1.
Я сидел на обожженной солнцем земле и держал в руках отрезанную голову. Да, все так и должно быть. Есть я, есть эта голова, есть серая безжизненная пустыня вокруг. Солнце палило беспощадно. Безумно хотелось есть. Я огляделся вокруг себя и увидел лежащую рядом потрепанную холщовую сумку. Схватив сумку, я стал ее отчаянно трясти в надежде, что там будет какая-нибудь еда. Однако в сумке оказались лишь небольшая пластмассовая лошадка с огромным фаллосом, изделие из пористой резины в виде аббревиатуры «СМГ», и билет на Трамвай В Два Конца с оторванным контролем. Я вздохнул и засунул все обратно.
Чтобы убить чувство голода, я достал из кармана помятую пачку сигарет и закурил, с наслаждением выпуская из ноздрей дым в виде цифры «8». Когда сигарета догорела до фильтра, я откинулся на спину и стал смотреть в серое небо. Через несколько минут я поймал себя на том, что методично пережевываю светло-коричневые комочки, выковыривая их из носа отрезанной головы. С отвращением сплюнув, я решительно поднялся на ноги с твердым желанием добыть какой-нибудь нормальной еды. Кинув голову в сумку, я внезапно получил мощнейший удар по спине, от которого кубарем скатился вниз по склону метра на три.
Фыркнув и подняв взгляд, я увидел маленького босого старичка в сером одеянии с веревкой, надетой на шею в виде петли. На голову была надета фуражка солдата вьетнамской армии.
- А был я около реки, и видел красные флажки!!! – неистово заорал старичок, выпучив на меня глаза. – Солнце, скалка и подполье – закричало Монополье!!!
Я посмотрел по сторонам. За эти Запрещенные Песни можно было получить билет на Трамвай В Два Конца лет на пять, а то и все десять. К счастью, вокруг никого не было. Я поднялся на ноги и отряхнулся:
- И тебе здравствуй, служивый! У тебя есть, что пожрать? – поинтересовался я.
- Пожрать нет!!! – снова завопил старичок. – Есть история!!!! И тихим голосом добавил: - Про степлер и ненависть.
- Ну, хорошая история – всегда хорошая история. Рассказывай, служивый.
Старичок на одной ноге допрыгал до меня, опустил вторую ногу и начал вещать:
- Держава была велика. Была так сильна рука. И был в ней зажат автомат. И пистолет зажат. И громко я закричал: «Ненавижу! Ненавижу!!! Ненавижу!!!!!!!! НЕНАВИЖУ!!!!!!!!!!!!!!!!!!»
С каждым «Ненавижу!!!» старичок вопил все громче, неистово колотил меня ногами по спине и все сильнее затягивал петлю у себя на шее. В результате его глаза выпучились, морщинистое лицо, и без того красное от криков, побагровело до невозможности, он сумел вымолвить: «Нена…» после чего окончательно затянул петлю, упал на землю и задергался в агонии. Пальцы продолжали рефлекторно затягивать узел. Через несколько минут все было кончено.
«Достали уже эти асфиксеры-революционеры», - подумал я. Обшарив труп старичка, я обнаружил полуистлевшую страницу из комикса, открывалку и портрет Че Гевары. Сложив всю свою скудную добычу в сумку, я направился на Запад, где по моим расчетам должна находиться Монополия.
2.
Шагая по пыльной дороге, я нашел целых два авокадо и недоеденную банку шпрот. Обрадованный, я уселся на саксауловой поляне, чтобы перекусить. Но не успел я надкусить авокадо, как вдали показались клубы пыли и громкий рев.
Обеспокоенный, я засунул авокадо в карман и достал из сумки голову на случай, если придется драться. Однако мои опасения оказались напрасными. Из клубов пыли на поляну выехал роскошный белоснежный «Бентли». За рулем, в огромных очках «а-ля Элвис Пресли» сидел, покуривая сигару, Иисус Христос. Капли крови стекали из-под тернового венца по его лицу и падали на белоснежный костюм. Второй свободной рукой с золотыми часами «Роллекс», он обнимал златокудрую Марию Магдалену в обтягивающем черном латексном костюме, которая вытирала батистовым платочком губы, только что сглотнувшие одну-две тысячи неродившихся Сыновей. Из динамиков на всю мощь орал Мэрилин Мэнсон, проповедующий любовь и порядок во всем Социуме.
Проезжая мимо меня, «Бентли» немного притормозил. Иисус приподнял очки и взглянул на меня красными глазами. Мария глотнула из горлышка «Хенесси» и укоризненно посмотрела на своего спутника. После чего оба расхохотались, осенили меня знамением и умчались прочь.
Я откашлялся от пыли, вытащил из кармана авокадо и начал задумчиво его пережевывать. Все мои мысли были только о еде. В последний раз я плотно поел четыре недели назад, когда я и еще два Безликих Странника – Глебыч и Корытин – набрели на разбитую колесницу, перевозившую провизию для Монополии. На колесницу напали разбойники, перебив сопровождение из лазерных луков, но, по иронии судьбы, место на дороге, где остановилась колесница, находилось среди зыбучих песков. И разбойники, ринувшись к колеснице, утонули все, как один. Мы же шли по дороге и поэтому миновали опасное место. Тогда удалось поживиться салом мантикоры, зеленым соком и мясом филосося. Мы не знали нужды в еде целых два дня!
Мы тогда тоже шли к Монополии в надежде найти пропитание законным либо незаконным способом – нас это мало волновало. Мы даже дошли до Предпоследнего Пригорода, откуда уже была видна Башня Восемнадцати. Но там нас обнаружили М-Воины. Завязалась стычка с их явным численным преимуществом. В результате наша троица распалась – пришлось уносить ноги в разные стороны. Дальнейшая судьба Глебыча мне была неизвестна. А вот о Корытине дошли слухи, что он захлебнулся месячными во время орального секса с карлицей-китаянкой. Смерть, достойная мужчины, но такая ранняя. Нас итак остались единицы. Остальных вычислили М-Воины и уничтожили на месте либо выдали каждому по билету на Трамвай В Один Конец. Печально, чего там говорить. Но на то мы и оставались Безликими Странниками, чтобы продолжать тайную жизнь.
Я решил оставить второе авокадо и немного шпрот на ужин. Выкопав яму глубиной метра полтора и размерами два на два с половиной метра, я решил немного поспать. Слабость М-Воинов в том, что они видят объекты, находящиеся не более тридцати сантиметров под землей, ну и, естественно, все, что находится над твердью. Поэтому, я чувствовал себя в относительной безопасности. Разумеется, нельзя было списывать со счетов злобных тварей, вроде мантикор или Егорлыкских койотов, но у меня всегда под рукой была голова, которая бы в два счета отпугнула незваных гостей.
О Ползущей Пульпе я вообще не думал. Эта тварь довольно жестока к живым, но панически боится мертвых. Поэтому она все время старается, напав, не умертвить жертву. Если же она перестарается, и убьет противника – что и бывает в большинстве случаев – она с диким воплем страха тут же уползает прочь, после чего, не в силах преодолеть пережитое, умирает от разрыва сердца. Поэтому их и осталось так мало. В последний раз я слышал о нападении Ползущей Пульпы около года назад в районе Черных Скал, где живут крайне живучие Мелкоползы, поэтому их не удавалось так легко убить. В любом случае, пока рядом будет лежать отрезанная голова, Ползущая Пульпа даже не подумает подкрасться ко мне.
Я свернулся калачиком на дне ямы и натянул на голову капюшон своего балахона с Микки-Маусом. В одной руке я сжимал отрезанную голову, другая тискала аббревиатуру из пористой резины в виде букв «СМГ». Я не знал, что значат эти буквы, но всем нутром чувствовал их непонятное значение. От букв исходили попеременно то тепло, то холод. Иной раз они толкали на убийство, в другой – на благородность. Иногда вызывали беспричинную эрекцию, а иногда подъем температуры. Сейчас от аббревиатуры шло тепло мини-пекарни, и, казалось, в воздухе, даже витает запах свежих плюшек с морковными отрубями. Втягивая носом этот мнимый аромат, я постепенно уснул.
3.
Я проснулся оттого, что мне в ухо заполз муравлик. Да, черт возьми, этого я не предусмотрел! Я вскочил на ноги, начал прыгать на одной ноге, судорожно тряся головой. Но это не помогло. Судя по всему, пятиногое насекомое все-таки успело воткнуть хоботок мне в черепную коробку. И мне оставалось минут двадцать до того, как муравлик пробурит мне в черепе тоннель и по нему преспокойно доползет до мозга, который будет с наслаждением пить в течение пары недель, а то и месяца, все зависит от объема серого вещества. Имелся только один жуткий способ вывести впившегося муравлика – разжечь костер! Я засек время по тени колышка, воткнутого в землю и стал быстро собирать сухие ветки. В очередной раз я поблагодарил Глебыча, что он отучил меня от дурацкой привычки бросать курить. Выхватив из штанов «Крикет», я чиркнул им и поджег сложенную кучку. Языки пламени начали лизать высохшие ветки и листья. Но мне нужен был не огонь. Немного притушив пламя, я дождался, пока не повалит белесый дым, разделся догола, оставив только сапог на правой ноге, сделал «мостик» и сунул голову в клубы. Как только дым коснулся уха, я почувствовал внутри раздраженное шевеление. «Итак…Раз, два, три», - стал я мысленно считать про себя. Суть выведения муравлика состоял в том, что на счет тридцать надо было жутко заверещать голосом Пэрис Хилтон, что соответствовало крику самки муравлика в брачный период. Дымовая же завеса олицетворяла флюиды этих насекомых, выделяющиеся во время соития. Загвоздка была в том, что этот способ действовал исключительно для самцов. Самок же можно было вывести лишь при помощи лоботомии, либо засунув в ухо длинную спицу, которой попытаться поразить муравлика внутри себя. Половая принадлежность напавшего муравлика выяснилась уже секунд через десять после исторгаемого мной истошного крика. Муравлик выполз из уха, спрыгнул на землю и стал жадно озираться в поисках любимой. В процессе озирания его и настиг мой сапог, навсегда прервавший жизненный путь злобного насекомого.
Меня жутко перетрясло, честно сказать. Я допустил ошибку, несовместимую с действиями Безликого Странника. Я просто был обязан предусмотреть возможное нападение, но не сделал этого. Мало того, я совершил другой ужаснейший поступок – я разжег костер. И теперь, одеваясь, я лишь ждал того, кто появится.
Прыгая на одной ноге и натягивая джинсы «Wrangler», я в глубине душе ненавидел того ублюдка, который придумал Правило Костра. Его суть заключалась в том, что, разжигание костра означает то, что этим действием ты приглашаешь к костру и обязан исполнить любое его желание. Неприятность заключалась в том, что ты никогда не знаешь, кто это будет. Костры в Монополии, да и во всем Урбане, зажигались крайне редко, только лишь по нужде, как, например, у меня сегодня. И однажды, я слышал, что к костру пришел сам Старый Пиго. Что было потом с беднягой, который зажег огонь, мне неизвестно, но ходят слухи, что в тех местах до сих пор видят бледно-зеленого человека с ногами во рту.
Я оделся, сел возле костра и закурил. Подбросил в костер еще валежника, так как смысла прятаться уже не было – факт созидания костра был зафиксирован. И стал ждать. Ожидание затянулось так, что я даже задремал. Проснулся же оттого, что кто-то поглаживал меня между ног. Костер к тому времени уже погас.
- Просыпайся, милый, - раздалось в темноте.
Даже не открыв глаза, я сразу понял, кто это. Однажды мне уже приходилось с ней столкнуться лет десять назад, и, надо сказать, я не был разочарован той встречей. Конечно, необходимо учитывать огромное количество выпитой тогда водки.
- Ну, здравствуй, Вавилонская Блудница, - тихо прошептал я.
- И тебе здравствуй, Безликий Странник, - раздался из темноты томный, возбуждающий голос. – Столько воды утекло с того времени… Ты думал обо мне?
- Ты шутишь что ли? Я узнал, что это была ты только через пару дней, когда пришел в себя. И то, до сих пор не знаю – была ли это правда или розыгрыш?
- Правда, дорогой, чистая правда… Ты был великолепен… - шелестел голос в ночи.
- Ну, конечно, великолепен… Чем же? Тем, что перепутал по пьяни доярку с козой? Или тем, что развалил в голом виде половину того трактира? – недоверчиво пробормотал я.
- Нет, Странник… Ты был великолепен со мной… Хотя и я была ничего, - кокетливо добавила Вавилонская Блудница и расхохоталась.
- Ладно, давай ближе к делу, - недовольно сказал я. – Хотя я представляю, чего ты захочешь.
- Да, милый… Услуга Номер Два. Я как почуяла, что ты зажег костер, моментально примчалась сюда, боясь опоздать.
- Ты опоздаешь… - буркнул я. – Ну хоть покажись, дай приготовиться.
Из темноты леса появились четырнадцать сверкающих похотью глаз. Каждое из семи лиц имело женские черты – от пятнадцатилетней девочки до шестидесятилетней женщины. Тело Блудницы возбужденно извивалось. Прекрасная грудь третьего размера манила набухшими сосками. Несмотря на то, что она по-прежнему передвигалась на четырех конечностях, это ни капельки не отталкивало – напротив, придавало вид постоянной готовности к совокуплению своей оттопыренной упругой попкой. Немного портил вид хвост с жалом в виде фаллоса, которым Вавилонская Блудница самостоятельно удовлетворяла себя, когда поблизости не было желающих оказать ей Услугу Номер Два. Но мне выбирать не приходилось. Правило Костра никто не вправе нарушать. В случае неповиновения – однозначно билет на Трамвай В Один Конец. Поэтому я отмахнулся от предрассудков и начал расстегивать джинсы:
- Только без поцелуев, договорились?
- Любимый, ну как ты себе представляешь Услугу Номер Два без поцелуев? – нарочито возмущенно проговорила Вавилонская Блудница. – Услуга не будет засчитана.
- Еще как будет. Сейчас она осуществляется не по согласию, а по необходимости. Или ты хочешь оспорить все в Суде Монополии? – подколол я, зная, что Вавилонской Блуднице запрещено появляться на территории Монополии под страхом лишения сексуальных утех навечно, что для этой гротескной нимфоманки было сродни смерти.
- Эх, Странник, - улыбнулась Блудница. – Давай уже, приступай. Ты же видишь, что я вся мокрая.
За Блудницей из леса действительно тянулся влажный след. Видать, эта развратница яростно мастурбировала в чаще, пока я мирно посапывал возле догорающего кострища. Я пристроился к Блуднице сзади и, пытаясь не обращать внимания на семь голов и мечущийся в страстном экстазе хвост, начал делать свое дело. Спустя пятнадцать минут Правило Костра было соблюдено. Я обессилено опустился на траву. Вавилонская Блудница вилась рядом, томно прикрыв все свои бесстыжие глаза:
- Может еще, а, красавчик? Ну так, чтобы не из-за костра?
- Уйди. Не хочу.
- Ладно, ладно… Посиди только так, не одеваясь минут пять. – Хвост Блудницы взметнулся кверху и стремительно направился в ее еще не остывшее лоно, успешно заменяя ей любого партнера.
Когда крики Блудницы стихли, я встал, натянул джинсы и закурил. Внезапно вспомнив, я полез в сумку.
- Слушай, красотка, у меня для тебя подарок.
- Какой подарок, Странник? – она вопросительно взглянула на меня.
- Вот, смотри. Партнера тебе нашел. Вы даже чем-то похожи, - с этими словами я достал из сумки лошадку с огромным детородным органом. – Чай, не разучилась еще душу в предметы вкладывать?
- Оооо!!!! О, да!!!!! – Вавилонская Блудница с неподдельным восхищением смотрела на лошадку. – Странник, ты просто прелесть! Я всю жизнь мечтала оживить свой хвост, но мои чары, увы, на саму себя не действуют. А это… Я назову его – Драгобыч!
Она взметнула вверх все семь голов, кожа ее спины начала трескаться, и вскоре оттуда с жутким хлопаньем показались кожистые перепончатые крылья. Семь пар глаз загорелись адским огнем. Она обхватила лошадку ногами, взвилась с ней воздух и там прокричала на непонятном языке какие-то слова. Затем она выпустила лошадку на землю. Ударившись оземь, игрушка обернулась прекрасным кентавром, сильным и могучим. Пропорционально же увеличился и размер его детородного органа.
- Драгобыч!!! – закричала она. – Люби же меня вечно!!!
Загрохотал гром, и глаза кентавра озарились живым огнем, в которых горела только страсть и любовь к своей избраннице. Они тут же сплелись в безумный сказочный рычащий клубок.
Поняв, что здесь уже не до меня, я закрыл сумку, повесил ее на плечо и направился прочь, на Запад.
4.
Пройдя несколько километров, я понял, что снова безумно хочу есть. И авокадо с остатками шпрот на стенках консервной банки мне мало помогут. Тем не менее, я перекусил тем, что было, и стал думать о том, где найти нормальной еды. Иначе скоро одним Безликим Странником станет меньше.
Засунув руку в сумку, я нащупал «СМГ» и помял ее, словно в ожидании чуда. Не знаю, было ли это чудом или простым совпадением, но на дороге, метрах в двухстах от меня я увидел того, кто явно мог бы мне помочь. Навстречу мне шел Бывший Когда-то Папой Римским. С огромным животом, в потрепанной тиаре, он шел, весело мурлыкая под нос какую-то католическую молитву.
«Вот и голова пригодилась», - злорадно подумал я.
Притаившись за валуном, я дождался, пока Бывший Когда-то Папой Римским поравняется со мной, резко выскочил у него за спиной и нанес ему страшный удар отрезанной головой. Бывший Когда-то Папой Римским ойкнул и рухнул на землю.
«Без сучка и задоринки», - подумал я. Я обыскал лежащее тело, но, к своему разочарованию, обнаружил лишь такую же аббревиатуру из пористой резины и полуобглоданного сазана, притороченного ко внутренней стороне одеяния Бывшего Когда-то Папой Римским.
- Невелик улов, - вслух пробормотал я.
Затем я присел на корточки рядом с телом и стал дожидаться пробуждения оного. Однако тело не торопилось пробуждаться. Прождав не менее получаса, я уже стал волноваться.
Дело в том, Монополия признала в свое время, что Бывший Когда-то Папой Римским являлся наместником Бога на земле, то есть, своего рода МикроБог. Но так как церковь в свое время накопила различными способами немало богатств и не захотела ими своевременно делиться с Монополией, - богатства, естественно, принудительно отобрали - было принято следующее решение. Бог бессмертен, а МикроБог должен быть микробессмертен. То есть, Бывшего Когда-то Папой Римским, если заставляет нужда, можно было убивать. А Бог вдыхает в него очередную жизнь. Вся хитрость в том, что никто не знает, сколькими именно жизнями наделил Бог Бывшего Когда-то Папой Римским. И тот, кто заберет у него последнюю жизнь, считается самым обыкновенным убийцей, за что положено наказание – обычно, это билет на Трамвай В Один Конец. А то и Аннигиляция. Некоторые, покусившиеся на добро иных Бывших Слуг Божьих, поплатились за свои ошибки, отобрав у святош последний дух, и больше их никто не видел.
Естественно, я не порадовался мысли о том, что укокошил Бывшего Когда-то Папой Римским. Я уже собирался дать деру, как вдруг увидел, как маленький комарик, пролетая над носом Бывшего Когда-то Папой Римским, испуганно шарахнулся в сторону. Еще бы, Бывший Когда-то Папой Римским пил беспробудно шнапс, запивая его сельтерской, настоянной на чесноке. Я наклонился к его лицу. Этот жиртрест спал! Спал, мирно посапывая, и, наверное, видел какой-нибудь сон, так как его глазные яблоки под веками нервно перекатывались из стороны в сторону. Я поборол соблазн убить Бывшего Когда-то Папой Римским еще раз, пнул его ногой по печени, взвалил на плечо свой нехитрый скарб и пошел прочь.
5.
Я подошел к воротам Монополии. Приложив к сканеру татуировку в виде штрих-кода на внутренней стороне нижней губы, я шагнул в открывшуюся дверь лифта. Двери лифта бесшумно закрылись, и он понес меня вверх. Через несколько секунд они распахнулись и представили моему взору Монополию.
Я вышел из лифта и ступил на серый асфальт, которым была покрыта вся территория Монополии. На горизонте маячила огромная черно-серебряная Башня Восемнадцати. За снующих повсюду М-Воинов я не переживал – я зашел под Кодовым кодом, и мою личность невозможно было распознать. А поймать на каком-нибудь факте, я надеялся, им не удастся.
Через несколько минут я уже был на Арене – так называлась главная площадь Монополии. Повсюду валялись пьяные и одурманенные люди и существа. Плотник с сыном, оба с красными глазами от постоянного употребления марихуаны, ползали друг за другом вокруг бочки, играя в салочки. На лавочке развалился кентавр, между ног которого, стоя на коленях, пристроилась Белоснежка. Практически на каждом столбе болтались повешенные в истлевшей от времени одежде. Отряд пьяных эсэсовцев в порядке живой очереди насиловал голограмму Памелы Андерсон, которая страстно орала фразы наслаждения из немецких фильмов. Посредине площади, как обычно выстроились с флагами и транспарантами Агитаторы Возврата. Старший из них, несменяемый лысый дядька с огромной бородавкой на лице, размахивая руками, орал в громкоговоритель Запрещенные Слова и Песни, за что каждые полчаса, методично и неторопливо М-Воины вытаскивали из толпы по одному человеку и увозили его в направлении Башни Восемнадцати. В общем, все шло своим чередом.
Я толкнул ногой дверь в трактир «Милованов и тарелка» и вошел внутрь. Стены, трактира, украшенные оригиналами Гойя и Дали вперемешку с рекламой пива и героина, были увенчаны частями тела посетителей, не сумевших оплатить заказ. Я подошел к волосатому бармену-мексиканцу:
- Буэнос диас, амиго. Мне нужен напрокат на два часа двойной проспект.
Мексиканец недоверчиво посмотрел на меня.
- Ты уверен, что тебе хватит?
- Думаю, да. Обычно это занимает не больше часа.
- Дело хозяйское, сам знаешь, что будет, - бармен кивнул на пришпиленную к стене голову какого-то бедолаги.
- Все будет хорошо, - подмигнул я. – Давай его сюда.
Бармен ушел в подсобку и через пару минут вернулся с двухсторонним рекламным проспектом, накидывающимся на плечи.
- Писать умеешь?
- Умею
- Маркер есть?
- Нет. Одолжи.
Бармен вытащил из кармана смывающийся фломастер, установил на нем время «120 минут» и протянул мне:
- На. Пиши. С точки пошел отсчет.
- Не новичок. Знаю.
Я размашисто вывел на проспекте: «Хочу есть. Петрушку и танцы не предлагать» и поставил в конце жирную точку. Маркер пикнул и стал отсчитывать секунды в обратном порядке.
- Все. Через два часа надпись исчезнет. Если ты не будешь находиться в стенах моего трактира с этим плакатом, сработает датчик и тебя разорвет на части.
- Я же сказал – не новичок. Знаю.
- Мое дело – предупредить. Пункт пятый Правил трактира, - пожал плечами бармен и отвернулся, давая понять, что я ему уже неинтересен.
Я вышел на улицу с надетым на тело проспектом. Специальные зажимы, реагирующие на датчики, не позволяли его снять вне стен трактира. Я вышел к Царь-колоколу и закурил в ожидании какого-нибудь работодателя.
Через пятнадцать минут ко мне подошел невзрачный Малый Шмель, едва достававший мне до щиколоток, и, поигрывая айфоном, спросил:
- Пойдешь ко мне червей доставать?
- Можно поподробнее?
- Куда уж подробнее? Рыба ловил когда-нибудь?
- Приходилось.
- На червя?
- И на червя тоже.
- Ну вот.
- Что «ну вот»?
- Ты какой-то тупой! Ты часом не Олигафр? – настороженно посмотрел на меня Малый Шмель.
- Нет. Я из Урбана пришел.
- А, деревня, - протянул Малый Шмель. – Ну тогда поясняю. Черви – крайне живучие сволочи. И когда Рыб съедает червя, то… Что? – он хитро посмотрел на меня.
- Что? – спросил я, действительно не понимая, чего он от меня хочет.
- Кошмар… - прошептал Малый Шмель. – Рыб съедает червя. Потом мы достаем Рыба из воды, жарим его, варим или что хочешь, делаем и…? – он снова вопросительно на меня взглянул.
- …Съедаем? – предположил я.
- Да! Именно! – обрадовался Малый Шмель. – Именно съедаем! Но червь то при этом еще жив! И он в желудке Рыба! Так зачем же нам с трудом искать нового червя, если еще жив тот, старый? Вот его-то и надо аккуратно извлечь из пищеварительной системы Рыба. Способ можешь выбрать любой. Уговори Рыба срыгнуть, дождись его процесса дефекации, вспори ему брюхо – как хочешь. Но червь не должен умереть за это время и должен быть живым после извлечения. За каждую червячью смерть отдаешь палец. За каждого извлеченного червя – тебе палец пришивается. Ну и, конечно, еда – каждый десятый пойманный Рыб – твой! Идет?
- Не идет, - поморщился я. – Экономически непродуманно. Просчитаны ли себестоимость червя? Затраты на его добычу? Затраты на пропитание? Логистика, в конце концов? Нельзя не учитывать сырьевые и энергетические расходы. Где твои расчеты? Как я могу быть уверенным, что в результате эта деятельность принесет прибыль, из которой ты смело можешь понести расходы в виде каждого десятого Рыба на мое содержание? Какова рентабельность данного предприятия? Как я могу согласиться? Я же несу риски! – возмутился я.
Малый Шмель слушал меня, преданно глядя в глаза и вдруг разрыдался.
- Не знаю я экономику, не учил я! Темные мы! Вся семья только по наитию действует! И никак мы не можем преодолеть кризис! Все время тратим больше, чем получаем. А тут еще и М-Наложники душат – каждый месяц мзду повышают!
Последние слова, вероятно, ему следовало говорить потише. Так как, словно из ниоткуда, за спиной Малого Шмеля возникли М-Воины, лихо скрутили ему руки, заткнули рот и уволокли обратно в темноту. Единственным напоминанием о его существовании остался оброненный им при задержании, лежащий на асфальте, разбитый айфон.
6.
Я вздохнул и пошел дальше бродить по Монополии. Оставалось еще 11 минут и одна секунда, как меня тронул кто-то за плечо.
- Есть хочешь? – передо мной стоял высокий незнакомец в солнцезащитных очках «Полароид», дорогом костюме «Leo Dalamenti» и обутый в один кожаный туфель. В зубах у него дымилась папироса без фильтра. Через плечо перекинут матерчатый рюкзак «Металлика».
- Есть хочешь? – повторил он.
- Хочу, - еще находясь под впечатлением от солидности этого господина, пробормотал я.
- Ну пойдем, - улыбнулся незнакомец.
- Куда?
- Для начала в трактир. Тебе же надо вернуть проспект.
Пораженный величием увиденного, я и забыл о такой мелочи, что через несколько минут меня должно разорвать на мелкие клочья. Мы поспешили в трактир.
За стойкой меня уже ждал поглядывающий на часы бармен.
- Нашел?
- Я это… - начал было я, но незнакомец прервал меня. – Нашел! Снимай эту штуковину.
- Сначала пусть прокат оплатит. Пять монет в час. Итого – десять.
Я взглянул на незнакомца. Тот снял очки, засунул их во внутренний карман, затем безапелляционно швырнул на стойку пригоршню монет, часть из которых разлетелась по полу.
- Потом подберешь. Сначала сними.
Бармен открыл было рот, чтобы ответить этому дерзкому господину, что не стоит ему указывать в его собственном заведении, но что-то во взгляде незнакомца остановило его. Он подошел ко мне и молча обесточил проспект.
Я стянул с себя ненавистную штуку и тоже швырнул ее на пол, взглянув на своего спасителя. Он улыбнулся, одобрительно кивнул головой и показал жестом на выход из трактира.
Я безвольно повиновался, ибо, если бы не он, бармен ни за что бесплатно не снял бы с меня этот проспект, и моя голова украсила бы его стену. Мы вышли на улицу. Он повел меня какими-то закоулками, нисколько не боясь нападения, что было весьма странным. Так как в Монополии – да и во всем Урбане – это далеко не редкость. К моему удивлению, нас никто не тронул, даже группка Жестоких Детей, убивавших свои жертвы бельевыми щипцами, словно не заметив нас, прошла мимо.
Мы прошли мимо памятника Двойнику Монополии и свернули в темный переулок, в конце которого светилась надпись «Отель «Достоевский и дети Ра». Мой спутник уверенно толкнул дверь и, пропустив меня вперед, шагнул за мной в полумрак коридора, освещенного керосиновыми лампами. На звон дверного колокольчика выбежал хозяин отеля в ночном колпаке с кисточкой и, увидев моего спутника, начал заискивающе улыбаться:
- Господа что-то желают?
- Да, принеси-ка нам в номер свежего супа из полыни, копченого собачьего жира, фруктов и, конечно, пива! – приветливо сказал незнакомец.
Он направился наверх по лестнице, поманив меня за собой. Я направился за ним. Мы поднялись на второй этаж и прошли в номер 2012. Незнакомец провел электронным ключом через сканер, и дверь открылась. Мы зашли в номер. Комната была обставлена исключительно в аскетическом стиле – один одноместный диван, один стул, стол, в углу плазменный телевизор и бочка для купания.
Незнакомец присел на диван:
- Дождемся еды.
Через несколько минут в дверь осторожно постучались. Незнакомец крикнул:
- Войдите!
В дверь с подносом в руках протиснулся хозяин заведения. Улыбаясь беззубым ртом, он поставил поднос с дымящейся посудой на стол. Также, скалясь, он, пятясь, вышел из номера и запер за собой дверь.
- Прошу к столу, дружище! – улыбнулся незнакомец.
Меня не пришлось долго упрашивать, и я жадно набросился на еду. Давно я не ел так много, сытно и вкусно. Когда я закончил облизывать тарелку, незнакомец открыл две банки «Budweiser» и протянул одну мне. Я взял ее, лег на спину на диван и стал с наслаждением потягивать напиток, от которого уже давно отвык. Хмель моментально ударил в голову.
- Итак, что я должен делать? – спросил я слегка заплетающимся языком. – И вообще, может, представимся друг другу?
- Вольяд Анатасович, - согласно кивнул незнакомец. – А ты, я полагаю, Безликий Странник?
Я моментально протрезвел. Если хоть одной душе станет известно, что в Монополию проник Безликий Странник, тут же поднимется тревога, и М-Воины сделают все возможное, чтобы поймать меня и уничтожить. Я потянулся к своей сумке в надежде успеть извлечь голову и навсегда успокоить своего собеседника, сующего нос не в свои дела.
Вольяд Анатасович спокойно взирал на мои телодвижения. После чего щелкнул пальцами, и я почувствовал, что не могу пошевелиться.
- Успокойся. Я тебя не выдам. Не для этого я следил за тобой последние два года.
- Два года? – изумленно переспросил я.
- Ну, даже чуть больше, - улыбнулся Вольяд Анатасович. – Пообещай не совершать глупости, и я освобожу тебя.
- Обещаю, - одними губами проговорил я.
Вольяд Анатасович еще раз щелкнул, и я почувствовал, что могу шевелиться. Я почему-то стал растирать запястья, словно был прикован наручниками. Скорее всего, я не знал, как себя вести, и поэтому мне нужно было совершать хоть какие-то движения.
- Расскажи мне про себя, - внезапно попросил Вольяд Анатасович.
- Что именно? – удивился я.
- Что угодно. Где родился, кто родители, как ты жил до сегодняшнего дня.
- Я… Я не могу. Я не помню. Знаю лишь, что меня вырастили в волчьей берлоге, а потом меня отбили у волков Изгои Урбана. Это все, что я помню. Потом я ушел от них и долго странствовал, пока за мной неожиданно не начали охоту М-Воины. Мне пришлось их перебить, хотя я сам даже не представлял, что способен на такие выкрутасы, которые мне пришлось применить, чтобы спасти свою шкуру, - улыбнулся я. – Я так подумал, что это передалась мне волчья злоба. Затем на меня снова напали. И, умирая, один из М-Воинов прошептал: «Все равно тебе не уйти от нас, Безликий Странник». Тогда я в первый раз услышал это прозвище. Чтобы узнать, что это значит, я обратился к Оракулу, который поведал мне, что мое прошлое закрыто от его взгляда. При этом он сказал, что я принадлежу к древнему исчезающему виду Безликих Странников, и мне следуют опасаться преследования. Я оказал Оракулу Услугу Номер Два, после чего стал жить отшельником. На пути я познакомился с еще несколькими такими же, как я. И никто не помнил своего прошлого, они лишь знали, что тоже являются Безликими Странниками. На нас много раз нападали, тысячу раз пытались убить. И самое интересное, что Странника во мне распознавали лишь существа, но не люди.
- Ага. Вавилонская Блудница, например? – улыбнулся Вольяд Анатасович.
- Да, - я покраснел. – И она тоже.
- Скажи мне, откуда у тебя взялась отрезанная голова?
- Я не знаю. Мне кажется, она была со мной всю жизнь. Я очнулся с ней в руке в волчьем логове и с тех пор не выпускал ее.
- А откуда у тебя ключ от Ворот Монополии?
- А, вы имеете ввиду это? – я оттопырил нижнюю губу и обнажил вытатуированный штрих-код. – Он был у меня с самого начала, просто потом Странники научили, где и как его можно применить. Честно говоря, я его использовал всего два-три раза. Не люблю Монополию. Но когда нужда припрет, найти еду больше негде.
- Ладно, понятно, - промолвил Вольяд Анатасович. – Ответь мне вот на какой вопрос. Кто вы такие – Безликие Странники? В чем ваше предназначение, и почему вас пытаются уничтожить?
- Я сам задаю себе этот вопрос всю жизнь, но никак не найду ответа. Сейчас я просто привык никому не доверять. Мне главное – выжить.
- Зачем? – Вольяд хитро посмотрел на меня.
- Как зачем? Чтобы жить, - удивленно посмотрел я на него.
- А зачем тебе жить?
- Ну как зачем? Все живут, и я хочу.
- Да, но не всех пытаются убить. Значит, ты что-то знаешь или кому-то мешаешь?
- Да что я могу знать? Я же вырос в пустыне.
- Тогда объясни мне, почему ты не спился, не скатился вниз? Не употребляешь наркотики? Почему ты не заведешь себе семью, и не будешь растлевать своих собственных дочерей, а то и сыновей, как это сейчас делают миллионы? Почему ты, когда ты не знаешь, что тебе делать, сжимаешь в руке свой оберег «СМГ»?
- Оберег? – переспросил я.
- Да, друг мой. Именно оберег.
- Оберег от чего?
- Неверный вопрос. Не «от чего», а «чей»!
- Ладно, чей?
- А ты так и не понял?
- Откуда? Я таскаю с собой эту долбаную резинку на протяжении нескольких лет, но по непонятной причине, я ее не выбросил, не обменял. Почему – я и сам не знаю.
- Ладно, я тебе намекну, Странник. Что ты скажешь на то, что ты должен спасти этот мир?
- Ага. Как Супермен?
- Не паясничай! – оборвал Вольяд. – Я в первый раз в жизни разговариваю с человеком на равных! И у меня нет ни желания, ни времени выслушивать твои шуточки! Ты должен вспомнить все. И понять. Понять свое предназначение.
- Уважаемый, какое предназначение? Я не избранник какой-нибудь. Я даже себе еды не могу нормальной самостоятельно найти. Приходится, рискуя жизнью, лезть в Монополию, где я могу хоть чем-нибудь поживиться. Избранный – вон, как вы, - щелкнул бы пальцами, и тут же на столе появилось что-нибудь вкусное.
- Ты затмил себе разум своим чревоугодием! – сверкнул глазами Вольяд. – Ты пытаешься подсознательно уйти от тех проблем и задач, которые перед тобой поставлены! Не мной! Судьбой!
- Послушайте, Вольяд Анатасович… - сказал я, выдержав небольшую паузу. – Я все понимаю, у вас, возможно, был тяжелый день. Возможно, вы просто ошиблись, приняв меня за другого. За ужин спасибо. Что я вам должен за ужин? Денег у меня нет, так что либо работа либо, может, вы хотите Услугу Номер Два…
Я недоговорил. Взбешенный, со сверкающими глазами, Вольяд вскочил, опрокинув стул. От него пылало жаром. Пальцы его сжались в кулаки. В свете свечи он, казалось, вырос метра на два. Его черная тень склонилась надо мной и прогрохотала:
- Открой свой разум, смертный! Открой душу! Отрекись от грехов! Избавься от алчности, похоти и чревоугодия! Стань собой!
Слова Вольяда острыми кинжалами вонзались мне в мозг, в глазах внезапно все поплыло, в голове начали сверкать молнии.
- Откройся, Безликий Странник! Стань собой! – казалось, вся Вселенная кружится вокруг меня и адским колоколом бьет в набат.
- Кто ты? – одними губами прошептал я.
- Ты знаешь, кто я! Ты всегда знал, кто я, и что я рядом с тобой! Не смей меня разочаровывать, жалкий смертный! Я всегда старался воздать вам по вашим заслугам! Я наказывал гнев, ложь, предательство, жадность, трусость! Я создавал вам ловушки, козни, но я всегда предоставлял вам право выбора! Вы выбирали меня, а не я выбирал вас! Я страшен, но справедлив! Я дерзок и силен! В отличие от вашего Бога, который уже несколько лет находится в состоянии алкогольного опьянения на отдаленном от человечества острове и продолжает вырезать уже искривленные, не имеющие никакой силы, аббревиатуры «СМГ», означающие «Спаси Меня, Господь»! И ты, Каратель Божий, Господний Эсэсовец, Безликий Странник, получил этот оберег из рук Всевышнего, когда он еще был в здравом уме и трезвой памяти! Но ты пожелал отречься и забыть! Вспомни же! Вспомни все, что с тобой было! Во имя твоего отца! Во имя всего мира!!!
По комнате метались молнии, завывал ветер. Весь мир, казалось, исчез для меня, остались только два горящих безумным огнем глаза, которые смотрели внутрь меня. И голос. Голос, проникающий в каждую клеточку моего тела:
- Я ненавижу вас! Я презираю жалкую тщедушную сущность людей! Но именно вы даете мне право на существование! Я поклялся создавать вам такие условия жизни, что вы, не задумываясь, выбирали мой путь, низвергая таким образом свою душу в мою обитель! И лишь единожды человек превзошел меня! Он создал все, что ты видишь вокруг! Вначале это был лишь эксперимент по подавлению воли и сознания, опыт над внутренней сущностью. И этот опыт удался! Так что – вспоминай!!!
Мою голову словно обхватил ледяной обруч. Воспоминания нахлынули с огромной силой. Я вспомнил все. Вспомнил, кем я был, каким я стал и почему. Я вспомнил лицо своего отца. Перед глазами промелькнула вся история моего мира. Мира до Обращения. Картинка складывалась перед глазами, словно элементы огромного паззла, который я не мог собрать на протяжении последних лет всей моей никчемной жизни. Я лежал на полу среди вихрей мыслей и вспоминал.
7.
Вначале это был совместный проект нескольких Министерств обороны мировых держав. Основной целью разработок было создание невидимого вещества, распыляя которое, можно было бы подчинить себе волю и разум противника. При этом формула вещества программировалась при помощи компьютера, куда одновременно можно было заложить все, что угодно – сказки, порнографию, изображение, музыку. Формула автоматически извлекала нужные компоненты и включала их в себя так, что на генном уровне при распылении в сознание человека внедрялось то, что было заложено в компьютерную программу. Изначально это были фильмы о мире, о детях, изображения природы, перечень положительных качеств человека, прекрасная музыка – направленные на то, чтобы противник, попав под влияние данного препарата, самостоятельно отказывался от войны и грезил только добром и миром, несмотря на приказы военных министров и правительства.
Первый опыт, в ярких красках расписанный в газете, был проведен на группе маньяков-убийц, отобранных из числа приговоренных к смертной казни. Каждому по очереди объявили, что смертный приговор будет приведен в исполнение через час, и этот час полностью в его распоряжении. Приговоренного выводили во двор тюрьмы, где стояли стол с выпивкой и всякой снедью. Основным же психологическим моментом являлось наличие пятнадцатилетней девочки в одном нижнем белье, мирно спящей в гамаке. Роль «жертвы» выполняла дочь одного из ученых, наука для которого была превыше всего. Кроме того, он был убежден в эффективности созданного им препарата. К тому же, в случае неудачи, весь двор находился под прицелами нескольких снайперов, скрыться от которых было негде. Приговоренного, ничего ему не говоря, просто выводили во двор и оставляли там на один час. Человеку, которому нечего терять, бояться абсолютно нечего. А получить последнее перед смертью удовольствие при отсутствии каких бы то ни было психологических барьеров – это именно та ситуация, которая нужна была ученым для проведения эксперимента.
При выходе во двор из специального тубуса, замаскированного под дерево, в метре от девочки, на убийцу распылялось невидимое вещество. Из двенадцати случаев в одиннадцати приборы регистрировали дикое похотливое желание совершить над девочкой насилие. Однако, попав в зону влияния препарата, датчиками был зарегистрирован полный отказ от совершения насилия. После двенадцатого случая, когда препарат не сработал по причине заложенности носа приговоренного, и сработали снайперы, разнесшие голову маньяка в полуметре от уже приготовившейся умереть малышки, было решено вещество модернизировать таким образом, чтобы оно проникало в организм не только через слизистую носа, но и через кожу и одежду человека. Основой препарата по-прежнему служили вспомогательные программы о мире и добре.
Через полгода, проведя эксперимент на военных учениях, максимально приближенным к боевым действиям, целая рота противника, после распыления, побросала свое оружие и сдалась. Ученые праздновали победу. При этом в прессе почему-то умалчивалось о том, что способов выделения данного вещества из организма не предусмотрели. И солдаты пресловутой роты после учений не могли прихлопнуть даже комара, не говоря о том, что многие спятили, запершись дома в одиночестве, не желая раздавить муравьев, выходя на улицу.
Тем не менее, разработки продолжались. Финансирование текло непрерывным потоком. Мало кто знал, что за деньгами, якобы выделявшимся из бюджета нескольких стран мира, на самом деле стояло 18 богатейших и влиятельнейших людей планеты, которые пристально наблюдали за ходом эксперимента.
В результате разработки достигли небывалых результатов, которые вначале даже показались смешными и интересными. Если в формулу вещества заложить программу, предположим, с мультфильмом, то внутреннее убеждение подвергнутого влиянию этого вещества становилось многократно мощным, а мысль, как известна, материальна. В результате сознание опыленного материализовывало в реальном мире Красную шапочку, Микки-Мауса либо еще какого-нибудь мультипликационного персонажа, который радовал и веселил детей и окружающих.
Подвергнутый опылению мог провести Материализацию Вымышленного всего один раз. Однако можно было использовать вещество с одной и той же программой одновременно на нескольких людях. В результате в семьях стали появляться по несколько Даффи Даков, по дюжине Дюймовочек, толпы гномов. Ходили слухи, что один олигарх заплатил кучу денег, и материализовал заложенную в программу порнозвезду Келли Трамп.
Однако эти Восемнадцать не интересовались материализацией. Их больше волновало непосредственное действие препарата на сознание человека. Когда препарат был полностью готов, и о завершении проекта «Обращение» было официально объявлено на сверхсекретном заседании ООН, в кабинет ворвались вооруженные люди, которые методично расстреляли политиков, оставив в живых лишь ученую элиту, и объявили о захвате лаборатории вместе со штатом и технологиями.
Лаборатория была выстроена в поле в виде 36-этажного небоскреба. Вглубь земли уходило еще 12 этажей. Прилегающая к лаборатории территория очень тщательно охранялась как живой, так и технологической силой. Всех заложников согнали в лабораторию, которая в народе получила название «Башня Восемнадцати». Так как вскоре выяснилось, что эти восемнадцать человек не имели намерения впустую, на благо своих стран и народов выкидывать несметные сбережения, а лишь хотели профинансировать проект под свои собственные нужды. Они самопровозгласили себя Восемнадцатью Столпами Мира Сего.
Их первым шагом к Обращению было программирование вещества таким образом, чтобы у человека отпало всякое желание к какому-либо действию. В результате мировое производство, экономические и политические институты бы рухнули, и Восемнадцать Столпов получили бы возможность прибрать все к рукам. Несомненно, они понимали необходимость в рабочей силе, и поэтому было принято решение об Обращении лишь части населения Земли.
Огромный дирижабль пролетел над территорией планеты, распыляя вещество над ведущими мировыми державами. Однако расчет Восемнадцати Столпов не оправдался. Обращенные на то, чтобы ничего не делать, подсознательно старались выполнять заложенную программу. Однако, ходьба, лежание, дыхание ими воспринимались, как действия. Мозг Обращенных не справлялся со взаимоисключающими понятиями и, от перенапряжения, взрывался. В результате Первого Обращения население Земли уменьшилось на треть.
Поняв свою ошибку, Восемнадцать Столпов заставили ученых перепрограммировать препарат и совершить Второе Обращение. Вещество было запрограммировано на праздность, развлечения, тотальное употребление психотропных и расслабляющих веществ, отказ от поклонения всем богам, кроме как Восемнадцати Столпам. Контроль за Обращенными возлагался на созданную армию отдельно Обращенных – М-Воинов. Свою вновь созданную империю Восемнадцать Столпов Мира Сего объявили Монополией, а остальную территорию - Урбаном. Во главе Монополии и Восемнадцати Столпов стоял Двойник Монополии. Двойника никто никогда не видел, однако по памятникам можно было понять, что это был сиамский близнец с разновозрастными головами. Одна голова с проплешинами, близко посаженными глазами, другая – моложавый брюнет с выпученными глазами и белоснежной улыбкой. Казалось, в Двойнике были заключены две противоположности, две стороны времени – Прошлое и Будущее. Символически он напоминал некогда ушедшее божество – Двуликого Януса. Двойник был безжалостен и беспощаден.
Однако не все люди подверглись Обращению. И причина этого была неизвестна. Это больше всего пугало Восемнадцать Столпов. Ими была создана группа псевдооппозиции Агитаторы Возврата, которые своими лозунгами и призывами выявляли Непрошедших Обращение и сдавали их М-Воинам. Те волокли их в Башню Восемнадцати, где над ними проводили бесчеловечные опыты, пытаясь выяснить причину невозможности Обращения. Но все было тщетно. Отчаявшись, Восемнадцать Столпов отдали приказ о выявлении и физическом уничтожении Непрошедших Обращение, которых также прозвали Безликими Странниками. Но их нужно было еще отыскать и поймать.
Небольшая группа Непрошедших Обращение укрылась на далеком острове, где, с помощью обращенного по экспериментальной программе веры в Бога монаха, создала Бога, наделив его некоторыми сверхчеловеческими функциями, которые представлял себе во Всевышнем монах. Бог сознанием монаха был создан так себе, однако другого не было. Он наделил Безликих Странников оберегами, верой в себя и человеколюбием. Однако, вместе с этим некоторым почему-то передалось забвение. В связи с чем, после того, как Странники покинули остров, лишь немногие помнили о своей миссии. В числе преданных забвению был и я. И лишь сейчас оно было развеяно.
Я вспомнил, как меня, четырехлетнего ребенка, отец, закутав в старые тряпки, среди ночи спустился к пещерам и оставил меня в волчьей норе, положив рядом немного провизии и воды и запаянную в пластиковый вакуумный пакет, отрезанную голову. Я вспомнил его пронзительный крик боли снаружи пещеры спустя некоторое время. Я вспомнил, как через три дня, я, преодолев страх, на четвереньках выполз из пещеры и в ста метрах от нее обнаружил уже начавший гнить труп отца, из спины которого торчала рукоять кинжала М-Воина. Вокруг него лежало около шести трупов, которых он, вероятно, успел одолеть, пока его подло не закололи в спину. Я вспомнил, как тащил его невероятно тяжелое тело, захлебываясь рвотой и слезами, чтобы похоронить. Я вспомнил, как вернулся в волчью пещеру, где на меня оскалилась и зарычала свирепая волчица, но потом, когда мы встретились взглядами, подошла и слизала мои слезы. Я вспомнил, как долгие годы я охотился с волками, делился с ними, а они со мной добычей, как мы вместе пили из одного ручья, как выли от тоски, склоняясь над трупом своего серого сородича.
Я вспомнил все. Как грешил и молился. Как верил и отрекался. Как жил и лишал жизни других.
И стало больно. Больно не оттого, что вспомнил. А оттого, что забыл. И эта боль обожгла огнем стыда и ненависти все в моей груди. Я схватился руками за голову. Изо рта вырвался плач вперемешку с криком. Я ненавидел всех, и, прежде всего, себя. Единственный, кому я был благодарен, - это демону, сидевшему напротив меня на стуле. Он открыл мне глаза. Он кристаллизовал мутное стекло моей никчемной жизни.
Мне стало стыдно за свою слабость. Я с трудом поднялся на колени и взглянул Вольяду Анатасовичу в глаза.
- А вам-то что? – я уже не боялся его. Скорее, уважал. – Какое вам дело до моей судьбы, до судьбы вообще всего человечества? Ведь у вас несколько иное, я бы сказал, предназначение на этой земле?
Вольяд Анатасович усмехнулся.
- Пойми, Странник. Все в этом мире взаимосвязано и нуждается друг в друге. Даже совершенно противоположные понятия. Белое и черное. Люди и животные. Дьявол и Бог. Все переплетено линиями, о существовании которых мы можем даже не догадываться на протяжении всей жизни. Монополия пытается разорвать эти линии, нарушить гармонию. И это меня волнует. Не думай, что меня интересует конкретно твоя судьба или судьба кого-нибудь другого. Я выше этого. Но само существование бытия сейчас на грани исчезновения. Я достаточно силен, но помочь человеку может только лишь человек.
Он встал со стула и протянул мне руку.
- Встань. Пора отдохнуть перед дальней дорогой. Завтра утром выдвигаемся. Нужно все продумать. Нам нужны люди и Бог.
8.
Ранее багряное солнце едва освещало блеклые стены вокруг Монополии. Улицы были еще пусты. И лишь случайно проснувшийся в такой ранний час мог видеть двух путников, кутавшихся в плащи от пронзающего ветра, идущих прочь от стен Монополии по выжженной равнине. Они шли вдвоем, вместе – две разные сущности, две противоположности. Шли, чтобы бороться и победить. Во имя себя. Во имя равновесия. Во имя всего человечества.
15.04.2011 – 25.04.2011