Художница
Ирина Шкода
http://www.proza.ru/2010/07/01/65
- А теперь перевернись на живот, - попросила Степанида, выйдя из-под душа, который на самом деле был привязанным к дереву шлангом, и держа в руках пластиковую бутылку с обрезанным горлом. А зачем покупать за баснословные деньги пластмассовые изделия из Китая, если на свалке полно бутылок от 0,33 до 2-х литров емкостью?
Из одежды на ней были только волосы на голове и еще в одном-двух местах...
- Ты уверена, что мне будет удобно так лежать ? – улыбаясь, спросил Федор и выразительно посмотрел на себя ниже живота. Интересно, что он там собирался увидеть после недельного запоя?
- Зато, мне так удобнее будет рисовать на твоей спине! – подмигивая левым глазом (в правый ей вчера засветил Федор кулаком, и он теперь временно не открывался), ответила Стеша...
-Моя спина еще никогда не была мольбертом. Это интересно! – переворачиваясь на живот, Федор мысленно захлопал в ладоши, потому что заплывший глаз Степаниды вызывал у него содрогание, а от вида ее голой фигуры его могло стошнить вчерашним одеколоном "Сирень" в количестве 5 (пяти) флаконов, которым он шлифонул пару бутылок самопальной водки, невесть где добытой Максимом.
- Твоя красивая сильная спина будет полотном, а я - художницей, - сказала Стеша и улыбнулась. Коза бабки Мотовилихи, пасшаяся в соседском огороде, увидев ее улыбку, мигом оборвала веревку и в два прыжка заскочила на Мотовилихину крышу. Откуда жалобно заблеяла противным козлетоном.
- Буду писать акварель, - сказала Стеша, подмигнув козе бабки Мотовилихи. Коза с перепугу вскочила на печную трубу и там осталась. Потому что, выше скакать было некуда... - Так, что бы изобразить?
- Черный квадрат Шагала слабО? - проявил Федор свои глубокие познания в живописи.
- Пожалуй, нарисую пейзаж! - сообщила Стеша, усаживаясь на его ягодицы и, устраиваясь удобнее, потерлась о его кожу волосьями промежности.
- С ума сойти! - рявкнул Федор. - Ты, если решила мне спину помыть своей жесткой мочалкой, то хоть намыль ее чем-нибудь! Ты же мне всю кожу сдерешь со спины!
- Расслабься и отдыхай! Чудило, е-мое! – пробурчала обиженно Стеша, но все же подстелила под себя газету "Хацапетовский химик".
Она обмакнула мягкую беличью кисточку в воду и провела Федору чуть выше лопаток,
- Буду тебе рассказывать, что рисую: сейчас небо - голубое-голубое, как мои трусы, которые купил мне в Жмеринке мой инженер...
Кисточка заплясала в обрезанной бутылке. Федор сделал вывод, что Степанида решила сменить краску.
- Наверное, будет рисовать облака, - подумалось в сладкой послепохмельной неге.
Словно угадав его мысли, Стеша произнесла:
- А теперь - белые пушистые облака, - и сделала несколько мягких мазков на лопатках.
- Лошкотно, блин! - Федор блаженно улыбнулся и поводил торчащими мослами лопаток.
- Искусство требует жертв! Лежи спокойно! – промурлыкала Стеша, и от звука ее голоса с черешни испуганно снялась стая сорок. Говорят, через час эту стаю видели в районе Бермутьских островов...
Степанида, как бы настаивая на жертвах во имя искусства, легко попрыгала на его ягодицах, изображая наездницу.
- Ты что, зараза?! - заорал Федор, пытаясь выбраться из-под ее тела. - Давай, заканчивай на облаках!
- Какой ты нетерпеливый! – жеманно пропела Степанида, немного сползая с его ягодиц на бедра. – Но придется набраться терпения! Я хочу закончить картину.
- Ладно, продолжай! – милостиво разрешил Федор, избавившись от тяжести ее тела на своей заднице...
- Сейчас рисую зеленую пальму. Какую ты хочешь: кокос или банан?
- Ананы, бананасы...рисуй, какую хочешь! Только без обезьян!
- Уже изобразила, - кисточка снова забулькала в бутылке, а Стеша сползла еще ниже по ногам, усевшись на его крепкий, словно стальной, швейцарский протез.
- Сейчас будет самое приятное: на пояснице нарисую желтый песок!- кисточка затанцевала на коже, выводя барханы желтого песка, подчеркнутые рельефом позвонков и ребер Федора, проступающих сквозь синеватую кожу.
- И лошкотно, и приятно одновременно! А ниже, че - изобразишь море?
- Какой ты догадливый! – засмеялась Стеша и ласково шлепнула его по ягодице. От ее шлепка у Федора отнялась нога, и "Сирень" подкатила к горлу... Но шевелиться было лень, и он стоически продолжать терпеть причуды художницы.
- Надеюсь, акул и мурен ты рисовать не будешь?
- Акул не буду, а вот стайку веселых разноцветных рыбешек изображу!
- Воблу можно,- добродушно согласился Федор. - Или лещей...
- Вот золотая рыбка, вот серебряная, вот красная и желтая...- перечисляла Стеша,
быстро делая короткие мазки , не забывая окунуть кисточку в воду,
- А эта рыбка непослушная прячется в песок на дне.
По коже скатилась капелька, прямо в желобок между ягодицами.
- Я сейчас ее выловлю, - улыбаясь произнесла Степанида и поставила бутылку с водой на землю.
Немного отодвинулась назад, наклонилась и слизала капельку с его кожи,
слегка раздвинув руками напрягшиеся ягодицы полусупруга.
- Пойдешь смотреть картину? – улыбнулась и легла на спину рядом.
- Какого хлеба? - рявкнул Федор. - У тебя ж, отродясь, никакой акварели и в помине не было! Только наша желтая, ворованная! Не пойду! – резко повернувшись , он сжал ее в объятиях...
Стеша придушенно хрюкнула...