-У-у-ф…, выдохнула Марина Викторовна Курина, затягивая резинкой последние бигуди на вымытые и ещё пахнущие шампунем волосы. Затем критически осмотрела себя в зеркало, удивляясь в очередной раз контрасту её дневного облика и вечернего. Сейчас на неё смотрело существо, отдалённо напоминавшее дневную Марину Викторовну, яркую и красивую. Теперь, вдобавок к блёклому лицу, которое неясно просматривалось при тусклом свете, вместо причёски на голове красовались бигуди, а дневной наряд сменила широкая ночная рубашка. Вспомнилась ироничная фраза студенческой подруги: «Какая я красивая, неужели умру когда-нибудь?» Марина решила сильно не расстраиваться насчёт своего внешнего вида, зная, что завтра она вновь будет красивая и подтянутая, а такой, как сейчас, её никто не видал. Впрочем, в другие вечера её в этом же образе видал муж, Андрей, но он ничего не говорил, очевидно, привык, а может, ему было всё равно. Последнее было вероятнее всего.
Сегодня Андрей ушёл в ночную смену, а перед тем как уйти, долго копался со своими удочками, лесками, крючками. Сходил днём на огород, накопал червей… Приготовился основательно. Очевидно, хотел отдохнуть с ночной смены не как обычно, на диване до самого вечера, а в интимном единении с природой. Может, и рыбку, какую-никакую, для прожорливого кота Мурика поймал бы… Вот так, замыслив свой план, и поставил Андрей удочки в уголок коридора, возле одного из шкафов прихожей, чтобы они не могли никому помешать.
Марина Викторовна с облегчением улеглась на софу, радуясь в душе отсутствию мужа, потому что при сегодняшней её усталости исполнение супружеских обязанностей было весьма нежелательно. Да и в бигуди это как-то не очень эстетично бы выглядело. Так, предаваясь минутной радости от уютного слияния с софой, Марина почувствовала что-то неладное, происходящее где-то за пределами комнаты. Совсем недалеко, в коридоре, скорее всего, раздался не то, чтобы грохот, а какое-то бесконечно громкое лязганье, словно по полу чем-то отчаянно лупили. Марина Викторовна, забыв про усталость, кинулась в коридор, на бегу сообразив, что случилась какая-то беда с Муриком. Включив свет, она увидела совсем ей непонятную и оттого страшную картину. Удочки уже не стояли в углу, не дожидались утренней рыбалки, а прыгали по полу, хлестали этот провинившийся в чём-то пол… Вскидывались лески, плясала удочка и может быть, это было весело и удивительно, если бы вместе с удочками не прыгал бедный маленький Мурик. Вернее, удочки прыгали вместе с ним.
Марина Викторовна с ужасом смотрела на это странное слияние живых и неживых тел, пытаясь понять, что же их связывает. Смотреть долго на страдания котёнка было нельзя, соображать нужно было быстрее. Наконец, Марина, округлив уже тяжёлые ото сна глаза, увидела и поняла, наконец, что же произошло.
Очевидно, Мурик решил обследовать столь странный объект, притаившийся в углу, и, радуясь отсутствию хозяина, который днём гнал его прочь, решил познакомиться с объектом самостоятельно. Как в точности происходило обследование таинственной удочки – Марина не знала. Она увидела, наконец, только то, что крючок, предназначенный для рыбы, впился её бедному, несчастному котёнку в носовую перегородку. Женщина, всхлипнув от жалости к домашнему животному, рассудка и трезвости мышления не потеряла. Сон как рукой сняло. Нужно было взять как-то это прыгающее вместе, котёнка и удочку, теперь они существовали как единое целое. Взять и вызволить котёнка из беды. Помочь в этой ситуации мог только мужчина. Марина Викторовна не знала как, но знала, что мужчина. А таким мужчиной мог быть только сосед сверху.
Соседи Петренко, Алексей и Галя, жили этажом выше, как раз над семьёй Куриных. Соседями они были неплохими, отзывчивыми. И поговорить можно было при случае. Но в разговоре с Галей, иногда проскальзывали какие-то странности. То она советовала Марине Викторовне перекраситься в цвет «баклажан», в то время как окружающие привыкли видеть её яркой блондинкой. То она заявляла прямо: «какая ты худая, как скелет, а ещё зачем-то на аэробику ходишь…» Марина же совсем не считала себя скелетом. То Галя объявляла ей, что её дочь, Лена, сказала, что очень уж постарела Марина Викторовна, в то время как Марине все делали комплименты по поводу того, как она молодо выглядит. Иногда Галя поздно вечером, почти ночью, что-то сильно роняла. Слышимость в этом доме была просто замечательная. Но, надо отдать Гале должное, спустя несколько дней она тактично осведомлялась: «А ты не слышала, как я в позапрошлый четверг (пятницу, вторник) уронила крышку от сковородки?» Марина сильно на эти стуки внимания не обращала, поэтому она честно заверяла: «Нет, нет, ничего не слышу. У вас всё тихо и спокойно. Вот соседи слева громко включают телевизор, справа плачет ребёнок, а иногда, извините, слышно даже, как сосед слева громко пукает».
Сейчас Марина Викторовна неслась по лестнице вверх с котом и удочкой, в бигуди и сорочке, зная наверняка, что соседи Петренко ложатся спать поздно. Если бы кто-нибудь из соседей, поздно возвращавшийся домой, увидел соседку в столь необычном облике, наверное, он бы испугался, а, может быть, и не узнал её.
Когда Алексей Петренко открыл дверь, он всё понял. Он понял, что случилась беда. Иначе не стояла бы перед ним в таком странном облике соседка снизу. Она ничего не могла говорить, да и излишни были слова... Марина молча протянула Алексею Мурика, а вместе с ним и удочку, чувствуя, как по щекам уже бегут проклятые слёзы, слёзы жалости за домашнее животное и за свой внешний вид тоже, который всё-таки увидели чужие люди.
Алексей действовал как хирург, словно всю жизнь освобождал от крючков маленькие носы любопытных котов. Он взял пассатижи, откусил кусочек того самого злополучного крючка, вытащил оставшееся из носа Мурика… Удивительно, но всё это время котик молчал. Он не вопил как недорезанный, не жаловался… Наверное, он был в шоке, а может, решил всецело отдать свою котовью судьбу в руки больших людей. Марина Викторовна, глотая слёзы, кивнула благодарно соседу, возможно, что-то сказала и уже не так быстро спустилась вниз в свою незапертую дверь.
Удивительно, но Мурик и дальше не стал капризничать, а послушно лёг с хозяйкой спать. А Марина Викторовна думала о том, как же она расскажет про испорченные снасти мужу, ведь его реакция могла быть довольно непредсказуемой. В конце концов, утомившаяся женщина решила не размышлять долго на эту тему и когда-нибудь, при случае, написать об этом рассказ.
Рассказ написан был не сразу, а спустя целых двенадцать лет, когда Мурик стал вальяжным, противным котом, который при случае командовал Мариной Викторовной как хотел, совершенно не помня о том, как она давным-давно самоотверженно спасла его маленький, любопытный нос от большой беды.