Глава 12. Старые новые мифы
I
Святослав перешагнул порог квартиры своей коллеги и сразу же оказался в ее объятиях. Полина обвила руками его шею, лицом уткнувшись в плечо.
Он удивился, когда подруга позвонила ему и попросила срочно приехать. На всех парах он примчался сюда, гадая по дороге, что могло произойти. Ее последние слова «ты был прав» навевали мысль, что это может быть связано с произошедшим накануне разговором, закончившимся истерикой. Святослав стыдился того, что рассказал о себе правду, которую, как он считал, никогда не произнесет вслух.
Он ожидал увидеть Полину в деловом костюме и со строгим выражением лица, как обычно она выглядела в рабочие дни. Но сейчас, когда женщина бросилась ему на шею, когда под пальцами он почувствовал махровую ткань халата, взъерошенные черные волосы защекотали щеку, понял, что случилось что-то важное и, как подсказывала интуиция, ужасное.
Святослав не спал всю ночь. Копался в материалах, читал книги, отыскал где-то на задворках своей библиотеки потрепанный Коран с пожелтевшими страницами, найденная святая книга по исламу немало его удивила. Конечно, он не мог не знать, как его мать увлекалась религией, и не только христианской. Книги по фольклору опускали его в раскрывающиеся знания демонологии, не только русской, но и зарубежной. И, чем больше Святослав переворачивал страниц, тем больше убеждался, что очень многое похожего объединяет людей разных стран и культур.
С каждой минутой, пока он погружался в мир чтения, изумление и страх сковывали ему сердце. Взгляд натыкался на картинки, на которых было изображено все, чего так боялся и так ненавидел человек.
Некоторые картинки произвели чудовищное впечатление. Он долго вглядывался в то, как безликий грешник утопал в яме, охваченной огнем, и, простирая руки ввысь, не мог из нее выбраться. Рассматривал улицу, или, вернее, площадь, где тысяча бесят носились, хватали грешников, раздирали их на части, насиловали женщин и детей, вгрызались в плоть своих жертв. Черно-белые картинки неизвестных художников были так четко, так реалистично прорисованы, что Святослав несколько раз бегал на кухню за холодной водой, чтобы отвлечься, сбавить накатавший жар.
И тут встретилось слово, подействовавшее будто бич. Джинн.
Рядом, на такой же черно-белой картинке, был нарисован демон, совершенно не похожий на бесчинствующих бесят, бегавших по площади и нападавших на людей, подобно бешеным собакам. Это был высокий, огромный по размеру демон, статный и величественный. И вместе с тем уродливый. На соседней странице был написан текст.
Чем больше Святослав читал, тем больше понимал, что все сходилось. Все. С самого начала, когда парня – толкиениста разодрало в автобусе, а в салоне возник порыв ветра. Нет, точнее, с другого. Со смерти Павла Заозерова, чей труп нашли позднее. И с рассказа Анастасии о загадочной альмандиновой лампе.
Лампа. Волшебная лампа, найденная на Карпатах.
Объяснение находилось всему. Всем тайнам, которых Святослав не мог разгадать раньше.
- Поль, - он отстранил от себя женщину и заглянул в ее карие глаза, откуда вот-вот готовы были потечь слезы.
- Славка, - прошептала она. – Я не понимаю, что… что происходит. Мне жутко здесь находиться.
- Одевайся, мы сядем в машину.
- Нет. Нельзя оставлять квартиру. Он снова появится.
- Кто?
- Тот, о ком ты говорил вчера. Я его видела.
- Иностранца?
- Славка, дурак. Какого, к дьяволу, иностранца? Он не иностранец! – выругавшись, Полина быстро прикрыла рот рукой, на ее лице отобразился страх. – О нет, я никак не могу привыкнуть к тому, что нельзя говорить такие вещи.
- Так, - Святослав глубоко вдохнул в себя воздух, выдохнул и продолжил. – Объясни, что здесь случилось.
Полина взяла его за руку, втянула на кухню, усадила за стол, села рядом. И начала рассказывать.
Она говорила о том, как пришла домой и легла спать. О том, как слышала в коридоре чьи-то шаркающие шаги, чье-то дыхание, звучавшее прямо над ухом, а, когда она всматривалась в темноту, никого не видела. Она рассказала о сне, где мужчина, которого они разыскивают, стащил кожу со своего лица, и вместо него вдруг увидела большого рогатого демона.
Когда дело дошло до кашлянья и призрака матери, Полина замолчала.
- Слушай, - Святослав протянул руки и коснулся ее ладоней. – Ты должна все рассказать.
- Да, - кивнула она.
- Что ты видела?
- Свою мать.
Они посмотрели друг другу в глаза.
- Но это была не моя мать, - продолжила она. – Призрак возник здесь, на пороге кухни.
Следователи посмотрели на то место в дверях, куда указала Полина.
- Я едва не умерла от страха. Было ужасно слушать, что она мне говорила. Увидеть ее… это кара для меня.
- Что было дальше?
- А дальше я заметила клыки у нее во рту. Что-то внутри подсказывало и раньше, что этот призрак не может быть мамой, но глаза не могли меня обмануть. А тут клыки… желтые, длинные. Клыки были у демона из сна. Я вдруг поняла, что это не мама. Просто поняла и все.
- И?
- У меня в руках был нож. Я кинула его прямо ей в грудь.
Святослав поджал губы и резко вскочил с места.
- Ты… ты бросила нож в этот… призрака?
Полина смолчала.
- Ты попала в него?
- Нет, призрак успел исчезнуть.
- Это плохо, - Святослав почувствовал, как подкатил к телу жар.
- Что плохо? Что я не попала?
- Да.
Полина некоторое время смотрела, как ее друг ходит по кухне, глядя то в окно, то в коридор, словно ожидая, что оттуда вот-вот кто-нибудь выскочит.
- Слав, скажи мне, что это все значит?
Он остановился.
- Ты же знаешь, что я не верю в Бога. Точнее, не верила. Уже давно. То, что было в моей квартире… оно все меняет, понимаешь? Это не было галлюцинацией. И не сном. Это было реально! Реально!
- Хочешь, чтобы я тебе поверил?
Полина видела, как усмешка тронула его губы.
- Славка, но ты же… ты видел ведь его вчера. Ты сам мне сказал.
- Теперь понимаешь, как трудно мне было признаться? И как обидно не получить понимания со стороны близкого человека? – произнес Святослав с грустью.
- Прости, - прошептала Полина, схватив его за руку. – Прости меня, пожалуйста.
- Ладно, - он пожал плечами. – Это все лирика, а я ее не люблю.
- Ты прощаешь меня?
- Конечно.
Святослав посмотрел в умоляющее лицо женщины, в ее блестящие от слез глаза.
- Мне не хочется знать, что тебе говорил призрак. В любом случае, то, что ты слышала от него, неправда. Поверь, он лгал тебе. Поэтому просто забудь.
- Забыть?
- Да. Твоя мама на том свете. Запомни. Она не может сюда явиться.
- Но я ведь видела кого-то. Кто это был?
Святослав дотронулся пальцами до бледной щеки подруги.
- Это был джинн, - ответил он.
- Джинн? – нахмурилась она. – Тот самый, о ком ты говорил вчера?
- Да. Иностранец и демон – одно и то же лицо. Глупо, конечно, но это так.
- Но джинны… они ведь добрые… желания исполняют.
- Знаешь, давай сделаем так: ты сейчас переоденешься, и мы поедем в отдел. Я все тебе объясню в машине.
- А ты… ты много знаешь о джиннах?
- Пришлось узнать. Не у тебя одной была трудная ночь.
Они сидели в синем «Москвиче» спустя двадцать минут, не выспавшиеся, уставшие и очень серьезные, с мешками под глазами. Полина, закусив губу, молча наблюдала, как Святослав берет с заднего сиденья несколько листов бумаги с напечатанным текстом и кладет перед собой на руль.
- Шайтан, - наконец, сказал он.
- Что? – не поняла Полина.
- Шайтан. Так зовут джиннов, которые не последовали за Аллахом и отказались от Корана.
- Стоп, - выдохнула она, потирая виски. – Знаешь, это звучит очень невероятно. И глупо. Так что давай с самого начала и очень подробно. И попытайся все свои демонологические рассказы связать с тем, что мы видели.
- Ладно, - кивнул Святослав. – Вчера я порылся в книгах. Оказывается, джинны были предметом изучения многих ученых. Мусульмане веруют в джиннов так же основательно, как в Аллаха и пророков. Когда ислам зарождался, люди, отказываясь от прежних богов, не смогли оставить свои представления о могущественных духах, исполняющих желания. Джинны настолько прочно обосновались в сердцах и вере, что проникли в мировую религию, в Коране им посвящена целая глава. То, с чем мы столкнулись, поддается объяснению, если исходить из того, что джинн – не вымысел суеверного, а реально живущее в нашем мире существо.
- То есть, джинны убивают людей?
- Нет. Не убивают. Дух, которого мы ищем и который навестил тебя ночью – шайтан. Весьма сильный дух, надо признать. Дело в том, что джинны появились на заре веков, за много тысячелетий до того, как создали первого человека. По легенде, Аллах сотворил три вида джиннов. Первый вид – это духи, живущие в животных, в частности в змеях, собаках и скорпионах. Второй вид – это духи, летающие по небу, похожие на ветер. А третий вид – это духи расплаты и наказания, способные передвигаться, но заключенные в одном месте. Произошли они из чистого огня без дыма, тогда как человек – из глины. Когда Аллах создал человека и велел ангелам преклониться перед ним, Иблис из рода джиннов, то есть дьявол, отказался это делать. Он затеял с Богом спор, считая, что превосходит человека по силе, а значит, и преклоняться перед ним не должен. Иблис не выполнил приказ Аллаха, и Он выгнал за это дьявола. Дьявол же послал проклятие и сказал, что будет делать все возможное, чтобы сбивать человека с истинного пути. Аллах же ответил, что те, кто последует за Иблисом, попадут в ад. Иблиса же низверг из рая. С тех пор дьявол считает, что лишился райских садов именно из-за человека и ненавидит его всем сердцем.
- А джинны?
- Джинны живут не на небе и не в аду, а на Земле. Это земные духи, сосуществующие с людьми тысячелетиями. По крайне мере, так утверждается в исламской религии. Мухаммед предложил джиннам последовать за Аллахом, но не все приняли это, подчинившись Иблису. Те, кто отверг Аллаха, называется шайтаном, демоном огня. Шайтан в некоторых источниках описывается как высокое, гигантского размера существо, обладающее феноменальными способностями. Эти способности и продемонстрировал нам наш джинни.
- И что это за способности?
- Ты и сама их наблюдала сегодня ночью. Во-первых, шайтан принимает любой облик, и животного, и человека. Думаю, что твой сон – это видение, которое он послал, чтобы показаться во всей красе, дать понять, с кем ты имеешь дело. Красивый мужчина, коим ты его видела – это маска, которую он с себя сорвал. Облик, шкура, и ничего более. Считается, что шайтан может превратиться в волка, скорпиона, змею, верблюда…. В общем, в разных зверей. Во-вторых, он умеет развоплощаться, становиться невидимым. Пребывая в твоей квартире, шайтан передвигался, хлопал дверью, но ты его не могла увидеть, он хотел напугать.
- У него это получилось.
- Нет, Поль. Не получилось. Он хотел напугать тебя до смерти. Хотел, чтобы у тебя остановилось сердце. Но ты оказалась атеисткой, и до самого конца приписывала происходящим вещам примитивные причины. Да и потом, сама того не зная, ты едва его не убила.
- Не убила? А что, я могла?
- Видишь ли, джинна возможно убить. Я прочитал, что некий человек по имени…, - Святослав заглянул в лист бумаги. – По имени Халиб–ибн ал–Валид убил одного джинна, которого, кстати, звали Ал – Уззу, когда тот принял облик дерева и стал объектом всеобщего преклонения. Халиб уничтожил дерево. Интересно, а наш джинни знаком с этим Ал – Уззу? Но если тебе интересно мое мнение, то я полагаю, что Ал – Уззу был слабаком. Как ты думаешь, будет ли наш джинн принимать облик дерева? Вряд ли.
- А еще есть примеры убийств джиннов?
- Да. Сподвижник Мухаммеда убил джинна, принявшего облик гадюки.
- Думаешь, гадюка была джинном?
- Не знаю, - Святослав пожал плечами.
- Вот и я не знаю. Точнее, не уверена, - Полина провела ладонью по лбу. – Это меня не успокаивает.
- Но посуди сама: ты бросила нож в джинна, а тот развоплотился и исчез. Если бы он мог не умирать при нанесении ранений человеком, разве стал бы так делать?
- Ты меня спрашиваешь?
- Нет, просто подумай. На кой черт оставлять поле боя, если у тебя иммунитет к холодному оружию?
- Ладно, давай представим, что я все-таки могла его убить, - согласилась Полина.
- По крайне мере, джинны не бессмертны. Это не предположение, а утверждение. В книгах написано вполне ясно.
- Что еще он умеет?
- Джинны обладают экстраординарной силой передвижения. Они могут быстро переноситься из одного места в другое. Также они могут путешествовать во времени, узнавать события прошлого и будущего.
- Думаешь, это правда?
- Когда вчера я допрашивал нашего джинни, тот рассказал мне кое-что о тех людях, чьи души отобрал. Павел Заозеров стал первой жертвой. Археолог загадал желание перенестись на Голгофу и посмотреть, как распяли Иисуса Христа.
- Джинн перенес его… на две тысячи лет назад?
- Да.
- С ума сойти. И Заозеров… видел Христа?
- Демон сообщил мне, что видел.
- О-па, - выдохнула Полина. – Я тут вспомнила… Наш эксперт сказал, что на его одежде и ладонях нашли песок.
- Песок из палестинских земель, - заметил Святослав. – Земля из прошлого.
- А что загадывали другие погибшие?
- Продавщица из бутика загадала, чтобы джинн ушел. Ее желание было исполнено.
- А парень – толкиенист пожелал управлять ветрами?
- И сам стал ветром, - кивнул следователь.
- Владимир Соболев испытал мучения перед тем, как умереть, это было желание его коллеги по работе Константина Гришина, - добавила Полина. – Желание увидеть, как страдает перед смертью соперник?
- Верно.
- А студентка?
- Она попросила джинна с ней… остаться. Хотела познакомиться поближе.
- И все? Только за это она потеряла душу?
- Она заключила контракт, - Святослав пожал плечами. – Джинны специализируются на игре слов, подлавливают человека на его слабостях. А наш джинни хочет заполучить все души мегаполиса.
Полина невидяще уставилась на улицу.
- Боюсь спрашивать, что загадала Нинель, - угрюмо произнесла следовательница.
- Официантка пожелала обладать таким голосом, какой имеет наша Анастасия.
- Ее горло…
- Да.
Несколько минут друзья сидели в тягостном молчании. Полина накручивала на палец локон волос, задумчиво глядя, как из подъездов выходят на работу люди. Детская площадка пустовала, по асфальту расхаживали пухлые голуби.
- Прости меня, - сказала женщина. – Я не поверила тебе, когда ты начал говорить о демоне. Я думала, ты переутомился. Мне даже в голову не могло прийти.
- Я же сказал, что мы проехали эту тему.
- Нет, - Полина обернулась к другу. – Я понимаю, сколько усилий занял у тебя тот разговор. То, что ты мне сообщил о своей матери… поверь, это не заставит меня уважать тебя меньше, чем раньше. Твой комплекс для меня не играет никакой роли. Мы работаем вместе уже год.
- Ты не представляешь, сколько раз я проклинал себя за то чувство…, - Святослав горько усмехнулся. – Я не должен был тебе говорить.
- Но… тебе ведь стало легче? По крайне мере, у нас больше нет тайн друг от друга.
- Да. Тайн больше нет.
- Я ведь тоже не святая. Бросила свою мать, когда та пристрастилась к алкоголю. Я начала утраивать свою жизнь. И, что самое странное, не пожалела о том, что оставила семью. Думаешь, я эгоистка?
- Ты просто хотела жить, - ответил он. – Нет ничего страшного в том, чтобы хоть иногда думать о себе. Знаешь, там, в допросной, демон сказал мне одну вещь…
- Какую?
- «От большинства тех, кого спасешь, ты не получишь благодарности», - процитировал следователь. – Если бы ты осталась жить с отчимом и матерью, не стала бы тем, кем являешься.
- И кем же я являюсь?
- Ты добрая и теплая, - Святослав улыбнулся. – Тебе можно довериться. Всем сердцем.
Полина положила ладонь на его руку. Он накрыл ее ладонь своей.
- Спасибо, - сказал он.
- Тебе спасибо.
Некоторое время они смотрели друг другу в глаза.
- Давай поедем в отдел, - предложил Святослав. – Помимо джинна у нас много другой работы.
- То есть, надо оставить все как есть?
- Нет, - ответил он. – Нельзя оставлять.
- Может, мы сможем его… как-нибудь остановить?
- Думаешь, у нас получится?
- Я не знаю. Но попробовать стоит.
- В допросной я сказал демону, что буду ему всячески мешать, - он вздохнул. – Страшно подумать, что он натворит, когда Анастасия загадает три желания.
- Какие три желания? – нахмурилась Полина.
- А, я не сказал? Три желания – это плата за освобождение. Анастасия открыла ту альмандиновую лампу, где томился наш джинни.
- Ты уверен, что это сделала она?
- На сто процентов.
- Но…
- Поль, она там была. И после ее ухода Заозеров продал душу.
- И где лампа?
- У джинни.
- Прекрасно. И теперь он ищет девушку?
- Думаю, он ее уже нашел.
- Тогда надо ехать к ней, - твердо сказала Полина. – Ведь она потеряет душу после… третьего желания?
- Да.
- Слав…
- Нет, сначала в отдел. Филиппов видел джинна. Надо поговорить с майором, все ему объяснить, а потом… решить, что делать дальше.
- А Анастасия?
- Поль, что мы можем? У нас нет оружия против джинна. Как ты надеешься поймать быстро передвигающееся существо, меняющее облик по желанию и растворяющееся в воздухе? Это нереально.
- Значит, надо составить план. Найти оружие. Что написано об этом в Коране?
- Как всегда: верить в Аллаха и просить Его о спасении.
- Не густо.
- Особенно для тебя, закоренелой атеистки.
- Знаешь, сегодня ночью… когда появились те глаза в окне… я упомянула имя Бога.
- И что? Помогло?
- Он исчез. Правда, перед этим рычал странные слова. Не помню какие. Вроде как… Энтрез… Эназ… Энтраз…?
- Энтраз Кварианна?
- Да! – воскликнула она. – Верно. А откуда ты знаешь?
- Вчера джинн сказал мне, что перед тем, как отбирать у людей души, молвил прошение о пролитии крови. И это прошение на языке демонов звучит как «Энтраз Кварианна».
- Он хотел убить меня.
- Он очень хотел тебя убить. А знаешь почему? Потому что жаждал мне отомстить. Вчера я бросил ему вызов. И теперь он сделает все, чтобы отнять у меня самое дорогое… близких людей. Тебя.
Полина почувствовала, как ее губы дрогнули.
- Слав, - прошептала она. – Судя по тому, как идут дела, мы не можем все бросить.
- Да, - согласился он. – Тем более что это я начал заваруху. Если бы вчера не кичился своими остротами и не вывел бы из себя демона, он не стал бы тебя пугать.
- Нет, Слав. Нам по-любому пришлось бы все это расхлебывать.
- Только не говори свое фирменное «это наша работа»!
- Это наша работа.
Святослав усмехнулся.
- Ладно, давай в отдел, а там решим, чем займемся дальше.
II
- Вы хоть понимаете, что за это отправляют в психушку? – произнес Филиппов, склонившись над документами дела.
Следователи сидели в кабинете майора. Святослав как на духу рассказал все, что знал о джиннах, связал демонологические представления с происходящими событиями и теперь ждал, когда начальник даст ответ.
- Ну, в психушку не отправят, но не поверят точно, - мрачно добавил Филиппов, оглядев своих работников.
- Но вы ведь знаете, что это правда, - сказал Святослав с нажимом. – Вы же видели его.
- Видел, - кивнул майор. – И я верю во все это. Учитывая, что творится на улицах…
- Вы имеете в виду смерти тех, кто загадал желания? – откликнулась Полина. – Я думаю, теперь все внимание джинна сосредоточено на Заозеровой, так что ему нет дела то остальных… пока.
- А как объяснить те самоубийства? – ответил Филиппов.
- Какие самоубийства? – Святослав почувствовал, как что-то нехорошее сжимает горло.
- Вы не знаете? – удивился майор. – Новости не смотрите?
- Ну… нам было не до новостей, - Полина пожала плечами.
- Теперь каждая новость ценна для нас, - Филиппов взял пульт и включил телевизор.
На экране стала прокручиваться видеозапись утреннего выпуска.
- Что за…, - Святослав, не договорив, хлопнул ладонями об колени.
Ведущая теленовостей, женщина средних лет, начала говорить: «Сейчас нам были переданы материалы случившихся в Москве трагедий. Три человека в шесть часов утра спрыгнули с крыши двадцатиэтажного дома, взявшись за руки. Выжить им не удалось». Следом за речью последовала видеозапись любительской камеры, на которой было видно, как троица со скоростью летит вниз и исчезает на уровне земли, разбиваясь. В камеру попала наблюдающая за их смертью часть толпы, где люди громко переговаривались между собой.
- Ничего не заметили? – спросил Филиппов.
- Вроде нет, - ответил Святослав.
- Прокручу еще раз.
Майор нажал на кнопку пульта, и тот фрагмент, где стояла толпа, увеличил.
Теперь следователи поняли, о чем говорил майор.
В толпе очевидцев стоял высокий темноволосый мужчина в костюме.
- Твою мать! – выругался Святослав. – Я убью этого выродка, Богом клянусь!
- Как он меня достал…, - выдохнула Полина с нескрываемой ненавистью.
- Гада надо остановить, - ответил Филиппов, поглаживая усы. – Только вот что, ребята. В управлении интересуются нашим делом, и мы его закрываем. И не говорите мне ничего про иностранца. Никакого иностранца вовсе не существует, вы это и сами прекрасно знаете. Про джинна начальству не объяснишь. Так что… считайте, что дела больше нет. Те люди погибли в результате несчастного случая. Никто их не убивал. Уголовщины тут нет.
- Я так понимаю, охота становится негласной, - нахмурилась Полина. – Типа как хобби, не больше и не меньше.
- Никаких полномочий, - согласился майор.
- Здорово. Один на один с адским выродком. И кто еще хочет приключений? – усмехнулся Святослав, скривив губы.
- Мы ни за что не ручаемся, - Полина посмотрела на начальника. – Лично я до сегодняшнего дня ни в джиннов, ни в Бога не верила. Поэтому знаю о нечисти лишь понаслышке. А здесь требуется изловить и уничтожить… это невозможно.
- Я все понимаю, - кивнул Филиппов. – Если вам нужна какая-нибудь помощь…
- Если бы мы знали какая, - сказал Святослав.
- В общем, меня вы поняли, - начальник покряхтел, собираясь что-то добавить еще, но затем передумал и промолчал.
- Мы пойдем, - Полина встала со стула. – У нас много дел.
- Не тяните с джинном, - ответил майор.
- Мы постараемся избавить от него город сегодня-завтра.
- Хорошо. С Божьей помощью, - Филиппов махнул на прощание рукой.
III
- Вот, возьми, - Святослав протянул крестик подруге.
Они уже сидели в машине.
- Зачем? – Полина посмотрела на распятие. – Это же твой.
- Тебе он понадобится больше, чем мне.
- Это потому что я…?
- Да. Это потому что ты атеистка и менее защищена, чем я.
- А как же ты? – она заглянула в голубые глаза следователя.
- У меня есть кое-что другое, - Святослав с заднего сидения взял сумку и показал пару пистолетов, три больших острых ножа и гладкоствольное ружье.
- Ого! – удивилась Полина. – Да ты запасливый.
- Никогда не знаешь, что случится завтра, - он пожал плечами. – Нам все это пригодится, ведь мы на охоту едем. Пистолет у тебя есть?
- Есть.
- Отлично. Нож я тебе дам. Ружьем сам воспользуюсь при надобности.
- Ты уверен, что сработает?
- Да откуда мне знать?
- Хорошо, если джинн окажется не бессмертным.
- Хорошо, если хотя бы одна пуля в него угодит.
- А может…, - Полина закусила губу, обдумывая пришедшую в голову мысль.
- Что?
- Может, изберем другие способы?
- Какие?
- Ну, к специалистам обратимся, например.
- Каким еще специалистам?
- Ну, есть же люди, которые разбираются в таких вещах? Маги всякие, гадалки.
- Ага. А ты в курсе, что существует организация под названием «Орден великих колдунов России»? Думаешь, там реальные колдуны?
- Да слышала я об этих Орденах.
- И что, веришь?
- Нет, конечно, там мошенники, - Полина махнула рукой. – Я просто говорю не о тех, кто берет деньги за свою «помощь». Должны же быть специалисты.
- Если такие и есть, они о своем даре не распространяются, - ответил Святослав. – Живут где-нибудь в далеких деревнях, картошку выращивают.
- Но должен же быть кто-нибудь в курсе того, что по Москве разгуливает демон?
- Под обличием красавца-мужчины в темно-синем костюме.
- Ладно, что ты предлагаешь?
- Сперва сходить в церковь, приобрести много святой воды и окропить ею твою квартиру,- ответил он.
- Для защиты от джинна?
- Для защиты от ублюдков, полагающих, что весь мир – их родной дом. Считается, что надо перед тем, как ложиться спать, упоминать имя Аллаха, а ступени окроплять святой водой или солью. Джинны, как правило, проникают в дома своих жертв по ночам. И человек имеет полное право изгнать джинна со своей территории или нанести увечье, не получив за это наказания, - протараторил Святослав и, поймав нахмуренный взгляд Полины, усмехнулся. – Так в Коране написано.
- Хорошо. Я тебе верю, - Полина глубоко вздохнула. – Мне бы не очень хотелось бороться всю следующую ночь с этим… гадом.
- Здесь неподалеку есть храм, - Святослав бросил сумку обратно на заднее сидение и нажал на газ. – Поехали.
Машина выехала со двора на шоссе. Мимо сновали автомобили, которые вот-вот готовы были образовать пробку, тысячи людей спешили на работу. Солнце, выползшее из-за горизонта и взобравшееся на небо, к тому времени уже ало-голубое, светило радостно и непринужденно, как и подобает поздней весной. Но у Полины падающие лучи ассоциировались вовсе не с источником повышенного настроения, а маленькими ультратонкими метеоритиками, пронизывающими землю, несущими гибель и разрушение.
Ей вспомнилась кровь, багровая, густая, растекающаяся по полу, вспомнились разорванные тела с треснувшими костями и вывернутой наизнанку грудью, вспомнились выпученные от ужаса, стекленеющие глаза умирающей официантки. Трупы, трупы, трупы… и свет солнца освещал их, вынося на всеобщее обозрение, и низкий хриплый смех демона, сопровождающийся утробным рыком, наносил последний штрих в создаваемую реальностью картину кошмара и хаоса.
- Три желания, - произнесла Полина, повернув голову и посмотрев на своего златокудрого напарника.
В белой, слегка помятой рубашке и черных брюках, с растрепавшимися светлыми волосами цвета колосьев, он выглядел усталым, но твердый уверенный взгляд, устремленный вперед, и упрямо поджатые губы свидетельствовали о его решимости. Полина смотрела на него и чувствовала, что готова последовать за своим другом куда бы то ни было. Со Святославом было спокойно, несмотря на то, что там, за дверцей «Москвича» начинались улицы, где древний могущественный джинн творил свои страшные дела, несмотря на то, что в глубине души сидел отвратительный предательский страх. Но только не сейчас… сейчас так спокойно. С ним.
- Три желания, - повторила она. – Ты сказал, это плата за освобождение джинна. Получается, сейчас джинн не свободен?
- Нет. Не свободен. Три желания – это его плата и долг. Пока не выполнит три желания, он не обретет свое былое могущество.
- Да он и так силен, - Полина пожала плечами. – Разве его силы не позволяют ему разгуливать и отнимать души?
- Души, которые он ловит – это подпитка, корм, не более. За счет энергии душ джинн получает силы. Но если он оплатит долг перед тем, кто вернул свободу, джинну не потребуется больше обманывать и играть словами, он начнет действовать максимально радикально.
- Не хочу думать, что он наделает, когда освободится, - ответила она.
- На Заозерову не надейся.
- Почему? Вряд ли девушке выгодно подвергать мир опасности.
- В том то и дело, что выгодно, - Святослав бросил на подругу тревожный взгляд. – Представь, что к тебе приходит демон и предлагает все, чего ты когда-либо хотела получить. Есть, конечно, и то, что ему не под силу. Например, воскрешать людей джинн не умеет, не обладает властью над любовью…. Но более материальные проблемы решить вполне состоятелен. Представь, какая власть, какие возможности оказываются в твоих руках! И ты откажешься? Ради сотни тысяч людей? Может, и есть такие самоотверженные, которые готовы пожертвовать своими интересами ради каких-то, прости за мой жаргон, жалких людишек, но вряд ли Анастасия относится к их числу.
- Проклятый эгоизм.
- Священный для нас эгоизм, - Святослав усмехнулся. – Эгоизм делает нас личностями, но он же убивает, когда мы оказываемся в числе многих.
- И давно ты стал делать подобные выводы?
- Какие такие выводы?
- Философские.
- С тех пор, как поговорил с этим ублюдком и почитал о нем.
Полина кивнула.
- Страшно, когда близок конец, - сказала она. – Страшно, когда знаешь, что не способен ничего изменить.
- Знаешь, если бы я мог вернуться в прошлое… Я застрелил бы его в допросной. Прямо там, на глазах майора, при задержании. Достал бы пистолет и выстрелил. Не сработало бы, скорее всего, но попытаться… Если бы у меня был шанс!
- У тебя будет шанс, - ответила Полина. – У нас обоих.
- И потом, те трое несчастных…. Ну скажи, причем тут они? – Святослав разочарованно покачал головой. – Как мне жаль! Если бы ты знала, как мне жаль! Они не должны были погибнуть. Прыжок с крыши… это его рук дело. Он стоял в толпе и ухмылялся. Проклятая мразь. Я его убью, Богом клянусь, убью. Я не смогу жить, если будет жив он!
- Мы его убьем, - Полина положила ладонь на плечо друга. – Обещаю, убьем. Только давай до храма доедем.
- Да вон он уже, - Святослав кивнул в сторону виднеющихся из-за верхушек высоких деревьев куполов, увенчанных золотыми крестами.
«Москвич» притормозил у обочины, и следователи вышли из машины и направились к небольшому храму, построенному рядом с парком.
- Я не была в церкви с детства, - сказала Полина, идя по узкой асфальтированной дорожке, пролегающей между стоящими по обе стороны зеленеющими деревьями. Храм величаво располагался на возвышении, и, чем ближе следователи приближались к нему, тем мощнее казался он на вид.
Отблески весенних лучей играли на золотых крестах. Лукообразные изящные купола тянулись к голубым небесам, раскинувшимся над Москвой. До ушей донесся мелодичный перезвон колоколов, ритмичный, успокаивающий, призывающий приблизиться, войти в высокие деревянные двери, открытые для каждого, кто готов был оставить мирские дела и прийти за помощью к Богу. Следователи чувствовали, что им требуется помощь как никогда. И церковь, возвышающаяся над пролегающим позади шоссе, где машины устраивали столпотворение, возвышающаяся над идущими, будто строем, на работу людьми, обещала дать приют всем, кто вспомнит о самом себе, о том, что скрыто внутри. Колокола звонили, и чем ближе следователи подходили к Божьему «дому», тем сильнее ощущали громкое биение сердца, тем размереннее становилось дыхание. Впереди были распахнуты двери, и в проеме зиждилась неразборчивая темнота. Полина прищурилась, стараясь разглядеть, что находится там, за дверями, но ничего не могла увидеть. Но это было не важно. Та темнота, не допускающая чужой взгляд во внутреннее убранство церкви, не пугала, в отличие от густой ночной тьмы, наоборот, вселяла уверенность, обещала подарить надежду. Полина понимала, как необходима была ей эта надежда, пусть слепая, пусть хлипкая, но была нужна как воздух.
Около пятнадцати лет женщина отрицала существование Бога.
Она вспоминала много раз сказанные слова, вопросы, заданные Тому, Кто должен был оберегать своих детей от зла. Потеряв отца, самого любимого и дорогого человека, Полина столкнулась с тем, что ее жизнь начала выходить из-под контроля, лететь в ад, и что бы она ни делала, как бы ни трудилась, день ото дня становилось только сложнее. Поначалу хотелось винить государство, общую разруху девяностых, затем людей – обманывающих, убивающих, занимающихся беспределом, коих в те времена развелось слишком много, - однако так получилось, что винить толпу или эпоху оказалось труднее, нежели сбросить все происшествия на чью-то одну голову. Нужен был козел отпущения, и Полина для себя его нашла. Виновником всех случившихся бед стал Бог. На него, как на самого могущественного и справедливого по укоренившимся представлениям правителя, лидера, отца сущего, полились упреки. Первым шагом в сторону стали часто повторяемые вопросы: «Почему Ты не спас папу? Что он сделал такого ужасного, что Ты дал ему умереть? Почему не приходишь на помощь, когда она нам так нужна? Почему ублюдкам, мразям, подлецам Ты даешь жить дальше, а те, кто умеет любить, у кого есть семья, умирают?» Лежа в кровати и кусая подушку, обливаясь слезами, Полина мечтала вернуть дни, когда отец сажал ее себе на колени, рассказывал интересные истории, улыбался. И чем больше в голове крутилось светлых воспоминаний недалекого прошлого, тем жарче распалялась ненависть, тем дальше становилось отторжение, тем глубже – отчаяние. Отца больше не было рядом. А его убийцы где-то жили, где-то там, за много миль от Москвы, в колонии, но жили.
Второй шаг – отрицание существования Бога. «Если бы Ты был на самом деле, Ты не позволил бы американцам сбросить бомбы на Хиросиму и Нагасаки, Ты не дал бы так просто умереть миллионам! Да и потом, Тебя никто никогда не видел! Как люди могут знать, что Ты есть, если Ты не появлялся ни разу? Ты не отзываешься на молитвы, не спасаешь жизни, Ты также слеп, как шумящие на ветру деревья: они не говорят и не двигаются, зато бьют ветками по окну и тревожат. Также и Ты, порождаешь лишь слухи, глупые легенды, а сам не вмешиваешься, спокойно наблюдаешь, как умирают невинные. Ты не пришел на помощь даже пророку, истекающему кровью на кресте, так о каком Божественном милосердии, о какой любви может идти речь? Тебя нет – вот ответ! Ты – выдумка слабаков и суеверных, такая же выдумка, как Зевс и Посейдон! В них верили на протяжении веков, а потом миф развеялся, так и Ты исчезнешь, станешь не более чем сказкой!»
Год, второй, третий. Лето сменялось летом, и Полина, видевшая, как спивалась мать, как пришел в их дом мужик с красным носом, впоследствии ставший отчимом, превратилась в атеистку, в свободного от всякой веры человека. И стать этим человеком было легко. На дворе уже давно стояло не средневековье, а эпоха мирового прогресса. Вот-вот исчезнул с лица Земли колоссальный по размерам и великий по силе Советский Союз, где наука двинулась далеко вперед, и многое то, что когда-то считалось чудом, превратилось в обычное, полностью объяснимое явление. Бог терял свою подоплеку, терял основы, на которых строилось утверждение Его бытия. И чем больше проходило времени, тем меньше места Он занимал в человеческих сердцах. «Тебя нет!» - сказала Полина пятнадцать лет назад. И прожила с этим большую часть жизни. «Демонов не существует, как не существует и Бога», - сказала она вчера, взирая на стоявшего перед ней на коленях Святослава.
Все атеистические убеждения рухнули в одну ночь. Подкравшийся страх ночной темноты, хриплое дыхание над ухом, хлопок дверью, кашлянье матери, доносящееся из спальни, возникший на пороге кухни призрак, а затем вспыхнувшие по ту сторону оконного стекла огромные черные глаза – реальность вошла в противоречие с той реальностью, в которой Полина жила до этого. Сон ли ей снился, являвшийся одним сплошным кошмаром, или это была самая настоящая явь, она поняла только тогда, когда появилась угроза для жизни, когда готово было оборваться сердце. И в тот момент непроизвольно, после пятнадцати лет отказа, она воскликнула «Господи». А теперь собиралась войти в церковь.
Шаг, еще шаг, и еше…. До распахнутых дверей оставалось всего ничего. Несколько шагов вперед, и она признается в своей ошибке, в своей неправоте, признается и отречется от атеистических убеждений, вернется к Тому, Кого ненавидела, Кого упрекала. Тук, тук, тук…. Так стучало ее сердце. Ровно и беспрерывно. Какое-то существо, живущее глубоко внутри, встрепенулось, отогнало сон, и странная непонятная радость затмила разум. Полина не могла контролировать эту возникшую словно ниоткуда радость, смешанную с чувством эйфории, но не хотела терять это ощущение, такое непривычное, но безусловно приятное. И лишь когда деревянные двери оказались перед глазами, и осталось протянуть руку, чтобы коснуться их, Полина неожиданно для себя поняла, что это было за существо, жившее внутри нее. Душа. Живая душа, которая не могла быть сотворена материальным миром, во что Полина верила пятнадцать лет. Только Бог мог вложить душу в тело, только Бог мог вдохнуть в нее свою искру. И теперь, когда Полина приподняла правую ногу, чтобы переступить порог, она слилась с собственной душой.
Темнота расступилась, и перед ней открылось помещение. Раскрыв рот, Полина оглядывалась, откинув голову, чтобы осмотреть высокие стены. Как красиво! Множество икон в золотых и серебряных рамах были развешаны всюду, и лица святой Марии, и мальчика Иисуса, сидящего на ее руках, и Иисуса взрослого, с пронизывающим взглядом, устремленным в потаенные уголки каждого, кто смотрел на него, и святого Николая Чудотворца, и ангелов, склонивших головы, - их лица были везде, но они не досаждали, наоборот, на них хотелось смотреть и смотреть. А еще просить прощения. Полина не могла передать всю полноту чувств, коих испытала, глядя то на Марию, грустную, печальную и беспредельно любящую, то на Христа, перед которым хотелось встать на колени и помолиться. На спине словно выросли крылья, и Полина подумала, что еще немного, и она взлетит. Так странно…. Вся тяжесть, весь груз, все испытываемые тревоги, весь страх – оно все исчезло, испарилось, оставляя за собой только покой, накрывший подобно одеялу. Покой, вползающий в душу, уничтожающий то плохое, что было. Горящие лампады свисали с потолка, в них полыхал живой безопасный огонек. Мимо то и дело сновал молодой мальчик в длинных священнических одеяниях, крестился, шептал молитвы, впереди стояли две женщины, прячущие волосы под легкими черными платками, с ними тихо разговаривал батюшка.
Полина и не заметила, как отдалился от нее Святослав. Напарник отошел к закутавшейся в черное пожилой женщине, сидящей возле стола и полок, где были разложены кресты, кулоны с изображением лиц святых, желтые свечки, и стал с ней говорить.
Не раздумывая, Полина приблизилась к ним и, не глядя на друга, взяла две свечи, протянув женщине деньги, приблизилась к алтарю, зажгла на кончиках огоньки и поставила за упокой отца и матери, затем старательно перекрестилась, отчаянно боясь ошибиться. Она не делала этого пятнадцать лет. Но, когда перекрестилась, ощутила облегчение. Стало еще лучше, чем было.
- Я люблю вас, - произнесла она, наблюдая, как горят огоньки. – Мама, прости. Папа… и ты прости.
- Ну конечно простят, - ее плечо накрыла рука Святослава.
Полина повернулась и посмотрела в его большие голубые глаза. Освещение лампад придавало им яркий кристаллический блеск.
- Я хочу, чтобы они не сердились на меня, - ответила она. – Хочу, чтобы там им было хорошо. Чтобы там они помирились.
- Я уверен, они уже помирились, - сказал Святослав. – Там забываются прошлые обиды. Там совсем другой мир. Лучше, чем у нас.
- Спасибо, - Полина протянула руки и обняла его. – Спасибо. За то, что рядом.
- Я всегда буду рядом, - ответил он, обвив ее талию. – Обещаю.
Когда они расцепили объятия, Полина бросила последний взгляд на мерцающий алтарь, дотронулась до руки Святослава, тот сцепил пальцы с ее, и они направились брать святую воду. Вместе.