Этот день не задался для неё с самого начала. Ливень, прошедший рано утром, сменился устойчивым дождём. Глядя в окно, Мария видела блестящие дорожки сада и зелень, поникшую под тяжестью влаги. Поодаль в сетке дождя виднелся Пчелиный луг. Такое название придумал покойный дед за великое множество полевых цветов, посещаемых пчелами со всей округи. Местная акушерка с небесным именем Серафима вряд ли приедет сегодня. Накануне она обещала навестить Марию и, при необходимости, погостить несколько дней. Наверняка, дорога из посёлка к дому, проходящая в низине, превратилась в непроходимое болото. Вздохнув женщина хотела отойти от окна, как заметила медленно ползущий по лугу джип. Кроме Серафимы гостей она не ждала. Продукты ей привозили в другие дни недели.
- Кто бы это мог быть? Да и в такую погоду добрый человек вряд-ли заедет.
Предчувствие не обмануло Марию. Джип остановился у самого крыльца и из него вылезли самые нежелательные для неё посетители. Их она видела в окружении Прохора Лещинского - богатея и неофициального хозяина посёлка. В голове замелькали тревожные мысли. Значит он не смирился с её решительным отказом иметь с ним какие-либо дела.
Один из приехавших, очень похожий на карточного валета, по хозяйски растворив дверь ввалился в комнату. - Давай, собирайся по-быстрому! Тебя хочет видеть... - и словно прикусил язык. Оба визитёра таращились на выпирающий из под халата женщины живот.
- Оп-ааа! - в растерянности промямлил Валет и суетливо начал рыться в кармане, ища мобильник. «Шеф! - начал он — Не знаю как сказать. Дело в том, что Мария с пузырём!... Как с каким? Обыкновенным... Собирается рожать».
Похоже, эта новость всерьёз огорошила шефа. Валет ждал, прижимая к уху мобильник нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Наконец шеф вышел из коматозного состояния, что было видно по напряжённому вниманию Валета.
- Лады. Тогда всё. Убирая телефон, Валет, какое-то время собирался с мыслями. Постепенно наглея и стремясь унизить Марию злобно процедил:
- Ну, что с-сучка! Доигралась! Рожай своего Гнездёныша! А потом тебя будут круто наказывать! Не выдержав взгляда, задохнувшейся от гнева и отвращения Марии, обратился к своему молчаливому напарнику:
- Как ты думаешь, Хилый, что сделает шеф с этой паскудой? Затем, адресуясь только к женщине, глумливо посоветовал:
- Ну что же, недотрога, запасайся силёнками. Обслуживать придётся большу-ую компанию! И, с сальной усмешкой на лице, решил ещё больше унизить женщину:
- А, что, Хилый, базарят - кормящая грудью баба — самая сладкая в деле! Затем оба посетителя, не спуская с Марии похотливых взглядов, неспешно двинулись к выходу.
Джип давно уехал, но Мария, которую от пережитого всё ещё трясло, продолжала сидеть на скамейке. На душе было гадко и тоскливо, а в голове - никаких идей.
- Что делать? - думала она — Как обезопасить себя и ребёнка? В местную полицию обращаться бессмысленно. Она основательно прикормлена Прохором — не поможет. А уезжать и прятаться Марии не хотелось. Уж очень она прикипела к своему дому. Подумалось: «Здесь мне подарили сына. Произойдёт ли подобное в другом месте?».
Где-то ближе к обеду, она утешилась мыслью, что её мальчишечка, её единственный защитник, сумеет когда - нибудь решить эту проблему, приняв на свои плечи столь непосильный для одинокой женщины груз. И словно услышав её, ребёнок, вначале неспешно, а потом всё энергичней начал рваться на свободу. «Похоже, начались схватки?» — очнулась от горестных дум Мария. Сразу же перед мысленным взором возникло озадаченное лицо Серафимы:
- Не знаю, что тебе и сказать, девонька! По срокам ещё не скоро, а по состоянию и положению плода роды можно ожидать со дня на день. Давай-ка я тебя проинструктирую на всякий случай.
Охнув от очередной схватки женщина подумала, что проклятый дождь (который всё ещё продолжался) нарушил все её планы и придётся рожать без помощи Серафимы.
По правде говоря, это не очень пугало её. Мария давно научилась обходиться своими силами. Кроме того, у неё подсознательно крепла непоколебимая вера, что все события последнего времени (вечер любви, короткие сроки беременности, удивительное чувство общности с сыном) - не случайны. Ей нравилось чувствовать себя избранницей, провидения, в планах которого, ей была уготовлена особая, но счастливая судьба.
К вечеру боли внизу живота и крестце участились, стали более продолжительными и изнуряющими. Серафима говорила, что первый период родов - раскрытие шейки матки — продолжается у первородящих 13 -18 часов. Однако, после того, как отошли околоплодные воды, она поняла, что этот срок короче для неё в 2-3 раза. Значит скоро начнётся выход плода, во время которого она должна находиться в лежачем положении. Пользуясь тем, что на какой-то период времени схватки чуть-чуть поутихли, роженица стала готовить своё ложе.
Не прерывая подготовку к родам (накрывая кровать клеёнкой и чистой простыней, укладывая в изголовье дополнительные подушки, размещая под рукой нагретую воду, комплект чистого белья и др. необходимые принадлежности) Мария ласково уговаривала своего мальчишку не бояться и помогать ей в наиболее ответственные моменты.
Новая чреда сильных схваток и потуг застала её уже в сумерках, когда она была в кравати. Следуя наставлениям Серафимы она постаралась принять позу роженицы. Вцепившись руками в края кровати и сильно упираясь в неё согнутыми в коленях ногами женщина продолжала просить сына помочь ей. И он, её малыш, это сделал. Выход ребёнка в новый мир был энергичным и непродолжительным. Мария чувствовала как мальчик в унисон с её потугами начал разворачивать своё податливое тельце. «Словно вывинчивается из меня!» - мелькнула мысль. Вот уже и головка ребёнка коснулась её бедра. Практически сразу вслед за малышом родился и послед. Боль отпустила, но сразу же возникло паническое беспокойство за жизнь ребёнка.
«Ну же! Кричи, миленький, кричи!» — упрашивала его Мария. Побуждая его к этому, она на ощупь гладила тёплое тельце руками. И её мальчишка подал голос. Затерянный в рощах и лугах домик огласился пронзительным детским плачем. В нём был не только испуг от хлынувшего в лёгкие атмосферного воздуха и безграничного пространства вокруг, но и напоминание окружающему миру, что в нём появилась новый обитатель.
Чувствуя ласковые прикосновения матери ребёнок тут же успокоился и, кажется, крепко заснул. Боясь с сонливостью, уставшая женщина нашла в себе силы при свете электрического фонарика отделить новорождённого от последа и перевязать пуповину. После чего были сброшены на пол влажные постельные принадлежности, лишние подушки. Кое-как Мария затолкала под себя край одеяла. У неё ещё хватило сил полусидя обтереть спящего ребёнка мягким полотенцем и чуть-чуть понаблюдать как он, не просыпаясь, забавно посасывает её грудь. Правда, он один раз разлепил веки. Марии в тусклом свете фонаря показалось, что у него зелёные глаза.
- Как же мне называть тебя? - расслабленно думала она. - У тебя зелёные глазки, значит ты — мой Изумрудик!
Повторяя про себя это слово много раз, она услышала в нём ещё два имени: Рудик и Дик. И оба ей пришлись по душе. Тогда пришло твёрдое решение: «Пусть у тебя будет целых три имени: Изумрудик - для мамы, Рудик — для окружающих, Дик — для друзей».
Закончив все неотложные дела, положив младенца поближе к сердцу и укрывшись свободным концом одеяла Мария забылась чутким сном. Чуть погодя, окончательно погас разрядившийся фонарик.
Дождь кончился. В окно заглядывала луна. Один из квадратов лунного света падал на лицо спящей Марии. Она улыбалась. На её руке лежал новорождённый. В отличие от матери он не спал. Глаза его были открыты и в полумраке комнаты зрачки светились по-кошачьи яркими зелёными кружочками. Взгляд младенца был не по возрасту сосредоточен. Скосив глаза он разглядывал лицо своей матери. Новорождённое дитя обладало ночным зрением. Изумрудик (Рудик, Дик) начал активную жизнь в новом для него мире.