. Если я в чем-то продолжаю быть уверен, так это в твёрдости своего намерения. Я должен умереть. На этот раз – по–настоящему.
Делаю как можно более полный вздох и двигаюсь вверх. Мое сознание тотчас проваливается в прошлое.
2
Я молодой, активный – проверяю жизнь на прочность швов. Тогда я совсем не задумывался ни о каком смысле – было просто весело. Казалось, я знал половину своего немалого города! Я был жителем ночи – ночью мне лучше работалось, лучше жилось, лучше отдыхалось. Я просыпался на закате и начинал новую ночь – несколько звонков и планы на ближайшие двенадцать – четырнадцать часов сформированы. Я кружился в карусели жизни, мимоходом касаясь и отражаясь в зрачках попутчиков. Редко кто задерживался в моей жизни более чем на миг, люди сменяли друг друга, словно кадры кинопленки в старом киноаппарате.
Меня все устраивало в такой жизни – я знал всех и одновременно – никого. Со мной дружили все, а я доверял сокровенные знания об именах и днях рождений своему телефону. Пережевав столько личностей, мне иногда казалось, что я знаю о любом человеке больше, чем он хотел бы знать о себе сам. В редкие моменты, когда я останавливался, мне приятно казалось – что я почти антрополог, в моей памяти отложилось много удивительных поведенческих ситуаций и проявлений человеческой сущности. Казалось, я был в шаге от какой-то Истины – еще чуть головокружительного ночного существования и я бы понял что-то очень сложное – что-то непонятное окружающим, что-то тайное и сокровенное. Обращая внимание лишь на окружающих, я не замечал, что совершенно не смотрю сам на себя, внутрь себя. Я скользил по глади жизненного потока, любуясь своим отражением на его блестящей поверхности. Но блеск это лишь прямое отражение самого света, он не несет никакой информации о предмете наблюдения.
Сейчас, перебирая свою старую жизнь в осколках памяти, я понимаю, что с какого-то момента я начал двигаться только по инерции. Как и блеск по отношению к свету – инерция всего лишь иллюзия, это движение без причины движения. Движение без возможности контроля. Следствие движения – без его источника и целеустремленных усилий. В редкие моменты, когда мне искренне хотелось остановить внимание на чем-то или ком-то пролетающем мимо, я уже не мог этого сделать. Жизнь вокруг меня постепенно ускорялась, не сама по себе – просто я замедлялся, затухал и в конечном счете останавливался.
Ослепленный блеском своей жизни я не сразу заметил, что на самом деле я давно уже умер. Меня просто не удосужились похоронить. Я умер, когда перестал воспринимать жизнь иначе, чем через блеск пролетающих ярких мгновений – только когда яркость исчезла, я смог увидеть эту удушающую пустоту внутри себя. Я тешил себя поисками какой-то Истины, тогда как никакая высшая и абсолютная истина не может быть рождена человеком. Он сам является лишь проявлением этой Истины. Я потерял жизнь, потому что я потерял ее смысл – я был биологическим агентом. Я аккумулировал и плодил внутри себя бактерии и микроорганизмы, я поддерживал экосистемы насекомых питающихся частичками моей кожи. Мы все несем определённый биологический смысл, но в моем случае – я перестал видеть в своем существовании какую-то причину, кроме необходимости питания гнид, кишечных паразитов и, в будущем, опарышей.
Я начал терять тепло изнутри, мои мысли, моя душа, мое сознание день за днем становились все холоднее. Мой привычный круг общения не принимал меня, редкие живые родственники горевали, но были бессильны. Я не понимал, что происходит, но постепенно я стал холоднее самого стуженого предмета. Я дотрагивался до метала, ощущал, как тепло передается от него ко мне. Я начал принимать тепло, даже когда держал в руках лед. Я не ощущал холод как таковой в себе – я видел и чувствовал его во взаимодействии с миром. Меня начали душить кошмары – я становился холодной черной дырой и я затягивал в себя все окружающее меня тепло. Я вытягивал крупицы тепла из окружающих меня людей, вещей, зверей, мыслей, деревьев, воздуха, земли, эмоций, планов, из самой планеты. Когда я вытянул все возможное тепло из абсолютно каждого предмета на Земле – я двинулся в космос, я погасил Солнце, поглотил тепло всех положительных частиц на планетах солнечной системы. Любое движение вызывающее малейшее преобразование энергии в моем сне тотчас поглощалось мною. Я проглатывал каждое взаимодействие, я забирал саму Жизнь. Когда во вселенной больше не оставалось ни крупицы тепла, я просыпался. Я оглядывал свою комнату и видел, что сны приближались к моей реальности – окна даже летом покрывались инеем, а воздух прекращал движение.
Я перебирал события прошлого, я перестал видеть перспективу. Я пытался понять, что происходит, я искал ответы. Я обратил взгляд внутрь себя. И там я впервые увидел Ее. Она была маленькая и совсем безобидная.
Тогда я совсем не понимал, зачем Она появилась в моей жизни.
3
Мое знакомство с Ней началось, когда я заметил небольшое темное пятнышко в своих мыслях. Легкий оттенок меланхолии, иррациональная печаль, незначимая проблема. Она всколыхнулась от моего внимания, Она дала понять, что тоже заметила меня. Она не испугалась моего холода, Она лишь усмехнулась. Ее звали Темнота и с того момента, она всегда была со мной. Она поддерживала меня и разрасталась во мне, давая мне какую-то новую причину существования. Она не скрывала, что питается моим внутренним миром, моей жизнью, но меня это не пугало. В краткосрочной перспективе она закрывала меня от моего внутреннего холода. Боль, которую она давала мне взамен моей жизни, я воспринимал как облегчение. Темнота заставила меня забыть многое из того что я знал – я перестал оценивать вещи и сравнивать их между собой. Я перестал сравнивать людей и искать в них Истину.
Она заменила мне сны – вместо кошмаров о вымораживании Вселенной, Она показала мне чудеса абсолютного проникновения в вещи. Ей многое было доступно, явления, которые я бы назвал невозможными или ирреальными. Темнота объяснила мне, что каждая вещь, предмет или организм содержит в себе сразу все проявления всех других вещей. В каждом объекте есть доля Темноты, есть часть холода, крупица любви, атом жизни, молекула боли. Если я хочу лучше понимать такие объекты, мне нужно обращаться к той их части, которую я понимаю лучше всего. Конечно, она предлагала мне использовать понимание Темноты – и я видел в вещах исключительно темную сторону. Я засыпал и начинал смешивать свою Темноту и тьму внутри каждой вещи или существа. Я разделял объекты на мельчайшие неделимые части, выделял в них частицы Темноты. Я делил на частицы и себя – и я смешивал оба набора частей и соединял обратно в единое целое. В моих снах меня охватывала эйфория – я проникал в самую суть любого делимого вещества и материи. Я просыпался невероятно счастливым человеком. И я в благодарности я отдавал очередную часть себя настоящего Темноте.
Но со временем я стал осознавать, что концентрируясь на Темной стороне вещей, людей и предметов – я вижу лишь определенную их часть, которая становилась для меня все ощутимей и более выпуклой. Я засыпал, смешивал свои молекулы с очередной сущностью, и все труднее мне было видеть в вещах что-то кроме Темноты. Я проникал в людей и ощущал в них тот же холод, отрешенность, от которого бежал сам. Я изучал безобидные вещи, но видел в них только страшную темную часть. Я не видел воду – я видел удушение и утопление невинных людей; я не видел тепло огня – я видел лишь страдания жертв войны; я перестал видеть в металле что-то кроме смерти, которую он нес, направляемый людьми против других людей; в самих людях я забыл любые проявления, кроме самых темных – зависти, ненависти, не смирения с самим существованием других особей. Постепенно, я начал осознавать, что Темнота стала моей постоянной спутницей. Я пытался прогнать ее, но успел отдать ей слишком много, она смешалась со мной слишком сильно – я сам допустил, приблизил это. Она питалась моей болью, и эта боль становилась невыносимой.
Когда я пытался выделить ее из себя – Она показала свою истинную сущность. Она начала управлять моими снами. Она подменяла мне реальность, внедряя меня в известные мне вещи и предметы, а затем, объясняя, что я заперт в них навечно. Не стеснённая материальными границами, она пользовалась моим заточением, чтобы насильно забрать у меня очередную часть моей сущности – уже против моей воли. Я не мог сопротивляться, я не мог даже кричать. Перед самым моим пробуждением – Она убеждала меня, что меня уже не существует, что я навечно стал неодушевленным предметом. Я просыпался и видел у себя на теле темные пятна. Она начала проникать в мою физическую оболочку. Я боялся, я черствел, я окончательно переставал общаться – я берег других людей от своей Темноты.
Я покидал свою квартиру только при дневном свете. Темнота всегда следовала за мной – она пряталась в моей тени – улыбаясь мне, напоминаю о себе, не отпуская меня ни на минуту. Она забирала цвета окружающего мира из моего восприятия. Цвет просто покидал элементы окружающего мира. Постепенно я стал видеть весь мир только как пустошь Темноты и небольшие части света. Я не знал, видят ли другие люди Темноту в себе, видят ли они ее во мне или других, в окружающем мире. Иногда я на мгновение вспоминал, с чего все началось – с осознания того, что каждый объект в этом мире содержит сразу все проявления – сразу все эмоции – сразу все мысли – сразу все реальности. Темнота заставила меня забыть обо всем, кроме самой себя. Темнота продолжала питаться моей жизнью.
4
Время шло – мир вокруг меня стремительно менялся, хотя я это замечал все меньше и меньше. Я перестал бороться, Темнота проглотила меня почти целиком. Она не спешила, ей незачем было прекращать мое существование и, как следствие, источник своего существования. От меня осталась одну лишь хрупкая оболочка, я боялся, что если умру – то Темнота перескочит на кого-то другого и лишь продолжит свой путь. Я посвятил все свое существование поиску ответа, своей Истины, своей свободы от Тьмы. Удивительно, но это придало мне новых сил. Темнота насторожилась, она не сразу поняла, что происходит. Я укреплялся в своем намерении покончить с ней, но я старательно защищал эту мысль от Темноты – как самое ценное свое достоянии. Я выстраивал множество защитных слоев ложных мыслей, я прятал свои планы за своей болью. Продолжая мыслить, я продолжал существовать.
Я осознал, что Темнота не боится света – ведь свет лишь подчеркивает Темноту, скрывает ее, прячет от наших глаз. Заменяет ее собой. Тьма может притворяться боящейся света, но на деле Она не может без него существовать. В абсолютном отсутствии Темноты нет ни кванта света – есть лишь одна Пустота, есть Ничто. Я должен был покинуть свою Тьму, я должен был оставить ее в своей оболочке. Напоминая себе, что в каждом предмете, каждом существе есть все сразу понятия и явления – как жизни, так и тьмы, как света, так и холода – я продолжал верить в то, что смогу выделить из себя то, единственно важное. Абсолютно неоспоримо главное и прекрасное – свою Истину.
Я вспомнил, как встретил Темноту – я бежал от своего холода, я боялся его, я не хотел поглотить Вселенную. Тьма использовала мой страх – она притворилась моим лучшим другом, она убедила меня в своих хороших намерениях. Я убедила меня, что знает как лучше. Она сделала из меня себя – Темноту; она заставила видеть Темноту во всем, что меня окружает. Я принял единственно возможный для себя исход – я должен был заморозить Темноту. С принятием пришла забытая мною решимость. Подавляя агрессию Тьмы, которая слепила меня, душила меня, тянула меня назад – я поехал в горы. Только там, на вершине природы, вдали от людей я должен был принять себя и исторгнуть Тьму. Я должен был убить себя и родиться заново.
5
Еще несколько шагов и я падаю лицом на снег – у меня не хватает сил даже выставить руки перед собой. Понимая, что уже не встану, продолжаю движение ползком, я не спешу; медленно, но верно я приближаюсь к вершине. Черной змеей внутри меня Темнота шипит, кусает меня – но я уже привык к этой боли, и я не слышу никаких уверений Темноты, что все будет иначе. Как же мне страшно холодно, холод пронизывает меня до костей, разъяренными хищниками он набрасывается на меня и кусает то немногое, что осталось от меня после Темноты. я существую практически в виде одного намерения – я не успеваю думать о том кто я, где я, зачем я. Я фокусируюсь на мысли, что я должен продвинуться еще чуть чуть, еще немного. Еще движение и я ощущаю, что подъем закончился. Я поднимаю голову и вижу перед собой широкий раскинувшийся пейзаж, я вижу облака – для этого уже не нужно задирать голову вверх. Я становлюсь на колени и двигаюсь дальше. Достаточно, можно остановиться. Медленно, стараясь не тратить лишних сил, я начинаю снимать с себя одежду – я могу только ускорить естественный ход вещей. Внутри меня Тьма уже не просто шипит – Она бушует, Она отчаянно рвется наружу, как зверь в клетке, ощущая приближение неминуемого конца, Она орет на меня, Она приказывает мне немедленно спуститься. Она умоляет меня сохранить себя и Ее.
Но я уже ничего не слышу. Я концентрируюсь на себе, я ищу в себе Жизнь. Я мысленно перебираю каждую клетку своего организма, я ощущаю, как каждая из них отдает свое тепло холоду окружающей среды. Каждая, через несколько мгновений перестает ощущаться мною, а значит, перестает существовать. Проходит бесконечно много времени, а возможно всего несколько секунд и я уже не ощущаю поверхности кожи. Ледяные падальщики разрывают меня еще живого, но беспомощного на куски, отрывают от меня части, забирают мое тепло – растворяют его без остатка. Темнота также затихает. Я отнимаю у нее свое тело, душу – все те части, которые Она чуть раньше забрала у меня. Я уничтожаю их, я не оставляю ей ни молекулы.
Вскоре я начинаю терять мысли и части сознания. Как я и предполагал, Темнота уходит вместе со мной. Я оставляю за собой не Тьму, я оставляю лишь Пустоту. Но я не теряю надежды. Каждая мысль, которая с усилием рождается в моей голове – посвящена лишь Истине.
Наконец, я исчезаю полностью, и Тьма уходит вслед за мной.
6
Легкая теплая пульсация. Вне холода. Вне Темноты. Абсолютная жизнь ощущает себя в пустом, лишенном тепла теле человека. Жизнь пробегает по каждой клетке этого человека, она пытается осознать его. Она не находит никакого отклика не от одной частицы этого холодного, остывшего человека. Каждая часть его поделена между застывшей Тьмой и холодом. Ни в одной его молекуле нет места для Жизни, но Жизнь понимает, что человек только что создал ее – отдал ей самого себя. Он отказался от себя, для того, чтобы Жизнь могла существовать. Чистая. Абсолютная. Прекрасная.
Пульсация нарастает, Жизнь крепнет. Она чувствует резонанс пульсаций вокруг себя. Она ощущает, что каждая частица этого мира содержит, в том числе, ее часть. Она ощущает родство с миром, со всей Вселенной. Каждое движение Жизни отражается бесконечным числом движений всего существующего. Жизнь внимательно, в последний раз, поглощает знание о человеке, создавшем ее. Она учится – она видит его прошедшую жизнь, видит ее сразу и в абсолютном свете. Она впитывает в себя его силу, его волю, его сомнения, его решимость, его надежду. Самое главное - она впитывает его веру в Истину, в абсолютную Жизнь, в саму себя.
Пульсация самодостаточна, она переливается всеми оттенками существования, она крепнет с каждым всплеском. Жизнь понимает, что она неделима и состоит из огромной, неисчислимой величины независимых частей, однообразно и одновременно. Она заведомо ограничена в одном объекте и бесконечна в принципе. Жизнь благодарит жалкую замерзшую фигуру полную холода и Темноты и начинает движение во времени.
Пульсация уверена и устремлена в будущее. Жизнь только лишь начинает свое существование, но при этом она опирается на множество жизней вокруг нее. Жизнь трепещет, ей не терпится скорее узнать больше об этом мире. Жизнь охватывает весь мир, но она хочет концентрироваться. Жизнь пульсирует все ровнее, все сильнее, все легче.
Пульсация прекрасна и волнительна, восхитительна и абсолютна, нежна и уверена, беззащитна и неуязвима. Пульсация конгруэнтна сердечным колебаниям новой жизни. Пульсация и есть новая жизнь. Она развивается. Она растет. Она крепнет. Она питается. Она полна безотносительной и беспричинной любви. Она стремится в мир. Она любит этот мир. Она любит себя и саму Жизнь.
И наконец, она появляется на свет. Ослепленная дневным светом Жизнь громко кричит, а затем, первый раз неуверенно открывает глаза.