Иду я быстро и вроде бы даже легко. Все здешние ниточки как бы сами собой завязываются в узелки, а после них уже не моё. Взять или нет свёрточек из торбочки в деревню – и не раздумывал. Что должен быть тик в тик до мелочей упакован как год назад – ерунда всё это. Какие-нибудь серьёзные вещи, металлические, одежда там, ещё что – это понятно. Может, и так. А бумага – да и плевать на неё. Что будет, то и будет. Кого и чего я боюсь?
Цепочка знакомых деревень, Бокастово, попутная телега до Борисова, рюмка водки с куличом в трактире по случаю Пасхи, христосование с неизвестными мне мужиками, потом на Мологу. Всё привычно и просто.
Хоть я и говорил Аксёну, что дня на два уеду, не больше, он удивляется моему, как он считает, довольно скорому возвращению.
– Только вчера утром уехал, а сегодня к вечеру воротился. И куда спешил? Или случилось там что? Пасхальная же неделя. Торговли всё равно нет. Если бы угощеньем праздничным торговали или развлечением каким – тогда понятно. Все гуляют, а ты работай. А железо наше – кому оно в праздник нужно? Люди веселятся, так что отдыхай. Вон уже третий день по всему городу трезвон идёт, кого хошь на звонницы пускают. В храм божий не ходишь, так, может, звону дать попробуешь?
Ужинаем втроём. Анна с Мокеем, который у нас бывает всё чаще уже на законных основаниях, где-то гуляют. Праздник.
Разговоры за ужином самые незначащие. Да и что особо обсуждать на пасхальной неделе? Поэтому Аксён немного удивляется, когда я говорю, что надо кое-что решить. Однако надо так надо.
– Что у тебя случилось?
– У меня ничего, но через три недели я должен уехать.
– Надо, так поезжай. Куда и надолго ли, если, конечно, не тайна какая.
– Не тайна. Домой.
Аксён удивлённо поднимает глаза:
– Стало быть, навсегда?
– Стало быть.
– А что, ты сам можешь выбирать, когда сюда и когда обратно? Так оставайся, лето впереди…
– В том-то и дело, что выбирать не могу. Но вот по расчёту получается, что в то же самое место должен ровно через год прийти, а наутро пойду к себе домой, будто и не был здесь.
– И всё здешнее забудешь?
– Вряд ли. Я же всю ту жизнь помню, и наоборот то же самое должно быть.
– Даже на свадьбу не останешься? – неожиданно спрашивает Анастасия Михайловна.
– Не останусь, иначе ещё год ждать придётся, и неясно даже, получится потом или нет. А тут должно. Да и домой пора. Но в день венчания я обязательно вспомню и выпью за здоровье молодых.
– Через сто с лишним лет после свадьбы?
– Зато это будет самая долгая свадьба в мире, когда не попавший на нее по уважительной причине гость выпьет за молодых, так сказать, с некоторым опозданием.
В ситуации анекдота здесь можно было бы рассмеяться, но мы даже не улыбаемся. С Аксёном говорим ещё немного о делах, и в тот вечер я впервые за последнее время засыпаю здоровым сном без всякой рефлексии. Просто засыпаю. И ничего мне не снится.
На следующий день иду в Вознесенский храм с намерением подняться на колокольню. Звонить, естественно, не умею совершенно. Так что ни о какой мало-мальски разборчивой мелодии и речи быть не может. А жаль. Вот бы в память о нашей первой с Никой встрече в прошлом году вызвонить Yesterday. Лучше бы, конечно, у нас на Спасе. Мелодия красивая, она и в колоколах должна хорошо прозвучать. Хотя музыкант из меня, как бы это сказать… В общем, три класса музыкальной школы и категорический отказ учиться дальше.
Пускают на все звонницы, но в самый большой Богоявленский храм идти не хочется. То ли он какой-то слишком помпезный, то ли ещё что – но манит почему-то именно Вознесенская колокольня. Вроде бы и не самая высокая, и стоит храм в Заручье, почти на окраине, и на фоне далеко не столичных остальных мологских храмов вообще чуть не деревенским кажется – а зовёт именно она.
Желающих немного, видимо, на звоннице вольница уже не первый день. Звонарь ведёт наверх, спрашивает, звонил ли я когда. Честно отвечаю – нет. По дороге даёт несколько привычных советов. Ворчит – перекрестился бы.
Ладно, попробую вести мелодию на большом колоколе. Осторожно берусь за канат, начинаю раскачивать язык. Так, ещё, ещё немного. Первое касание колокола, тихое, второе уже громче, потом третье… Как же на мелодию выйти? Может, притормаживать в такт? Или волну по канату пустить? Пробую… Добавляю маленьким колоколом. Вроде что-то получается. Или кажется? Веду дальше…
Поднимаю глаза. Молога, её устье, мимо текущая Волга… А дальше во все стороны до самого горизонта начинает понемногу зеленеть. Леса, луга и поля, по ним разбросаны деревни. Погружаюсь в них, как в непонятное запрокинутое озеро… Так вот почему Вознесенская… В следующий раз всё это я увижу только на старых картах. Знай будущее звонарь, так впитывал бы, наверное, картину эту во все глаза. Впрочем, ему за пятьдесят, на его веку всё останется как есть.
Что же я вызваниваю? Кому? Стою рядом с колоколом, самому понять трудно. Но какая-то мелодия всё же чувствуется. Пусть это будет Yesterday.
Начинается май. Я ещё продолжаю работать, но уже, как говорится, считаю дни. Кто меня заменит, я у Аксёна не спрашиваю, резонно полагая, что со дня на день придёт Мокей.
Так и случается. В оставшиеся десять дней я должен передать ему все дела, рассказать, объяснить, научить. Человек он молодой, стало быть восприимчивый. Попробую дать ему побольше, что сам читал когда-то. И теории, и примеров ведения бизнеса. Да много чего можно вспомнить. И конечно, привязать к здешним реалиям. Не Интернет-торговлю же ему объяснять!
Надо сказать, Мокею действительно всё интересно. Схватывает и запоминает всё и практически сразу. Я понимаю, что дело, так сказать, в надёжных руках. Понимает это и Аксён.
О своём предстоящем отъезде Мокею не говорю, он об этом и сам догадывается. По нему видно – хочет обо всём расспросить, но, похоже, помнит наш разговор после того чтецкого конкурса. Иногда, однако, я сворачиваю в книжно-музейное русло. Это интересно нам обоим. В конце концов Мокей твёрдо обещает мне, что в свадебное путешествие они с Анной поедут в столицу и обойдут там все самые главные музеи. А потом спрашивает – может, там и увидимся, ты ведь в Питер, наверное, уедешь. Почему ты так решил?– Так ты же умный, таким только в столице и место. Объясняю, что это абсолютно нормально, когда человек много знает и стремится знать ещё больше. Ведь ты же читаешь книги для себя, тебе самому интересно. Ну вот и я тоже.
Последние три дня просто гуляю по Мологе. Запомнить ничего особо не стремлюсь – какое кому дело, где чья лавка на последнем рубеже веков жизни Мологи находится? А вот порядок поперечных переулков знать просто ради интереса – это высший пилотаж! И не только в Мологе. В своём городе об этом как-то и не думаешь, специально не запоминаешь. Только однажды ещё лет в двадцать на берегу на спор – кто назовёт наши поперечные улицы по порядку и не ошибётся. Перечисляли медленно, как по минному полю шли. Со скрипом, путаясь, но таки справились. Вознесенский, Стоялая, Ломоносова, Гоголя, Румянцевская, Бородулина (и кто это такой?), Пушкина, Луначарского, Кирова, Кольцова, Свободы. Всего-то одиннадцать. И живём в городе с рождения. Такая же забава – переулки в Москве на Сретенке. Желающие могут попробовать. Вроде бы все они и названия свои сохранили. Видимо, непрестижными для переименований оказались.
Ну так к мологским переулкам. Выхожу на окраину вверх по Волге и иду вниз. Кузнецкий – и правильно, кузни всегда на окраинах были. Потом Всехскорбященский – по храму, стало быть. Волжский – как же без него? Воздвиженский – тоже понятно. Заводской, Конный, знакомый мне Торговый. Широкий, потому что по нему Яна течёт, Всехсвятский. Волга незаметно сменяется Мологой. Через Яну по мостику перебираемся. Рыбацкий, Лесной, Новомещанский, Болотный, Солёный, Вознесенский. Здесь ручей. Просто ручей с тем самым стильным мостиком. Слева остаётся Манеж, скрасивший мою здешнюю жизнь. Мысленно прощаюсь с гимнастами-книгочеями. Остальное – Заручье: Борисоглебский, Средний, Напольный. И всё. Далее Подмонастырская слобода – то ли ещё Молога, то ли уже нет. Раз слобода есть, то и монастырь, понятно, недалеко. Афанасьевский. А уж потом дорога на Череповец. Пока ещё сухопутная. И город весь прошёл – быстро как-то. А назад – в обратном порядке. Вернулся к началу, а дальше по дороге ехать – так прямо в Питер. Мозги что ли потренировать? Выучить переулки в прямом да обратном порядке? А зачем? Можно подумать, вернусь. Или не зарекаться? Так, на всякий случай.
Напоследок заглядываю в читальню. Листаю журналы. Всё как-то стало малоинтересно. Или действительно последние дни перед дембелем всегда и везде одинаковы? Ходишь и ищешь пятый угол. И прочая, и прочая, и прочая…
Ехать собираюсь пятнадцатого с утра. Аксён рассчитал меня да ещё и от щедрот прибавил. Хватит на две недели беззаботной жизни. Беззаботной не в смысле кутежей. Просто спокойной, когда можно не думать о хлебе насущном. Да и Лукерья Матвеевна даром кормить меня не обязана. А куда мне больше?
Накануне скромно нечто вроде отвальной в семейном кругу. За столом три семьи – Аксён и Анастасия, почти семья Мокей с Анной и я. То ли перекати-поле, то ли ещё как. Кто да что да куда – только Аксён знает. Хозяйка кое о чём догадывается. Со временем и до книгочеев дойдёт. Поверят, нет – какая разница. Мало ли о ком слухов разных ходит? Одним больше, одним меньше. Оставляю здесь только друзей или почти друзей. Врагов вроде бы нет.
Утром прощаемся без особых объятий. Выхожу таким же, как сюда пришёл. Разве что торбочка стала чуть полегче да паспорт здешний с собой. Пока он мне нужен. Недели полторы-две пусть будут в запасе.
Съезжаем с парома. Не оглядываюсь. Дорога поворачивает, и небольшой холм окончательно скрывает от меня всё.
С зимы дорога совершенно переменилась. Оказывается, она почти вдоль Волги идёт. В голове полная неопределённость. Еду и еду. Куда? Зачем? В общих чертах, конечно, знаю. Но в чертах – каких? С чего я решил, что мой маршрут расписан до деталей? Разберусь с днём отъезда, к нужному часу подойду, как на автовокзал. И билет покупать не надо – услужливый кассир сам поднесёт, едва я в кассовом зале покажусь. Давно ждёт-с! На блюдечке с известной каёмочкой или даже на серебряном подносе с не менее известным непонятным вензелем подаст и денег не возьмёт. Зайду в салон, вот оно кресло мягкое с подлокотниками. Не два в ряду – одно-единственное во всём автобусе. Только садись.
Рейс ночной. За окном стемнело, пора на боковую. Глаза утром открываю – приехали. Выхожу, водителю спасибо. А и дом мой напротив остановки. И даже лифт работает… В общем, рано утром вечерком поздно на рассвете баба ехала верхом в расписной карете, а за нею во всю прыть мелкими стопами волк старался переплыть миску с пирогами. Или ещё что-то в этом роде.
Смотрю по сторонам. Уже, оказывается, Рыбари. Всю дорогу продремал?
Извозчик, отвезя меня, собирается вернуться в Иваново. Дела у него здесь. Так зачем в город ехать, я в Иванове выйду и прогуляюсь. Как знаете…
Интересное место это Иваново. Не сейчас, конечно – село как село, церковь гордо на холме. А лет через шестьдесят или около того от села даже намёка не останется, будет это место заводской территорией. И какой цех конкретно стоит на его месте – даже Богу, похоже, неведомо. Село-виртуал на старых картах. И не одно оно такое…
Времени полдень. Вхожу в город с запада. Купола домовой церкви, сам тюремный замок, потом начинается деревянный город. В прошлом году мы с Никой до самой этой окраины дошли. Лет через шестьдесят здесь понемногу выстроят вполне престижный центр.
В том мире от Иванова, которого давно уже нет, до Казанского конца пешком мало кто ходит. Часа полтора пешком – времени вечно не хватает, да и транспорт ходит. А сейчас извозчика брать не буду. Куда спешить? Часа за два дойду. Заодно и улицы переберу, но уже не как в Мологе вспоминал, в обратном порядке. Всё дело какое.
Но с какой начать? По той, мологской логике вроде бы с Коммерческой, на которую выходит храм Александра Невского. Да вот незадача – храм построят только года через три, а ещё примерно через тридцать начнут сносить, а ещё через двадцать, уже после войны, на этом месте построят длинный дом.
И самой Коммерческой ещё нет. И краснокирпичное училище, по которому её назовут, Парланд ещё даже не проектирует. Мощно возвысится оно над деревянной округой года через три после появления храма от него по диагонали и выйдет огромным своим фасадом на Мологскую.
Правда, вскоре прямо напротив алтарного выступа Шустов свою мельницу построит, так Коммерческая и пройдёт в створе между ними и далее вдоль бокового фасада училища.
А далее почти семь десятков лет училище будет смотреть на все эти деревянные домики, пока не снесёт их своим внушительным взглядом. И даже крепкая мельница не устоит…
Стало быть, следующая Васильевская, ничем особо не примечательная. Лет шестьдесят на ней ничего особенного строить не будут, разве что по мелочи. А в последующие двадцать всю как есть снесут и всем подряд этажей от пяти и до двенадцати застроят.
Далее Петровская. Логика простая. Васильевская – это напротив села Васильевского за Волгой на правом берегу Шексны. А поскольку на левом стоит Петровское, то и улице таковой быть. Место уже куда как солиднее. Слева вдоль Крестовой солидный Крестовоздвиженский храм. Колокольня вроде бы пониже Спаса да поприземистее, но – Спас главный, так что всё законно. Менее чем через четыре года Василий, к тому времени, можно сказать, уже Гаврилович, спустя каких-нибудь десять дней после своего двадцатидвухлетия обвенчается здесь со своей Анной, уже Никитичной, почти за полгода до её двадцатилетия. Здесь же в Крестовоздвиженской в последующие семь лет будут крещены четверо их детей. Первая дочь уже в конце ноября того же третьего года.
А что здесь за весь новый век произойдёт, и говорить не хочется. Ладно. Дальше пора идти.
Дальше Нижненовая. То ли с дефисом, то ли без оного – кто его знает. Верхненовая тоже есть – как тогда без неё? Она, правда, Крестовую не пересекает, тихо и незаметно прошла параллельно ближе к Волге, потому о ней два квартала назад и не вспомнил. А что Нижненовая? Улица как улица, хотя уже и дома каменные понемногу начинаются.
Справа гимназия, здесь Ника учился. Гимназия, которая, когда и если вернусь, злым укором напомнит о себе. А сейчас её всё ещё достраивают, даже с прошлого года заметно изменилась.
А теперь… Стоп! Девяносто девятый год на дворе! Это ещё Конюшенная или уже Пушкинская? Ладно, гадать не будем, какая сейчас разница. Первый перекрёсток, который за сотню лет почти не изменился. И не верится, что такое возможно. И дальше такие ещё будут. Короткий взгляд вправо на дом, куда через несколько лет Василий уже давно Гаврилович перевезёт на десяток лет своё разрастающееся семейство, и пора дальше.
Привычная Георгиевская с не менее привычным земством на углу. Впрочем, земство ещё не перестроено, так что, ежели голову поднять, отличия видны хорошо. Название откуда? Так от Георгиевского храма, должно быть. По логике, она должна в этот самый храм упираться. Но уже почти тридцать лет храм от остального города отделён железной дорогой, а недавно на Бабарыкином лугу ещё и техническое училище построили, меня туда в прошлом году ноги сами вроде как несли не раз. Так вот училище два квартала заняло, Георгиевскую перегородило и сделало тупиковой. Однако ж если мысленно Георгиевскую продолжим, как она вроде бы раньше была, так всё равно в сторону от храма выйдем, и достаточно заметно. Или там поворот какой был? Интересно получается…
Ладно. Дальше пора. Эдак и до вечера не доберёмся.
Румянцевская. Вот господину Румянцеву повезло. Кто он такой – никто толком не знает. Домовладелец, и всё. А поди ж ты, имя на всю улицу расползлось да так и осталось. Пять раз потом название меняла, а всё равно к Румянцеву этому вернулись. Имя, видимо, никого не раздражает, никому, стало быть, не напакостил.
Теперь Кузнецкая. И в каком городе нет Кузнецкой! Полуперестроенный перекрёсток. В том смысле, что в будущем веке два дома перестройкой испортят, но два уцелеют и в конце века приобретут очень даже приличный вид. Вот только вывески… Нынешние хоть в глаза не бросаются, а уж будущие размахнутся – не остановишь.
Приятная Угличская. Стало быть, прямо с неё выезжали на Углич-Гуглич, как пророчески пошутил Стёпка. В прошлом году именно по ней я выбирался с Волги, сам ещё не зная куда. Справа за углом фотоателье Пийра, только благодаря которому могу и сейчас видеть вполне респектабельную пару – Василия Гавриловича и Анну Никитичну. Ему там двадцать семь, а у них уже трое детей. Однако я на целых пять лет его старше, детей нет, для друзей просто Мишка. И не я один такой. Или времена изменились?
А вот Стоялая какая-то не такая. В моё время начинается она от пожарной каланчи – высокой, не нынешнего недомерка – потом вскоре за большим Журавлёвским домом резко расширяется, этим самым широким рукавом пересекает Крестовую и чуть ли не впадает в Волгу. А сейчас от Волги она отделена старой важней, давно уже перестроенной под лавки, да и на противоположной стороне стоит что-то одноэтажно-лавочное. Тесно на кресте. Похоже, один из редких случаев, когда снос на пользу.
Последнее – скромный, хотя и посолиднее мологского своего тёзки, Вознесенский переулок. Кое-какие дома на перекрёстке, правда, перестроят, но в самые ближайшие годы, так что не испортят.
Вот и прошёл родимую Крестовую, выхожу на Большую Казанскую, ещё немного, и знакомый дом.
Дверь закрыта. Стучу. Тишина. Стучу громче. Тихо. Верно, ушла куда-нибудь, не всё же время дома сидеть. Ладно, спросим у соседей.
Выхожу во двор, вижу соседку, вроде помню её по прошлому году. Она походит ко мне, тоже узнаёт. Спросить не успеваю. Нет Лукерьи Матвеевны, совсем нет, весной померла. Сыновья приезжали, похоронили на Георгиевском, а дом продавать будут. А Вы не знали разве? Да я с прошлого лета только в декабре заезжал, и то на полдня. Ладно, пойду я, извините. Да не за что.
Вот и ещё одной ниточки нет. Вроде ничто меня с Лукерьей Матвеевной не связывало. Неделю прожил здесь, кое-что в доме подремонтировал. Зимние полчаса не в счёт. Думал, поживу у неё недельку, о том о сём порасспрашиваю. Это материальных вещей я отсюда брать не должен. А воспоминания нематериальны, их можно. Хороший она человек была, о Нике заботилась, как о внуке… Или это ещё один звонок?
Что ж, остановлюсь в гостинице. Вывески на Крестовой видел, деньги есть. Нахожу у Зимина достаточно скромный номер на одного. Окнами во двор – дешевле, да и шума должно быть меньше. Вид у меня, правда, не очень солидный. Без вещей, торбочка не в счёт. Но я же из Мологи приехал, близко. Надолго? На неделю, может, ещё немного задержусь, как дела пойдут. Паспорт? Пожалуйста.
Номер без претензий, но чистый. Вполне устраивает. Сегодня осталось только поужинать, да и спать пора. Устал…