Беда на Серегу свалилась совершенно неожиданно. В свои тридцать пять лет, дотянул он до должности инспектора отдела образования при администрации небольшого захолустного городка и почивал на лаврах, не ожидая неприятностей. Так нет же, вывернула нелегкая юбилей Клавдии Федотовны. Все сотрудницы его отдела были в основном бабенки молодые, о юбилеях и думать не хотели, а вот старейшая и виднейшая во всех отношениях заведующая центром проблемной педагогики ожидала круглой даты.
Отмечать ее решили дружно и с размахом, ну и Сергею, как единственному представителю противного пола в отделе, поручили написать поздравление имениннице. А так как для других торжеств эту миссию выполняла юбилярша, путем написания од и поэм, то и ответить ей порешили тем же.
Вот это-то его и сразило. Написать не только стихи, а просто поздравительную открытку, было для него непосильной задачей и вот на тебе! Приехали! Попробовав для приличия поотнекиваться, но, понимая, что это пустая затея, Серега смирился и, поразмыслив, первым делом направился в магазин. Купив шесть бутылок «девятой Балтики» и с десяток воблин, вернулся в отдел. Послонявшись по пустым кабинетам, попинав неповинные столы и стулья, расположился за столом начальника. Покачался и покрутился в мягком кресле, порисовался, повздыхал и, опорожнив сразу две бутылки, зажевал их хвостиком вяленой рыбки. Сгладив таким испытанным способом свои грустные мысли, приступил к написанию поздравления.
Довольно быстро осилив вступление – Клавдии Федотовне посвящается – надолго задумался, глядя в немытое окно. Серое небо с утра прыскало по крышам чем-то вроде дождичка, но пролиться все ни как не могло, а вымучивало хмарь и сырую тоску. От этого Сереге еще больше загрустилось, и он сам не заметил, как прикончил еще две бутылки. На душе стало просветляться. Забродили далекие мысли. Какие-то картинки выскакивали в памяти совершенно невпопад, но ярко и образно.
Стараясь не потерять это состояние, Серега остервенело, накинулся на чистые листы и, написав несколько строк, озаглавил их « ЭПИГРАММА »! Слово, где-то виденное, было незнакомо, но очень уж красивое и явно имело какое-то отношение к стихам. Прочитав написанное про себя, почмокал губами и встав в позу перед зеркалом продекламировал с выражением «Эпиграмма! Ты поэт от души! Сочиняешь ты стихи! Лучше чем Цветаева! И попробуем мы! Тебе пожелать! Твоими же стихами!» Это ему понравилось, и нахлынувшее вдохновение быстро водило его, уже нетвердой, рукой. Строчки выскакивали как блины у расторопной хозяйки сочные и заковыристые. Одним махом сочинилось несколько чего-то. Выглядело это загадочно и, в тоже время, достаточно внушительно.
Однако в самый разгар творческого подвига как обрезало. Дойдя до слов – не хуже, чем – заклинился намертво. И так и эдак прикидывал, все не то. Горестно подперев щеку правой рукой, левой теребил рыбешку и по кусочкам отправлял в рот. Совсем занемог. Где-то в кабинетах не выключенное радио пропикало время. Наверное, уже восемь – машинально отметил Сергей, снял со стены зеркало, водрузил перед собой на стол и, вцепившись в волосы руками начал строить рожи. Отвлекшись, таким образом, изобразив восторг на хмурой физиономии вновь начал перечитывать написанное, но уже в слух, с придыханием и подвыванием в особо значимых местах. Строки звучали:
- Был жаркий, теплый день июля.
- Дочурка Клава – прекрасной красы
- Родилась в семье Маковиных!
- Вы с детства уяснили,
- Что главное для человека труд!
- И в Тульский педагогический ВУЗ пошли!
- Вас Толя родимый встретил
- В наш город жить позвал.
- Снова школа. Родимый англицкий язык!
- Англицкий Вы знаете на пятерку.
- Ваши ученики болтают на англицком
- Не хуже чем американский Билл!
Вот это проклятое – Не хуже – его и остановило. А почему собственно, - Не хуже? – Да чем не хуже? Да лучше! Много лучше, чем этот задрипанный Билл. Пусть хоть и американский. Серега обрадовался – Ну вот же! Вот что надо оставить. Конечно – Лучше! На радостях, прикончив оставшееся пиво и изрядно захмелев, уже ни в чем, не сомневаясь, одним махом закончил все посвящение, при этом весело декламировал и притопывал под столом ногами. Окончание звучало еще значимее и гораздо загадочнее, чем начало, но это уже не смущало автора. Он почти пел:
- Сейчас Вы героиня мама.
- Помощь педагогам к ним всегда.
- Ваш голос издалека,
- А бюст сверкает точно уж всегда.
- Ты ходишь в баню,
- Там, порою навещает Вас Зина
- Которая парится слегка.
- За доброту, светящую из глаз
- И закончил сказ.
- Ваши стихами. Но!
- Вас хотим, Вам от нас
- Поздравить с юбилеем Вас
- И сказать нас Вам любой
- И стихи больше нам писать!!!
Серега удовлетворенно вздохнул, засунул изрядно помятые и залитые пивом листки во внутренний карман пиджака, подергал перед зеркалом галстук, захлопнул дверь отдела, спустился в вестибюль, поулыбался вахтерше бабе Маше и, выйдя на улицу, потянув носом сырой воздух, зябко передернул плечами. Неуверенно потоптавшись на ступенях, как бы на что-то решаясь, махнул рукой и торопливо зашагал в магазин, чтоб продолжить такой удачный вечер