Одиннадцатая верста

Юрина Наташа / г. Батайск
               
Детектив № 11               
                «Одиннадцатая верста»


Поместье Милорадово заносило снегом.  За окном завывала  вьюга, где-то скрипела ставня и сухое дерево. Был полдень, но в окно, не было видно:  ни парк, ни ледяную речку Проню, ни заснеженный лес.  Мириады летящих снежинок, закрывали  мир такой непроницаемой  пеленой,  что казалось, в этом завьюженном мире – есть только один дом и больше ничего.   
   Профессор истории Милорадов Алексей Платонович сидел в Янтарном кабинете за письменным столом, заваленным исписанными листами бумаги,  и смотрел в камин, облицованный керамической плиткой янтарного цвета.
   В Янтарном кабинете было тепло и довольно светло.  Янтарным, кабинет  назвала  Катя, по аналогии с царской янтарной комнатой, хотя, в этом кабинете янтарной была только картина «Осень» составленная из мелких кусочков янтаря. Остальная часть кабинета, была выкрашена в медово-янтарный цвет, что наверно, и наводило княгиню, на мысль, что у неё тоже есть своя янтарная комната.
    Время шло… Профессор думал. Кот Василий спал у камина. В трубу пыталась залезть воинственная вьюга. Огонь - боец выгонял её из камина. И всё это сопровождалось трубным воем.
   В  кабинет вошла Катя в вишневом бархатном платье. На плечи она накинула вишневый Павловский платок, с розовыми розами.  Княгиня  с загадочным видом, села на диван, обитый бархатом медово-янтарного цвета; словно фокусник, достала из-под Павловского платка письмо, и помахала им, как веером.
   Алексей Платонович, взглянув на жену,  понял - где-то произошло убийство, и ему предстоит дальняя дорога.  И отбрыкиваться будет бесполезно. Катюша, всегда найдёт 303 китайских способа, как вытащить его из теплого кабинета, в морозное путешествие. 
Жена положила письмо на колени, и сообщила:
- Марфа забыла вчера отдать мне письмо, и отдала его только сейчас. У моего двоюродного брата несчастье, у него убили дочь. Он просил тебя найти убийцу.
Профессор пробасил:
- Катенька, я не могу работать частным сыщиком у всех твоих многочисленных родственников. Ведь, у тебя родственников, больше двухсот человек.
- Можно подумать, у тебя меньше. Значит, ты не хочешь ехать? – коварно, и вместе с тем обаятельно, улыбнулась жена.
- Не хочу. У меня книга лежит недописанная, и Сытин уже торопит меня, – вздохнул он, потому что книгоиздатель торопил его всегда. Иногда профессору казалось, что мечта любого книгоиздателя, чтобы книжки пеклись, как пирожки. Утром завёл тесто – к вечеру испёк книгу.
- Ты  точно, не поедешь? – еще коварнее улыбнулась Катя.
- Не поеду, - внешне бесстрастно сказал профессор, хотя, ему уже хотелось улыбнуться. Он терпеливо ждал, что же Катя придумает в этот раз, чтобы вытащить его из теплого кабинета на завьюженную дорогу.
- Хорошо! Значит, ты не едешь. А между тем, в этом письме, твой двоюродный брат Максим Матвеев просит помочь ему найти убийцу своей дочери Антонины. Ты наверно помнишь её. Мы видели её на свадьбе племянницы Багратиона. А теперь, что ты мне скажешь? Ты поедешь, помочь своему брату Максиму?
  Профессор посмотрел в камин. С двоюродным братом Максимом, они в детстве были не разлей вода. Всё лето они жили  у бабушки Марии в  этом поместье; вместе лазили по деревьям, носились на лошадях;  изображали диких индейцев в рязанских лесах. И однажды, изображая индейцев, они с Максимом заблудились, и два дня бродили по лесу. Их искали, но только индейско – рязанское воспитание вывело их на правильный путь.
   Дочь Максима, Антонину, профессор помнил плохо, последний раз он её видел десятилетней  девочкой, и вот теперь её нет… Что ж, надо ехать.
   Катя спокойно ждала. Алексей Платонович смотрел в огонь, и уже знал, что ему скажет жена, когда он сообщит ей, о своём согласии. А, она обязательно скажет:
- Вот видишь, Алёша, как ты относишься к своим родственникам, и как относишься к моим.
Кате надоело ждать, и она вежливо спросила:
- Ты поедешь?
- Поеду.
- Вот, видишь Алёша, как ты относишься к своим родственникам, и как относишься к моим, - укоризненно протянула она.
- Катенька, душенька, у тебя столько родственников, и у них вечно что-то случается. У нас же есть полиция, следователи, частные сыщики, и кстати есть очень хорошие, толковые…
Катя перебила его:
- О, боже! Значит, это мои родственники всех убивают!
А, если, я сейчас залезу в твои семейные исторические архивы, то достану столько скелетов из твоих шкафов, что увешаю ими весь наш сад. Сейчас, я достану первый скелет.  А помнишь, твой предок  Тихомир Ярославович в 11 веке убил своего родного брата, чтобы занять его престол в крохотном  полоцком княжестве состоявшем из трёх деревень и одного малюсенького городка? А помнишь, как в двенадцатом веке Дружина Олегович ослепил своего дядю Святополка...
Профессор добродушно прервал её:
- Катенька, душенька, успокойся. Не надо ничего доставать, положи все мои  скелеты обратно в шифоньер, а то они развалятся от древности, а историю, какая бы она не была, надо сохранять. Обещаю тебе в следующий раз, я обязательно поеду, расследовать какое-нибудь убийство в твоём шифоньере.
Катя обиделась:
- А почему ты думаешь, что мои родственники кого-нибудь убьют! У нас очень приличная порядочная семья.
- Потому что, такова наша  жизнь. Кто-то, где-то уже замышляет убийство… если бы было иначе, можно было бы закрыть все тюрьмы. А между тем, с увеличением народа строят всё новые и новые остроги. И в приличных семьях, тоже случаются убийства - хотя, конечно, намного реже, чем в неприличных семьях. Как говорится: «в семье не без урода». У нас тоже очень приличная семья, а между тем в 11 веке Тихомир Ярославович убил своего брата из-за какого-то малюсенького городка, который в то время, ценился, как столица огромного княжества. И, Тихомир, по сути своей становился князем. А в те времена князь, было равнозначно – царь. Но конечно, это никак не оправдывает его, и он остаётся  преступником.   
   За окном, как дикий зверь, завыла вьюга. Катя вздрогнула, встала с дивана, положила письмо на письменный стол, и подошла к окну. Ничего не было видно, за окном  дрожала кружащаяся белая муть. Она отошла от окна, села к камину, и, глядя в огонь, спросила:
- Надеюсь, мы поедем не сегодня?
- Конечно, нет. Подождём ясной погоды. Я не хочу, чтобы следующими трупами были мы.  Думаю послезавтра, будет ясная солнечная погода - тогда и поедем. Эти два дня ничего не решают. Всё равно убийца продолжает жить где-то рядом, а может даже, он живёт в этом доме.
- А, если это пришлый бродяга, или сбежавший с сибирского тракта острожник.
- Катенька, не смеши меня. Сейчас зима, снегу по колено, а в лесу выше крыши. Ни один бродяга не дойдёт до глухого лесного поместья Максима – его или снег остановит, или дед Мороз, или волки.
- Но я же не знала, что его поместье находится в лесу. Я никогда у него не была. Это Максим к нам всё время приезжал. А, на конверте написано:
г. Михайлов. Одиннадцатая верста.  Полковник Матвеев Максим Михайлович, кавалер ордена Александра Невского. Я думала одиннадцатая верста, это название улицы.
- Извини, душенька, я совсем забыл, что ты у него никогда не была. Максим всё больше воевал, чем в поместье жил. Раньше, в поместье всем заправляла его жена – очень неприятная высокомерная особа. И я всячески уклонялся от общения с ней.
- Значит едем… Надеюсь, мы вернёмся к рождеству. Я хочу Рождество встречать дома, я и гостей пригласила полный дом.
- Конечно, вернёмся, Катенька. Конечно…
   
    Профессор взял перо, обмакнул в чернильницу, и продолжил писать. Катя ушла, но скоро вернулась  с вышиванием и плетёной корзинкой с цветными нитками. Она села на диван и стала вышивать летний ромашковый луг в центре, которого стоял храм на Нерли. Рыжий Василий проснулся, потянулся, и пошел на диван, чтобы продолжить спать, у хозяйки на коленях. Это тепло было намного лучше, чем каминное. Алексей Платонович отложил перо, и некоторое время думал, как улизнуть от Кати. Скоро, он придумал 303 китайский способа, как это сделать, но потом решил выкинуть все эти способы в болото. Если, жена решила, ехать с ним, то её ничто не остановит.  Она всё равно поедет за ним одна, а этого зимой, никак нельзя допустить. Сейчас, по лесам развелось слишком много волков, и каждые две недели, кто-то из путников попадает в их смертельное волчье кольцо.
   Княгиня вышивала ромашку, и думала, что теперь надо следить за мужем каждую минуту. Он, обязательно пожелает уехать без неё. А, этого, никак нельзя было допустить. На одиннадцатой версте, могут быть хорошенькие и непорядочные  дамы …

Через два дня ярко светило солнце… Провинциальный уютный городок Михайлов, был усыпан, искрящимся  снегом, и оттого, выглядел намного лучше, чем летом. Летом, Михайлов выглядел, как четыре деревни, соединённые между собой  площадью - лужайкой, на которой возвышались: старинная  Троицкая церковь, пожарная каланча, маленькое одноэтажное здание суда с комнаткой-тюрьмой, ресторан - кабак «Амур» и двухэтажный красно-белый дом градоначальника, мимо которого, каждое утро и каждый вечер проходило пёстрое стадо городских коров и баранов.
  Утеплённая, давно вышедшая из моды карета, на санных полозьях, очень скоро проехала заснеженный городок, и выехала на  дорогу окружённую полями. За полями чернели дремучие леса.
День, несмотря на солнце был морозный, и княгине казалось, что лисья шуба сегодня плохо греет.
  За всю дорогу ни одна столбовая верста не нарушила сверкающий зимний пейзаж, и Катя стала переживать, что они проедут поместье Матвеева. Профессор её успокоил: на одиннадцатой версте, они обязательно увидят одиннадцатую версту. И действительно, через полчаса они увидели  деревянный, почерневший от времени, верстовой столб с белыми крупными цифрами «11».
   Кучер свернул с основной дороги на лесную, и погнал лошадей, что есть мочи - в последнее время, рязанские волки, словно озверели.

Впереди показалось заснеженное поле,  и высокий кирпичный забор, из-за которого выглядывал помещичий дом. Кучер спустился с козел,  долго стучался, и матерился в ворота. Но его крики, перебивал лай многочисленных собак.
  Наконец, железные ворота открылись. Высокий светловолосый парень, в овчиной шубе, распахнул их настежь. Карета въехала во двор, и он быстро закрылся на железный засов.
   В большом вместительном дворе, стояло два дома.  Один  большой белый двухэтажный в стиле русского барокко, стоял в центре. У  дома был разбит небольшой английский парк с заснеженным фонтаном. Слева от дома виднелся сад. Второй домишко, стоял на отшибе, у высокого забора, из-за которого выглядывал заснеженный лес. Дом был бревенчатый, приземистый, несуразный, вытянутый, как паровоз.  Раньше такие дома строили для дворовых слуг, и назывались они «людские».  Из трубы дома-паровоза шёл чёрный дым.
   Карету Милорадовых уже встречали. Все немногочисленные домочадцы полковника Максима Матвеева, состоящие из пяти человек, вышли на высокое каменное крыльцо…
  Младшая дочь полковника, Марина - светловолосая, ничем не примечательная девочка, четырнадцати лет, радостно улыбнулась. Полковник Матвеев, высокий шатен, обнял двоюродного брата, и пригласил его в дом…
   Домоправительница Ольга, сороколетняя,  полная голубоглазая шатенка показала гостям их комнаты, и попросила профессора пройти в кабинет к полковнику. Катя пошла вслед за мужем, но домоправительница попросила княгиню, подождать мужа здесь - полковник позвал в кабинет только профессора. 
   Княгиня возмущённо фыркнула, но выполнила приказание. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Ольга показала Кате комнаты: тёплую спальню, уютную гостиную, и ушла.
   После её ухода, Катя первым делом,  вытащила из плетёной утеплённой корзины кота Василия, из-за которого они с профессором  поссорились перед отъездом. Он не хотел тащить кота зимой на одиннадцатую версту, а Катя хотела. Во-первых, Василий действовал на неё умиротворяющее; во-вторых, с ним она чувствовала себя везде, как дома; в-третьих, рыжий Василий служил для неё оберегом; в-четвёртых…. В-четвёртых, она ещё не придумала, но и эти три причины, достаточны для того, чтобы взять Ваську с собой. Рыжий кот обошёл новые апартаменты: всё обнюхал, осмотрел, изучил, затем подошёл к входной двери и требовательно мяукнул: теперь, ему надо было изучить местную кухню и подвал. Катя пошла с ним на кухню, чтобы местная кухарка не прогнала Василия и накормила его чем-нибудь вкусным. Василий был большой гурман, хотя больше всего, предпочитал молоко, сметану и рыбу.

 Полковник ожидал брата в  кабинете за старинным письменным столом, и его голубые выцветшие глаза смотрели куда-то вдаль, в пустоту. Милорадов вошёл в кабинет. Матвеев поднялся из-за стола, и предложил брату сесть к камину. Алексей Платонович сел в старое продавленное кресло, и внимательно посмотрел на Максима. Друг сильно постарел, похудел, пропала его обычная  весёлость и бесшабашность. Смерть дочери здорово подкосила его.
Полковник  посмотрел на огонь, и печально сказал:
- Алёша, у меня горе - пропала дочь Антонина.
-Ты же говорил, что её убили, - удивился профессор.
- Это одно, и тоже. Десять дней назад, одиннадцатого числа, Антонина пропала из дома. А, ты сам прекрасно понимаешь, что исчезновение зимой означает смерть… Теперь, Тонечки нет… - на  глаза набежали слёзы, и Максим, быстрым движением руки, смахнул слезу.
- Может, Антонина сбежала, с каким-нибудь атаманом казаком. Иногда, барышни делают сумасбродные поступки, о которых потом жалеют.
- Алёша, она умерла. Её уже нет. Если бы Тоня сбежала, она бы взяла свои вещи, драгоценности, свою любимую собачку Белку, но всё осталось дома. Пропала только её шуба, шапка, муфта и валенки. Я отец,  я чувствую и знаю – Тони уже нет. Но, я хочу найти её убийцу, и наказать его. Только это - держит меня на этом свете.
Профессор осторожно и деликатно начал:
- Максим, я понимаю твоё горе… вернее, не дай бог, мне испытать такое… Но, у тебя есть ещё дочь - Марина. Ты должен жить ради неё, понянчить её детей, внуков.
- Марина?! Ты же видел её – она страшненькая, и не особенно умна. Алёша, ну почему Бог забирает - лучших! Ты, давно не видел мою Тоню, и не знаешь её. А, она была моим произведением искусства: красавица, умница, затейница, мы с ней вместе на охоту ездили лис, зайцев стрелять; вместе шутили, смеялись, придумывали забавы… А, как Тонечка пела! Словно ангел в облаках … и вот её нет… Может это жестоко и несправедливо, но на меня что-то нашло, как взгляну на Марину, так меня злость берёт, почему эта  бездарь живёт, а Тонечки, моей красавицы, умницы - нет. Антонина ведь в меня пошла – моя кровь. А, Марина, вылитая жена, а ты сам знаешь, красотой и умом она не блистала, да и  характером тоже. Я ведь приеду с армии домой на отдых, и всё по лесам да соседям ношусь, лишь бы с женой не видеться и не разговаривать. Она всем недовольна была: всё закатывала скандалы, одни слёзы, да капризы… Может поэтому я, Марину никогда не любил – она лицом вылитая мать и весёлости в ней никакой… а, сейчас, после потери Тони – и вовсе Марину ненавижу. Я понимаю, что это нехорошо – не любить свою дочь, но ничего поделать с собой не могу. Какое-то злое наваждение… Нет, никогда Марина, Тонечку мне не заменит. Никогда! Алёша, найди мне убийцу!
- Максим, а почему ты думаешь, что Тоню убили. Возможно, она вышла погулять, зашла в лес, а там волки…
Максим махнул рукой:
- Про волков, и мы знаем. У нас они тоже зверствуют. Тоня исчезла, вечером, уже было темно, в семь она была дома, а в девять – уже не было. Тоня про волков знает, и не могла, моя девочка, пойти гулять ночью в лес, когда вокруг нас волчье кольцо. Две недели назад, один волк, каким-то образом во двор забрался и собаку загрыз. У меня борзых собак полно для охоты, так он, самого лучшего племенного борзого загрыз.  Нет, не уговаривай меня, Алёша, поверить в эту ерунду. Тонечку убили, и я даже знаю, кто это сделал…
Полковник  закашлял с хрипами. Профессор ждал. Максим продолжил: 
- Ты же знаешь историю  моего младшего брата Антона. Помнишь, что он  учудил.
- Не знаю. Антон младше меня на пять лет, а в детстве – это огромный срок.  А, потом, когда он стал старше, мы с ним почти не виделись и никакой дружбы не имели.
- Тогда, ты ничего не знаешь. В молодости, Антон, влюбился в нашу деревенскую красавицу Прасковью Лукину. И она его тоже любила, а может и не его, а то что он - сын помещика.  Конечно, наши родители, про невесту - крестьянку и слышать не хотели, женили его на дочке соседней помещицы Зое Касперской, а она через полгода после свадьбы померла от какой-то болезни. Вечером, голова заболела - легла спать, а утром не проснулась. Доктор сказал испанский грипп и сердечко слабое не выдержало.
   Потом, наша матушка нашла, Антону новую невесту, тоже дочку помещика, а он взбрыкнул: перешёл жить в людскую и Прасковью к себе привёл. Тогда, наша матушка, ему сказала, если женишься на крестьянке: я тебя прокляну и твоих детей тоже. Антон, и не стал на Прасковье жениться. Двенадцать лет с ней прожил, четырёх детей нажил: трёх сыновей и дочь Анну
   А, теперь, я не знаю, что мне с этими Лукиными делать. Сначала, не мог выгнать вдову с маленькими детьми, а сейчас, парни на дом себе копят, так и живу с ними. Но… Алёша: чую я, они моей смерти желают, чтобы в мой дом перебраться. Возможно, это они Тонечку убили, и  в снегу закопали. А потом, меня  и Маринку в лесу  прибьют, и  дом – их собственность.  И никто ничего не докажет…  сам знаешь, дикие звери  до весны все человеческие косточки изгрызут. Был человек – и нету…. Мне бы Тонечку найти, чтобы похоронить по-человечески. Теперь, Алёша, ты понимаешь меня. Помоги мне найти её… хотя бы тело…  это моя последняя просьба. Дай мне умереть спокойно.
- Максим, успокойся… держись вояка, может быть Антонина жива.  Не падай духом - в жизни бывают всякие невероятные вещи. Сам знаешь, сколько случаев – человека похоронили, а он через несколько лет возвращается живой и невредимый,  - утешил  профессор.
- Тогда найди Тонечку, - твёрдо и жёстко сказал полковник.
- Хорошо, я  попробую, но ничего не обещаю.  Максим, сначала расскажи мне всё подробно: с кем Тоня дружила, кто ей нравился, к кому она ездила в гости,  кто к вам в гости ездит, о чём она мечтала.
- Дружила… Тонечка дружила со всеми, кто здесь живёт, и ездила ко всем… все её любили. О чём мечтала? Мечтала о весне, как мы поедем на охоту, на ночную рыбалку… мечтала о пасхальном губернаторском бале… о свадьбе. Я ведь, Тонечку уже сосватал, за младшего сына градоначальника Михайлова - Евграфа. У нас тут и город Михайлов и градоначальник Михаил Михайлов. Мы, с Михаилом этой осенью свадьбу наметили. Я приданое готовил, да печалился, что скоро Тоня уйдёт из дома. А, оно, вот как вышло.
- А ты у Михайловых узнавал, насчёт Тони?
- Конечно. Я к ним первым поехал. Они её не видели, ничего не знают. И жених, Евграф, тоже ничего не ведает.
- Расскажи мне, обо всех, кто живет в этом доме.
- В наших хоромах  живут всего шесть… теперь, пять человек:  я и Марина. Остальные трое прислуга: бонна (*нем. учительница) немка Алиса Бон. Хорошая тихая девушка, ей 22 года.  Ольга Николаевна домоправительница – тоже хорошая женщина. Она  вдова, сорок лет, её сын живёт в Москве. Ольга работает у нас шесть лет, никаких замечаний и Тоню, она любила, как дочь. Пятый - Андрей Шелкеев - дальний родственник моей жены,  сирота, сын разорившихся дворян, живёт у меня с десяти лет. Сейчас, он управляющий моим имением. Ты же знаешь – я вояка, а не крестьянин. Андрей, же деловой человек, хозяйственный – и поле, и урожай, и дворовое хозяйство – лошади, коровы, бараны, куры, гуси – за всем он надзирает.  Андрей - хороший парень, возможно я его женю на Марине. Через год, их поженю. А потом, помру…
- Максим, перестань помирать, ты же боевой полковник, воин…
- Всё… уже не воин - я старый, высохший жук.
- Ты забыл сказать про кухарку.
- А у нас нет кухарки. Нас всего шесть… пять человек. Ольга нам готовит еду, я ей за это  доплачиваю. Если гости приезжают, то она нанимает деревенских баб, и на уборку к нам тоже из деревни приходят. Я ведь, в еде не привередлив: утром – каша, в обед - щи да мясо, а чаще пельмени, вечером – жареная картошка, молоко, сметана, творог, сыр.  На зиму у нас заготовок полно: и варенье, и соленье, и копченье – дочери тоже заготовки на зиму делают. А, хлеб да пироги, нам Прасковья печёт.
- Расскажи про семью Антона.
- Прасковья  Лукина с виду тихая, молчаливая баба, но в внутри – железный стержень. Лучше её не доводить. У неё трое сыновей и дочь на выданье.
Старший Фома. Ему 22 года, служит приказчиком у помещицы Софьи Касперской. Раньше она сама всеми делами заведовала, а теперь  ноги болят, тяжело ходить - она Фому наняла. Он парень честный. Софья его с детства знает – такой не обманет, не обворует, по миру не пустит. Средний Прохор, ему  18 лет - парень буйный, драчливый, заядлый  охотник. Он в Москву на заработки ездит, заработает, приедет: то в лесу охотится, то по деревне носится за девками. А, младший сын, как в сказке – дурак. Никите 15 лет, и он всё время из себя  Ломоносова изображает. Всё сидит в своей комнате: или цифры пишет какие-то таинственные, загадочные; или химичит;  у него: то горит, то дымит, то плавится, то взрывается. Скоро, он мне  всю людскую сожжет, но я молчу – быстрее уедут отсюда. Никита готовится этой осенью в Московский университет поступать, но не знает на кого учиться. Он всем хочет стать. То, он, хочет математиком стать, то химиком, то учителем, то библиотекарем. А недавно мне заявил, что желает быть звездочётом и все звёзды пересчитать. Мол, никто ещё их не считал. Дурачок - что  с него возьмёшь. Есть такие лодыри, которые бы с радостью, всю жизнь эти звёзды считали, да разглядывали. Самая лучшая работа, для звёздных дураков, и Никита такой же… Последняя, это Анна, ей 17 лет. Анюта хорошая девочка, ничего плохого про неё сказать не могу. 
- А, твои соседи?
- Соседи… да у нас тут соседей кот наплакал. Сторона лесная, все друг от друга лесом отгорожены. Чаще встречаемся в Михайлове, на городских балах.  Мы же общаемся только с  ближними соседями.  На закате живут… извини, это моя жена, так стороны света называла… В общем, на закате… западе от нас, живут: князь Лев Волков и его родственница Агнесса Волкова. Ему тридцать один год, ей двадцать пять. Агнесса была замужем за покойным братом Льва. Волковы приехали к нам из Ростова-на-Дону.  Они два года назад  выморочное имение Киселёвых купили – отличное богатое имение, и с тех пор  тут живут. Волковы люди хорошие. Мы их почти не видим. И они редко к нам приезжают, только по великим праздникам.
(*Выморочное имение – это имение, все наследники которого умерли. Имение переходит в собственность государства, и гос-во его продаёт).
   На рассвете… на востоке от нас, живёт помещица Софья Фёдоровна  Касперская – это её дочь Зоя вышла замуж за Антона, и умерла. Касперская – неплохая женщина, только сплетница, и любит выдумывать всякие ужасы. У неё, что ни день - то конец света. Я  к ней привык, и давно внимания на её ужасы не обращаю. У Софьи есть сорокалетний сын, Кирилл, но он уже много лет живёт во Франции. Мать ему деньги высылает, а он их там прогуливает с мамзельками.  Недавно, Касперская говорила Ольге, что Кирилл к Рождеству приедет, значит  скоро будет. Наверно, все деньги кончились, и мамзельки разлюбили. Кирилл – пустой, никчёмный, трутень, но безобидный.  Я бы, за такого, даже Маринку не отдал…. Хотя…. Это мысль… м-м-м… Надо подумать… имение у Касперских хорошее, родословная тоже… Маринка будет прибыль с Софьиного имения собирать, часть - во Францию Кириллу отсылать, а часть - себе оставлять… А два имения, - это не одно… это хорошо… - сам с собой говорил полковник.
- А, Кирилл был женат? – спросил профессор.
- Был, давным-давно… но к пропаже Тони, Анастасия Касперская не имеет никакого отношения.
- И всё же, я хотел бы узнать про его жену. На всякий случай, вдруг пригодится.
- Давным- давно, ещё при царе Горохе…  сам не помню, когда это было - Софья женила Кирилла на Анастасии. Она была племянницей, жены градоначальника Михайлова. Через полгода, или через год  после свадьбы, Касперский поехал лечить хандру (*хандра - печаль, скука, депрессия) во Францию и много лет не появлялся дома. Молодая жена: ждала, ждала… да сбежала с неизвестным кавалером в неизвестные дали. Кто говорит, что это был актёр Сафаров, другие говорят – это был купец Плотников, третьи видели её с казаком Кущевским.  В общем, больше Настасью никто никогда не видел, и где она сейчас живёт - никто не знает. Поэтому, можешь про неё забыть… Вот и все наши знакомые. Больше я ничего не знаю. А, ты с бонной Алисой поговори, с Ольгой, и с Анютой - они с Тонечкой шушукались, и наверно, больше моего знают… Алёша, извини,  я устал, мне даже говорить тяжело… хочется молчать… Извини… не могу…
Полковник прикрыл глаза, и профессор тихо вышел из кабинета.

Княгиня обследовала комнаты, в которые их поселили. В обеих комнатах было много картин. В голубой спальне стояла кровать, шифоньер, трюмо, стул-пуф, кресло и шторы были из голубого бархата. Стены гостиной были обиты жёлто-зелёным  гобеленом с вытканной на нём виноградной лозой, потолок расписан греческими мифологическими мотивами. У правой стены стоял зелёный диван; у окна круглый стол, застеленный белой кружевной скатертью; вся левая стена была заполнена шкафами, и только один был из них был книжный. Остальные представляли собой музейные полки наполненными всякой всячиной. Впрочем, и обе комнаты тоже были заставлены старинными статуэтками, подсвечниками, вазами, шкатулками, явно иностранного происхождения.
   Максим Матвеев был военным в третьем поколении, и большое количество вещей, захваченных на большом количестве войн, осело в этих комнатах. А, скорее всего, и по всему дому. В одном из шкафов была любопытная коллекция старинных серебряных и фарфоровых табакерок для нюхательного табака, и княгиня печально вздохнула. Она вспомнила, как её бабушка Арина, нюхала этот табак, смешно морщилась и ещё смешнее чихала. Теперь, этими табакерками почти никто не пользуется. На мужской одежде исчезли карманы, и мода на табакерки прошла. Сейчас, лишь старые дамы, живущие прошлым, достают из своего радикюля (сумочки) старинную серебряную табакерку с изысканным рисунком и монограммой родового герба.
   На столе у окна стоял поднос с кувшином молока, и три  серебряные вазочки: с мёдом, рассыпчатым печеньем и сыром. Катя выпила молоко, съела печенье, взяла из книжного шкафа Шекспира на английском языке, и села читать на диван.
   Стояла тишина… К Кате никто не заходил, и это её удивляло. Куда бы они не приезжали, обычно местные дамы, тут же пытались познакомиться с ней. Здесь же, никого… 
   Немного поразмыслив, она поняла, что здесь никто к ней и не придёт. Дочь полковника, Марина, намного младше её, ей всего 14 лет, и наверно, Катя кажется ей, древней старушкой. Впрочем, когда-то и она, считала всех дам за тридцать – старухами.  Домоправительница Ольга, тем более, к ней просто так не зайдёт. И бонна Алиса тоже.  Княгине было скучно. Обычно, в гостях она знакомилась с множеством новых людей, а как известно, новые люди – это новые непрочитанные книги. Но здесь был, только шкаф со старыми книгами,  точно такие же книги стояли в их Янтарном кабинете.
В комнатах стояла звонкая неприятная тишина: ни звука, ни скрипа, ни вздоха, ни смеха… И даже верный Вася покинул её. Наверно, он осматривает местные достопримечательности…
   В это время, Василий знакомился с маленькой худенькой тонконогой собачкой Белкой, похожей на оленёнка. У них было очень много общего, они - оба были рыжие. Хотя, кот был более рыжее и более упитаннее. А эту, собачку - оленёнка, решил Василий, наверно кормили, только одной травой, а так, как зимой, травы не было, то эта Белка жевала листик бальзамина. А с этого бальзамина, ещё никто не разжирел… Поэтому-то, Вася никогда не ел бальзамин. Он любил солёные огурчики или картофельные очистки… но любил очень редко…

Алексей Платонович вернулся в свои апартаменты, и Катя принялась выпытывать у него подробности разговора с Максимом. Должна же она была чем-то заняться, да и желание найти убийцу, вновь заняло все её мысли. Княгиня взяла у мужа из саквояжа чистую тетрадь, села за стол, записала всех, кто так или иначе общался с Антониной, и принялась сочинять версии убийства. Скоро на её листе появились какие-то таинственные круги, треугольники,  многоугольники и зашифрованные слова, связывающие фамилии людей в сложные геометрические и филологические конструкции.   
  Профессор тоже достал чистую тетрадь, сел на другую половину стола, вспомнил про Никиту «химика - математика - библиотекаря - звездочёта», улыбнулся, и начал писать статью для «Папируса»:
               
                Николай Лобачевский.
                «Коперник геометрии».
Будущий великий математик родился в ноябре 1793 г в Нижегородской губернии в семье мелкого чиновника. Отцом его считают макарьевского землемера капитана Сергея Шебаршина. Брак родителей не был оформлен и Лобачевский носил фамилию матери Прасковьи Александровны Лобачевской. После смерти в 1797 капитана Шебаршина она одна воспитывала троих сыновей.   
  Получив начальное домашнее воспитание, Лобачевский 1802 г был принят на казённый счёт в казанскую гимназию… После открытия в 1805 г. Казанского университета гимназия стала подчиняться университету. И целью её стала подготовка учеников к поступлению в университет. В 1807 г. Лобачевский был переведён в число студентов. А по окончании курсов остался при университете преподавателем. В следующие годы его карьера стремительно развивалась: в 1811 – он магистр, в 1814 – адъюнкт, в 1816 – экстраординарный профессор, затем в возрасте 34 лет – ректор Казанского университета.
   Лобачевский занял свой пост в трудное время. Фактически Казанский университет тогда мало походил на высшее учебное заведение, все дела были запущены:  в кабинетах царил такой хаос, что в них не моли доискаться никаких коллекций и научного оборудования для научных демонстраций. Библиотека находилась в жалком состоянии. Каждый профессор читал свой курс, руководствуясь только собственными соображениями. Положение усугублялось постоянными склоками между русскими и немецкими профессорами, а так же тем, что университет продолжал ютиться случайных, не приспособленных для учёбы зданиях…
   За двадцать лет ректорства Лобачевского Казанский университет превратился в первоклассное учебное заведение, одно из лучших в России… Лобачевский просмотрел конспекты всех преподавателей и создал единую программу преподавания. Приобрёл научное оборудование. Чтобы навести порядок в библиотеке, Лобачевский в течении десяти лет  добровольно исполнял обязанности библиотекаря, классифицировал и переставил книги. Завёл каталоги и превратил прежний склад книг в настоящее научное собрание. Под его руководством были построены все основные здания университета. Глубоко изучив архитектуру, он внимательно относился к каждой мелочи. И именно ему университет был обязан красотой, прочностью и удобством всех построек…
( «100 великих россиян». Москва «Вече»).

За окном неожиданно быстро потемнело. На небо выплыла серебристая луна. Где-то рядом завыли волки. Во дворе залаяла свора охотничьих борзых. Профессор закрыл тетрадь. Ему расхотелось писать, под этот зверский аккомпанемент. Он зажёг свечи на канделябре, взял из книжного шкафа книгу Платона на греческом языке, и сел читать на диван. Катя тоже пересела на диван - волчий вой пугал её до дрожи. Она прижалась к мужу, и продолжила изучать свою сложную геометрическо - филологическую конструкцию.
   Скоро, к ним присоединился Вася. Он требовательно замяукал за дверью. Княгиня открыла ему дверь, и в гостиную бодрым шагом вошли невозмутимый Василий и быстроногая Белка. Кот завёл знакомую собачку к себе в гостиную, и отправился спать около греческого Платона. Общительная гостья принялась развлекать сама себя. Она стала бегать около дивана, и гавкать на хозяев. Катя отложила тетрадь, и принялась играть с Белкой. Белке это понравилось…   

Княгиня с нетерпением ждала ужина, чтобы познакомиться поближе с домочадцами полковника. Но ужин им принесли в комнату. Домоправительница поставила поднос с ужином на стол и извинилась: Максим Михайлович и Марина заболели, рано легли спать, и она решила, что гостям будет удобнее ужинать в своей комнате. Катя разочарованно кивнула головой. Ольга неслышно вышла, и княгиня  прошептала:
- Я чувствую, что здесь мы больше будем разговаривать с соснами и Белками, чем с людьми.
- Катенька, люди заболели, и естественно они не желают, чтобы ты их допрашивала. Тем более на ночь глядя, - добродушно улыбнулся профессор и продолжил чтение Платона.
   Катя перевернула зашифрованный лист, и стала писать свои новые зашифрованные подозрения… Волки перестали выть. Борзые гавкать. В лесу и в поместье воцарилась тишина.

Наступило утро.
   Профессор проснулся в 8 утра. На улице ещё было темно, в комнате прохладно, и он решил лежать в постели до рассвета. Алексей Платонович закрыл глаза, и стал думать о Максиме. Он вспоминал их совместное детство. Оно было ярким, летним и безоблачным, в отличие от сегодняшнего  дня. И даже воспоминание о том, как они с Максимом заблудились в лесу, сейчас, издали, казалось весёлым приключением. Хотя, по правде сказать, тогда, им это так не казалось. Дети, заблудившиеся в лесу, обычно домой не возвращались, а им, как местным жителям, это было хорошо известно.
   Но сейчас, он видел только светлые стороны, того лесного «заблудившегося заблуждения» – ведь, они видели то, что никогда бы не увидели на окраине леса… Светлые лесные воспоминания… Впрочем, профессор прекрасно знал, что память – избирательная дама. Она всегда хранит на виду, под рукой светлые приятные воспоминания, а неприятные и тёмные, прячет в самые дальние и труднодоступные полки…

В окно заглянул рассвет. Алексей Платонович тихо встал с постели, накинул шерстяной клетчатый халат, и стал переписывать набело вчерашние черновики. Вскоре, с постели встала Катя. Она надела голубое бархатное платье, построила из каштаново-рыжеватых волос сложную причёску «Вавилонскую башню», воткнула в «башню» шпильку с искусственной голубой бабочкой, и села рядом с мужем.   
   Профессор писал. Княгиня ничего не писала - она смотрела в окно, а за окном было одно и то же:  заснеженный парк с заснеженным фонтаном; за забором, высились  темно-зелёные вершины сосен; на соснах сидела стая ворон. Изредка, князь Чёрных Воронов поднимался вверх, обозревал с высоты окрестности, и опять садился на самую верхнюю ветку. Чёрный князь всегда садился выше, чем остальные вороны, чтобы вороны не забывали – кто тут главный.
   В доме и комнате стояла тишина: было слышно ход настенных часов и скрип пера… Ворон поднялся в небо, и вскоре, вся стая поднялась вслед за ним. Вороны исчезли – остался парк, фонтан, забор и сосны. Катя посмотрела на часы – ей уже хотелось есть, и опять перевела взгляд в окно. За окном стояла красивая синеглазая девушка в белой овчиной шубе и белой заячьей шапке.
   Девушка смотрела на Катю пристальным, изучающим взглядом. Княгиня улыбнулась. Девушка тоже. Катя знаками объяснила девушке, что сейчас выйдет к ней. Она схватила лисью шубку, валенки и побежала на мороз с непокрытой головой.
   Вскоре, Катя вернулась с новостями. Девушка за окном была, Анюта - дочь Прасковьи Лукиной. Она дружила с Антониной, но единственное, что знает Анюта: в последнее время, у Тони появился какой-то сердечный друг, которого она свято охраняла, и ничего про него, даже лучшей подруге не рассказывала. Поэтому: куда ушла Тоня, в какое время, к кому, и почему она пропала – Анюта не знает.
Катя прошлась по комнате, и задумчиво сказала:
- Не верю! Лучшая подруга и двоюродная сестра, должна была знать, хоть самую малость. Иначе, это не лучшая подруга.
   В комнату постучались. Это пришла Ольга. Домоправительница  позвала Милорадовых на завтрак в столовую.

В светлой жаркой столовой сидели трое человек. Полковник Матвеев, его дочь Марина, и незнакомая пожилая седая старушка. Она, как видно, только, что пришла с мороза, и грела руки о стакан горячего чая. Милорадовы поздоровались и сели за стол. Максим представил им, свою соседку, помещицу Софью Фёдоровну Касперскую.
   Софья Касперская была похожа на расплывшийся колобок: маленькая, кругленькая, седая дама в платье цвета румяного хлеба. И лицо её, тоже походило на колобок  с глазами щелочками, и носом картошкой. Она внимательно осмотрела гостей, улыбнулась им, достала из радикюля  старинную серебряную табакерку, украшенную мелкими бриллиантами, понюхала табак, чихнула и весело сказала:
- А у меня радость, Максим Михайлович - мой сынок Кирилл приехал. Я его  к концу недели ждала, а он сегодня утром приехал. Кирюша говорит, что вчера ещё приехал, но не решился из-за волков ехать на ночь глядя, и переночевал в Михайлове у своего гимназического друга Косолапова. А сегодня, он приехал – и такая у меня радость, такая радость!
- Я рад, за вас Софья Федоровна. Наконец-то, я услышал, что вы рады, - бесстрастно сказал полковник и продолжил есть овсяную кашу.
- Ой, Максим Михайлович, миленький ты мой, генерал! И хочется радоваться, да нечему. Как подумаешь, что в мире творится, так сразу всё настроение пропадает. Ты слышал, что Германия с Францией скоро воевать будет? – с отвращением глядя, на овсяную кашу, спросила Касперская.
- Воевать? И кто эту новость вам, мадам Софья, в ваше глухое  имение принёс? Канцлер Германии? Или король Франции случайно в Ваш дремучий лес забежал?
- Так в газетах пишут, а газеты знают, что творится на белом свете.  Позавчера, мне кума привезла газету «Михайловские ведомости», так там чёрным по белому  написано: волков слишком много развелось, а это значит - скоро конец света. И все признаки к этому показывают. У меня позавчера  русская легавая Кэт в конюшне щенков родила, и представьте себе: лежат около Кэт белые хорошенькие щеночки и среди них ползает чёрный страшный котёнок. У меня мороз по коже! А бабка,  Ульяна, мне говорит – это не котёнок, а чертёнок! Вот, я и говорю, что всё это не к добру, не к добру!  Уже и черти на землю из бездны выползают. Чуют, черти, скорую поживу, -  Касперская съела ложку сметаны, и облизнула полные губы.
Марина лукаво улыбнулась:
- А может, в вашей конюшне какая-нибудь чёрная кошка родила, а глупый котёнок перепутал мамку.
-  Глупости! Какая чёрная кошка? У меня все кошки белые. Я чёрных не держу! Черные коты к несчастью. И этого, чертенка, я приказала Ульяне утопить в проруби.
Марина опустила глаза в тарелку и недовольно пробурчала:
- Софья Фёдоровна, а зачем вы котёнка утопили, если думаете, что это чёрт? Черти, ведь воды не боятся, они на дне живут  - это их дом.
- Вот там пусть, и живут, а в мою конюшню не лезут, – отрезала Касперская.
Марина горестно вздохнула и бесстрастно поинтересовалась:
- А что ещё, Софья Фёдоровна, в газете пишут?
- Там всё пишут  Мариночка, но у меня память плохая, я все и не помню. Доктор Знахарев говорит, надо мне побольше сыра есть, для памяти, - Касперская съела три кусочка сыра, и повернулась к полковнику, - и когда ты, Максим Михайлович, дочери газеты будешь покупать? Живёт здесь в глухомани, как пень дремучий, и не знает, что в этом страшном мире творится. Так конец света настанет, а она и не будет знать об этом.
Полковник поморщился:
- Не собираюсь, я эту михайловскую «сплетницу» покупать. Всякую ерунду сочиняют, а потом в газете печатают. 
-  Не хотите «Михайловские ведомости»  покупайте московские, столичные или французские новости. А там, тоже, что и «Михайловских»  пишут.  Все газеты мира пишут - скоро  конец света. В Италии вулкан взорвётся - и всю Италию, как  Помпею пеплом засыплет. Францию - Средиземное море зальёт. Германию – турки завоюют, и будет она не Германия, а Туркимания. Египет - песками засыплет. Африка - сгорит от жары, а Россию - льдами покроет. И уже, сами видите, первые вестники Апокалипсиса пошли – зима в этом году выдалась самая лютая. Таких морозов да вьюг, я никогда  не видела.
Максим усмехнулся и отрезал:
- Брехня всё это, сударыня! А такие лютые зимы, у нас, каждая третья. Любите вы, Софья Федоровна, тень на плетень наводить, да везде Апокалипсис видеть. У вас: и лютая зима, и тёплая зима, и дождливое лето, и сухое лето - всё к концу света… Хотя, вы правы, каждая зима - всё ближе и ближе к нашему с вами концу. Мы помрём, а свет дальше будет светить… но уже другой Софье, и другому  Максиму…
- Не говорите, сударь, такие страшные ужасы. Мне ещё пожить охота. И, Вы, ещё совсем бравый молодец, настоящий боевой генерал – Вас, хоть сейчас на войну отправляй.
Полковник поперхнулся овсянкой и закашлялся. Марина фыркнула от смеха. Катя улыбнулась. Касперская выпила бокал мадеры, съела ватрушку с творогом, и печально вздохнула:
- Значит Вы, удалой генерал,  не будете дочери газету выписывать?
- Не буду, - кашлянул Максим.
- Не переживай, Марина, скоро будешь у меня  жить, и все газеты читать. Я много газет выписываю, - пообещала Софья.
- Почему у Вас? – поразилась Марина, и уронила вилку на тарелку.
- Ой, проговорилась я - дура болтливая. Я вот, что, Максим Михайлович тут утречком придумала: у вас товар у нас купец, поместья наши рядом, земли тоже, может, мы поженим наших родных деток. И будут они жить поживать, да добра наживать под нашим мудрым надзором.
- Я подумаю, - хмуро сказал полковник, хотя уже решил, что согласен. Он знал, коммерческую жилку Софью. Его быстрое  согласие, разожжёт у неё крокодильские аппетиты, и она вытянет денег у него намного больше, чем нужно для свадьбы и приданого. А своё поместье, он всё же решил оставить в собственность Маринке, а не бестолковому русскому мосье Кириллу.
   Софья принялась есть сыр – для улучшения памяти, и пристально смотреть на полковника. Она пыталась по лицу соседа угадать его мысли – согласен он или нет. Но лицо полковника было бесстрастно, и в этот раз, она не смогла уловить его мысли. А часто, ей это прекрасно удавалось.
   Марина всё это время не ела, а смотрела в тарелку.
Отец  глянул на неё и строго, по-командирски отрезал:
- Бери вилку и ешь!
Марина посмотрела на отца, и с горьким отчаянием сказала:
- Папа! Ты же обещал меня за Андрея отдать! Ты обещал мне!
- Я обещал, я - и заберу назад своё обещание, - нахмурился он.
Марина беззвучно заплакала. Полковник приказал:
- Ешь и не реви! Нечего кашу солить слезами.
Девочка резко отодвинула тарелку, встала из-за стола, выпрямилась, и надрывно крикнула:
- Ненавижу овсяную кашу! Я думала, раз Тони нет, ты меня любить будешь! А ты, всё равно меня ненавидишь. Почему? Почему?
Максим Михайлович отвернулся к окну. Рыжая борзая собака встала на задние лапы, и заглянула в столовую. Её интересовало, что сегодня приготовили на завтрак. Марина рванулась к выходу,  остановилась у двери и звонко крикнула:
- Не хочу за старика! Не отдашь меня за Андрея, я в монастырь уйду! Или в лес уйду к волкам! Пусть они меня съедят, разорвут на куски! Всё равно, я никому не нужна. А, у вас, Софья Фёдоровна, всегда черные котята рождаются от деревенских котов! Но их, Семён топит или нам отдаёт, чтобы вы их не видели.
  Марина ушла, громко хлопнув дверью. С потолка, на тарелку Софьи, упал белый кусочек извёстки. Она отодвинула тарелку, выпила стакан мадеры, посмотрела на профессора, и философски протянула:
- Какое хамство и неуважение к старым людям! Что за дети пошли!  Совсем, не слушаются родителей. Это конец света! Выгоды своей не понимают. Что такое Андрей? Только красивая вывеска, а за душой ни гроша. А мой, Кирюша – золото! Всё у него есть – столичное образование, хорошее поместье, прекрасный скотный двор, большой свинарник, три гектара леса и даже испанская оранжерея с мандариновым деревом. Ох, ох, ох… И всё это замёрзнет, когда придёт конец света. У меня прямо сердце кровью обливается, как увижу во сне замёрзшие мандарины…
Полковник допил чай с молоком, и усмехнулся:
- Софья Федоровна, а зачем, Вы - если скоро конец света, и всё замерзнет,  хотите своего Кирилла женить?
- А, на всякий случай. А вдруг, Россия и на льдине выживет, – ответила Касперская.
Катя сдержала улыбку и, опустив глаза, спросила:
- Софья Фёдоровна, а как же люди на льдине будут жить, если все поля подо льдом будут?
- А, мы будем картошку и свёклу в оранжереях выращивать. Леса у нас полно, топи печку  круглый год. А, может ещё и лучше будет на льдине. Будем собирать три урожая в год, и никто к нам на льдину не полезет. Любой Наполеон замёрзнет, пока до нас доберётся. Правильно, я говорю Максим Михайлович? Если бы у нас сейчас была льдина, то тебе бы Максим, и не пришлось на Бородинском поле воевать. А, моему, бедному, удалому Георгию, не пришлось бы на том поле лежать, - Софья смахнула слезу, и выпила ещё стакан мадеры. Несмотря на частое употребление мадеры, старушка была трезва, как огурчик. Лишь её глаза, сияли всё более радостным блеском. И этот блеск сиял-полыхал, несмотря на скорый конец света.
   Максим встал из-за стола, сел в зелёное кресло под раскидистую китайскую розу в деревянной кадке, и закурил. Из угла, на Софью потянуло дымом. Касперская помахала рукой, отгоняя дым, и торопливо сказала:
- Максим Михайлович, приезжайте к нам сегодня вечерком в гости. Вы ведь давно, моего Кирилла не видели. И ночевать у нас останетесь. И гостей своих привозите. Я никогда профессоров не видела, хотелось бы с умными людьми пообщаться. Пусть, они мне скажут, когда будет конец света.  Еще, мой дорогой генерал, я Прасковью приглашу. Они с Фомой, вдвоём  очень хорошо поют.
Ты не будешь против, Максим Михайлович?
- Мне всё равно, приглашай кого хочешь. Хоть, всех моих борзых пригласи.
- А я не просто так спросила, ты же говорят с Фомой сильно поругался.
Полковник затушил сигарету в кадке:
- Ну и что? Сегодня поругался - завтра помирился. А ты поменьше слушай всякие бабьи сплетни. Если я буду вспоминать, с кем ты за всю свою жизнь поругалась, так три городка Михайлова наберу.
- Максим Михайлович, дружок, зачем ты меня обижаешь перед чужими людьми. Я женщина мягкая безобидная, ко всем с ласкою да дружбою. А если, кто-то пытается меня обидеть – должна же я, себя защищать от злых людей.
Полковник снисходительно улыбнулся, и Касперская вновь спросила:
- Приедете?
- Не знаю. Настроения нет веселиться. А, профессор, в другой раз, вам  расскажет, когда будет конец света.
- А, вы за Тонечку не переживайте. Вчера в полночь, ровно в 12 часов, Ульяна гадала на картах и сказала: Антонина с сердечным другом в казенном доме. Это значит, у неё всё хорошо.
- В казенном доме? – радостно встрепенулся Максим, но тут же нахмурился, и задумчиво продолжил, - хотя… вроде, казённый дом – это тюрьма. Значит, твоя Ульяна, опять мелет глупости.
- Не всегда тюрьма, сударь, не всегда. Казённый дом – это и гостиница, и казённая контора, и больница и…и…и... и многое другое казённое. Ну, ладно, милые мои, я домой поехала, а вы к нам к вечеру приезжайте. Я, Максим Михайлович подумала- подумала, и наверно  продам  тебе рысака  Эльбруса. Слишком, этот жеребец прожорливый. А, ты, о нём давно мечтаешь, и я, решила исполнить твою мечту. Порадуйся, милый генерал, порадуйся моим Эльбрусом. А теперь, это будет твой Эльбрус. Так ты приедешь к нам?
-  Приеду… уговорила, старая Лиса Патрикеевна.
- Ой, зря ты так говоришь, душка Максимушка. Я белый пушистый зайчик, и ко всем людям с добром. Ты же хотел на Эльбрусе поохотиться, вот и исполнишь свою охоту.
   Касперская живо встала из-за стола, распрощалась со всеми, и ушла… В окно было видно, как её белая карета, на санных полозьях, запряжённая в тройку белых лошадей,  понеслась по лесной дороге, поднимая клубы снега.
 
Алексей Платонович сел за стол писать. Катя несколько раз прошлась по комнате, и задумчиво сказала:
- Алёша, тебя вызвали, искать Антонину, а ты и в ус не дуешь. А на улице, между прочим, мороз.
- Катюша, ты думаешь Антонина уже одиннадцать дней сидит в лесу на морозе, и ждёт, когда я её найду?
- Конечно, я так не думаю. Я думаю, она с каким-то кавалером сбежала, и теперь радуется жизни, забыв об отце. Нам надо срочно найти этого кавалера, и успокоить полковника. Наверно, я сейчас пойду ко всем в гости, и буду выспрашивать их о Тоне. Что-нибудь да накопаю в этом сосновом бору. 
   Катя пошла к двери. В дверь тихо постучались. Она остановилась и пригласила войти. Вошла домоправительница Ольга и приветливо сказала:
- Меня Максим Михайлович отправил, чтобы я помогла Вам найти Тоню. Но я ничего не знаю. Антонина дружила с кузиной Анютой. А я простая домоправительница, и занималась только домом.
- Садитесь, пожалуйста, - предложила Катя, и показала на кресло.
Ольга села, расправила четыре юбки и натянуто улыбнулась. Княгиня села напротив и спросила:
-А, какая была Антонина по характеру?
- Весёлая, общительная, хохотушка, пела очень хорошо. Голос был ангельский. Любила ездить на охоту, любила балы.
- А кто ей нравился из мужчин?
- Особенно никто, хотя она, как и все барышни флиртовала со всеми. Но это обычные девичьи глупости. Антонина собиралась замуж за Евграфа, сына градоначальника Михайлова, и готовилась к свадьбе.
 - У Тони были враги?
- Конечно, нет. Какие могут быть враги у молодой барышни, тем более у Тони. Она со всеми ладила – хорошая девочка.
- м-м-м… А как Антонина пропала?
- После ужина, в 6 вечера, она ушла в свою комнату. В 9 часов я принесла Тонечке на ночь молоко с мёдом, а её в комнате не было. Я прошлась по дому, поискала – Тони нигде нет. Я проверила шкаф с её уличной одеждой: пропала шапка, валенки и белая овчинная шуба. Обычно, Тоня в ней ездила на охоту или гуляла по двору. Норковая, лисья и заячья шубы висели на месте. ещё пропало персиковое бальное платье.
   Я прошлась по двору, парку, Тоню нигде не нашла. Тогда, я пошла к Максиму Михайловичу и сообщила о пропаже. Мы начали Тонечку искать, даже до тракта на лошадях с собаками доехали. Никого нет, только волки воют. Вернулись в дом, а рано утром Максим Михайлович поехал в Михайлов к градоначальнику Михайлову. Но и там он, дочь не нашёл. Потом, хозяин обратился в полицию, и теперь Тоню ищет полиция. Но пока, никакого толку. Как сквозь землю провалилась. Всё, я больше ничего не знаю. Извините, мне надо идти, работы много.
- Подождите, - Катя повернулась к мужу, чтобы он  помог, ей задавать вопросы. Но, Алексей Платонович продолжал невозмутимо писать, и она спросила, - пожалуйста, попросите Лукиных  прийти к нам. Мы бы хотели с ними поговорить.
- А они, уже пришли. Максим Михайлович всех наших попросил к Вам зайти, и всё, что знают о Тоне рассказать, - пожала плечами Ольга.
- Последний вопрос. А, как Прасковья Лукина относилась к Антонине?
- м-м-м… Не знаю.
- Знаете, не юлите, - улыбнулась Катя.
- м-м-м…Видите ли, Прасковья - невенчанная жена Антона Михайловича Матвеева, и Тоня иногда её обижала – по детской глупости. Она относилась к Прасковье, как крепостной служанке, а между тем, если бы Лукина была повенчана с Антоном, то Антонине бы пришлось относиться к ней более уважительно, как к близкой родственнице. Чем, она и является на самом деле.
- Спасибо, – поблагодарила Катя, и Ольга пошла к выходу.
   
Следующей, вошла Прасковья, закутанная в пушистый оренбургский платок. Это была сорокапятилетняя светловолосая женщина, со следами былой красоты. Эта красота, даже сейчас, ясно проглядывала сквозь морщины и увядшую бледную кожу. Лукина села в кресло напротив княгини, и ещё плотнее, как будто замёрзла, закуталась в шаль.
Катя бесцеремонно спросила:
- Вы любили Антонину?
Прасковья удивилась, и это крайнее удивление отразилось на её лице. Немного помедлив, она устало ответила:
- Я любила Тонечку, как родную дочь.
- А, мне сказали обратное.
- Тот, кто вам это сказал - лжёт. Мне лучше знать, как я относилась к своей племяннице. Я, Тонечку с первых дней жизни знаю, она у меня на руках выросла. Оксана, мать Антонины была женщина больная,  слабая, и дочери практически внимания не уделяла. Антонина росла с мамками и няньками, и самой главной  нянькой - была я. Тонечка, всё детство провела в нашем доме. И сейчас, она каждый день, хоть на часок, да забежит к нам… Ох, горе – горюшко… теперь, не забегает… я себе места не нахожу и где же она… Где? Найдите её, пожалуйста!
Прасковья заплакала. Катя вздохнула и спросила:
- У Антонины были враги?
Прасковья ответила, сквозь слёзы:
- Какие враги, у молодой барышни. Тонечка весёлая была, ласковая,  всё время куда-то бежала, скакала. Я бы с удовольствием вам всё-всё рассказала. Но я правда ничего не знаю. Я же ей не ровня, в матери гожусь. Я и у сыновей пыталась выведать, куда она пропала; вдруг они больше меня знают, но они тоже ничего не знают. Хотя, спросите их сами…
Прасковья встала и ушла.

Вошёл старший сын Лукиной, Фома – хмурый, высокий, долговязый блондин, одетый по последней городской моде. Он остановился у дверей, и деловито сказал:
- Я с большим удовольствием бы помог Вам, но я ничего не знаю. Я у помещицы Касперской приказчиком служу, и больше у неё в поместье времени провожу, чем дома. Спросите о Тоне, у Анюты. Она с ней дружила, и знает больше меня. Извините, мне надо срочно по делам ехать. Спрашивайте Анюту.
Фома развернулся и ушёл. И Катя ничего не успела у него спросить.

После Фомы, вошёл Прохор. Он был похож на брата, но помассивнее и веселее, Фомы. Лёгкая улыбка не сходила с его лица. Прохор тоже не стал проходить в гостиную, и сразу деловито сообщил:
- Я ничего о пропаже Тони не знаю. Я бы с удовольствием вам помог, всё-таки Тоня, моя сестра: но в последнее время, я больше в Москве живу, чем здесь. Я приехал домой на Рождество, отдохнуть, а скоро опять в Москву. И с Тоней мы уже давно, по душам не говорили. Вы, лучше спросите Анюту.

Прохор ушел. Вошёл Никита –  рыжий подросток с красным, как будто обожжёным лицом, без бровей и ресниц. Катя сразу пригласила его сесть в кресло, чтобы он не успел убежать, как его братья.
Никита сел, огляделся, встал с кресла, заглянул в листок к профессору, снова сел, и зачастил:
- Вы не удивляйтесь, что я без бровей, ресниц и лицо красное. Это я позавчера интересный огненный опыт ставил, и немного опалил себе лицо. Матушка ругалась, а я, ей говорю: ерунда, до свадьбы заживёт. Спрашивайте меня, я всё расскажу, что знаю.
- А, что ты знаешь? – спросила Катя.
- Ничего не знаю. Тоня ко мне приходила опыты смотреть и мы с ней о науке говорили. Куда она ушла и с кем, я правда не знаю.
- Ты думаешь, она ушла с кем-то?
- Конечно. Она же не с ума сошла - выйти ночью в лес, чтобы на волков посмотреть. Я думаю, Тоня, к кому-то вышла и с ним уехала. У нас дома, все так решили.  Может, она решила не за Евграфа выйти, а за кого-нибудь другого.
- А за кого другого?
- Откуда я знаю. Вообще-то, Тоня готовилась к свадьбе с Евграфом.
- Она любила Евграфа?
- Конечно нет. Вы бы полюбили жениха, от вида которого хочешь смеяться?
- Нет.
- И она не полюбила. Тоня, когда Евграф к нам приезжал - в рот дольку лимона брала, чтобы не рассмеяться.
- А, что в нём смешного?
- Евграф косоглазый. У него один глаз на нос смотрит. Смешно - ужас. А, вообще, он мужик хороший, умный, но косой. Его наверно в детстве испугали, и один глаз убежал.
- Куда убежал? – поразилась Катя.
- К носу. Больше, я ничего не знаю правда - правда. Спросите Анюту. Они с Тоней шушукались. Она больше меня знает.
- У Антонины были враги? Может, кто-то не любил её.
- Её все любили. Тоня хорошая, и никто зла ей не сделает, - Никита повернулся к профессору и забросал его вопросами, - а, вы правда профессор? Я тоже хочу стать профессором. Но не знаю каким профессором стать. А куда мне лучше поступить? В Московский, Казанский  или Петербургский университет? А где на звездочётов учат?
Алексей Платонович отложил перо и рассмеялся:
- Сударь, вы столько вопросов задали, что у меня голова кругом. Давайте, я как-нибудь  зайду в вашу дымящуюся лабораторию, и мы с вами поговорим.
- Вы правда зайдёте ко мне? – удивился Никита.
- Зайду, и именно к тебе, мой будущий профессор - звездочёт.
- Здорово! Ко мне придёт настоящий профессор! – обрадовался Никита, и подпрыгнул на месте.
В комнату заглянула Анюта, хмуро посмотрела на Никиту, и он заторопился:
- Я наверно, много тут сижу. Теперь, очередь Ани.
Никита вскочил, и убежал.

В гостиную вошла Аня - красивая девушка, очень похожая на мать.
Катя предложила ей сесть. Аня села, сложила руки на груди, и печально вздохнула.
Княгиня спросила:
- Ты знаешь где Тоня?
- Нет, не знаю. Я бы обязательно сказала, если бы знала.
- А, что  ты думаешь, про её исчезновение?
- У нас все решили, что Тоня с кем-то сбежала. Я тоже, так думаю.
- А с кем она сбежала, хоть примерно скажи.
- Не знаю. У Тони появился какой-то тайный сердечный друг, но она его тщательно скрывала. Я, ей говорила: «Ты же замуж выходишь, а сама к другому едешь на свидание». А  Тоня, мне в ответ: «Это просто дружба. Он мне нравится, но я выйду за Евграфа, изменять ему не собираюсь, а пока просто встречаюсь - для веселья. Дома скучно - каждый день, одно и тоже».
- А где она с кавалером встречалась?
- Я думаю, что у Сороки. Это лесное озеро - Сорока называется. Обычно, к нему местные на свидания ездят. Там очень красиво, даже зимой. Тоня оседлывала Волгу – это её лошадь, брала борзых, и мчалась в лес, поэтому увидеть к кому она едет и куда - было невозможно.
- И никого не удивляло, что она уезжает из дома одна?
- А кого удивишь?  Это обычное дело. Тоня почти каждый день Волгу объезжала и собак выгуливала по лесу. Она не могла всё время дома сидеть: любила движение, лес, зверюшек и птиц разглядывать.
- А, часто Тоня с ним встречалась?
- Мне кажется, раз в три дня. Потому что, каждый третий день, она наряжалась больше, чем обычно и ещё пудрила и румянила лицо. 
- А у вас в округе есть молодые люди Тониного возраста?
- Нет, таких нет. В основном у нас помещики люди старые. А их дети и внуки, или в Петербурге живут, или в Москве, или в Михайлове, а сюда лишь на лето приезжают. У нас здесь зимой скучно. Всё развлечение: игра в карты,  романсы и танцы у мадам Касперской, или балы в Михайлове. Но меня на балы не берут. Только Тоня туда ездила.
- А я слышала, у вас есть сосед, князь Лев Волков – очень интересный мужчина.
- А что в нём интересного? Мужчина, как мужчина. Вы его сегодня у Касперской увидите. Она его обязательно пригласит. Вы думаете, Тоня к нему ездила? Напрасно. Волков здесь уже два года живёт, и с Тоней никак не общается. Хотя, раньше, он хотел на ней жениться, но Максим Михайлович ему отказал.
- Почему?
- Он, Тоню просватал за Евграфа намного раньше, чем здесь Волков появился. Вы же сами знаете, отменить сватовство никак нельзя. Это последнее свинство. Я всё рассказала, больше ничего не знаю: правда – правда не знаю. А вы Тоню найдёте?
- Не знаю.   
- Я думаю, Ваш профессор, обязательно её найдёт. Не зря же ему профессора дали.
- Я тоже думаю, что не зря, - улыбнулась Катя.

Анюта ушла. Вошла учительница немецкого языка Алиса Бонн, бонна Марины. Это была миловидная, худенькая, зеленоглазая шатенка с родинкой на щеке. Бонна Алиса Бонн села в кресло и огляделась.
- Вы знаете куда уехала Антонина? – спросила Катя.
- Вы думаете, Тоня уехала? И мы тоже, все так думаем.
- А если она не уехала, а исчезла под снегом? - зловещим голосом сказала Катя.
- Ой, не говорите так. Мне страшно. Тоня уехала с кавалером! Она жива. Не хочу думать о плохом, - поёжилась Алиса.
- Вы очень хорошо говорите по-русски.
Учительница звонко рассмеялась:
- Я - русская. У меня отец немец, а мать русская. Отец родился в Санкт- Петербурге, и я там живу. А, сюда, на Одиннадцатую версту, я приехала на приданое заработать. В провинции очень хорошо платят, лучше, чем у нас. Я до лета здесь доживу, и опять уеду домой в Петербург. Уже дождаться не могу, когда улечу на птице - тройке на свой Крестовский остров и пойду в Мариинский театр. О, театр – ты лекарство от всех бед и скуки! После столицы, здесь скука ужасная. Даже волкам здесь скучно. Слышите, как они вечерами воют от скуки. Поэтому, я Тоню понимала, когда она завела себе секретного друга.
- А кто он, Вы знаете?
- Нет, Тоня, его держала в секрете. Да, я и не пыталась узнать. Мне всё равно было с кем она встречалась. Я больше с Мариной общаюсь. А, Марина и Антонина – не очень дружные сёстры. Они разные. Марина – серьёзная девочка, любит читать, вышивать, рисовать. Марина очень хорошо рисует. Антонина – любила носиться по лесам - за книгу, и вышивание  - её не усадишь.
- Значит, сёстры не любили друг друга.
- Мне кажется - нет. Но это обычная история, мы тоже со своей сестрой Кристиной живем, как кошка с собакой. Моя старшая сестра, любит меня учить жизни, а мне это не нравится. Впрочем, это никому не нравится. Покажите мне человека, которому нравится, когда ему прямо говорят – ты - дурак, я - умный, и я буду тебя дурака учить уму-разуму. Иногда, я так на свою Крысю разозлюсь, что убила бы её… Ой, что я говорю. Кому интересно слушать про мою глупую сестру.
- Антонина тоже учила Марину жить?
- Тоня не учила. Она смеялась над Мариной. Марина начитается книжек, а потом ещё какое-то время в этом выдуманном мире живёт, и по рассеянности: то соль в чай насыплет, то свою комнату перепутает и в Тонину постель ляжет, и еще много чего другого сделает. А Тоня смеётся.
- Мне все говорят, что Тоня была чудесная девочка. Я этому не верю. Должны же быть у неё какие-то недостатки. 
- Единственный недостаток Антонины - высокомерие. Но это замечаю, только я. Местные её знают с детства, и внимания не обращают. Тоню, здесь действительно все любят.
- И Прасковья любит?
- Конечно, любит, хотя…м-м-м…  Я думаю, она немного обижена на Тоню, но это я так думаю. А что на самом деле на душе  у Прасковьи - не знаю. После смерти жены, около десяти лет назад, хозяин хотел жениться на Прасковье. Брат Антон к тому времени уже умер. Но Тоня, сказала отцу:  «Если приведёшь мачеху, я в лесу уйду и там помру». И хозяин оставил эту затею. Говорят, он в молодости очень любил Прасковью. Оба брата её любили, но вышла она за Антона. Все утверждают, что в молодости Прасковья была удивительной красоты. С соседних деревень, толпы парней, на вечёрки приходили, чтобы только на неё посмотреть. А жизнь у Прасковьи не удалась – по большому счёту, она сейчас, нищая приживалка. Свекровка, из-за неё, лишила наследства Антона Михайловича. Всё оставила Максиму Михайловичу.  Поэтому, я думаю, Прасковься немного обижена на Тоню. Если бы она вышла за полковника, то стала бы - порядочная дама. Её бы приняли во всех лучших домах Михайлова. А так, она - обычная содержанка, служанка и приживалка. Но это мои мысли, а что она думает – я не знаю. Тем не менее, Прасковья очень хорошо относилась к Тоне, и Тоня постоянно сидела у Лукиных. Она с братьями и на охоту ездила, они вместе играли. Говорят, и в детстве, Прасковья заменила Тоне, мать. Жена полковника была высокомерная и психопатка, мужа она ненавидела, и детей своих не любила. Они её нервировали и раздражали своим шумом. У меня такая же точно тетя Полина. Она вечером зайдёт к детям всех поцелует в лоб, и до следующего вечера их не видит. Дети, свою няню больше любят, чем родную маму. Ой, опять я на свою семью перешла. Спрашивайте дальше.
- А, как к Тоне относилась - Ольга?
- Ольга тоже когда-то мечтала, стать женой полковника. Говорят, раньше, она была довольно интересная  женщина, особенно, когда её муж еще был жив, и работал врачом. Это сейчас, она сильно постарела. Но, вряд ли Тоня, позволила бы отцу жениться на ней. Впрочем, мне кажется, сейчас полковнику нравится быть неженатым: свобода, куда захотел - поехал, и никто ему не указ.   
   Но, когда, у него умерла жена, многие дамы мечтали стать хозяйкой Одиннадцатой версты. В том числе, и Софья Касперская и ещё одна местная ведьма - Ульяна. Вы, наверно её сегодня у Касперской увидите. Её 36 лет, а выглядит на 23-25. Поэтому, все верят, что она настоящая ведьма.
- Ведьма? Настоящая ведьма? – ужаснулась Катя.
- А, может и не ведьма, но так все говорят. А вообще-то, Ульяна мастер на все руки. Она и знахарка, и гадалка, и повитуха - детей принимает. В молодости Ульяна осталась вдовой, её муж от болей в животе умер, и с тех пор, она живёт одна. Говорят, к ней ходило много женихов под венец звать, но она всех выпроваживала. Видимо, Ульяне больше нравилась свободная любовь: и градоначальник Михайлов, и полковник Матвеев, и покойный муж Касперской захаживали к Ульяне.   Ещё спрашивайте меня, мадам, хотя, я вроде всё рассказала. Я правда, больше ничего не знаю. Я только, после пропажи Тони поняла одну важную вещь: как же мы мало знаем людей живущих с нами. Я два года живу здесь, а по сути, совсем не знаю Антонину. А, может, я и Марину не знаю… да-а-а.. очень интересно. 
- А, мне кажется, что вы рассказали намного больше, чем все вместе взятые – родные Тони.
- Это потому, что я человек со стороны, и вижу всех с другого ракурса. А Матвеевы, самая обычная семья: иногда обижают друг  друга, а потом всё прощают. Честно говоря, эта семья – очень хорошая. Я в Петербурге у одних господ жила три месяца и сбежала, не выдержала. Такие, сволочи были – ужас! Родители были настоящие  змеи, а их двое сыновей – порядочные свиньи. И хорошо, что я во время от них сбежала. Потом, этот господин убил жену, детей, продал дом на Фонтанке, забрал драгоценности, ценные бумаги жены, и сбежал с молодой любовницей за границу. Он бы и меня убил, как свидетеля. Ведь я, как нянька, всё время была с детьми. Ой, опять я о себе. Наверно, я много сижу. Там ещё Андрей своей очереди дожидается.
- Подождите, сударыня. Опишите мне, князя Льва Волкова и его родственницу.
- Ему 30 лет, обычный мужчина, синеглазый брюнет, на вид довольно приятный, малоразговорчивый и очень сильный. В том смысле, сильный, что внутри, в душе - сильный, понимаете меня, - Катя кивнула, и Алиса продолжила, - я знаю некоторым женщинам сильные, жёсткие мужчины нравятся, но меня, такие не привлекают. Агнесса Волкова, вдова его умершего брата. Ей –  25 лет, невысокая шатенка, довольно приятная женщина, общительная. Мне она нравится, но по-моему, она слишком ревностно относится к своему шурину. Её коробит, когда кто-то из женщин начинает флиртовать с князем. Наверно, Агнесса не желает, чтобы в поместье пришла хозяйка. Но пока, хозяйка поместья – она. Волковы – к нам практически не ездят. У них есть какие-то друзья или родственники во Владимире, и Волковы часто ездят к ним. Кстати, чуть не забыла. Фома – очень увлечён Агнессой, но она на него ноль внимания. Хотя… кто его знает, что там у Сороки творится… Но я ничего не говорила, и ничего не знаю – это всё мои мысли и догадки. Но Вы съездите на Сороку, именно там живёт Ульяна. У неё отличный дом, и местные помещики, и их семьи, часто у неё останавливаются, чтобы порыбачить, поохотиться, или просто полюбоваться озером. Всё, я убегаю, мне Андрей сказал долго не трепаться, ему надо в Михайлов ехать.

Алиса ушла. Пришёл Андрей - приказчик и жених Марины. Он был  немногословен – ничего не знаю, ничего не видел - никому ничего не скажу. После его ухода, Катя спросила мужа:
- И, что ты думаешь?
- Я думаю, что Антонину убили.
- Почему, ты так думаешь? – воскликнула Катя
- Не знаю - почему, но что-то неуловимое мне подсказывает - её уже нет в живых.
- А мне что-то подсказывает, что Тоня убежала с каким-то кавалером.
- Тогда зачем ты меня спрашивала: что Я думаю? – совсем не удивился профессор.
- Я думала, что ты скажешь, то же, что и я.
- Ты бы меня предупредила, Катенька. А, я, как дурак, решил высказать своё мнение, - добродушно пробасил Алексей Платонович.
Катя нахмурилась, и через некоторое время протянула:
- Извини, Алёша. Я понимаю, что не права. Но мне хочется думать, что Тоня жива, что - всё хорошо. Наверно, я хотела, чтобы ты сказал – Антонина жива, чтобы ты меня успокоил. Но раз, ты решил, что она мертва - я с тобой согласна. К несчастью, ты всегда прав… Нет! Я не согласна!.. не хочу соглашаться, что умерла молодая девушка.  И всё же, Алёшенька, мон ами, обоснуй, хоть чуть-чуть своё мнение.
- м-м-м-… как я понял, здесь в округе, единственный кавалер – это князь Лев Волков. Если бы, Тоня сбежала с ним, то они бы давно уже обвенчались и пали к ногам отца. Прошло довольно много времени после исчезновения девушки - но вокруг стоит гробовая тишина.
Катя помедлила:
- А если это жених из Михайлова или из Москвы? Если это не Лев, а какой-нибудь дальний Кот.
- За 11 дней, на Одиннадцатую версту и из Москвы можно приехать, и из Владимира, или хотя бы письмо отправить: «Папа, я вышла замуж за Кузьму. Благословите меня».
- Ты прав. Алёша, знаешь, что меня заинтересовало. Почему, секретный друг встречался с Тоней раз в три дня? Может, он был свободен только каждый третий день. У тебя есть другой вариант? Почему, свидание раз в три дня? Оцени это, через свой мужской взгляд.
- м-м-м…Может быть, ему хотелось, чтобы барышня мучилась в разлуке и мечтала о встрече. Частые встречи – быстро разрушают романтическую любовь.
-Хм-м-м…какие вы мужчины хитрые, но возможен и этот вариант…
   Катя села читать Лермонтова… В гостиную постучались, вошла Ольга и сообщила, что через два часа все едут в гости к помещице Касперской. Едут на ночь до утра. Темным вечером опасно возвращаться домой. Катя кивнула головой и пошла наряжаться. Так, как Алексей Платонович не любил - два часа выбирать какой из двух костюмов ему надеть в гости, поэтому  продолжил писать о Лобачевском:

«Люди занимались геометрией с глубокой древности, но в виде стройной системы она впервые была изложена в 3 в. до. н.э. замечательным греческим математиком Евклидом. В основе всей геометрии Евклида лежало несколько простых  утверждений, которые принимались за истинные без доказательств;  иначе сказать,  за аксиомы… 
   Когда в последующие века математика обрела вид строгой науки, были сделаны многочисленные попытки доказать евклидовы аксиомы. Острый интерес математиков всегда вызывала пятая аксиома о параллельных прямых… На всём протяжении от древности до первой половины 18 века,  математики пытались доказать аксиому параллельных. С таких попыток начал и Лобачевский…. Доказывая эту аксиому он получил хоть и своеобразную, но логически совершенно стройную и безупречную систему положений, обладающую тем же логическим совершенством, что и обычная евклидова геометрия. Эта система положений и составила так называемую неевклидову геометрию или геометрию Лобачевского.
   В каком же соотношении находятся между собой две геометрии, и какую считать более правильной? Сам Лобачевский совершенно верно утверждал, что различия между его геометрией и геометрией Евклида кроются в самой природе понимания пространства. В евклидовой геометрии пространству отводится роль беспредельной и нейтральной протяжённости. Однако, Лобачевский был уверен, что наше представление о «плоском» пространстве, не более чем дань традиции. На самом деле физическое пространство искривлено, и лишь в бесконечных малых областях его, можно считать плоским. В наших земных пределах этой кривизной  можно пренебречь. Одна при измерении беспредельных космических расстояний пренебрежение кривизной пространства может привести к серьёзным ошибкам.
( «Сто великих россиян»)
В дверь постучались, и  Ольга попросила Милорадовых пройти к каретам: лошади не могут долго ждать, то есть долго стоять на месте. На улице мороз. Профессор быстро закрыл чернильницу, накинул шубу, и попросил жену: не мучить бедных лошадей.
Этот призыв был услышан: Катя любила лошадей, и через пять минут она, полураздетая, уже сидела в карете. Шубу, шапку и ожерелье  она надевала в карете.

*У Касперской.

В гости к Касперской поехали полковник с дочерью, и всё семейство Лукиных: Прасковья Фома, Прохор, Никита и Анюта.   Прасковья надела красивое серебристое бальное платье, надушилась жасминовым одеколоном, и искусно накрасилась: набелилась рисовой пудрой, ярко-синие глаза подвела синим карандашом, губы – натёрла свёклой, поставила на щеку родинку, и теперь, ей смело можно было дать тридцать шесть лет. А, вечером, при свете свечей, и все тридцать с крохотным хвостиком. Впрочем, и Катя, с помощью этой же немудрёной косметики тоже помолодела, и теперь, выглядела на все 28 с половиной.
   Выехали рано, ещё засветло. Снег, под ярким зимним солнцем, блестел и переливался мириадами звёзд. Сверкало всё: и белоснежная дорога, и заснеженные деревья, и широкое поле, и высокие сугробы, и гривы лошадей, и их расшитые попоны. Казалось, даже зимний воздух, был пронизан морозно-звёздным блеском. И весь этот русский блеск, сопровождался чудесной музыкой валдайских колокольчиков.
   Поместье  Касперской затаилось в заснеженном лесу за высоким забором и мощными коваными воротами… Деревянный, двухэтажный добротный дом походил на сказочный древний терем. Искусная резьба, какого-то местного умельца украшала терем  до края крыши, и даже крыльцо, украшенное тонкой резьбой, выглядело, как игрушка…
    В доме, наполненном старинной мебелью из красного дерева и бухарскими коврами было тепло, пахло ромашкой и смородиновым чаем. Софья Касперская, ради гостей нарядилась в белое атласное платье, а из волос соорудила «стог сена», украшенный жемчугом и атласными снежинками. Катя, увидев этот «стог Касперской», постаралась не рассмеяться. Но другие гости, приняли стог более благоприятно. Они его видели уже сотни  раз и в разном стогометании: стог, украшенный бриллиантами; стог, украшенный лебединым и павлиньими перьями; стог, украшенный ромашками; стог, украшенный чучелом лимонной канарейки и т.д.  Фантазия Софьи работала во всех направлениях: и всё, что она видела вокруг, могло оказаться в её «стогу». 
   Гости сняли шубы, дамы прихорошились в гостевой комнате, и хозяйка сразу же повела их к накрытому столу. Во главе стола, уже сидел сын Софьи – Кирилл. Это был сорокалетний худощавый, довольно приятный шатен, с несколько утомлённым, печальным, бледным лицом. Кирилл, со скучающим видом поздоровался со старыми знакомыми и посмотрел на настенные часы.
   Кате стало неприятно, как будто, хозяин намекнул, только что вошедшим гостям, чтобы они долго не задерживались. Но немного погодя, она решила, что Касперский кого-то ждёт, и это оказалось правдой. Как только гости с Одиннадцатой версты уселись за стол: старый слуга доложил, что приехали господа Волковы с двенадцатой версты, и Кирилл пошёл их встречать. 
   В столовую вошли Лев и Агнесса Волковы. Они приветливо поздоровались с гостями, и сели на свободные стулья рядом с Кририллом. Полковник Матвеев представил им своих гостей - родственников Милорадовых, и пир помещицы Касперской начался…
   За столом царила непринуждённая атмосфера. Большинство присутствующих знали друг друга с детства, и Волковы, прекрасно вписались в эту дружную компанию. Лишь, Кирилл, изображал «Байроновскую печаль», что так модна была нынче в высшем свете. Веселиться, и выглядеть счастливым - в отдельных столичных домах считалось дурным тоном.
   «Отсталая, провинциальная» Софья, не знала о новой моде, и тревожно посматривала на сына. Скоро, её сердце не выдержало печального вида сына, и она спросила:
- Кирюша, ты что так печален? Неужели, не рад, что в родной дом вернулся?
Все гости невольно посмотрели на него. Касперский вздохнул, ничего не ответил, и с печальным видом выпил бокал шампанского. Марина, под шумок, пока отец не видит, в первый раз в жизни выпила стакан вина. Следом, и Никита, повторил её трюк.
Кирилл не отвечал, и Софья горестно продолжила:
- Может, ты в дороге какой-нибудь египетский вирус подцепил?
- Маман, я из Франции в Россию ехал не через Египет, а через Польшу, - снисходительно улыбнулся он.
- Ну и что. В столичных газетах пишут сейчас новый вирус появился - египетский. Это историки его вытащили из египетских пирамид. И говорят, эта египетская зараза, очень заразительна. Какой-нибудь господин съездил в Египет, а потом едет домой - чихает, и всех по дороге заражает.  А, он, этот египетский вирус, очень страшный и ужасный. Сначала человек, впадает в уныние, потом у него начинается горячка, потом желтуха, потом краснуха, потом трясуха, а потом человек - высыхает, как мумия. И никакая самая лучшая микстура не помогает.  Давай, сыночек, я знахарку Ульяну позову.
Кирилл поморщился:
- Дорогая маман, как может русская знахарка вылечить египетский вирус?
- Да, очень просто! Она тебя в жаркой бане еловым и берёзовым веником попарит, потом в снегу покатает, и никакой заморский вирус, такого лечения не выдержит – сразу помрёт. Они же эти жаркие вирусы - слабенькие, дохлые, и к нашему морозу не привыкшие.  Давай, Кирюша, позовём Ульяну, и всю твою печаль, как рукой снимет
- Не надо, мне Ульяну.
- Тогда позовём, доктора Знахарева.
- Маман! Нет у меня никакого вируса: ни египетского, ни французского, ни русского.
- А, я вижу, что есть. Прямо, вижу твою печаль, и его страшные вирусные щупальца, невооруженным взглядом, - вздрогнула Софья.
Кирил под напором матери сдался, и обречённо вздохнул:
- Маман, хорошо, я согласен с Вами. У меня есть вирус, и этот вирус называется – скука от лютой зимы.
- Откуда  скука? Ты посмотри, какая красота кругом! Хочешь на охоту езди, хочешь на бал в Михайлово,  а хочешь просто у камина сиди, да книжки читай. Поэтому, не говори мне о какой-то глупой скуке, это у тебя вирус! Настоящий египетский вирус.
- Хорошо, пусть будет вирус, но только русский вирус и мой личный. В одном - единственном экземпляре.
Опьяневший Никита  рассмеялся:
- Русское медицинское открытие - вирус Касперского. Человек заболевает уже при рождении, в пятнадцать у него невезуха, в двадцать показуха, в тридцать успокуха,  в шестьдесят трясуха, а в девяносто - он высыхает, как египетская мумия. И  разрушительная работа египетского вируса  завершена. 
   Никита зашёлся от смеха, и все засмеялись. Фома, с улыбкой, треснул брата по шее, но тот продолжил смеяться. 
Касперская вздохнула, выпила полный бокал красного вина из полупустой бутылки «Донской казак», закусила вино сыром, для улучшения памяти, и задумчиво протянула:
- Не знаю, какой тут вирус: египетский или  Касперского, но на каждый вирус есть… э-э-э- забыла… Никита, как называется, то что против вируса?
- Микстура, - сквозь смех, подсказал Никита.
- Нет, не микстура. Другой противник вируса! – нахмурилась Софья.
- Самогон? Перцовая водка? Дёготь? Чеснок? Ульяна?
- При чем здесь Ульяна?! Это заморское слово, которое значит против чего-то.
-  Анархист? Активист? Пародист? Бомбист? Прокламация? Ингаляция?  Индукция? Конституция? Революция, - выпалил Никита.
- Ты, что дурак? Как может быть, революция против вирусов. Тут надо сказать «вирус», и тот, кто «против» этого вируса. Кто уничтожает его? – упорствовала опьяневшая Касперская.
- Доктор Знахарев? Берёзовый веник? Малиновое варенье?
Софья махнула рукой на Никиту, и повернулась к профессору, который разговаривал в этот момент с Прасковьей:
- Господин, профессор, как называется заморское египетское слово, которое означает «против чего-то, противоположный»?
- «Анти» и слово это латинское, - ответил  Алексей Платонович, и продолжил разговор с Прасковьей.
Софья взглянула на сына, и воскликнула:
- Вот! Только профессор это и знает! Остальные, неучи рязанские-тьмутараканские. На каждый вирус – есть свой антивирус. Если вирус Касперского – скука, то антивирус Касперского – это работа, до седьмого пота. Займись, Кирюша, делами поместья, и весь твой скучный  вирус испарится.
   Кирилл слушал мать вполуха. Он уже увлёкся Агнессой, и та искусно, почти незаметно, флиртовала с ним. Волков в это же самое время ухаживал за Мариной, и той невероятно льстило внимание  взрослого мужчины…
  Софья долго смотрела на весёлую нищую Агнессу, потом нахмурилась, опять выпила бокал вина, и пробормотала:
- И все-таки, антивирус Касперского звучит красиво. Жаль такого антивируса нет…я бы тогда им всем показала - как надо работать…

За окном стемнело, и старый слуга, наглухо закрыл дом, деревянными ставнями. Скоро, всё общество плавно перетекло из столовой в бальное зало. В зале, освещённом свечами, стояла таинственная полутьма.  Люди и свет дрожащих свечей отражались в многочисленных  зеркалах, закованных в бронзовые старинные рамы. И может быть от этого света, то вспыхивающего, то угасающего, всё  пространство, казалось каким-то искривлённым, нереальным, сюрреалистичным. Да, и сами люди, казались, нереальными мерцающими тенями.
   Между зеркалами, по всем сторонам зала стояли сиреневые бархатные диваны, и на них постепенно образовались свои компании. Милорадовы общались с полковником и Прасковьей. Фома, Прохор и Кирилл дружно развлекали весёлую Агнессу. Лев присоединился к компании Никиты, Марины и Анюты, или скорей всего, это они присоединились к нему. Софья Касперская сидела на диване одна, безвольно откинувшись на спинку, и в этом, дрожащей  искривлённой полутьме, было непонятно: спит она, или чуть прикрыла глаза, чтобы наблюдать за гостями. 
   Где-то в лесу завыли волки. За окном, несколько раз, выстрелили из ружья, и волки замолкли.  Марина села за рояль, и стала наигрывать знакомые мелодии. Около рояля стоял маленький французский столик с гнутыми ножками. На нём были разбросаны потрёпанные пожелтевшие листы с переписанными от руки романсами; в мерцающей полутьме: и ноты, и слова, были еле различимы…
  Агнесса громко, заразительно рассмеялась на шутку Прохора, и весело сказала:
- Фома, голубчик, спой нам что-нибудь.  Очень, уж я люблю, как ты поёшь.
   Фома подошёл к французскому столику, взял первый попавшийся романс, посмотрел на слова, и положил лист на рояль перед Мариной. Он встал в театральную позу, посмотрел на Агнессу печальным взглядом, и запел приятным бархатным тенором романс на слова Александра Радищева:
«Ужасный в сердце ад,
Любовь меня терзает;
Твой взгляд
Для сердца лютый яд,
Веселье исчезает,
Надежда погасает,
Твой взгляд,
Ах, лютый яд…»
Пел Фома хорошо, душевно, и ему от всей души аплодировали. Петь второй романс Фома отказался, у него сегодня не было настроения петь.

Следом за Фомой, к роялю вышел Прохор. Он, улыбнулся Агнессе, и не попадая в ноты, задорно запел:
«Прекрасный день, счастливый день:
И солнце, и любовь!
С нагих полей сбежала тень –
Светлеет сердце вновь.
Проснитесь, рощи и поля,
Пусть жизнью всё кипит.
Она моя, она моя!
Мне сердце говорит…» (Антон Дельвиг).
На последних словах, Лев метнул внимательный взгляд на Агнессу. Певец Прохор поклонился во все стороны, и шутовски объявил, что этот романс он посвящает лесной Снежной королеве. Агнесса крикнула:
- Браво!
Софья проснулась, зевнула, и обратилась к князю:
- Лев Валерьянович спойте, будьте любезны. Мне нравится ваш хриплый голос. У меня от него, аж радостные мурашки по сердцу пробегают:
Волков подошёл к роялю, повернулся к Анюте, и хрипловатым рокочущим басом, запел:
«Какое счастье ночь, и мы одни!
Река, как зеркало, и всё блестит звездами;
А там-то… голову закинь-ка да взгляни:
Какая глубина и чистота над нами!

О, называй меня безумным! Назови
Чем хочешь; в этот миг я разумом слабею
И в сердце чувствую такой прилив любви,
Что не могу молчать, не стану, не умею!

Я болен и влюблён; но, мучась и любя, -
О, слушай! О, пойми! – я страсти не скрываю,
И я хочу сказать, что я люблю тебя –
Тебя, одну тебя люблю я и желаю!    (Афанасий Фет)

Красавица Анюта вспыхнула, опустила глаза, и усиленно замахала белым веером. Агнесса вспыхнула и посмотрела зверским взглядом на Льва. Прасковья метнула недовольный родительский взгляд на Анюту. Фома, Прохор и Никита удивленно, и вместе с тем грозно,  посмотрели сестру. Софья Касперская довольно улыбнулась, и предложила сыну спеть романс для Марины. Теперь, уже Агнесса усиленно замахала чёрным веером.

Касперский нехотя, лениво подошел к столику, перебрал листки, выбрал  романс, поставил лист на пюпитр, печально посмотрел на вспыхнувшую Марину, ожидавшую романс для неё, и повернулся к Прасковье. Он пел, не отрывая от неё печального тусклого  взгляда:
«Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье:
Люблю  в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.

Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.

Я говорю  с подругой юных дней;
В твоих чертах ищу черты другие;
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей». (Михаил Лермонтов)

Прасковья откровенно расстроилась, и на её глазах блеснули слёзы. Полковник Матвеев, заиграл желваками, и с затаённой ненавистью взглянул на Касперского. Кирилл усмехнулся, и пошёл к Агнессе. Софья вскочила с дивана и весело сказала:
- Всё хватит петь! Ваши песни, только тоску наводят. Вот, мы в молодости, пели только весёлые песни, а  у вас одна тоска.
Касперская взмахнула руками, и задорно, по-деревенски, запела песню на слова Гавриила Державина:
«Если б милые девицы
Так могли летать, как птицы,
И садились на сучках,
Я желал бы быть сучочком,
Чтобы тысячам девочкам
На моих сидеть ветвях…»

Прасковья, её строго оборвала:
- Софья! Ты что, совсем очумела? Здесь невинные девицы, а ты поганые песни поёшь!
Касперская фыркнула:
- Хорошая весёлая песня. Сама царица Екатерина, песни Державина слушала, и ничего, уши у неё не опухли. Екатерина, ему даже орден дала.
- Но, не за эту же песню дала, а за другую. За оду, во славу её величества. А, ты сейчас, ещё матерные деревенские частушки спой, и скажи, что за них надо ордена давать, - отрезала Прасковья.
Софья рассмеялась:
- Конечно надо давать! Например дать Прохору: орден дубово-хренового листа.
  Братья рассмеялись. Барышни улыбнулись. Прасковья махнула на Софью рукой. Касперская выгнала девиц из зала, и приказала Фоме спеть весёлые деревенские частушки, но не сильно матерные.
Девицы прильнули к двери и прислушались. Фома  прошёлся с частушками по залу, притопывая каблуками:
-Дед Мороз от снежной бабы,
В Новый год ушёл к другой.
По весне вернуться рад бы,
Да на кой, он х.. такой.

- Глянь от бабушки Яглушки,
Вышел Леший из избушки.
Приходил, как говориться
В Новый год погорячиться.

- Нынче баба снежная
Не толстуха прежняя.
Извелась совсем от слёз:
Изменяет Дед Мороз.

Под конец, Фома остановился около Агнессы, и многозначительно пропел:
- Ой, обманет дурочку,
Дед Мороз Снегурочку,
Снежных баб по городам
У него и тут и там.          
(*частушки -Алексей Добрынин. г. Владимир).

Раскрасневшийся Фома закончил петь,  сел на диван,  и полковник  предложил сыграть в «Бостон» (*карточная игра). Все с удовольствием согласились и пошли из бального зала в карточную комнату к ломберному столику, где всё было готово для игры.
   Игра в карты затянулась до полуночи. Проигравшие должны были выходить во двор, на мороз, и кричать по-петушиному. Было весело. В полночь, неизвестно откуда, появилась гадалка и знахарка Ульяна –  красивая, зеленоглазая шатенка в городском зелёном атласном платье и белой кружевной шали. Софья предложила ей погадать гостям – Ульяна без разговоров  согласилась.
   Гадала она в Охотничьем кабинете, освещенном одной свечой, и многочисленные чучела животных, наблюдали за её гаданием: голова кабана, злобно скалила острые клыки, мёртвый орел расправил огромные крылья, чтобы взлететь, а филин, вытаращил стеклянные желтые хищные глаза.
   Полковнику, Ульяна нагадала, что Антонина жива и скоро вернётся. Профессору, что его ждет удача; княгине – неудачу. Прасковье – богатство. Агнессе, Анюте и Марине – хороших женихов. А мужчинам – богатство и любовь. Кате «неудачное» гадание не понравилось - она ожидала от ведьмы Ульяны, чего-то большего, но остальным гостям, душевное гадание пришлось по душе.

После гадания, Софья стала распределять гостей по спальням второго этажа. Милорадовых, она определила в дальнюю угловую комнату, и перед уходом, сообщила, что домашние халаты, на всякий случай, висят в шифоньере. Не успела Катя раздеться, как Софья опять вернулась, и попросила их переместиться в другую комнату; сегодня, у неё что-то с головой – наверно, опять потеря памяти, и она неправильно раскидала гостей. Милорадовы быстро переместились. Им уже хотелось спать, и в какой комнате придётся отдыхать, было безразлично…
   В доме стояла тишина. Во дворе изредка брехала свора легавых. Собаки - то успокаивались, то снова начинали дружный лай. Лаяли они, почему-то именно с фасада здания. Хотя, их лай с задней части двора, был бы менее  слышен. Но легавые, видимо, лаяли там, где было нужнее. Тем не менее, профессор и княгиня крепко спали.
   Неожиданно, ночную тишину разрезал дикий крик. Крик доносился с коридора. Алексей Платонович и Катя вскочили с постели. Профессор выбежал в ночной рубашке. Катя схватила из шифоньера домашний халат, накинула его, и выскочила следом.
   Крик уже стих. В коридоре, в окружении людей, рыдала Марина, и сквозь слёзы повторяла:
- Он меня душил, он меня душил…
Полковник стоял в стороне, курил, и цепким взглядом, наблюдал за лицами людей.
- Кто душил? - тревожно спросила Софья, завязывая чёрный халат расшитый золотыми парчовыми звёздами.
- Не знаю, я не видела,- ответила Марина.
К Марине подошла Прасковья, обняла её, прижалась, и ласково сказала:
- Не плачь, моя хорошая, всё хорошо – ты жива. Вы, сами с Анютой, напросились ночевать одни. Если бы я знала, что такое случится, то не разрешила бы. Я же вам говорила  закрыться на ночь на щеколду. А где Анюта?
Анюта, выступила вперёд, и принялась оправдываться:
- Я в туалет пошла, а это на первом этаже. Я же не виновата, что в туалет захотела. Если бы я знала, я бы не пошла.
- Может, тебе это Мариночка приснилось, - предположила Касперская.
Марина показала на шею:
- Нет, не приснилось - видите синяки.
- Где? Ничего не вижу, - Софья приблизилась к шее Марины,  и пробурчала, - ничего нет, никаких синяков, никаких следов. Значит, это тебе приснилось. У меня в доме, такого зверского насильства быть не может.
Марина крикнула:
- Меня, душили, душили!
Ульяна, прищурила глаза, и потусторонним голосом протянула:
- Может, это был Домовой? Вдруг, ты ему не понравилась, и он решил тебя попугать – предупредить – будь хорошей девочкой.
Софья живо поддержала её:
- Мариночка, если у душителя, руки были волосатые, значит это был Домовой.  Он меня два раза уже душил. Еле отбилась, от него. Теперь, ему молоко на ночь ставлю у кровати. Пусть, Дед Домушник пьёт, и ко мне не идёт. А, ты, Марина запахни-ка халатик: он у тебя распахнулся, и ножку видно.   
 Марина покраснела, запахнула халат, повернулась к отцу, и гневно сказала:
- Папа, меня душили, а они говорят, что это домовой.
Полковник смял сигарету, и приказал:
- Всё хватит, базар разводить! Прасковья иди спать с девчонками, и закройтесь на два замка. А, я, у ваших  дверей буду  караулить, этого душителя. Я буду с пистолетом – все слышали!
На последних словах, Максим грозно оглядел всех присутствующих, и Касперская разозлилась:
- Да, ты что совсем ополоумел, Максим! Я утром в туалет пойду, а ты меня спросонья пристрелишь, или ещё, кого-нибудь убьёшь. А твоя подлая Маринка, всё это придумала! Знаю я, эту лисичку-сестричку. Она, вся в свою мамку: Оксанку - поганку. Тьфу на вас, и не нужна мне такая невестка. Она меня ночью придушит, а потом будет слёзки крокодильи лить.
   Софья злобно посмотрела на рыдающую Марину, запахнула черный  звёздный халат, и гвардейским шагом помаршировала в свою спальню. У своих дверей, она крикнула полковнику:
-  А, Эльбруса я тебе не продам! Охоться на своём задрипанном Коньке-Горбуньке!  Я, Эльбруса, купцу Сашке Карачаеву продам. Он у меня его давно просит!
   Дверь в её комнату с грохотом захлопнулась. Прасковья увела Марину и Анюту в свою спальню. Полковник пошёл за пистолетом. 
Гости стали расходиться. Агнесса попросила Кирилла посидеть с пистолетом у её дверей – она боится душителя. Касперский радостно согласился и побежал за пистолетом.
… Утром, Софья не вышла провожать гостей. Гостей проводил Кирилл, и попросил не обижаться на мать. Сегодня ночью, ей было очень плохо, и Ульяна всю ночь просидела у её кровати...

Одиннадцатая верста.

Милорадовы вошли в свою комнату. Рыжий Василий спал на кресле. Катя повесила лисью шубу в шкаф и прошла в спальню. Василий проснулся, потянулся, мяукнул – поздоровался, и пошёл за хозяйкой. Профессор сел переписывать написанное прежде. Княгиня переоделась в домашнее платье, и пришла читать в гостиную. Василий пришёл из спальни, и забрался к ней на колени. Через десять минут, Катя отложила Гоголя, погладила кота и в сотый раз спросила?
- Алёша, как ты думаешь, кто хотел задушить Марину?
- Не знаю, и гадать не буду. Обратись к Ульяне. Она тебе погадает на картах – и всю правду выложит. Возможно даже у неё, на крестовой карте будет написано: душитель – это Дед Дормидонт Домушник – продолжая писать, пробасил он.
- Эта, Ульяна - не гадалка, а какая-то обманщица. Просто смех! Великая гадалка Одиннадцатой версты, ведьма Ульяна нагадала: девушке – жениха, мужчине богатство и любовь, а профессору - удачу в его исторической писанине.
- А, ты, Катюша, что хотела? Может, Ульяна не знала, что тебе пожелать. Богатство у тебя есть, красота есть, муж есть. Она, и решила  нагадать тебе - неудачу. Возможно, неудачу в выборе шляпки.
- Но это же несправедливо. Почему, всем – она нагадала удачу, а мне - неудачу? –  возмутилась Катя, и Василий поддержал её - мяукнул.
- Душенька моя, если бы ты была – больная, страшная и бедная. Ульяна, обязательно бы тебе нагадала – здоровье, красоту,  богатство и удачу.
- Но это же надувательство!
- Катя, люди ходят к гадалкам не для того, чтобы им сказали: «У тебя всё плохо, и будет ещё хуже».
- А моя гадалка, Юлия Юдина, всегда мне гадает так: у тебя будут маленькие неприятности, но они все пройдут – и ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!
Профессор засмеялся и отложил перо:
- Катенька, яхонтовая моя. Не стоит тратить деньги, на мудрую Юлию. Давай, я тебе каждое утро буду говорить: «Всё будет хорошо».
- Говори… но ты ведь забудешь. Ты своего дремучего Навуходоносора любишь больше, чем меня. Лучше, я буду ходить в церковь, и ставить свечи - Николаю Чудотворцу и Святому Георгию Победителю. Надеюсь, Никола совершит чудо, и я достигну победы в расследовании.
- Вот и хорошо, сходи… хм-м-м…Катенька - неужели ты веришь, что гадалка, может предсказать Будущее?
- Конечно, не верю. И всё равно, иногда хожу к гадалкам. Интересно почему? – спросила она.
Профессор увлёкся работой, не отвечал, и княгиня, как часто это делала, ответила сама себе, - наверно, я потому хожу, что хочу, услышать про Светлое Будущее… А может, я хожу, для развлечения?…м-м-м…
Алексей Платонович добродушно улыбнулся:
- Ульяна, тебя так хорошо развлекла, а ты предъявляешь ей какие-то необоснованные претензии. Сама вспомни: сказочный резной терем в лесу, предрождественская полночь, воют волки, мерцающая свеча, оскаленная морда кабана, взлетающий орёл и мудрая желтоглазая сова. Всё было так сказочно и романтично, как раз для романтичных дам. Впрочем, и мне гадание понравилось. По крайней мере, я тогда подумал: хорошо, что я сижу здесь, а не в кругу волков. А, про неудачу, Катюша, забудь. Неудачи, сопровождают нас с рождения до смерти, и никто ещё от неудачи не умер. Бывает, от удачи, быстрее помирают. Помнишь, как Денис Карасёв удачно дёшево купил орловского рысака, о котором давно мечтал? И чем закончилась его удача?
- Этот рысак и убил его, - вздохнула Катя.
- Вот, видишь к чему иногда  приводит дешёвая удача. Поэтому, забудь про гадание. И, кстати, моя милочка, неудача у тебя уже есть.
- Где?    
- Когда ты заходила в карету, зацепила свою шубу и немного порвала её. Я не хотел тебе говорить, чтобы ты не расстраивалась, но сейчас, подумал – вот это и есть твоя неудача.
Катя встала, открыла шкаф, посмотрела на вырванный клок, и недовольно протянула, - теперь, мне нужна новая шуба.
- Вот, видишь, Катенька после неудачи, у тебя следует удача - новая лисья шуба.
- Нет, Алёша, мой внутренний голос, мне говорит, Ульяна хотела сказать: «Ничего, вы здесь не узнаете, и Антонину не найдёте. Уезжайте».
- А, почему она, мне этого не сказала?
- Потому, что она тебя боится. А меня, нет. И ещё, мой дорогой академик, моя новая шуба - удачей не является. Рыжие лисы толпами бегают в нашем лесу, Марфа выделывает шкуры, а шубу мне сошьёт дед Игорь Шилов из деревни Шилово. Он отлично шьёт и недорого берёт.
- Значит, у тебя есть настоящая удача! Свои собственные лисы и свой мастер – Золотое Шило, дед Шилов. Не каждому в жизни, душенька, выпадает такая удача, - рассмеялся профессор.
   Катя махнула рукой на мужа, и ещё раз посмотрела на шубу. Что делать? Отдать зашить шубу домоправительнице или зашить самой? Она всё же решила зашить сама, вдруг Ольга всё испортит. Ей уже один раз Марфа испортила шубу, своим зашиванием. Катя пошла искать иголку, нитки и напёрсток… и пропала на два часа…
 
Обед проходил невероятно тихо. Слышно было, только стук вилок, ножей и ход настенных часов. Полковник и Марина были молчаливы,  и явно не в настроении, после ночного происшествия. Катя попыталась завязать разговор, чтобы немного отвлечь их от горьких мыслей, но разговор тёк так вяло, что она бросила это бесплодное занятие…
   К концу обеда, в столовую вошла Ольга и сообщила, что приехал сын градоначальника Евграф Михайлов. Он желает поговорить с полковником. Максим кивнул головой, и стал с нетерпением ждать Тониного жениха.
   Вскоре в столовую вошёл  крупный, мощный, среднего роста мужчина с правильными чертами лица. Единственное, что его портило – это косоглазие. Левый глаз был сильно скошен к носу. Тем не менее, по всему чувствовалось, что природный недостаток, не убавил в нём твёрдости духа, и уверенности в себе. Евграф остановился у дверей и осмотрел присутствующих.
   Полковник  вскочил со стула, и радостно спросил:
- Тоня с тобой? Она приехала?
- Нет. Это, я приехал узнать: где она? Максим Михайлович, я бы хотел поговорить с вами наедине, в кабинете.
- Говори здесь. Всё равно, через полчаса все узнают, о чём мы говорили.
- Я вижу у вас гости. Может, лучше в кабинете? - намекнул Евграф.
- Говори здесь. Это мой брат профессор и его жена. Я, специально вызвал Алексея сюда. У меня, нет от него секретов. Говори…
- Ну, смотрите, Максим Михайлович, вам виднее. Я приехал сказать, что женюсь на другой. Через неделю свадьба. Извините, но, я, Вас не приглашаю. Хотя, и не в обиде на Вас. Больше претензий, у меня к Антонине. Я еще перед сватовством у неё спросил, согласна ли она на брак. Она согласилась, и вдруг, передумала.
Полковник сел, с расстроенным лицом, и показал рукой на стул:
- Садись, Евграф, в ногах правды нет.
Евграф сел, и деловито сказал:
- Немного погреюсь. Замёрз, пока до Вас доехал.
Максим крикнул в открытую дверь:
- Ольга, принеси горячего чаю и графин самогона. Возьми на верхней полке самогон с перцем!…И кто же твоя невеста - теперь?
- Какая разница, - хмыкнул Евграф.
- А зачем тянуть, кота за хвост. Всё равно завтра, Ульяна или Софья приедут и расскажут нам все тайны Михайловского двора.
Евграф пожал плечами:
- Это сестра Агнессы - Людмила. Вы, её видели у нас на балу.
   Вошла Ольга с серебряным подносом. На подносе стоял графин перцового самогона, овсяная каша, и стакан горячего чая. Домоправительница поставила поднос и ушла.
Евграф выпил стопку перцовки, закусил овсяной кашей и полковник спросил:
- Какая Людмила? Это дочь  купца Ширяева ?
- Нет - это Людмила Касперская.
- Касперская? Значит, Агнесса до замужества была Касперская. А, я и не знал, что Волковы родственники Софьи. 
- Они очень-очень дальние родственники, и узнали об этом только недавно. Софья увидела Людмилу на балу, случайно услышала её фамилию, и только тогда, они с Агнессой выяснили, что родственники.
- Интере-е-е-сно-о-о-о, а болтушка и сплетница Софья, мне ничего не сказала.
- Может, забыла. Тем более, у них очень дальнее родство - двоюродный плетень нашему забору.
- И всё равно, странно. Хотя, вы правы, в последнее время у Софьи начался экономический маразм. Она, мне всё забывает долг отдать, а я уже два раза напомнил.
- Говорят, сейчас у Софьи трудные времена. Касперская близка к разорению. Слишком много денег, у неё вытянула французская жизнь сына. Поэтому, она и вызвала сына из Франции. А, теперь, хочет, его женить на богатой невесте, и поправить свои дела.
- Интересно, интересно… говоришь, близка к разорению…а, я ничего и не знаю, словно в диком лесу живу… странно.
- Вы редко бываете на балах, Максим Михайлович. А там: все – всё – про всех знают. Тоня  на балах общалась только с барышнями, а у них, как вы знаете, обсуждают совсем другие темы. Денежные дела Касперской, барышень не интересуют.
- А почему, ты Людмилу в жёны берёшь? Она же бедна, как церковная крыса. Мог бы и другую взять невесту, нашу михайловскую.
- А мне, она понравилась. К тому же, Людмила не сбежит перед самой свадьбой, и не выставит меня посмешищем на весь город.
- А, почему, ты думаешь, что моя дочь сбежала. Я подозреваю, что её уже нет на свете, - грубо отрезал полковник.
- Василиса Васильевна, утверждает, что видела вашу Антонину в карете с каким-то мужчиной. И, им, было очень весело. Поэтому, и я теперь, буду веселиться, но с Людмилой, - усмехнулся Евграф.
Полковник крикнул:
- Ольга, прикажи Прохору запрягать карету. Я, еду в Михайлов. Сейчас, эту Василису буду пытать: где она видела Тоню, с кем? Может, и правда, Тоня жива.
Максим, забыл о бывшем и теперь уже пропавшем женихе, и стремительно вышел из столовой. В столовую прибежала собачка Белка и принялась звонко, оглушительно лаять на несостоявшегося жениха. Евграф допил чай, съел ложку липового мёда, попрощался с гостями, и покинул столовую.
Марина взяла Белку на руки, и повернулась к Кате:
- Я так рада - Тоня жива!
- А ты думала, что она умерла? – спросила Катя.
- Да. Хотя, все наши думают, что Тоня сбежала с кавалером…Мне на другую ночь, после её исчезновения, приснилось, что Тоня пришла ко мне, вся белая - белая, словно припорошенная снегом. И говорит мне: «Прощай, моя сестрёнка Мариночка. Ты меня больше никогда не увидишь, и смеяться, я больше над тобой никогда не буду. Меня застрелили». А, я, ей во сне кричу: «Тонечка, кто тебя застрелил? Я ему отомщу!»  А, она смотрит на меня, так холодно-холодно и молчит, но я чувствую: вот-вот, сейчас она скажет, назовёт его имя… а, тут во дворе собаки залаяли. Я проснулась, и готова была этих собак убить. Не знаю почему, но мне показалось, что Тоня во дворе стоит, и именно, на неё собаки лают, я схватила шубу, и во двор выскочила, а там Лев, стоит и курит.
- Лев!? А, что он ночью у вас во дворе делал? – поразилась Катя.
- Наверно, с парнями в карты играл допоздна, и вышел во двор покурить. Обычно, Лев зимой, остаётся у Лукиных ночевать – из-за волков.
   У нас, здесь в ближайшей округе одни старики живут. И Лев дружит с нашими Лукиными. Собираются Фома, Прохор, Никита, Андрей, Лев и играют в карты. Хотя, Никита с ними редко играет, он больше с книгами сидит или поджигает что-нибудь. Лукины  вместе со Львом и на охоту ездят, и на рыбалку, и на гулянки деревенские. Конечно, Лев с Агнессой, ещё и в Михайлов ездят на балы к градоначальнику. А наши-то парни на балы не ездят, живут тут, как в лесу. Им одно развлечение карты, рыбалка да охота. Скоро все разъедутся и будем мы здесь на Одиннадцатой версте одни с папой куковать, - вздохнула Марина.
- А, ты хочешь уехать? – спросила Катя.
- Очень хочу. Хотя бы, в Михайлов. А папа, не хочет в Михайлов. Говорит, я две войны прошёл, и теперь, хочу тишины, покоя и безлюдья. Его все эти балы, глупые дамы, и купеческие посиделки - нервируют. Он говорит, надоело их нытьё,  повоевали бы, увидели войну, тогда бы не ныли и не выли.
   У нас же в Михайлове все старики, только воют, ноют и плачут: что жизнь вокруг ужасна, а молодежь, ещё ужасней, чем жизнь. Наверно, они завидуют молодым. Они скоро помрут, а у молодых всё ещё впереди. И, еще, папе не нравится, что в Михайлове все друг за другом следят. Сядут дамы у окна и смотрят: кто куда пошёл, а потом обсуждают, и всякую чушь сочиняют. Папа их называет дамы-сказительницы. Вы же знаете: есть бабки сказительницы, они сказки и былины  рассказывают, а эти дамы - дамы сказительницы – сочинительницы.
- А ещё тебе Тоня снилась? – спросила Катя.
- Нет, не снилась. Я каждую ночь ложусь спать, и жду, когда же она придёт и скажет, кто её застрелил, и где она сейчас лежит. Но Тоня не приходит. Я иногда думаю, может, мне перестать ждать её, и тогда она придёт? Вы не знаете, что мне делать – ждать Тоню во сне или не ждать? Или мой сон - это ерунда? Сонная сказка?
- Я про сны ничего не знаю, и никто не знает, что у нас в голове творится. И наверно, никогда не узнают. А, мой муж, говорит все вещие сны - это глупости.
- Нет, не глупости, - заявила Марина, и торопливо продолжила, -мне, мама, в ночь своей смерти приснилась. Она тоже зимой умерла, перед Рождеством. Снилось, будто стою я в лесу, а вдали мама стоит и на меня смотрит. И тоже, вся белая-белая, как снежная, даже её тёмные волосы белые. Стоит мама и на меня смотрит ледяным взглядом. Я хочу к ней побежать, согреть её, а ноги мои, как ватные. Потом мама стала уходить, и я за ней полетела. Мама, превратилась в белую птицу и на небо взлетела, за белые облака, а я стала падать вниз в ледяную пропасть на острые льдины….От ужаса, я проснулась и побежала к маме, а Ульяна с Прасковьей меня не пустили к ней, потому что, она уже умерла. Они не пустили, потому что я была маленькая, и мне нельзя было на мёртвых смотреть. Потом, мне Ульяна объяснила, что я видела во сне, как душа мамы на небо улетает. Я стала плакать: почему она полетела, и ничего мне не сказала, не поцеловала меня. А, Прасковья обняла меня и сказала: «Мама уже не могла говорить. Она приходила, последний раз на тебя посмотреть, и сказать тебе: «Будь хорошей девочкой, и слушайся папу». Вот видите, какой вещий сон я видела. Алексей Платонович только в истории разбирается, а сны это другое. Это небесное, нам неведомое.
Профессор задумчиво протянул:
- А, может быть, ты во сне слышала какие-то крики мамы, громкие слова Ульяны – Оксана умирает или Оксана умерла, и твой полусонный мозг спроецировал эти слова в вещий сон – мама улетает от тебя.
- Если бы я слышала крики, я бы проснулась. И потом, когда человек видит сон, он ничего не слышит - он только думает, - упрямо сказала Марина.
- Человек слышит всегда. И во сне тоже, только сонный мозг, слышит плохо, как будто сквозь плотный туман. Любые звуки, проходя сквозь этот туман сонного мозга, видоизменяются, и могут вплетаться в сновидение человека. 
- А у нас все верят в вещие сны и дамы, и деревенские бабы, и господа и мужики.
- Ладно, оставим вещие сны в покое. Может, деревенские бабы умнее меня. Хотя, бывают и умнее…Марина  расскажи, как тебя душили. Что ты видела, слышала, чувствовала? Кого ты подозреваешь? Начни с самого начала, - попросил профессор.
- С начала? Мы с Анютой попросили Софью и тётушку Прасковью положить нас в одну комнату вдвоём. Тётушка не хотела нас одних оставлять, а Софья, махнула на неё рукой. Говорит, пусть девчонки ночью страшные истории друг другу рассказывают, да о женихах помечтают. Мол, ты сама с подружками да сёстрами ночевала, а почему им нельзя. Тётушка Прасковья согласилась. Легли мы с Анютой в постель и стали болтать о всякой всячине. Потом, Анюта в туалет захотела, взяла свечку с собой, и ушла на первый этаж. Я лежу в темноте, жду её. Потом дверь открылась кто-то вошёл, я думала это Анюта и молчу, я хотела, когда она подойдёт, крикнуть во тьме и напугать. А этот кто-то, подошёл, протянул ко мне руку, по голове провёл, и вдруг за шею меня схватил. Я ногу из-под одеяла вытащила и пнула его со всей силой – куда попала не знаю, но он, вдруг перестал душить и исчез – даже дверь не хлопнула. Я вскочила с кровати,  бросилась в коридор и там стала кричать… Кто меня душил не знаю. В спальне темень была, хоть глаз выколи.
- А как ты думаешь, это был мужчина или женщина?
- Когда, тебя душат в темноте, трудно понять. Я же руки не ощупывала. И вообще, всё это было две-три секунды, иначе бы меня задушили.
- Марина, подумай хорошо. Вспомни мелочи, ты что-то должна помнить – запах, дыхание, силу рук, ткань одежды, были ли пуговицы, так как у женщин на одежде пуговиц нет.
Марина задумалась и постучала пальцами по столу:
- м-м-м…Знаете, я сейчас, поняла куда пнула его – в подбородок! Это была кожа человека. Точно! Пнула под челюсть, аж зубы его щелкнули, и пахло от него водкой, вином и солёными огурцами. Но у Касперской все пили,  и дамы тоже пили, и ели солёные огурцы… м-м-м… знаете, сейчас, мне почему-то кажется это была женщина. Меня начали душить, как-то слабо чуть-чуть, а мужчина бы так схватил, что потом бы синяки остались. А эта дама, вначале, как бы боялась сильно схватить. Может быть, именно поэтому я смогла вырваться… больше ничего не помню.
- А, ты кого-нибудь подозреваешь? – спросила Катя.
Марина опустила голову, и помедлив, прошептала:
- Я никого не подозреваю. Наверно, тот, кто убил Тоню, теперь меня решил убить. Надо, папе сказать, чтобы мы в Михайлов уезжали…Мне что-то стало плохо…
Марина встала из-за стола и убежала. Милорадовы пошли в свою гостиную.

В гостиную к Милорадовым стремительным шагом вошёл полковник. Он был в распахнутой овчиной шубе и в зимних ботфортах. Максим буквально свалился в кресло, и разочарованно сказал:
- Как, я и думал. Всё это брехня. Василиса Васильевна сочинила новую любовную историю. Василиса видела Тоню в той одежде, в которой она приезжала на балы – норковая шуба и шапка. А, Тонечка, пропала в белой овчиной шубке и заячьей шапке. И время не совпадает. Василиса доказывает, что видела Тоню в карете, в тот час, когда мы с ней дома играли  в бильярд.  И кавалера, она не могла описать. По её описанию, этот кавалер похож на Робин Гуда в железной маске. Короче, полная михайловская  ахинея. Что делать? Алёша, ты что-нибудь нашёл?
Профессор покачал головой, и Максим продолжил:
- А, насчёт Марины, что ты думаешь? Она сочинила или её правда душили?
Профессор развёл руками.
Полковник задумчиво протянул:
- Что же делать? Где искать Тоню? Кто, хоть что-то знает?
Ответа он не дождался, и стал смотреть невидящим взглядом в неведомую пустоту.
   В комнату, неожиданно вошла Касперская. Она тоже была в распахнутой шубе и валенках. Софья сразу же приступила к беседе:
- Два часа тебя ждала у Прасковьи. Еле дождалась! Максим Михайлович, я всё-таки решила продать вам Эльбрус.
- А, я уже не хочу его покупать. Пользуйтесь им сами - скачите на нём, хоть ночью, хоть днём, хоть с помелом, хоть без,- усмехнулся полковник.
Софья нахмурилась, скинула шубу на пол, села в кресло и улыбнулась:
- Милый генерал, Вы на меня обиделись? Прости, мон ами (мой друг), старую дуру. Я была пьяная… хотя, и сейчас думаю, что Мариночку никто не душил. У меня таких душителей в доме не бывает. Все люди знакомые, проверенные, да и кому нужна Марина? Вот, если бы Агнессу душили, тогда бы я поверила, что её душили. А, Мариночка, невинная хорошая барышня, никому зла не делает…
Полковник перебил её:
- Антонина, тоже зла никому не делала, а пропала.
- Василиса Васильевна видела Тоню с кавалером в карете. Они умчались в Петербург, - сообщила Софья.
- Брешет, твоя Василиса, как сивый мерин. Я у неё сейчас был – всё враньё. Самое смешное: и как это Василиса, могла определить куда мчится карета. Она, что по копытам или хвостам научилась читать. Представляю себе, мчится тройка, а на хвосте кобылы листок: «Еду в Санкт-Петербург. Написано специально, для Василисы Васильевны». Посмеялся бы, да не до смеха, - махнул рукой полковник.
- Максимушка, не печалься, мой дорогой. Все будет хорошо.  Я уверена, скоро Антонина примчится к тебе с мужем. Может, передумала твоя красавица, за косоглазого Евграфа выходить. Нашла жениха с нормальными глазами, а тебе побоялась сказать, думала ты будешь против, будешь ругать её.
- Покажи мне этого кавалера с нормальными глазами. Я его сейчас косым, хромым, и безруким сделаю.
- Вот видишь, как ты ругаешься. И Тонечка подумала: убегу, а потом прибегу с другим женихом.
- Софья, голубушка, кто он, скажи? Где Тоня?
- Откуда, я знаю, - вздохнула Касперская.
- А, я думаю, ты знаешь. Будешь говорить? – разозлился Максим.
- А, что мне говорить, если я не знаю. Знала бы, давно сказала. Я такие самовольные побеги сама не жалую. Неужели, я бы стала мучить тебя? Максим, я понимаю, как тебе тяжело. Мне тоже было тяжело, когда моя дочь в 18 лет умерла. А у тебя, Тоня в 18 лет - живая и невридимая. Теперь, тебе надо самое главное сделать: срочно обвенчать Мариночку с кем-нибудь, и ждать внуков. И жених, уже есть – мой Кирилл. Жених – мечта любой невесты.
- Не нужен нам жених, с французской потёртостью. У нас свои производители есть.
Софья обиделась, а Максим твёрдо продолжил:
- Софья Андреевна, завтра же верните мне долг. Или, я поеду и ваши векселя в суд подам. А, мне бы не хотелось, этого делать – по старой дружбе.
- Максим Михайлович, побойтесь бога! Я не могу сейчас - только через месяц. Продам зерно, и сразу же Вам долг отдам.
- Продай лес.
- Рождество на носу! Кто пойдёт лес рубить под Рождество. Грех это.
- Милая, мадам Софи, хватит, меня своими грехами кормить. Сами знаете, по Библии, если человек занял деньги, и не отдаёт – это великий грех! Отдай мне долг, и не греши!
- Ну ты, меня, генерал,  прямо к стенке припёр. А, я думала, ты мой друг, - шмыгнула носом Касперская.
- Как только, ты отдашь мне долг, я опять буду твоим хорошим другом.
- Ладно, уговорил. Завтра, я тебе их привезу. Гробь, души, грабь бедную несчастную старушку.
- А пусть, эта несчастная бедная старушка не занимает деньги. Тем более, у этой бедной старушки есть стадо коров, табун лошадей, и медведи по лесу бегают. Насколько, я помню, эта несчастная мадам, этой зимой уже медведя убила, и мясо насолила. Так что я думаю,  с голоду она точно помрёт. А, кстати, Софья, зачем ты занимала столько денег?
- Для сына, - вздохнула Касперская, и смахнула слезу. Воспоминание о пропаже такой суммы, сразу наводило на неё  слёзы.
- По-моему, слишком много для него одного.
- Так надо было… для спасения… и больше меня об этом не спрашивай. Я думала, осенью урожай продам, и деньги будут долг отдать, а летом - засуха проклятая. Сам, знаешь, какой плохой урожай нынче. Ещё весной мне, Ульяна говорила, будет засуха, а я, ей не верила. Поэтому, и попалась, как кур во щи. Но это всё ерунда, продам весной часть леса, и все долги исчезнут. А лес, новый вырастет. Один, лес моя радость – не паши, не сей, не поливай, а всегда урожай. Я на одних ягодах, да грибах сколько прибыли получаю. Да и ты, лесом не обделён. Как бы хорошо было, мой генерал, наши леса объединить. Была бы рязанская тайга  – красота! – улыбнулась Касперская.
- Так, ты отдашь завтра долг? – упорствовал полковник.
- Отдам, - опять вздохнула Софья.
 - А, где ты возьмёшь деньги?
- У князя Волкова займу.
- Он тебе даст?
- Конечно, даст. Он сам у меня занимал, когда ремонтировал своё купленное поместье. А теперь Лев - мне поможет. Максим, дорогой мой бесценный, с долгами мы разобрались. Ты скажи мне, отдашь Марину за Кирилла?
- Верни долг, а потом я подумаю.
- А, что тут думать, скажи: «Да».
- А, я скажу так: отдай долг, а потом поговорим.
Полковник легко поднялся, и пошёл к двери.
Марина подслушивала под дверью, и дверь со всей силой ударила её по уху. Удар был такой силы, что голове зазвенело, потемнело, заискрило, и она, с испуганным видом, отскочила к стене. Отец посмотрел на неё долгим, изучающим взглядом, и ушёл в кабинет.

Дверь в гостиную закрылась, и Софья повернулась к профессору:
- Алексей Платонович, вы хоть что-то узнали? Куда исчезла Тоня?
Профессор  развёл руками, и Касперская продолжила пытать:
- Как, вы думаете, полковник согласится обвенчать Марину с Кириллом?
Профессор пожал плечами. Софья вздохнула, встала, подняла с пола шубу, подошла к двери, остановилась и сказала:
- Ищите, Тоню быстрее. А, то я сама уже стала переживать. Я же, Тонечку с младенчества знаю. Она, мне, как родная.
Касперская ушла. Пришла Марина. Она тоже пыталась узнать у Милорадовых: за кого, отдаст её отец. Этого они не знали, и девушка на них обиделась. Ей казалось, что профессор всё знает, но молчит. Но обиделась, она зря.
   Даже сам отец не знал, за кого отдать Марину - за сироту Андрея - молодого, толкового парня, или за Кирилла – потомственного бестолкового дворянина. Полковник хорошо знал мужа Софьи, Георгия, погибшего на Бородинском поле. Тот был храбрый воин, но бестолковый помещик. Если бы не мудрая Софья,  поместье давно бы разорилось и перешло в другие руки… ах, как бежит время… когда-то прекрасная умная блондинка Софья, внучатая племянница Ивана Грозного, была мечтой всех окрестных мужчин…И полковник Матвеев печально вздохнул…

…И Софья печально вздохнула, глядя из окна кареты, на тихий заснеженный сверкающий лес. Когда-то, мужчины кидали к её ногам царские бриллианты и ещё много чего другого… А, теперь,  у неё нагло требуют отдать какой-то крохотный несчастный долг…
   Хотя, по правде сказать, она сама - такие деньги,  ни за что не дала бы в долг…  А, Максим требует - и требует нагло, бессовестно, беспардонно, по-хамски, не по-мужски… а, раньше мужчины, говорили с ней только нежным ласковым голосом….
   Ах, как бежит время… Касперская вздохнула и крикнула кучеру Семёну остановиться у придорожной лесной поляны. Когда, у неё было плохое настроение, она любила стрелять в лесу на поражение. Сегодня, все птицы исчезли, возможно даже они улетели при виде её кареты, и Софья решила пострелять по вершинам деревьев… а стреляла, она метко…
   Стая волков, сопровождавшая карету, и прятавшаяся за заснеженными кустами: радостно, по-собачьи заскулили, когда несчастная старушка в овечьей шубке вышла из кареты  и направилась на лесную мало заснеженную поляну, расположенную сразу у дороги…
   Серые голодные волки, крадучись, но довольно быстро приближались к глупой старой даме. По неслышной команде, волки разделились, и стали захватывать старушку в невидимое кольцо… Дама быстро осмотрела заснеженные вершины, потом цепким взглядом осмотрелась, вокруг себя… Она увидела приближавшегося волка, увидела его голодный холодный взгляд, и мгновенно выстрелила ему в глаз. Волк упал, обливаясь кровью. Старушка стала вертеться во все стороны, продолжая палить метко и точно - в глаз или голову. Еще три окровавленных волка легли на белый сверкающий снег. Одного из них, она подстрелила в полёте, и молодой волк упал к её ногам, забрызгав кровью, белую овечью шубку. Софья немного расстроилась – пропала овчинная шубка. Оставшиеся волки - самые мудрые и осторожные, не любившие лезть вперёд, скрылись в белой сверкающей тишине леса. Они запомнили эту овечью старушку, и теперь, будут обходить её стороной до конца жизни.
   Софья повеселела. Она знала тактику волков, они окружают жертву со всех сторон, и замыкают в круг. Какой-нибудь глупый городской охотник, упал бы сейчас на холодный снег, под тушей напавшего со спины волка. Она же была старый стреляный воробей, и все повадки волчьей стаи знала…впрочем, она знала, что и среди людей есть волчьи стаи. Но, пока, она умеет отбиться и от тех, и от других двуного-четвероногих друзей.
   Касперская осмотрела убитых волков и довольно улыбнулась - теперь будет что поесть мелким  грызунам  и птицам в эту голодную морозную пору. Сразу, как только она исчезнет - здесь начнётся лесное пиршество, и многие из тех, кто уже приготовился замёрзнуть  от голода, доживут до весны. Софья еще раз осмотрела прекрасный заснеженный лес и пошла к карете. Кучер Семён сидел на козлах белый, как снег. Он забыл сегодня взять ружье, и если бы не мудрая хозяйка, то сегодня, обязательно бы попал к волкам на обед. Позавчера, волки уже загрызли старого кучера с тринадцатой версты, и Семён в одиннадцатый раз перекрестился.
Софья села в карету и крикнула:
- Сеня, голубчик,  гони быстрей - лети, как птица. Хочу полёта-а-а-а…
   И белая птица-тройка понеслась по белой сверкающей дороге; из под копыт, белых лошадей взлетали искристые снежные звёзды.

В комнату к Милорадовым тихо постучались. Катя пригласила войти. Вошёл смущённый Никита. Лицо его прошло от ожога - побелело, но теперь, у него была перевязана рука. Юный звездочёт, напомнил профессору, что тот обещал зайти к нему в гости. Алексей Платонович добродушно улыбнулся, и закрыл чернильницу. Он всегда выполнял свои обещания. Катя не хотела оставаться одна, и тут же решила сходить в гостье к Прасковье. Тем более, она давно хотела познакомиться с ней. Василий пошёл в гости к знакомой рыжей кошечке. Она тоже давно звала его в гости.
   
Несмотря на то, что снаружи дом - паровоз Лукиных выглядел, довольно убого, внутри он был обставлен старинной красивой мебелью; и множеством красивых, бесполезных безделушек, которые, тем не менее, украшают любой дом. В общем, дом Лукиных выглядел не хуже, чем помещичий дом, из пустующих комнат которого, после смерти матери, и были взяты Антоном Михайловичем все эти вещи.   
   Прасковья увидела Милорадовых из окна, и встретила их у порога в нарядной индийской шали тропической расцветки. Она сразу же повела княгиню в столовую пить чай с малиновым вареньем. Никита повёл профессора в свою комнату.
   В комнате звездочёта, были прокопченные стены и немного подгоревший стол, но Никита сразу предупредил профессора, что это его мастерская. Спит он, в другой - не подгоревшей комнате.
   В комнате было два стула. Профессор сел на стул и оглядел комнату. Комната была оснащена не хуже, чем у городского учёного: полки с книгами, и всевозможные приборы для опытов. В углу комнаты,  стояли два ведра воды; над столом, на потолке - висело ещё одно ведро с привязанной к ручке верёвкой.
Никита заметил удивлённый взгляд профессора, и весело сказал:
- Это мой огнетушитель. Здорово я придумал?! Теперь, если стол загорится, дёрну за верёвочку, и огонь потушен.
- Да-а-а, интересная задумка. Ты даже слово новое интересное придумал – огнетушитель, никогда его не слышал.
- Это слово я сам придумал! Может, мне научную статью в научный журнал написать про мой огнетушитель?
- Напиши, но я сомневаюсь, что научный редактор повесит ведро воды над своим столом. Тяжести с потолка, имеют свойство падать вниз. Хотя, некоторым научным редакторам, можно, и даже нужно повесить ведро воды, чтобы у них мозги, под ледяным душем, прочистились, - улыбнулся профессор.
- Я знаю, что всё падает вниз. Это закон тяготения.
   Профессор посмотрел на стол. На столе лежали две потрёпанные книги Лобачевского «О началах геометрии» и «Геометрические исследования, по теории параллельных линий», рядом стояли три колбы с красной, синей и белой жидкостью.
Никита сел на стул, и деловито бодро заявил:
- Давайте, я вам, профессор,  новый опыт покажу.
- Не надо, милый сударь. Я историк, и научные горящие опыты не люблю. Мне сразу представляется, что это древние книги горят.
- Алексей Платонович, скажите мне: кем мне стать. Может, алхимиком? Буду добывать золото из ртути, и стану богатым. А может, мне начать изобретать вечный двигатель или самогреющую печку, которая накаляется сама по себе? Мне, уже давно жалко смотреть, сколько деревьев сгорает в печке. А если придумать печку, которая будет греть без дров? Или придумать самодвижущуюся  печку, как в сказке у Емели. Представляете, как здорово! Сел зимой на печку и поехал в Михайлов. Еще можно  карету придумать, чтобы двигалась без лошадей. Я всё хочу придумать. Я, всем хочу быть, но надо выбрать что-то одно, - вздохнул Никита.
Профессор улыбнулся  (Никита настоящий сказочник)  и сказал:
- Извини, дорогой алхимик, но ты это должен решить сам.
- А, Вы, как решили стать историком?
- Мне нравилось читать исторические книги, и я пошёл на исторический факультет.
- Значит, если мне нравится ставить опыты, я должен пойти на опытный факультет?
- Нет, тебе надо пойти на химический факультет или физико-математический. Поступай в Петербургский или Казанский университет, на данный момент, там самая лучшая научно-математическая школа.
Никита посмотрел на книгу Лобачевского и спросил:
- Я пока только немного прочитал, и ещё не всё понял. Я никак не могу понять, что такое - кривой мир? В этом мире все кривые? И природа кривая и люди кривые, и волки кривые? И вообще, где этот кривой мир?
- Не знаю. Но на земле его точно нет. Может где-то в космосе есть. Я историк и занимаюсь самыми прямыми, прошедшими веками.  Будешь учиться в университете и всё узнаешь. А пока, я хотел бы Никита, спросить тебя вот о чём: как ты думаешь, кто душил Марину?
- Не знаю. Может, какой-нибудь разбойник с большой дороги к Софье Андреевне в дом забрался. Хотя, я думаю разбойник, к ней не пойдёт - побоится. Касперская его сразу пристрелит. Она знаете, как здорово стреляет – прямо в глаз, и птиц на лету сбивает. Ей многие мужики завидуют. У неё «стреляльный» талант…  или пистолетный талант? Как правильно?
- У неё отличные способности к стрельбе, - ответил профессор и продолжил, - а, что ты думаешь об исчезновении Тони?
- Тоже не знаю… я не хочу о плохом думать. Я хочу думать, что она сбежала и вернётся, - словно молитву произнёс Никита.
   Профессор встал, пожал руку будущему алхимику-печнику, пожелал ему удачи, и отправился в помещичий дом. Катя продолжила пить чай с Прасковьей.
 
 Алексей Платонович сел за стол, открыл чернильницу и продолжил писать:
«Свои выводы о кривизне пространства и новой геометрии Лобачевский опубликовал в университетском журнале «Казанский вестник»,  в работе «О началах геометрии». Затем появились другие работы. «Воображаемая геометрия» и «Новые начала геометрии с полной теорией параллельных». Эти работы были опубликованы  за рубежом во Франции и Германии.   «Геометрические исследования по теории параллельных линий» вскоре попалась на глаза знаменитому немецкому математику Гауссу и привела его в восторг. Чтобы познакомиться с другими работами Лобачевского, Гаусс даже выучился читать по-русски. Однако остальные математики не обратили внимание на великое открытие Лобачевского. Потребовалось много времени для того, чтобы его идеи вошли в математическую науку, сделались  неотъемлимой составной его частью и явились тем поворотным пунктом, который в значительной мере определил весь стиль математического мышления последующей эпохи.
   После смерти Лобачевского стали переиздавать его труды, касающиеся разных областей математики. Оказалось, что, несмотря на свою огромную занятость, он написал немало – набралось пять объемистых томов. Сейчас приоритет Лобачевского в создании неевклидовой геометрии признан во всем мире. Английский математик Клиффорд назвал его «Коперником Геометрии».

Профессор переписал набело всю статью, достал из саквояжа конверт, положил туда исписанные листы, заклеил конверт, написал адрес журнала «Папирус», и пошёл искать домоправительницу, чтобы она срочно отправила письмо в Санкт-Петербург.
Катя всё это время продолжала пить чай с малиновым вареньем…

Алексей Платонович зашёл на кухню – Ольги там не было, и он прошёлся по дому, выполняя сразу две функции: найти Ольгу и осмотреть дом.  Во время осмотра дома, профессор нашёл в бальном зале Марину и бонну Алису. Марина играла на рояле печальную мелодию из оперы «Риголетто». Оперная дива Белка сидела рядом с ней, на стуле, и пела-выла, подняв голову в небо. Марина и Алиса смеялись. Кот Василий оперу не любил, и при первых же оперных звуках, убежал из зала на кухню - там его ждала сметана и божественная тишина.
   Ни Максима, ни Ольги нигде не было, и профессор пошёл к кучеру, чтобы он отвез письмо в Михайлов на почту. Кучер Мирон, увидев хорошие чаевые, начал живо и сноровисто запрягать Урала. Урал, рысак Тони, уже давно застоялся в стойле – выгуливали его  утром и вечером короткое время, поэтому дорожные приготовления привели его в радостно - возбуждённое состояние. Он не мог стоять на месте, перебирал ногами и радостно мотал головой, предвкушая долгую прогулку, которая всегда лучше, чем скучное стояние в хлеву.

 В поместье Касперских было время обеда. В столовой громко тикали настенные часы. На столе стоял кипящий тульский самовар. Под столом сонно урчал белый пушистый кот Патрикей, или как чаще его называли в доме - Патрик. Софья сидела за столом, ждала сына, и грустно смотрела в окно. За окном белел заснеженный сад. В саду бегали охотничьи легавые. За садом зеленели высокие ели. Небо было голубое, чистое, без единого облачка, а у неё на душе скребли кошки. Предстоял важный разговор с сыном. Если, она не убедит его жениться - считай все потеряно. 
   Кирилл вошел в столовую с мороза: весёлый, довольный, щёки его  порозовели, глаза блестели, за версту было видно - у него всё хорошо. Софья о себе, такого сказать не могла, и это её взбесило.   
   Но,  по старой проверенной привычке, она сдержала злость. Иначе, на всём разговоре можно было сразу поставить крест. Ей сейчас поможет только спокойствие и уверенность. Сын сел за стол, потёр замёрзшие руки, и мать бесстрастно протянула:
- Кирилл, ты опять ездил к Агнессе?
- Я ездил ко Льву, - весело ответил сын.
- Так я тебе, и поверила. Ты ездил ко Льву, чтобы увидеть Агнессу. Забудь про неё. Когда я, выкупала тебя от тюрьмы, ты мне клятвенно обещал жениться. Кирилл, запомни, ты женишься на богатой невесте - на Марине. Если же полковник заартачится, и не согласится: а я думаю, он согласится; тогда женишься на дочке купца первой гильдии Игоре Кудрявцеве – Алёне. Кудрявцев давно об этом мечтает. Он желает видеть  своих внуков дворянами. И, даёт дочери прекрасное приданое. Приданое барышни Алёны – мечта любого мужчины.
- Эта Алёна – косая или хромая?
- Красотка. Хороша, как маков цвет. Неужели, я своему единственному сыну выберу страшилку. Слава Богу, у нас в лесах много красивых невест.
- Про Настю, ты тоже говорила, что она красавица. А на самом деле - ходячий скелет, завёрнутый в тряпки.
- Откуда я вижу, что у невесты под платьем? Она на лицо была хорошенькая, а фигура скрыта под корсетом и кринолином.
- И у этой Алёны, тоже всё скрыто под корсетом и белилами- румянами. Разденешь её после свадьбы, а там толстая, расплывшаяся купеческая квашня. Купцы любят раскармливать своих дочек. Как будто, они готовят их на голодные годы, – вспылил Кирилл.
Софья разозлилась:
- Кирюша, а может, мне пойти в Михайловский бордель выбирать тебе невесту? Там, мамзельки-бордельки, всё покажут  перед всем народом: и фигуру, и жопу, и кунку (жен.пол.орг.). Или, мне привезти тебе сюда в Михайлов датскую прЫнцессу неземной красоты. Ты на себя посмотри в зеркало. Ещё немного, и на тебя бабка Матрена не позарится. Всё сынок! Забудь про Агнессу - в ближайшие две нежели женишься и через девять месяцев, чтоб был внук.
- Маман, я не могу жениться, - весело улыбнулся сын.
- Почему? – изумилась мать.
- Ты, забыла про мою сбежавшую жену Настю. Впрочем, я и сам про неё  забыл… совсем забыл… Поэтому, отстань от меня - я не могу жениться дважды. Давай лучше есть, я голоден, как волк, - Кирилл пододвинул тарелку с куриной лапшой и начал быстро есть.
- Настя умерла, - вздохнула Софья.
- Умерла? – сын перестал есть, поднял голову и удивлённо спросил, - Ты знала, где она, и мне ничего не говорила?
- А, зачем говорить. Ты от неё сбежал во Францию. Она сбежала от тебя во Владимир. Тот, с кем Настя сбежала, через два года промотал её деньги, и  бросил. За это время, мать её умерла; отец женился на другой – молодой и наглой. Настя вернулась домой, немного пожила с мачехой, поругалась с ней, и ушла из дома.  Оставшуюся жизнь, она работала у  господ и купцов учительницей музыки. Недавно, её убили из-за денег. Говорят, Настя накопила на свой маленький домик, и ходила, выбирала, какой  купить. Видно, какой-то ухарь, прознал про деньги, и зарезал её. Деньги исчезли.
- Да-а-а, - хмуро потянул Кирилл, и продолжил, - а ты, откуда про неё всё знаешь? Настя тебе писала?
- Конечно, нет. Но я, сразу же после её побега, отправила за ней Семёна. Он быстро нашёл Настю, а потом, раз в год, я отправляла его во Владимир, чтобы узнать, как она поживает. Должна же я была знать, когда ты сможешь жениться во второй раз. Теперь, ты свободен, собирайся, и мчись к Матвеевым. Ешь быстрее и собирайся! – твёрдо приказала Софья.   
   Кирилл встал из-за стола, и пошёл к выходу. Его вывел из себя приказной тон матери. Он уже давно отвык, чтобы с ним так разговаривали. Ему сорок лет, а мать всё думает, что он ребёнок и разговаривает неуважительно. Софья догнала сына, перегородила ему дорогу к двери, погладила по груди, и ласково протянула:
- Кирюша, голубчик, езжай к Марине, и говори ей: что влюбился с первого взгляда, что она красивее всех на свете, что ты умрёшь без неё с горя. Барышни это любят. Впрочем, дамы тоже любят. Садись за стол, покушай и езжай. Ты обещал мне…
Кирилл вернулся за стол, доел суп, и сказал:
- Вчера, я на Марину не обращал никакого внимание. Весь вечер ухаживал за Агнессой. Ты думаешь Маринка дура, и поверит моим сегодняшним уверениям?
- Я думаю, что все бабы - дуры. Хотя, и мужики не умнее. Поверь мне, если какая-нибудь дама скажет, что без ума от тебя – старого, потасканного мосье - ты тоже ей поверишь. Кстати, я думаю - это же самое тебе сегодня говорила Агнесса. Но ты, ей не верь, у неё со Львом тити-мити. Понял? 
- Нет, не понял. Что за тити-мити?
- Уже забыл русский язык? Хорошо, скажу тебе по-французки: у них амур!
- Ты, что около них со свечкой стояла! Зачем, ты мажешь грязью человека, лишь бы по-твоему было. Ты… ты, - Кирилл не сказал, но подумал, что мать – старая дура.
Софья усмехнулась:
- Эх, дурачок, ты, дурачок. Запомни, милый сынок, ты против меня – наивное дитя. Хотя, я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что ты –  заморский Платон, а я – русская деревенская дура. Но ты напрасно так думаешь. Меня еще никто, никогда дурой не называл. Даже отец говорил: у меня пятеро детей - четыре дурака и одна умница. Кстати, все эти четыре дурака, давно уже померли в бедности. Хотя, многие из них имели побольше моего.
   А теперь, слушай меня, старую дуру. Как только, Волковы сюда переехали, я тут же решила узнать кто они, и каким духом дышат. Должна же я знать, кто мои соседи. Поэтому, я отправила к ним своего разведчика. Кто он,  не скажу, не буду подставлять своего ценного разведывательного кадра. Так вот, что я узнала: Агнесса действительно жена его умершего брата, но после смерти брата, через некоторое время, Лев и Агнесса стали жить вместе и вместе спать. Льву давно уже не нравится жена брата, и жениться на ней он не собирается. Хотя, Агнесса спит и видит, когда Лев на ней женится. Ты и Фома, ей нужны, для разжигания ревности у Льва - а ты и рад стараться. Но, князю наплевать на ваш флирт. Он сейчас посматривает на Анюту, и это меня тревожит. Князь Волков довольно богат, и может найти себе прекрасную партию в Москве или Петербурге. Я уже предупредила Прасковью, пускай смотрит в оба за Анютой– долго ли до греха. Соблазнит, да бросит. Не верю, я в эти сказки, когда князь женится на крестьянке…
- И тем не менее, это бывает. Князь Андрей Демидов женился на оперной певице Анне Звездинской .
- Князь Демидов больной на голову. Его в девять лет, рысак копытом по голове долбанул, и последние мозги вышиб. Родители у него, уже умерли, вот он и творит, всякие глупости. Но скоро, князь со своей оперой звездинской, полетит к звезданутой чёртовой матери на голую звезду. Они с актрисой деньги тратят направо и налево, а это никакое состояние не выдержит. И скоро, пойдут они вдвоём в Мариинскую оперу - нищие звёздные страдания исполнять…м-м-м… о чём, это я говорила?
- О Мариинском театре и голой звезде.
- Не сбивай меня с мысли…вспомнила! В общем, Кирюша – твоя  Агнесса любовница Льва.
- Я, не верю, – чтобы позлить мать, сказал он, хотя сразу поверил этой истории.
Мать всплеснула руками:
- Кирилл, ты думаешь, я не знаю чем ты занимался во Франции, и Польше? …Не надо так пугаться, я же не французская полиция. Все твои слуги были подкуплены мной, и я всегда знала, чем ты занимаешься. Письма от моих франко-русских разведчиков шли ко мне регулярно. Кирилл, ты вообще понимаешь, что если бы не я, ты бы уже давно сидел в тюрьме или спал под парижским мостом. Всё, что у тебя есть – это только благодаря мне. Когда я вышла замуж за твоего отца, это поместье было на грани разорения. Я его подняла, унавозила, и на эти деньги ты сегодня живёшь весело и счастливо.
А, от тебя никакого толку. О, если бы жива была моя доченька, Зоя! Она была вся в меня, а эта скотина, жеребец Антон, довёл её до смерти.
- Зоя умерла от холеры, - буркнул Кирилл, продолжая есть.
- Если женщина весела и счастлива, то её никакая холера не возьмёт. Пока, этот кобель, Антон носился к своей звезде Прасковье,  моя дочь лила слёзы день и ночь. А к печальному сердцу, все болезни льнут.
- Знаешь, маман, я давно удивляюсь, а почему, ты, Антону не отомстила за Зою, - криво усмехнулся Кирилл.
Софья бросила быстрый цепкий взгляд на сына, налила полстакана самогона, настоянного на смородине, выпила, закусила, и хмыкнула:
- А, я один раз чуть не отомстила. Были мы с Матвеевыми на охоте.
Носились, носились по лесу за зайцем. И так получилось, я за кустом сижу на кобыле Волге - Антон вдали, в поле на своём рысаке Енисее - стоит, оглядывается. И решила я, ему за дочь отомстить. Подняла ружье, прицелилась ему прямо в глаз, но не успела выстрелить. Несётся к нему Прасковья на Ангаре. Смотрят они друг на друга влюбленными глазами, лица светятся,  такие счастливые - счастливые – и я опустила ружье. И правильно сделала, скоро Антон, и своей прекрасной Прасковье начал изменять. Потом, она, на месте моей дочери посидела и поплакала…эх, жизнь такая - растакая - нетакая… Ты поедешь к Марине?
- Не поеду. Не нравится мне она: глупа, как пробка.
- Это ты глуп, как пробка. Марина умница. Она просто еще юна, ей всего четырнадцать с хвостиком, скоро пятнадцать. Я знаю, Марина, это поместье сохранит и приумножит.
- Я сам найду себе невесту, - отрезал Кирилл.
- Мой дорогой,  ты её уже ищешь пятнадцать лет. И когда найдёшь? К своему столетию? Я больше  ждать не буду. Даю тебе две недели. Или ты, через две недели женишься на Марине, Алёне, или Матрёне с хорошим приданым, или  останешься голым. Я всё  перепишу на твоего незаконнорожденного сына.
- Какого сына? Кто он?
- Не скажу. Когда-то у тебя была одна дамочка, она родила мальчика. Я его пристроила в хорошую семью, и плачу за него.
-  Интересно, кто она? – Кирилл задумался, но вспомнить не мог. У него было много дамочек, всех не упомнишь.
- Кстати, не советую тебе задумывать, избавиться от меня. Я забыла сказать, что уже переписала, всё, что у меня есть на него. Так что если я в ближайшее время помру – ты ничего не получишь. Даже ломаного гроша.
- Мама, не говори глупости, ты меня уже каким-то душегубом представляешь, - Кирилл налил полстакана смородинового самогона и залпом выпил.
- Это я сказала, на всякий случай, а случаи бывают - всякие. Я люблю обезопасить себя со всех сторон. Это моё кредо.
- Ты, у меня, прямо русский Маккиавелли, - улыбнулся Кирилл, и пренебрежительно высокомерно продолжил, - а, мальчик-то – незаконнорожденный - байстрюк.
- А меня, эти законно – незаконно не волнуют. Моя бабка тоже была незаконнорожденная. Она родилась от помеси помещика и крепостной крестьянки, и тем не менее, прожила весело, счастливо, и в богатстве до 80 лет. Сам знаешь, Марья Михайловна вышла замуж за бедного дворянина, сама себе состояние сколотила, и кучу дворян нарожала. Самое главное, для меня,  мальчик - мой внук, и я, ему  купила отца. Теперь, он - законнорождённый по всем документам…Ты едешь к Марине?
Кирилл возмутился:
- Почему, люди не женятся по своему хотению? Моя сестра, Зоя была несчастлива – Антон её не любил. Прасковья – осталась невенчанной, мать запретила им под проклятием венчаться. Максим не любил Оксану, а она не любила его. Тоню тоже пытались отдать за нелюбимого. Скольким людям жизнь изуродовали. Это несправедливость! Браки должны быть по любви!
- Если бы, я вышла по любви, тебя бы – бестолочь, не было на этом свете.
- Ты не любила отца? – поразился Кирилл.
Софья выпила три глотка самогона и протянула:
- Вышла – не любила, пожила – полюбила. И ты поживёшь - полюбишь. Твоя Настя, сбежала с любимым, а потом пятнадцать лет плакала одна-одинёшенька. Вот, и вся любовь. Короче, надоели мне все эти  философии про любовь. Мне надо было, за тебя не платить. Сидел бы сейчас в тюрьме и думал о справедливом устроении жизни и справедливой любви. Говорят, работа в рудниках, очень располагает к философии, а к любви ещё больше. Особенно к романтической-платонической. Кирилл запомни – жду две недели и отсчёт времени уже пошёл.
- Ты разорилась? – спросил Кирилл.
- Пока нет. Но разорюсь, если ты не женишься.
- Куда ты потратила деньги?
- Часть на тебя, часть на одно рискованно-прибыльное дело. Хотела, магазин в Москве открыть, и прогорела. Эти московские чиновники – настоящие разбойники с большой дороги. Сколько денег вытянули…
- Ты поставила на магазин всё, что имеешь?
- Я же не дура. Конечно, нет. Я никогда в лесу жить не буду. Но, терять своё нажитое, я не люблю. Желаю, всё что есть сохранить. Я уже успела купить поместье на восьмой версте, старик на девятой версте вот-вот помрёт – я, уже договорилась, что его поместье куплю, и потом с моей десятой соединю. Если, ты женишься на Марине – у нас будет огромное поместье; мы будем жить в Санкт-Петербурге и вращаться в аристократическом обществе.  Мне-то на это Кретиническое общество наплевать - всё для тебя делается, а ты этого не понимаешь.
- Еду к Марине, - решительно сказал Кирилл, выпил ещё рюмку самогона, встал из-за стола, и направился к выходу.
   Софья довольно улыбнулась. Теперь, полковник подождёт с долгом, а может и вовсе простит. Не будет же он, требовать деньги с матери жениха. Поэтому, к Волкову она решила не ехать, а пошла осматривать своё обширное хозяйство. А, заодно, дать одно тайное задание, своему лучшему сыщику, кучеру Семёну Комарову. Этот, Комар - настоящий комар. И к князю Додону незаметно залетит, и бабу Бабариху обведёт вокруг пальца.   

Кирилл вошёл в дом Матвеевых в плохом настроении. Весь пыл к сватовству у него уже прошёл. В Париже, у него была жена - хорошенькая модистка (*швея-портниха) с двумя сыновьями. Поэтому, в его планы вообще не входило жениться, тем более, на  невзрачной деревенской дуре с Одиннадцатой версты. Впрочем, если Марина нужна для весёлой жизни в столице, то стоит и потерпеть. Потом можно будет,  распрощаться с ней. Жена будет жить на Одиннадцатой версте, Иветта с сыновьями в Париже, а он в Санкт-Петербурге около Дворцовой площади  с какой-нибудь молодой вдовой аристократкой.
    Касперский прошёл в кабинет к полковнику Матвееву, и прямо с порога, заявил, что просит руки его дочери. Полковник не сказал: ни «да», ни «нет», а отправил его в гостиную, где он должен поговорить с Мариной. Она сейчас придёт к нему.

Кирилл прошёл в знакомую гостиную, сел на диван и тут же заснул. Через полчаса, в гостиную тихо, на цыпочках, вошли  разряженная накрашенная Марина, увешанная драгоценностями, как рождественская ёлка; бонна Алиса с книжкой Гейне; и собачка Белка в красной шляпке и белой юбочке.
   Касперский продолжал спать. Барышни улыбнулись друг другу и сели напротив, подальше от него. Белка понюхала ботфорты гостя, и стала звонко лаять. Гость вздрогнул, проснулся, полусонным взглядом посмотрел на смеющихся девиц, потом на собачку в шляпке и юбке, и мгновенно проснулся.
Марина улыбнулась:
- Вы, наверно сударь пришли к нам поспать, а мы, вам помешали. Извините, что разбудили, может нам уйти?
Кирилл улыбнулся, и бодро сказал:
- Нет, нет, не уходите, прекрасная Марина. Это, я замечтался и нечаянно уснул.
- И что вы видели во сне?
- Я видел вас. Вы неслись на прекрасном белом коне, сквозь сияющий зимний лес.
Белка залаяла. Марина нахмурилась:
- Вы наверно перепутали, и в своём сне видели Тоню. Это она любила носиться по лесам. А меня лесные  скачки никогда не привлекали.
- Мадмуазель Марина - это же сон! А во сне, можно делать и видеть всё, даже летать в небе.
Марина с серьёзным видом, кивнула головой, и он продолжил, глядя на лающую мерзкую собачонку:
- Марина, а можем мы поговорить наедине? Может, ваша гувернантка с собачкой постоит за дверью, хотя бы пять минут.
- Нет, ни за что. А вдруг, Вы на меня наброситесь?
Я мужчин боюсь. Я барышня скромная, и с мужчинами наедине никогда не остаюсь. Мне  мама говорила, никогда с мужчинами наедине не оставаться. Это может плохо кончиться. Потом, мне придётся, бросаться в реку, я стану русалкой, буду жить с чертями и заманивать множество мужчин на дно. Вернее, топить их. Вот! Вы же не хотите, чтобы я Вас потом утопила?
- Не хочу.
- Вот видите, какой Вы, пришли ко мне, и уже говорите: «Не хочу».
- Я хотел сказать другое… М-м-м…Марина, я хотел сделать Вам предложение…
- Предлагайте, - перебила она.
- Что?
- Предлагайте предложение. 
- М-м-м… Марина, вы прекрасны, как цветок розы, ваши глаза, словно лазурные сапфиры, ваши волосы – ромашковое поле, м-м-м… Марина, вы прекрасны, как утренняя зорька, как м-м-м…майский день, как м-м-м…морозное утро…как м-м-м малиновое варенье.
Кирилл уже не знал, что придумать. Он уже забыл, как говорить комплименты. Его дамы, ложились с ним в постель, без всяких глупых разговоров.
Марина взяла Белку на руки, собачка замолчала, а барышня улыбнулась:
- Продолжайте, что же Вы замолчали? Это так романтично. Я бы слушала и слушала часами. Еще можно сказать, что я прекрасна, как морская жемчужина, как маков цвет, как молоко, как мармелад, как  пампушка, как медовая ватрушка. Говорите еще, сударь.
- Прекрасная Марина, я вчера в первый раз в жизни влюбился. Увидел вас, и сердце моё, в первый раз за всю мою многострадальную жизнь дрогнуло.
- Многострадальную? Бедненький.
- Мариночка, во Франции тоже есть страдания. Да! Я увидел вас, и сердце моё дрогнуло.
- А как сердце дрогнуло? Оно задрожало, затрепыхалось или закручинилось?
- М-м-м… и задрожало, и затрепыхалось, и закручинилось…Потому что, Вы чисты и свежи, как облако плывущее в небе. Я весь вечер не отрывал от вас глаз!
- А почему, Вы всё время смотрели на Агнессу? Мне показалось, что Вы влюбились в неё.
- Это, я скрывал от вас свои чувства.
- Вы, очень хорошо их скрывали. Мне всё время казалось, что вы меня в упор не видите.
- Мариночка, это правила этикета. Мужчина не должен выказывать своих чувств даме.
- Значит, Агнесса - не дама? А, она всегда считала себя дамой.
- М-м-м… Марина, моя снежная королева, я полюбил вас! Прошу, Вас прекрасная и неповторимая морская жемчужина, стать моей женой!
Кириллу надоели эти глупые речи, он встал на одно колено и театрально склонил  голову. Так делали на сцене, все актёры, когда доказывали стареющей приме, что без ума влюблены в её юные театральные прелести.
Белка гавкнула. Марина театрально громко протянула:
- О, боже! Как прекрасно! Как в театре! И неужели, это всё мне!
- Вы согласны стать моей женой, - улыбнулся Кирилл, достигнув лёгкой цели.
- Сначала, сударь, я бы хотела задать вам один вопрос. А почему, вы сегодня ездили к Агнессе, и катались с ней у озера Сорока.
- Вы были на Сороке?
- Там был Фома. Он видел вас с Агнессой.
- Ну я-а-а…, хотел посоветоваться с ней, как мне подступиться к Вам такой холодной и неприступной.
- И для этого, вы катались-кувыркались с ней в снегу?
- Это было случайно, мы упали в снег и решили вспомнить детство.
Марина встала, подняла вверх голову, сверкнув бриллиантовой диадемой, и ледяным тоном сказала:
- Милостивый государь, Касперский Кирилл Георгиевич, прошу вас вспоминать своё детство, с другими дамами – хоть в снегу, хоть на  печке, хоть под печкой. Вы наверно, думали, что я набитая дура с Одиннадцатой версты? Спешу, Вас огорчить. Я не верю ни одному вашему слову. Я даже знаю, зачем вы сюда приехали. Это, ваша мать, решила женить Вас на мне, чтобы присоединить её версту к нашей. Если же, не выйдет сватовство со мной, у неё есть на примете другая невеста – Алёна Кудрявцева – толстая набитая дура, но очень-очень прекрасно-богатая. Прощайте, сударь, не смею Вас задерживать.
   Кирилл на секунду оторопел, но скоро, начал хохотать – оглушительно, задорно, заливисто. Марина и Алиса поддержали его. Барышни так долго сдерживали смех, что сейчас хохотали от всей души. Белка бегала кругами по гостиной  и тоже радостно лаяла. В гостиной было необычайно весело.

В комнату вошёл полковник, и смех немного затих. Он осмотрел весёлую троицу, и обратился к Касперскому:
 - Я вижу, у вас всё сладилось. Тогда, пусть ваша мать завтра заедет к нам и мы договоримся о дне свадьбы.
В гостиной стало необычайно грустно. Даже, говорливая Белка, запрыгнула к Алисе на колени и испуганно замолкла.
Марина вскочила и умоляюще закричала, глядя на отца:
- Папа! Я ему отказала! Я не хочу за него!
Полковник отрезал:
- Я уже решил, и менять своё слово не буду. Сударыня Алиса, позовите Прасковью. Она будет следить за Мариной до свадьбы, а потом, пусть муж за ней следит.
Матвеев развернулся и вышел.
Марина с ненависть посмотрела на жениха, и тихо, дрожащим от гнева голосом, сказала:
- Я ненавижу Вас! Вы старый плешивый козёл! Если, вы женитесь на мне, то будете об этом жалеть, до конца своих дней! Надеюсь, что Вы долго не проживёте на этом свете.
   Марина зарыдала. Белка завыла. Кирилл с белым лицом выскочил из гостиной. Алиса обняла несчастную невесту, и принялась утешать:
- Мариночка, милая, радость моя, не плачь, может он хороший человек.
- Он хороший козёл! – простонала Марина.
- Как здорово, ты его обозвала. Первый раз слышу, чтобы невеста, так красиво ответила своему жениху: «Ты старый козёл! И, я тебе испорчу всю жизнь. Здорово!» А, ты не плачь, может, всё ещё обойдётся. Может, Касперский передумает. Он же старый человек, умный, и скоро поймёт, что с тобой лучше не связываться.
Марина, сквозь слезы, протянула:
- Алиса, самое обидное - он же не любит меня. Ему мамочка сказала жениться на мне, и он прискакал, как козлик. Иначе, Софья ни копейки больше не даст, и ему придётся  жить на десятой версте. У-у-у…Чтоб, они эти Касперские сдохли! Чтоб, сгорели в своем тереме! Чтоб, у Касперской, её любимый конец света   наступил. Чтоб на неё вирус напал, и она от него не смогла отбиться! Чтоб, эта змея Касперская: ослепла, оглохла, онемела, разорилась…
- Марина, перестань! Не говори так – это грех!
- А, отдавать меня за этого потасканного старика, не грех? Они все знают, что я люблю Андрея, и всё равно отдают меня этому Касперского. Ненавижу-у-у-у
- Мариночка, солнышко моё, иди, поговори с отцом, падай ему в ноги, проси отменить эту свадьбу. Ещё можно догнать Касперского, и сказать ему – финита ля комедия. (*конец комедии)
Марина воскликнула:
- Бесполезно! Тоня, тоже падала в ноги. Если, папа её заставил выходить за Евграфа, то меня, тем более не послушает.
- Тоня, падала в ноги? – изумилась Алиса.
- Она сначала согласилась выйти за Евграфа, а потом влюбилась в Волкова, и стала умолять отца отказаться от Михайлова. А отец сказал: «Я своё слово никогда не меняю. Ты сама согласилась, и теперь, выйдешь за него, даже если конец света наступит».
- А, я ничего не знала, - задумчиво протянула Алиса.
- Тоня просила никому не говорить. И потом, я знала, что Волков тебе тоже нравится. Не хотела тебя расстраивать. У-у-у…
- Значит, этот сердечный секретный друг - Лев?
- Откуда, я знаю кто это: лев, баран или козёл. Чтобы, волки весь этот скотный двор Касперских задрали. И эту Касперскую Агнессу –   овечку. Ты  знаешь, что её имя переводится, как овца? Не знаешь? Так, вот эта овца познакомила Тоню со Львом. А может и ещё с кем-нибудь. У-у-у…
В гостиную заглянул полковник, и тут же исчез. Алиса всполошилась:
- Пойду Прасковью позову. Максим Матвеевич сказал, чтобы она  следила за тобой.
- Иди…Хорошо, что она будет следить за мной, а не Ульяна. Прасковья будет за меня. Она  поможет мне с-с-с…, - Марина прервала речь,  перестала плакать и задумалась.
Алиса тревожно спросила:
- Ты хочешь сбежать из дома, как Тоня?
- Иди, зови Прасковью. А, я пока плакать буду. Так мне легче…
- А, ты ничего с собой не сделаешь?
- Не сделаю. До свадьбы ещё далеко, а там, мало ли что случится. Вдруг, Касперский с Агнессой сбежит в Китай, а, у Софьи, любимый  конец света наступит…
    Марина опять заплакала, и Алиса побежала к Прасковье. Она залетела к Лукиным, как угорелая. Схватила за руку Прасковью и потащила её к Марине. По дороге, бонна рассказала ей о сватовстве Касперского, и Лукина нахмурилась.
   В доме они разделились. Прасковья пошла к Марине в гостиную, и та, увидев тётушку, бросилась к ней на шею:
- Тётушка, что мне делать? Я умру от горя! Я, Андрея люблю, а меня за Касперского выдают!
- Не плачь, радость моя, мы что-нибудь придумаем…
- Придумаем? – вспыхнула Марина.
- Обязательно придумаем! И облапошим Касперских. Напрасно, Софья думает, что она одна умная… На всякого Маккиавелли, найдётся свой Суворов…

Алиса зашла к Милорадовым,  сообщила им, что секретный сердечный друг Тони – это Лев Волков, и тут же пошла в гостиную к Марине.

Касперский выскочил из гостиной, и быстрым шагом, направился к полковнику. У дверей его кабинета, он резко остановился, немного подумал, горько вздохнул, круто развернулся и пошёл во двор, к рысаку Амуру… Домой, он поехал не сразу, а долго носился на Амуре по снежной дороге туда и обратно. Амур стал уставать, дрожать, бежать всё тише, и на крутом повороте, жеребец выкинул седока  в высокий сугроб. Конь не хотел убить человека. Он хотел остудить его, успокоить. 
   Кирилл выбрался из сугроба, стряхнул с лица и одежды снег, снял  шерстяной шарф и вытер насухо, вспотевшего рысака. Амур успокоился, дрожь прошла. Касперский сел на коня, и  повернул поводья к лесному терему. Амур шёл тихо, и Кирилл не подгонял его. Годы Амура шли к старости, и его уже не интересовали быстрые скачки. Конь хотел тихо, неторопливо дойти до смертного одра …  В небе светило солнце, искрился снег, но седок ничего не видел. Он видел, только шею коня. 

Семён Комаров вошёл в столовую, и остановился у дверей.  Софья пила чай, и пригласила его за стол. На столе  стоял горячий самовар, малиновое варенье, мёд и медовые ватрушки.
Семён сел и бесстрастно сказал, наливая горячий чай:
- Полковник согласился на брак. Марина пообещала: сжечь твой терем и убить вас обоих. Тебя она назвала змеёй, а Кирилла – старым козлом.
- Змеёй и козлом?…Ну, ничего, переживём. Пускай злится, после свадьбы утихомирится. Не она первая, не она последняя. Я тоже злилась, когда меня за Георгия просватали. Я ведь, Сенечка, другого любила. Ах, как, я любила! До сих пор помню. И хорошо, что я с ним не сбежала. Потом, он оказался таким козло-о-о-м. Поэтому, разницы никакой нет. Все мужики - козлы, а мы – все дуры, которые их любят неизвестно, за что.
   Дружное чаепитие с малиновым вареньем и медовыми ватрушками продолжилось, и сейчас, Семён, рассказал о сватовстве более подробнее. Несмотря на разницу в общественном положении, Софья и Семён были давние  друзья.  Касперская была проста в общении, и никогда не обращала внимания на сословные различия. Она жила по принципу: - этот человек мой, а этот не мой. Именно, за это и любил её Сеня Комаров… Ах, как он, когда-то её любил! Правда, без взаимности…

 В столовую вошёл хмурый Кирилл. Выглядел, он измученным и несчастным. Софья вскочила, всплеснула руками,  и встревожено спросила:
- Кирюша, что случилось? Маринка взбрыкнула? Полковник отказал? Амур подох?
- Мой, Амур, еле копыта тащит – но пока жив. Полковник согласился. Завтра езжай к нему, и договаривайся о дне свадьбы, - безрадостно ответил сын и плюхнулся на стул, около самовара.
- Чудесно! Прекрасно! Я знала, что ты у меня неотразимый мужчина. А, ты, что такой грустный? Влюбился в Мариночку?  Обычно, влюблённые, сразу в печаль-тоску  впадают. Я так и думала, как только ты увидишь её, немного поговоришь, то сразу поймёшь, что она - редкая умница. Ты увидел её ум, проникся?
- Так проникся, что до сих пор, сердце дрожит, трепыхается и кручинится, - криво усмехнулся он.
- Не печалься, сыночек. Ты уже увидел, какая Марина умница, а скоро, увидишь, какой она будет красавицей. Поверь мне, она ещё расцветёт, и станет, как майская розочка.
- Боюсь, что я этого мая уже не увижу, - с отрешённым взглядом, буркнул он.
- Ты, что помирать собрался? Успокойся, Маринка позлится, покричит, а потом  будет хорошей женой, и увеличит твоё состояние… Но, если ты, уж сильно не хочешь на ней жениться, то бери Алёну Кудрявцеву. Мы можем и отказаться от Марины.  Ещё есть время до завтра – о дне свадьбы мы ещё с полковником не договаривались. Выбирай: Марина или Алёна? Только, предупреждаю, отец Алёны, когда выпьет - любит драться. Он быка может завалить. Ты от него на гулянках подальше садись, поближе к двери, а так, он мужик хороший, деловой, чистый генерал – намного покруче полковника будет. Кого выбираешь?
- Пусть будет Марина, - вздохнул Кирилл.
Софья многозначительно улыбнулась Семёну, и повернулась к сыну:
- Значит, Марина. Ты умница. Всё решено – без возврата назад.  Даёшь слово?
- Даю. Я пошёл спать. Устал сегодня.
Мать встал из-за стола достала из дубового шкафа два мандарина. Один положила перед сыном, второй перед Семёном, и немного поплакалась им, как дорого, эти заморские фрукты  стоят. Но, ради Рождества, пришлось пойти на такие сумасшедшие траты. Кирилл молча выпил чай, съел мандарин, и ушёл.
   В столовой запахло мандариновым духом. Софья проводила сына печальным взглядом, и повернулась к Семёну:
- А, я рада, что Марина, окатила его ледяной водой. Кирилл всё время думал, что он молодой, неотразимый, и скакал по Елисейским полям, как молодой козлик. И эта модистка, ему голову морочила: «Ах, мой прекрасный неотразимый Кир. Ах, как на тебя женщины заглядываются. Ах, как я тебя ревную и люблю, мой юный Аполлон».
   Конечно, за мои-то деньги, и михайловского козла полюбишь. А, теперь, он наконец-то, увидел всю правду без прикрас. Увидел, что Амур его старый, еле копыта тащит;  понял, что пора  заводить семью и остепениться. Да я, милый Сенечка, и эту бы модистку - француженку с распростёртыми объятьями приняла, если бы он её сюда к нам привез. Так, он и на этой мамзель не собирался жениться. И ей голову морочил. 
Семён задумчиво спросил:
- А, почему, ты решила Кирилла женить именно на Марине, а не на Алёне? Алёна глупа, но безопасна.
Касперская улыбнулась:
- У меня есть своя прибыльная программа, и я ей всегда следую. Мне нужна Марина, по двум причинам. Первое - верста Марины, примыкает к моей. А, я люблю, когда у меня много земли, и много леса. Я  не люблю ничего маленького - в маленьком пространстве я задыхаюсь. Я как-то заехала к Лидии Левченко, увидела её крохотный домик с крохотным полем, и мне стало плохо, даже сердце сдавило от этакого горя.  У меня душа не принимает – малость. Мне надо ширь и пространство: чтобы леса были бескрайние, поля безграничные, степи широченные, моря глубоченные, горы заоблачные,  а-а-а…
Софья задумалась, что бы ещё назвать, и Семён подсказал:
-А тундра…
-А тундра, всю землю покрывала!
- Соня, тундра - это лёд и снег, - подсказал Сеня.
- Знаю, это я впопыхах сказала. Ладно, пусть тундра будет, только на Севере. Хотя, нет - пусть она растает, и нам можно будет увеличить поле до конца земли. О чём, это я говорила?
- О том, почему ты хочешь невестку Марину, а не Алёну. О первой причине сказала, теперь вторая.
- Вспомнила! Самое главное, Сеня, если, я поженю своего дурака Кирилла на этой дуре Алёне, то получу  кучу внуков – идиотов. А, так, я получу хоть одного-двух умных Касперских. И, одна из них будет, Сонечка Касперская, - мечтательно протянула Софья, но скоро она отбросила мечты, и деловито спросила кучера-разведчика: 
- А, ты, Сеня, что скажешь? Женится Кирилл на Марине, или опять передумает?
- Я думаю женится. У него кураж прошёл. Марина вышибла его из седла.
- И правильно сделала, что вышибла его спесь. А, то сидит мне тут сынок-революционер, и голову морочит: брак без любви – несправедливость, это нехорошо, люди становятся несчастными. А, как понял, что этот брак ему прибыль принесёт, да на блюдечко поставит Санкт - Петербург, так про всякую любовную справедливость забыл. Вот, Сенечка, какая современная молодёжь пошла: говорят одно, а делают другое. Что смеёшься? И я такая же была революционерка,  а теперь, я консерватор. А, ты всегда был консерватором, даже в молодости. Никакой революции в тебе не было. Или было? – хитро спросила Касперская.
- Не помню, - усмехнулся Семён. 
- Всё ты помнишь, но не говоришь - настоящий разведчик. А, сейчас, Сеня, я даю тебе новое секретное задание. Ты поедешь к Ульяне, и пошлёшь её к Матвеевым. Пусть, она узнает, что там Марина  с Прасковьей придумали. Эта Прасковья думает, что она  умнее меня. Но напрасно. На каждый ум, есть свой Касперский. Вернее, Софья Касперская.
Сеня кивнул головой и налил третий стакан чая. Касперская вздохнула:
- Жаль, что скоро конец света будет. Весь мой ум пропадёт зазря. И почему, я родилась женщиной? Была бы я генералом, я бы…Что, Сеня, я сделала бы?
-Ты бы давно лежала на поле брани, которую сама и завела, - с улыбкой ответил Комаров, вставая из-за стола.
- Значит, хорошо, что я не генерал, а дремучая помещица, – засмеялась Софья.
   Семён ушёл на разведку, и Касперская задумалась. Её терзали сомнения, а вдруг, всю её сложную прибыльную тайную программу, по увеличению земли, кто-то возьмёт и сотрёт с лица земли. И на старуху бывает проруха, а на любой ум есть свой Суворов, как говорит Прасковья. А, эта Лукина, тоже умная бестия. Но не умнее меня: подумала Касперская и пошла во двор, чтобы дать указания конюху поставить на ноги Амура.

Прасковья Лукина,  в это же самое время, сказала притихшей Марине:
- Касперская хитрая бестия, я слышала краем уха, она всё мелет о какой-то своей тайной программе. Но и мы с тобой не лыком шиты. Всю её программу сломаем, и в землю закопаем.
- А, что такое программа? - спросила Марина.
- А, чёрт его знает. Это какое-то заморское слово. Но, я так поняла. Программа – это то, что человек задумал, и потом прёт вперед, как…как…
- Как бык? – подсказала Марина.
- Как, Софья Касперская. Она, что задумала, всегда выполняет. Это её программа.
- Всегда выполняет? – со страхом задумалась Марина.
- Наверно, не всегда. Не бывает такого, чтобы человек всегда побеждал. Значит, и мы мамашу и жениха Касперских, обдурим. А, может отправить Кирилла в огород Агнессе? Пусть, там перед ней прыгает, как козлик.
- Это будет долго. И потом, Агнессе, этот козлик  не нужен. Она на Льва метит, - деловито протянула Марина.
   Прасковья встала, прошлась с задумчивым видом по гостиной, взглянула в окно, украшенное морозным узором и замерла.  В проталине узора виднелись Ульяна, её вороная кобыла Колыма и Прохор.
   Знахарка спрыгнула с Колымы. Прохор закрыл ворота, подошёл к Ульяне, что-то строго сказал, взял под уздцы Колыму, и повёл её в конюшню.
Прасковья, глядя в окно,  встревожено бросила:
- А, вот и лазутчица Касперской к нам идёт.
- Кто лазутчица? – Марина вскочила и подбежала к окну.
- Ульяна. Сейчас, она придёт: ты ей ничего не говори. Изображай плачущую невесту, но уже смирившуюся с тем, что её отдают за
старика. Хотя, не такой уж он старик. Это тебе, он кажется стариком, а другие дамы, не прочь с ним обвенчаться, - протянула Лукина.
- Вот, и пусть с другими дамами венчается, - хмыкнула Марина.
   Дверь открылась, и в гостиную вошла Ульяна. Сегодня, она была в чёрном атласном платье и красной кружевной шали. Знахарка одевалась по-городскому, с форсом, и деревенские бабы часто порицали её за это. Ульяна только смеялась: «Нравится, вам не нравится, а будете помирать, прибежите ко мне, как миленькие».
   Прасковья с Мариной замерли на диване, прижавшись друг к другу. Знахарка села в кресло напротив них, расправила красную шаль, и улыбнулась:
- И что, вы тут надумали, милые заговорщики?
Прасковья  всплеснула руками:
- Никакие, мы не заговорщики.  Я, Марину утешаю; говорю, что Касперский – ещё нормальный жених, не какой-то пень трухлявый.
- А я тоже думаю, что он хороший жених – выглядит так, что через год-два копыта откинет, и будешь ты Маринка богатая молодая вдова. Хочешь за Андрея выходи, хочешь за Льва Волкова, а хочешь за самого царя, - усмехнулась знахарка.
Услышав это, Марина зарыдала, а Ульяна насмешливо продолжила:
- Ну и что ты придумала тут с Мариной, чтобы венчания с Касперским избежать?
Прасковья дёрнула плечами:
- Ничего не придумали. Марина выйдет за Касперского!
Марина, от этих слов, зарыдала ещё громче.
Знахарка вздохнула:
- Да, вы бы на свои лица посмотрели, когда я зашла. Сидели, как две испуганные мыши, пойманные около сыра, которого они будто бы, и не ели. Я до сих пор в душе смеюсь. Не выйдет из вас настоящих заговорщиков. Не выйдет!
- Тебя Софья послала? – нахмурилась Лукина.
- Конечно, она. Послала узнать, что Вы тут задумали. Хотя, зачем я сюда приехала не пойму. Я и так знаю, что вы задумали.
- Ничего, мы не задумали, - упрямо повторила Прасковья.
- А хочешь, я сейчас прокричу на весь дом, ЧТО именно вы задумали.
- Ты подслушивала?- сузив глаза, спросила Лукина.
- Когда? Я только, что во двор въехала, с Колымы сошла, и сразу к вам.
- А, зачем приехала? – подозрительно спросила Лукина.
- Приехала, с тобой повидаться, сестрица. Давно у тебя не бывала, а ты, меня встречаешь, как разбойницу с большой дороги. Нехорошо, это. Я тебе всегда помогала.
- И я тебе помогала не раз, милая сестрёнка. Но в последнее время, ты с Касперской больше дружишь, чем со мной. Нехорошо это. Касперская - мой враг.
- Напрасно, ты так думаешь. Твоя смерть, не принесёт ей никакой прибыли, поэтому живи спокойно до ста лет. Я тебе помочь хочу, а ты, ерунду городишь.
- Помочь? Хорошо… Мариночка, иди к Никите, он там новый опыт готовит, только не забудьте принести в лабораторию корыто со снегом, чтобы пожар тушить.  Нам с Ульяной  поговорить надо.
   Марина нехотя ушла. Лукина Ульяна села рядом с Лукиной Прасковьей, и еле слышно сказала:
- Зря, ты это задумала, Параня.
Прасковья в ответ, прошептала:
- Я сделаю, как задумала! И, ты Уля, мне поможешь. Поможешь?
- Не знаю. Сначала на картах погадаю. Посмотрю, как карта ляжет, - вздохнула знахарка.
- Значит, не хочешь! – хмыкнула Прасковья.
- Почему, не хочу. Я же сказала: как карта ляжет.
- Я тебя знаю. Если, ты не хочешь что-то делать, всегда прикрываешься картами. Я мол, согласна на всё, но вот карты, сказали мне этого не делать. 
- Ты не веришь, сестрица, картам, а я верю. Я вчера разложила карты на Тоню, и ей выпала карта – пиковая смерть.
- Не верю, я твоим картам. Когда-то, ты мне нагадала, что Антон обвенчается со мной, и я буду помещицей. Прошло 20 лет - Антона нет, и венчания нет, а я – отверженная нищенка.  Любая замужняя деревенская баба пьяница: себя - выше меня ставит. Если бы, я тебя тогда не послушалась была бы сейчас купчихой Сиваковой или трактирщицей Рюмкиной.
- Видимо, у твоей свекровки карта была сильнее моей.
- Хочешь, сказать, она лучше тебя в карты играла. Это, я и без тебя знала. Особенно свекровка сильна была, когда мухлевала.
- Ладно, Параня, не злись. Ты сама в Антона, как дура влюбилась, и я тебе подыграла. А, карта, у тебя была хреновая.
- Так почему, ты, мне этого тогда не сказала?
- А, ты бы меня послушалась? Ты ведь в моё гадание, никогда не верила. И, всё равно бы, сделала всё по-своему. Знаю я тебя. Если тебе, что-то залезет в голову, колом оттуда не выбьешь. Хватит злиться, пойдём к тебе чай пить. А, дело Касперского потом обговорим.
   Сёстры поднялись, улыбнулись друг другу, и под ручку пошли  в домик-паровоз. Говорили они об одном, а думали о другом. Прасковья думала, как скрыть от Ульяны свой план, и не дать Марине выйти замуж за Касперского. Ульяна думала, как нейтрализовать сестрицу, и уговорить Марину выйти за Касперского.
   (В общем, ничего криминального. Всё было, как в обычной жизни: сёстры любили друг друга, но каждая из них считала, что её программа мироустройства и достижения цели, более правильная, чем у другой сестры. От этого, каждая из них считала дурой другую. Впрочем, отношения братьев, и не братьев, стоят на таких же принципах: «Если, ты думаешь не так, как Я, то ты – дурак!». А так, как все думают, не так, как Я, то все окружающие дураки! Естественно, я к этим людям не отношусь. Я считаю, что все кругом умные. И только, я одна – дура. И самое интересное, все окружающие со мной согласны.  Умной меня считает, только моя любимая собака - дворянин голубых донских кровей - Байкал. Ну, что с него возьмёшь? Он животное. Вот за это, я его и люблю. Пусть, хоть одна собака в мире считает меня умной. Вот сейчас, я это написала, и у меня сверкнула мысль. А, вдруг, Байкал тоже считает, что я глупый человек, ведь я: не умею грызть кости; вилять хвостом – у меня вообще нет хвоста; не гавкаю на проходящих мимо  кобелей, и самое страшное, иногда не понимаю собачий язык.   
   Ужас!!! Кошмар!!! Значит, даже умное животное, думает, что я – глупый человек. Надеюсь, я переживу это страшное открытие… Однако, пора писать дальше. Детектив завис, и мне придётся кого-нибудь убить. А мне так жалко, кого-либо убивать. Даже, придуманного мной персонажа. Теперь передо мной стоит вечная проблема любого детективщика: убить или не убить?
   А ведь, только недавно сидя за обедом с мужем, я долго думала, о чём писать дальше, и неожиданно сказала вслух: «Пойду-ка, я кого-нибудь убью». Мой Фёдя сначала, чуть не подавился - наверно, он подумал, что первый убитым будет он; потом подумал, что я сошла с ума, а потом вспомнил, что сейчас я пойду к компьютеру, и опять уйду в виртуальную реальность: где Добро всегда побеждает зло. Вот, за это я и люблю детективы. А, кстати, мой милый читатель, сейчас я расскажу тебе страшную престрашную тайну: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Спасибо, что ты взял с виртуально - дубовой полки мою книгу…
   Вы удивлены этим разговором? Милый сударь, в этот раз, я решила поговорить с тобой с глазу на глаз, а вернее «экран в экран». Сейчас 3 часа ночи, я сижу у компьютера, и все нормальные люди уже давно спят. В нашем околотке не спят только я и одна собака. Естественно - это собака моя. Соседские нормальные собаки давно уже спят. Мой Байкал сейчас воет на луну - возможно, он влюбился в какую-нибудь прекрасную сучку, или ему захотелось в лес к предкам - волкам. Конечно, этот умник не понимает, что иногда исполнение мечты приводит к плачевному результату. Мой Байкал воет…поэтому, скоро в моём детективе опять завоют волки. А, может быть и я вместе с ними. У-у-у…что писать дальше? У-у-у…) 

Пока, хреновый детективщик завис над своим  песочно-космическим ящиком, а сёстры шли по заснеженному парку в домик-паровоз, Марина и Никита засыпали снегом стол, загоревшийся от нового опыта. Ведра воды «огнетушителя», висевшего под потолком, оказалось мало для преступного огня, но этого ведра, хватило для того, чтобы промыть мозги одному хреновому писателю, зависшему над своим песочным ящиком, из которого отлично вытекает песок - время. Мозги промылись огнетушителем… мысли понеслись, как скакуны -       
   И поэтому, вороная кобыла Колыма, уже несётся через заснеженный лес в поместье князя Волкова. А, вековые огромные ели, осыпанные белоснежными звёздами, смотрят ей вслед, холодным колючим зелёным взгдядом… Где-то в глубине леса завыли волки, и вороная Колыма понеслась ещё быстрее. Неожиданно, из-за заснеженных кустов раздался выстрел, с ели осыпался снег, пуля попала в Ульяну, и теплая кровь, ручьём полилась по её груди. Теперь, Колыма понеслась, как чёрный вихрь. Волки  замолкли. Стрелок довольно улыбнулся, и  поспешил прочь… 

Поместье Волковых.
Агнесса бродила кругами по своей любовно обставленной, шикарной  гостиной  и хмурилась. Она ждала сестру.  Людмила поехала в Михайлов к модистке примерять свадебное платье, и от этого,  Волкова была в жутком,  подавленном настроении. Пусть, у сестры, жених – косоглазый мелкопоместный дворянин, но это намного лучше, чем грядущая неизвестность. Агнесса знала: многие бедные родственницы такие же, как она, так и доживали свой век в приживалках. А, покойный муж оставил её без гроша… Конечно, пока Лев не женился, она – хозяйка в его доме. Но, если Волков женится, она сразу перейдёт в ранг служанки.
   Агнесса спустилась вниз, на первый этаж, чтобы в сотый раз поговорить со Львом насчёт их будущей жизни, но слуга сообщил ей, что хозяин уехал кататься в лес, и когда он вернётся, никто не знает. Волкова опять поднялась наверх, чтобы поплакать…
   В гостиную вошла весёлая и радостная Людмила. У Агнессы сдавило сердце, но она вымученно улыбнулась. Сестра покружилась по комнате, в ритме мазурки, и плюхнулась в коричневое кресло.
Агнесса спросила:
- Всё хорошо?
- У меня всё прекрасно! После Рождества  свадьба! Приготовления идут полным ходом, и скоро Людмила Касперская станет Михайловой. Ура!
- А, тебе Люся очень повезло, что Антонина пропала, - опустив глаза, сказала Агнесса и медленно села на французский диван.
- Не пропала, а сбежала. Василиса Васильевна видела Антонину с красивым мужчиной. Они помчались в Петербург.
- А, в полиции говорят: ни на одной почтовой станции Антонину не видели…и красивого мужчину тоже.
- Может, они объехали тракт. Не обязательно, ехать в Петербург через почтовые станции. У нас в России много окольных дорог.
- Да, ты права, у нас много тихих безлюдных дорог.
- Агнесса, ты на что-то намекаешь?
- Ни на что, я не намекаю. Я говорю, что ехать в Петербург можно и лесными дорогами. Там тихо, и никаких станционных  смотрителей.
- И я, о том же говорю. Знаешь, что я ещё узнала от Василисы Васильевны. Оказывается, Евграф знал, что Антонина встречается, с каким-то мужчиной. За день, до её бегства, ему, кто-то прислал письмо с подписью Лесной Аноним, - многозначительно сказала Людмила.
- А с кем она встречалась, Василиса знает?
- Не знает, но говорит, что скоро узнает.
- Скоро? И кто ей это расскажет?
- Не знаю. Василиса держит это в тайне.
- В первый раз слышу, чтобы Василиса могла хранить тайну. Люся, а как отнёсся Евграф к  анонимному письму?
- Когда, я его спросила про это письмо: он сказал, что не поверил Анониму и выкинул письмо в печь. Ты же сама заешь, сколько на свете злых, завистливых людей. 
- Знаю…
- А, Евграф такой честный и доверчивый. Конечно, он не поверил этому злобному  Анониму.
- Ты в Евграфа уже влюблена?
- Почти влюблена! Я смотрю на него с другой стороны, где не видно косой глаз.
- Вот, видишь, а когда я тебе сказала присмотреться к нему, ты нос воротила.
Людмила вскочила с кресла, подбежала к сестре, обняла её и  весело сказала:
- Я, тебе по гроб жизни буду благодарна! Ты устроила мою жизнь. Если, Лев женится, то переходи жить ко мне.
- Спасибо, - вздохнула Агнесса, и продолжила, - я рада, что хоть у тебя всё устроилось. По крайней мере, мне будет где жить на старости лет.
Людмила опять села в кресло, и постаралась погасить довольную улыбку:
- А, что Лев говорит? Он поведёт тебя под венец?
- Лев ничего не говорит. Я его в последнее время не вижу. Теперь, он ухаживает за Анютой.
- Ты думаешь, он на ней женится?
-  Сомневаюсь. Лев может, найти невесту получше. Анюта хороша, как Анютины глазки, но она крестьянка.
- Тебе надо серьёзно поговорить с ним.
- Я разговаривала с ним серьёзно – сто раз. И никакого ответа: ни «да», ни «нет».
- Это значит – «нет». Не трать зря время на Льва, выходи за Фому.
- Ни за что! – отчеканила Агнесса.
- Почему? Он хороший парень, и к тому же, управляющие  хорошо зарабатывают. Он может построить дом, и жить безбедно до самой старости.
- Управляющий – это слуга. А, я не хочу быть женой слуги. Лучше, смерть.
- Агнесса, не говори так! Лучше займись Касперским. Богатый неженатый помещик – отличная партия.
- Говорят, Касперские разорены. И потом, я не нравлюсь Софье, а это значит: она сделает всё, чтобы Кирилл на мне не женился.
- А, ты попробуй. Ему сорок с хвостиком, он может выбрать себе невесту сам и не послушать мамочку. Сидел же он 15 лет во Франции, хотя мамочке это не нравилось.
- Я уже пробую. Сегодня, мы с ним катались в снегу на Ульяниной горке, как дети. Было очень весело!
- Прекрасно, продолжай в том же духе! Я уверена, Кирилл уже твой. Если нужна моя помощь - проси. Но, и Фому – не отгоняй. На крайний случай, и он сгодится. Может, так получиться, что полковник отпишет своё поместье племянникам, или одному из них - старшему Фоме.  Так, что продолжай морочить ему голову.
   Сёстры засмеялись. В дверь тихо постучались, и обе  вздрогнули. В гостиную вошёл слуга, и сообщил, что приехала знахарка Ульяна. Агнесса согласилась её принять. Пока, гостья добиралась до гостиной, хозяйка тихо предупредила Людмилу:
- Общайся с Ульяной, как можно меньше. А, я постараюсь, как можно быстрее её  выпроводить.
- Что случилось? Ты же раньше дружила с ней.
- А, теперь не дружу.
- Объясни мне, почему?
- Это долго объяснять, и потом, я не хочу объяснять. Позже, как-нибудь расскажу, а может, и нет…. Она уже скоро придёт сюда.  Молчи! – приказала Агнесса, и приложила палец к губам.
Сёстры замерли, словно две испуганные мышки. В гостиной наступила тишина. Слышно было, как  где-то под полом копошились мышки. И вдруг, одна из них звонко, испуганно пискнула…       

Пискнула мышь, и в гостиную вошла гостья, закутанная в широкую серую оренбургскую шаль. Знахарка была необычайно бледна, выглядела усталой и больной. Тем не менее, Ульяна слегка улыбнулась, необычно тихо поздоровалась, и пожелала этому дому благополучия. Агнесса предложила ей сесть, и вежливо холодно спросила:
- Какие новости в нашем лесном околотке?
- В нашем лесном околотке, самые хорошие новости.  Но, кому-то они покажутся ужасными, - тоже вежливо, но с оттенком потаённой печали, ответила Ульяна.
- Что случилось? - одновременно спросили сёстры.
- Меня послала к вам Софья Андреевна Касперская, сообщить, что её сын женится на Марине Матвеевой, и она после Рождества приглашает вас на свадьбу, как своих родственниц.  День свадьбы ещё не назначен. Касперская сообщит вам об этом позже. И еще одна новость. Помещица,  Светлана Кирсанова, вы её знаете, молодая вдовушка из Никольского, предложила Фоме стать её управляющим. После, Рождества, Лукин перейдет на службу к ней. Все новости, я сообщила, а теперь извините меня, милые дамы - я тороплюсь домой. Меня дома больной ждёт, да и сама, я, что-то приболела. Меня морозит.
  Ульяна медленно встала, криво улыбнулась, попрощалась с сёстрами, и плавной, плывущей походкой пошла к выходу.
Агнесса торопливо, почти умоляюще, сказала вслед:
- Ульяна  подожди, не уходи, посиди ещё немного. Мы сейчас, чай попьём с мёдом и малиновым вареньем - ты согреешься.
Гостья медленно повернулась к хозяйке, и грустно бросила:
- Извините, не обижайтесь, я правда не могу. Меня ждут. В другой раз.
   Дверь открылась и закрылась. В гостиной наступила напряжённая тишина…
   Ульяна же, несмотря на то, что сильно торопилась, успела зайти к старой хромой служанке Пелагее, и поговорить с ней несколько минут. Через десять минут,  знахарка, с простреленной рукой, уже сидела на Колыме, и  неторопливо ехала по другой дороге домой, на озеро Сорока. Дома её ждал, один бесноватый господин, которому надо было срочно поправить голову, и вложить в его гремучую тыкву правильные мысли.
   Сейчас же, в её голове, крутилась одна и та же мысль: кто хотел её убить? Конечно, она кое-кого подозревала, но подозрение - это одно, а знать точно – совсем другое. Только, зная точно, кто этот стрелок, она может обезопасить себя. Знахарка снова и снова просвечивала своих знакомых, и оказалось, у большинства из них были поводы её убить. Единственный человек, кого она  не подозревала - была Касперская. Софья никогда бы не промахнулась. Она сбивала птиц на лету…

*Озеро Сорока.
Наступило новое утро. Марина к завтраку не вышла  - она заболела с горя. Так, сообщила полковнику домоправительница. Максим принял это известие безразлично, и предложил Ольге вызвать к Марине знахарку  Ульяну.
   Затем, полковник обсудил с профессором царскую политику. Мужчины разругали эту политику  в пух и прах, и каждый из них, выдвинул свою идею по улучшению устройства общества. Полковник предложил ужесточить наказания, а царю быть жёстче с инакомыслящими. Профессор предложил ослабить наказания, а царю быть уступчивей. После этих вечных нервно-паралитических политических разговоров, мужчины надулись друг на друга, и доедали завтрак молча. Со стороны казалось, они не ели, а уничтожали «несогласных» и Катя сдержанно улыбнулась.   
    Закончив завтрак, Максим сообщил Милорадовым, что едет в Михайловскую полицию узнать новости о Тоне. Для них же, он приготовил зимнее развлечение – катание с горки на озере Сорока.  Это лесное озеро местная достопримечательность, и средоточие окрестной жизни. У Сороки живёт Ульяна, и они смогут, после зимних забав, отдохнуть и погреться в её доме.

   Ровно через час Милорадовы отправились на Сороку по лесной дороге. Заснеженный лес был тих и неподвижен. Лишь сороки стрекотали - сообщали всем лесным жителям, что в лесу появились незваные гости.
   До озера было недалеко. Бревенчатый дом Ульяны стоял на высокой крутой заснеженной горке, впритык к лесу. Крыша дома была крыта камышом, потемневшие от времени брёвна, сливались с темными стволами деревьев, с обеих сторон дома росли ели – одна высокая, другая низкая, словно игрушечная, и Милорадовы не сразу заметили дом знахарки. Издали казалось, лесной дом хорошо замаскировался в лесной чаще.
   Сначала, они увидели большое ледяное озеро, окружённое заснеженным елово-лиственным лесом. Один озёрный берег был пологий, другой более высокий. Лес, то отступал от берега, то подступал прямо к воде.
   Старый  кучер  остановил лошадей у подножия горки и громко крикнул:
- Озеро Сорока! Ульянина горка!  Приехали! Вылазьте, господа хорошие. Идите к Ульяне, возьмите у неё санки и катайтесь на здоровье.
   Милорадовы вышли из кареты и направились в дом. То ли из-за дома, то ли из леса выбежали пять крупных собак волчьего вида, и гости испуганно остановились.
Кучер весело крикнул:
- Не бойтесь, они умные. Хороших гостей не кусают, а плохим  нос отгрызают.
Собаки обнюхали гостей, и  ленивой развалкой, скрылись в лесу.
    Милорадовы вошли в просторные сени, заполненные кадушками и  коробами. В углу сеней стояли друг на друге несколько деревенских, грубо сколоченных санок, и три пары якутских лыж, подбитые мехом. Дверь дома была не заперта, дверной проём невысокий, и Милорадовы переступили порог, низко наклонив голову. В доме было тепло и пахло травами, в обилии висевшие под потолком вдоль стен, как перевёрнутые сухие букеты.
   В деревенской бревенчатой горнице стояла большая русская печь;  на печи, за яркой ситцевой занавеской лежала, какая-то больная женщина – она изредка страдающе охала (* у русской печки над печной железной плитой, есть длинная кирпичная полка почти под потолком. Там может лежать человек, и занавеска не может загореться. В крестьянских избах, обычно на этой тёплой полке спали старики, дети или больные).
   Вдоль окон стоял длинный дубовый стол с двумя лавками по бокам; в красном углу  потемневшие иконы с горящей лампадкой; слева от печки резной шкаф с посудой, и два дубовых сундука,  расписанных анютиными глазками.   
   За столом сидели Ольга и Ульяна. Они пили чай с блинами и мёдом. Во главе стола возвышался большой тульский самовар, начищенный до золотого блеска так, что в них отражалась горница и вошедшие гости, но в несколько искривлённом, смешном виде.   
   Ульяна, увидев гостей в самоваре улыбнулась, повернулась к ним, и сказала с прибаутками:
- Проходите, гости дорогие, к нашему столу. Чем богаты, тем и рады. Угощайтесь блинами да пирогами. Пироги съели на той неделе, а блины с именин остались - вас ожидались.
Катя улыбнулась, и таким же «макаром» ответила:
- Спасибо, барыня – сударыня, за приглашение – объедение. Но мы только что с пирушки, выпили чая три кружки. Хотелось бы немного размяться, да покататься – в снегу поваляться. А потом, уж ваши чаи распивать, да Ваши блины поедать.
   Ульяна, Ольга и больная баба на печке рассмеялись. Особенно, им понравилось, что эти простонародные прибаутки сказала княгиня. Впрочем, эти прибаутки, Катя выдумала на ходу. Иногда, княгиня сочиняла ужасные – преужасные глупые стихи о любви. И так, как муж сказал ей никогда никому их не показывать, она прятала свои романтические наивные стихи от чужих строгих поэтических глаз…
   Но, если строгому профессору Катины стихи не нравились, зато эти стихи обожали романтическая кухарка Марфа и страстная помещица  Глафира. Глафира даже придумала к одному  стихотворению свою незамысловатую мелодию, и теперь этот романтический романс гуляет по всей России в рубрике неизвестный автор 18-19 века… Так, что дорогие поэты не доверяйте профессорам! Они тоже могут ошибаться.
   Знахарка встала из-за стола и повела супругов в сени, где стояли санки…
    Алексей Платонович и Катя катались с высокой крутой Ульяниной горки. Санная дорожка была залита водой, и достигнув берега, санки на бешеной скорости, въезжали на замёрзшее озеро. Кататься было страшно, иногда сани переворачивались, в итоге гости и покатались, и повалялись в снегу, и натерпелись настоящего страха.
   После катания, они вернулись в тёплый дом, и Ульяна предложила им покататься на лыжах или коньках. Милорадовы от лыж и коньков отказались, и хозяйка пригласила их к самовару.       Профессор и княгиня сели на лавку лицом к окну, чтобы смотреть на природу. Из окна было видно ледяное озеро, заснеженный лес и единственную широкую дорогу ведущую к этому краю. А так, как дом стоял на горе, то дорога к Сороке просматривалась далеко-далеко. Теперь было понятно, почему знахарка выбрала для своего дома именно это довольно крутое взгорье.
   Профессор и княгиня принялись пить горячий чай с мёдом и блинами.
Ульяна, как хорошая английская хозяйка проворковала:
- Сегодня отличная погода.
Женщина на печке заохала:
- Ужасная-я-я, ужасная-я-я… бо-о-о-ль...
Знахарка поморщилась и продолжила:
- Вы хорошо покатались?
Больная застонала:
- Плохо-о-о… плохо-о-о… мне-е-е
- Терпи, скоро всё пройдёт, - приказала Ульяна и продолжила для гостей, - это Мавра, у неё нога загнила. Доктор Знахарев отправил её домой умирать. А, я её в проруби три раза окунула, горячими травяными настоями напоила, тёплыми травами обложила, и через три дня, будет бегать Мавра, как молоденькая.
Мавра простонала с печки:
- Ох, когда же это всё кончится.
Ольга философски вздохнула:
-  Как помрём всё плохое сразу закончится. Потом, никогда болеть не будем – будет только загорать или жариться на печке.
Мавра от этих слов застонала ещё больше, а Ульяна нахмурилась:
- Ольга, ты, зачем мою больную тревожишь, да смертные мысли наводишь. Мавре ещё тридцать шесть - будет жить, поживать, да добра наживать. И нога до свадьбы заживёт.
Знахарка повернулась к печке:
- Мавра, я слышала, что коробейник Маврикий на тебе жениться собрался.
Больная воспрянула духом:
- Правда?
- Я его мысли не знаю, но бабка Ангелина говорила, что Маврикий именно на тебе жениться собрался. Так, что быстрее выздоравливай, а то он другую любушку - зазнобушку найдёт.
Ольга зло засмеялась:
- А зачем, Маврикию жениться, у него этих вдовушек зазнобушек по всем деревням сидят у окошка. Всё ждут дожидаются, когда этот удалой коробейник забежит. А, он везде успевает!
Ульяна ещё больше нахмурилась:
- Оля, если ты будешь злиться, за тобой чёрт будет носиться. А ты, Мавра, не слушаю Ольгу, а быстрее выздоравливай. Маврикий ко мне забегал, и тебе привет передал.
- А, где он? Я его не видела, - со стоном воскликнула Мавра из-за занавески.
- А, ему некогда было заходить. Товар надо разносить. Утречком, Маврикий мимо меня проезжал, о тебе вспоминал, сказал, как выздоровеешь, он к тебе заглянет, да подарок подарит.
   Мавра затихла. Ульяна забрала у гостей пустые кружки, налила из самовара новую порцию чая, посмотрела на своё смешное лицо в самоваре и спросила:
- Алексей Платонович, Вы профессор и всё знаете. Я часто смотрю на самовар, и думаю: кто этот умный человек, что такое чудо придумал?
Профессор на миг задумался и ответил:
- Имя этого человека неизвестно, зато точно известно, что его придумали русские казаки, чтобы пить чай в дальних походах.
  Ольга возмутилась:
- Простые казаки? Не верю. Наверно, это француз какой-нибудь придумал.
Алексей Платонович улыбнулся:
- Само название самовар – «сам варит» говорит о русском происхождении этого изобретения. Если бы самовар, пришел к нам из Франции, то и название у него было бы французское. К примеру, французы придумали саквояж, бювар или несессер, и в нашу жизнь они попали под родными именами. Кстати, самовар и во Франции зовётся самоваром. Следовательно, во Францию он попал из России. Таким образом, можно вычислить, в какой стране впервые появилась та или иная вещь. Обычно, в соседние страны её привозят купцы, и там она приживается под своим родным исконным именем. Если конечно, его не исковеркают до неузнаваемости местные жители.
   Ульяна завела разговор с Катей о Санкт- Петербурге, в котором она ни разу не бывала. Алексей Платонович допил чай и посмотрел в окно. Там он увидел Касперского, тот гнал рысака, как будто за ним гнались и был уже близко к Ульяниной горке. Вдали, за  спиной Касперского, из леса с двух разных тропок выехали наездники: Лев Волков и Марина с Анютой. Какое-то время они ехали вместе, по-видимому  беседовали, затем Лев неожиданно развернулся и унёсся прочь. Барышни немного постояли, и повернули коней назад в поместье. Они тоже полетели так, как будто куда-то торопились… 
    Ольга заторопилась домой. Она пояснила Кате, что сюда она приехала на кобыле Волге, а назад, хотела бы уехать с ними. Во-первых, Волга захромала по дороге. Во-вторых, в карете будет гораздо безопаснее, чем на Волге. А, кобылу, она пока оставит у Ульяны, чтобы та подлечила Волгу.
  Милорадовы поднялись из-за стола, и пошли одеваться. Профессор немного задержался около больной женщины со своими историческими советами, как лечить ногу. Он вспомнил древнегреческие, египетские и китайские методы лечения нижних конечностей. Но разговаривал он с больной через занавеску. Скромная Мавра, так и не показала ему своё лицо. 
  В дверях, Катя шедшая первой, столкнулась с Кириллом Касперским, и тот несколько смущённо и раздосадовано отступил назад…
   По дороге в поместье, Ольга хвалила Ульяну, как отличную превосходную знахарку - травницу. Ещё, она отметила, что Ульяна довольно богата. По слухам, Ульяна купила в Москве небольшой доходный дом. Но это, непроверенная информация. Возможно, тот, кто это сообщил – брешет. Но сама Ольга склонна этому верить.
(*доходный дом – дом или квартиры в доме, сдаваемые в наём).   
                Одиннадцатая верста.
Алексей Платонович писал свою новую книгу. Катя поиграла с Василием, и взяла из шкафа книгу Михаила Лермонтова «Герой нашего времени»… После получасового чтения, она спросила мужа:
- Алёша, ты собираешься что-нибудь делать?
- Я уже что-то делаю – я пишу, - пробасил профессор, продолжая писать.
- А, я тебе говорю про Антонину. Через, три дня Рождество, а мы ещё её не нашли. Надо срочно искать. Я хочу Рождество встречать дома, а не на Одиннадцатой горестной версте.
Профессор закрыл чернильницу, отложил листок на край стола, и глядя в окно, задумчиво сказал:
- Ты, как всегда права Катюша. Надо искать. А, как? Подскажи.
- Я не знаю - как. Ты, же профессор.
- Катенька, я профессор истории, а не профессор полиции. Хотя, я думаю - ты давно меня записала в полицейскую академию. Хорошо, что полиция об этом не знает, а то бы меня давно уже разжаловали из профессора в жандарма.
- Как они тебя разжалуют, если они о тебе не знают? – засмеялась Катя.
- Вот, и хорошо, что не знают. Поэтому, пока я буду писать свою книгу по истории.
Княгиня возмутилась. Василий недовольно мяукнул.
- Алёша! Ты будешь искать свою племянницу? Или тебе, конь Александра Македонского дороже молодой красивой девушки!
- Хм-м-м… конечно, девица - лучше коня Македонского… хотя, для истории конь Македонского более…х-м-м… а, где искать Антонину? В снегу, в сугробах… подо льдом? Катенька, душенька, возможно я  никогда не найду Антонину…
- А, раньше, ты всегда находил.
- Это было раньше. А, сейчас, я даже не знаю, с чего начать.
- А, ты подумай, - предложила Катя.
 - Думаю… Думаю… Думаю… Предыдущие разговоры ничего нам не дали. Придётся, опросить всех ещё раз. Для начала, мы съездим к Касперской. Мне, почему-то кажется, что эта старая дама в курсе всех местных событий и всех подводных течений.
- Сейчас зима. Значит, Софья в курсе, всех подснежных тоннелей, - шутливо уточнила Катя.
- Пусть будет, в курсе подснежных тоннелей. Катюша, собирайся, одевайся, только быстрее. Мы едем к Софье, а потом к Волковым. Зимний день короток, а нам надо до темноты вернуться на Одиннадцатую версту.
- Они все живут рядом, мы успеем.
- А время на разговоры? Я боюсь, что одна Касперская, будет нам морочить голову до позднего вечера, чтобы оставить нас ночевать. А, я ещё хочу  вечером успеть поговорить с Лукиными. Они, как я заметил, спать ложатся очень рано.

   Катя кинулась одеваться. Она так торопилась, что ничего не могла найти. У неё, в своём доме,  у каждой вещи было своё место, здесь же в гостях,  она клала вещи куда попало, и теперь не могла найти своей шубы. Шуба нашлась в неожиданном месте – в пустом книжном шкафу с резной дверкой. Как, она туда попала было загадкой, даже для самой Кати.  Профессор, всё это время,  парился у порога в шубе.
   Наконец-то, княгиня нашла шубу, и пока она рассматривала, как зашила подол, в гостиную вошёл полковник. Выглядел он краше в гроб кладут. Максим посмотрел, отстранённым взглядом,  на одетых Милорадовых,  вытащил из кармана смятый лист, и подал его профессору.  Алексей Платонович развернул листок, и прочитал текст, написанный красивым каллиграфическим почерком: «Папа, когда ты прочтёшь эту записку, мы с Андреем уже будем далеко. Сразу после Рождества мы обвенчаемся в церкви. Потом мы ненадолго уедем, поживём вдвоём, чтобы ты немного успокоился. Поэтому, куда поедем - не скажу. Но скоро, мы обязательно вернёмся. Прости меня. Твоя любящая дочь Марина. Папа, я люблю тебя!»
   Профессор снял шубу, повесил её в шкаф, вытер пот со лба, и пригласил брата сесть, передохнуть. Максим сел на диван и закрыл лицо руками. Алексей Платонович сел напротив. Полковник посмотрел на брата и подавленно спросил:
- Как ты думаешь Марина  правда сбежала, или её уже нет на свете?
- Андрей тоже исчез? – спросил профессор.
- Его тоже нет, и вещи из его комнаты исчезли. Но, я всё равно, переживаю. Может быть, я: и его, и Марину больше никогда не увижу. Вдруг, Андрей уедет в неизвестные края, и будет посылать мне письма от имени Марины, чтобы я не начинал её искать. А, подделать почерк моей дочери, проще простого. Найдёт человека с каллиграфическим почерком, и тот будет писать мне письма. А потом разберись, кто это пишет: Марина или дядя Вася… И это за всё добро, что я ему сделал!  Скотина! Неблагодарный. Иуда…
- Максим, успокойся. Не надо сразу придумывать страшный конец, к счастливой истории. Андрей любит Марину, она его, и скоро они вернутся в поместье, под твоё крыло.
Полковник вскочил, прошёлся по гостиной, повернулся к брату и нервно крикнул:
- Тебе, хорошо говорить. Твои дочери, сидят в столице и никуда не исчезли. А у меня: Антонина пропала, теперь пропала Марина. И потом, Андрей не любит Марину! Ему нравилась Антонина. А, Марина, просто хорошая партия для нищего сироты из обедневшего дворянского рода. Это она вбила себе в голову, что он – без ума от неё.
Полковник опять прошёлся по комнате, пнул шкаф с книгами, сел  на диван, и хмуро спросил:
- Алёша,  Марину уже пытались задушить. Сейчас, я думаю, её увезут и убьют, и всё это происки Прасковьи. Она хочет забрать моё поместье для своих сыновей. Сейчас, пойду и всех их выгоню. Пускай, убираются с моего двора куда глаза глядят. Если Марина не вернётся, я это поместье сожгу, а их всех пристрелю… Теперь, я всё понял -  это Прасковья пыталась задушить Марину…
Полковник вскочил, чтобы бежать, выгонять. Профессор крепко схватил его за руку, и взвешенно отрезал:
- Максим, не торопись, не надо никого выгонять. Марину никто не душил. Она устроила этот спектакль для тебя. Чтобы ты увидел, что у тебя есть ещё одна дочь; чтобы ты её полюбил, так же, как и Антонину.
- Почему, ты так думаешь? – ошарашено спросил полковник и упал на диван.
- Сейчас, я, тебе всё объясню. Вечером, Касперская выделила нам спальню, и предупредила, что домашние халаты находятся в шифоньере. Мы не успели раздеться, Софья нас выселила, и поселила туда Анюту с Мариной. Через некоторое время, Анюта встала с постели, надела халат, забрала единственную горящую свечку и пошла в туалет. Марина осталась в постели. Потом, Марину якобы,  душили, она пнула душителя и он убежал, а может и не убежал, в темноте этого, она не видела – была кромешная тьма. А, теперь представь себе, следующее: после того, как юную девушку чуть не задушили – она в полной темноте вскакивает с постели, ищет шифоньер, находит там среди вещей нужный ей халат, надевает его и бежит в коридор, чтобы позвать на помощь. Ты веришь в это?
- Хм-м-м… тогда, я об этом не подумал. Честно говоря, в тот вечер, я подозревал Касперскую… хотя, зачем ей Марина? Она нужна ей живая – это её новая земля…А, почему, ты мне раньше об этом не сказал?
- Я не знал, как ты отнесёшься к её не очень красивому розыгрышу. А, потом, я тоже хотел, чтобы ты перестал ненавидеть свою дочь…
Максим отрешённо пробормотал:
- Ну и хитрая бестия. Антонина была проще, бесхитростней… Алёша, ты думаешь, что Марина убежала с Андреем, и она жива? Только, не говори мне, ничего плохого. Я и так с ума схожу от всего этого. Хотя… Алёша, скажи мне правду: ты думаешь, Марина жива или её уже…
- Конечно, жива, - отрезал профессор.
- А, где Тоня? Она жива?
- Пока не знаю. Но, постараюсь в ближайшие два дня это выяснить. Сейчас, мы хотим поехать к Касперской. Мне кажется, она многое знает.
Полковник вскочил:
- Касперская знает всё! Это такая сука, каких свет не видывал! Езжайте! Быстрее! Мчитесь к ней. Извини, что я вас задержал. Я сейчас, вам свою карету дам - она лучше вашей: намного легче и быстрее едет, и рысаки мои лучше, - торопливо закончил полковник и почти выбежал из гостиной. Катя всё это время  - не парилась. Она стояла у дверей с шубой в руках, с видом святой великомученицы Екатерины.
   Профессор и княгиня надели шубы, и направились к выходу. В гостиную влетела разъярённая Касперская, в распахнутой лисьей шубе. Лицо её пылало гневом. Она, точным броском  кинула шубу на диван, сняла валенки, плюхнулась в кресло и затараторила:
- Я не позволю, так над собой издеваться! Сейчас, я узнала что Марина сбежала с Андреем. Найдите её, срочно. Быстрее! Торопитесь! Они не могли далеко уехать. Догоните!
Профессор перебил её:
- Поговорите о погоне с отцом Марины.
- Он уже побежал её догонять. Пронёсся мимо, как оглашенный, и даже меня не заметил. Но он мне и не нужен. Я  знаю, что он её не догонит. Вы человек ученый - профессор, вы найдете её быстрее. Бегите! Мчитесь! Быстрее! Быстрее! – Софья замахала руками, как будто выгоняла их.
Профессор опять перебил её:
- А, откуда вы узнали, что Марина сбежала?
- Откуда, откуда – от ледяного верблюда. Самое, главное, что я узнала об этом вовремя. Бегите. Что же вы стоите? – удивилась Софья.
- Никуда я не побегу. Софья Фёдоровна, мне бы хотелось с вами поговорить об Антонине, – сказал профессор, скидывая шубу. Ему надоело париться.
Касперская вскочила и закричала:
- Потом, потом, поговорим, а сейчас бегите, догоняйте!
- Я никого не буду догонять мадам Касперская, сначала я поговорю с вами. Скажите, вы знаете сердечного друга Антонины.
- Конечно знаю - это Лев Волков.   Никто не знает, а я знаю! Антонина ездила в лес кататься на Сороку, и там встречалась с князем Волковым.
- А, как она пропала - знаете?
- Конечно знаю, Антонина поехала вечером к Волкову и пропала. Но, как она пропала и где - я не знаю. Наверно, пропала где-то по дороге, или сидит у него в подземелье - погребе. Вы – профессор, академик, вы и ищите. Для чего Вас там в Академии учат? Для того, чтобы Вы помогали простому народу, таким как я, бедным несчастным крестьянкам. Быстрее, бегите ко Льву, приприте его к стенке, пытайте его; бейте и по научному, и по народному - и всё  узнаете. А потом, быстрее, быстрее за Мариной. Ищите её, достаньте из-под земли. Ещё есть время.  Всё равно до Рождества, их никакой батюшка не обвенчает. А, я пойду сейчас Прасковью убивать. Эта такая сука, каких свет не видывал. Я знаю, это она организовала им побег! Гадина! Всю жизнь мне мешает. Такая же сука, как и её сестрёнка, Ульяна.  Смотрит на меня, эта ведьма Ульянка своими зелёными глазищами, мило улыбается, а сама готова меня убить.
- За что, вас готова убить Ульяна?
- За то, что мой муженёк к ней ездил. Она мне простить не может, что Георгий любил меня, а не её!
Катя, изображая наивность, спросила:
- А зачем он ездил к Ульяне, если любил вас?
- Хм-м-м….Эта ведьма моего Гогу приворожила. Напоила его приворотным зельем, вот он и бегал к ней, как дурачок. Если бы он на Бородинском поле не погиб, так бы и бегал за ней, как бычок на верёвочке.
Профессор заинтересовался:
- А, Прасковья и Ульяна родные сёстры?
- Конечно, сёстры, а вы не знали?
- Нет, не знал, и никто мне об этом не сказал.
- Наверно, забыли сказать. Все это знают и думают, что вы тоже знаете. А, потом, какая разница сёстры они или нет. Они не очень-то дружат… Бегите быстрее за Мариной, пока меня Кондратий не хватил. Надо же так меня обмануть! Я к ней со всей душой: Марина, Мариночка, ласточка. А, она меня так подло обманула! И Прасковья обманула, и Ульяна – у-у-у две змеищи подколодные. А, эта Ульянка – сто – триста - миллион гадин. Представляете: она уже моего наивного простодушного Кирилла к себе затащила! Наверно, и его уже напоила – приворожила приворотным зельем. Ну, я ей покажу! Мужа увела, теперь за сына взялась… Она у меня ещё попляшет, нищета сорочинская.
Катя хитро проворковала:
- А, я слышала, что Ульяна очень богата.
- Богата? – мгновенно замерла Касперская. Лицо её разгладилось от напряжения, и она проникновенно ласково продолжила, - а, сильно богата? Может, люди брешут?
- Я слышала это, от одного человека, которому можно доверять, - заверила Катя.
Софья задумчиво протянула:
- А, может это и правда. К ней же, за тридцать вёрст лечиться едут, и из Москвы тоже едут. А, некоторые больные, очень-очень богатые люди… недавно, купец Серебреников был и наверно хорошо ей заплатил…м-м-м… княгинюшка, а вы бы не могли узнать у того верного человечка, каково состояние Ульянки?
- Не могу и не буду, - фыркнула Катя.
- Значит, вы ничего точно не знаете. Если бы, Ульяна была богата - она бы в лесу не жила, - хитро сказала Софья.
- Может, ей нравится жить в лесу и помогать людям.
- Чушь собачья! Если у человека есть деньги, он в лесу жить не будет. Богатый человек, сразу же начинает всё покупать, покупать и покупать. Некоторые богачи, всякое дешёвое дерьмо за бешеные деньги берут – по себе знаю. Когда, я была молода – я какую только гадость не покупала. И вся эта дорогущая никчёмность сгнила в моих сундуках. Только дубовые сундуки остались. У меня сейчас, аж сердце кровью обливается и дрожит от горя. Ох, сколько денег сгнило – пропало у меня! Все эти веера из перьев волшебных лунных попугаев; шляпки из Дамасского булатного шёлка; всякие ткани  из паутины зелёных пауков и голубых африканских сороконожек; туфельки из персидских змей – Всё, Всё, Всё сгнило! Лучше бы я земли прикупила. Земля – она, матушка, никуда не денется, не сгниёт, не сгорит, не рассыплется в прах. Нас не будет, а земля будет рожать, рожать и рожать – и всё в прибыль. В поле – зерно, в лесу – дрова, а в лугах – мясо. Поздно, я поняла: земля – вот что настоящее вечное богатство. Эх, я бы сейчас полмира купила…О, чём это я говорила? М-м-м … забыла…м-м-м… Эх, Марина, Марина! Как, ты меня обманула. Что вы стоите? Бегите! Бегите за ней!
Профессор не побежал, он кивнул Кате, и они вышли с шубами из гостиной.
   Касперская вздохнула, немного посидела, подумала, надела валенки и пошла в комнату к Ольге. Домоправительница что-то искала в комоде, но увидев Касперскую, закрыла ящик, и  улыбнулась.  Софья улыбаться не стала, у неё было ужасное настроение. Она лишь горько вздохнула и заявила:
- Ох, куда мир катится. Невинные девицы убегают в лес с мужиками. Скоро, скоро конец света будет… Оля, голубушка, у тебя ещё есть настойка Ульяны – на 33 рассветных травах и волшебных лунных муравьях? Забыла, как она называется.
- Конечно, есть, тётушка. А, вы почему у неё никогда не берёте этот «Травень - муравень»? Он очень хороший.
- Не беру, потому что она мне даст такой «Травень - муравень», что я сразу отравлюсь. Ульяна только и думает, как бы меня уморить.
- Вы, зря так думаете. Если бы знахарка хотела вас уморить, она бы давно вас уморила. У неё глаз – нехороший, захочет, посмотрит злым  глазом, и сразу на человека болезнь смертельную напустит. Ещё говорят, Ульяна любит в сороку превращаться, по огородам - дворам летать, и всё высматривать – недаром, она всё обо всех знает. Прошлый раз, бабка Ангелина, Ульяну отматерила – одна-наедине, дома, за барское бархатное платье, а через полчаса у неё ноги отказали. Пришлось её сыну везти Ангелину на телеге к знахарке, а там она попросила у знахарки прощения, да лечения, и домой на ногах пошла. Так, что Софья Андреевна, если вы живы, значит, знахарка вас любит.
- Ой, не смеши меня Оленька, племянница моя дорогая. Не смеши, ты меня старую больную женщину. Ульяна, меня так горячо любит, что с моим мужиком десять махалась на Сороке на зелёной травке-муравке. Тьфу! Не говори мне больше, про этот травень-муравень, а то я сразу эту поганую лужайку у озера представляю. А, Ульяна, меня до сих пор не уморила только потому, что я - её отраву не пью, и в глаза ей не смотрю. А, если смотрю, то по волоску на глаза навешиваю. Сама знаешь, у каждого человека, волосы – это святой оберег. Если острижёшь волосы, то сразу всю силу потеряешь. Это и в Библии написано.
- Значит, тётушка, пить мой травень не будете?
- Твой буду. У тебя, голубушка, настоящий «травень», а мне, Ульянка точно какую-нибудь горилку - морилку подсунет. А, мне надо срочно полечиться. Заболела я - по телу холодные мурашки – дурашки бегают. А, в столичных газетах опять пишут про египетский вирус какого-то фараона Харитона. Он к нам из Египта идёт - ползёт.
- Неужели, фараон Харитон к нам идёт? Ему же у нас холодно будет. У него там тепло, не то что у нас.
- Какой фараон, баба бестолковая. Фараон давно уже умер - сто тысяч лет назад, а эти бестолковые  историки, вытащили этого дохлого фараона, и его засушенный вирус из гроба, а потом, они эти вирусы - папирусы, на добрых людей нападают и гробят их – высушивают как мумии. А, мне, Оленька,  сейчас - так плохо, так плохо, словно на меня все египетские вирусы напали: и Харитон, и Баритон, и царь  Додон. Ох, Оленька, хватит мне голову морочить, своими фараонами, давай быстрее, доставай свой муравьиный самогон, пока я не померла от расстройства. Довела меня эта Маринка, до смертельного настроения. Всю мою программу спутала.
- А, что такое программа? – удивилась и замерла Ольга.
- Я тебе сколько раз говорила, читай газеты и всё будешь знать. Поэтому, полковник на тебе и не женился. Кто на такой дуре женится. Ты даже не знаешь, что такое программа.
Ольга обиделась, насупилась, и Касперская улыбнулась:
- Не обижайся, моя голубушка сизокрылая. Я сегодня ругаюсь, потому что у меня настроение плохое. Сколько земли от меня убежало, другой бы на моём месте сразу, копыта откинул, а я ещё держусь, как скала Касперского. Вот, сейчас мы выпьем твой отравень, и я тебе расскажу всё, что в газетах пишут. А, в газетах пишут, что скоро царь всем одиноким дамам, будет богатых мужчин выдавать.   
   Домоправительница быстро открыла шкаф, достала из него поллитровую зелёную бутылку «Травеня-муравеня», обняла её, и недоверчиво спросила:
- Наверно, эти газеты брешут. Где же царь, столько богатых кавалеров найдёт?
- А, он нам их из Китая выпишет.
- Не нужен мне китайский кавалер, - возмутилась Ольга.
- Ну, если не нужен, значит будешь дальше у моря погоды ждать, да полковнику овсяные кашки варить. Хватит болтать, пошли на кухню, я тебе ещё многое что интересное из газет расскажу.
Ольга пошла к двери, Софья за ней, в коридоре домоправительница  задумчиво протянула:
- Брешут эти газеты, брешут. Поэтому-то я их и не читаю. Помнишь, ты мне приносила газету, где писалось, что в Африке живут чёрные, обгорелые люди. А, такого не может быть никогда! Обгорелые  люди сразу помирают.
- Так они обгорелые от солнца. Африканцы ходят всё время голые, потому  и загорели до черноты.
- Опять, твои газеты брешут. Как могут люди загореть до черноты? Вся кожа их облезет, одно мясо останется и они умрут. И ходить голыми люди не могут – они же со стыда помрут. Ты представь себе, идут по нашей деревне голые мужики, голые бабы, голые дедульки, и голые бабульки . Тьфу, срамота! Это же позорище, конец света! Не бывает такого! Всё это газетная брехня и глупые сказки, для таких, как ты газетчиц…
- Сама, ты дура необразованная. У нас голыми не ходят, потому что мужики все яйца отморозят,  а в Африке вечное лето.
- Если, еще раз, тётушка назовёшь меня дурой. Я сейчас этот травень-муравень о пол разобью.
- Прости, меня голубушка. Прости меня, яхонтовая, изумрудная, бриллиантовая. Прости меня, Олюшка. Я сегодня в расстроенных чувствах, и мелю всякую ерунду.
Ольга остановилась у дверей кухни, подняла бутылку вверх двумя пальцами, и сказала:
- А, теперь, тётушка, скажи мне, что все это газетные враки. Не бывает на свете голых и чёрных мужиков. Иначе, я этот муравьиный травень сейчас на паркет уроню и он разобьётся.
Касперская посмотрела вверх на травень-муравень, настоянный на 33 рассветных травах и волшебных муравьях собранных в полночь, и печально вздохнула:
- Олюшка, голубушка, умница ты моя, раз ты говоришь, что не бывает голых мужиков - что бывают только одетые в шубы, значит, ты права и вообще, ты умница. 
 - Вот так-то! И больше, мне этих поганых газет не носи. Там один  разврат, и брехня сорочья.
 Касперская обречённо махнула рукой, и открыла дверь на кухню. С кухни понесло липовым чаем и  ароматом жареной картошки. Софья перешагнула порог, и спросила:
- Олюшка, а как твой сынок, Вовочка? Растрату-то свою выплачивает?
- Тётушка, теперь ты мне решила настроение испортить. Но не испортишь. Вова все деньги выплатил! - ответила Ольга и выставила «отравень» на середину стола.
   Касперская села к столу, прижалась спиной к горячей русской печке; улыбнулась, и глядя на бутылку,  радостно протянула:
- Вот, и хорошо. Вот и прекрасно. Вот и чудесно, когда всё хорошо кончается, которое плохо начинается.
   Ольга принялась споро накрывать стол. Отравень был крепким, и быстро сваливал человека с ног, но сначала у этого человека отказывали мозги – и ему становилось всё трын – трава – мурава. Через час,  крепкая непробиваемая Касперская свалилась на диван - и, наконец-то  увидела свой конец света…еще через час, её конченая земля вновь осветилась зимним солнцем.

Князь Волков принял Милорадовых в своём кабинете. Бело-золотой кабинет был обставлен со столичным шиком. Каждая вещь здесь говорила о том, что она очень денежная и привезена из заморских стран. Было много картин – в основном дождливые пейзажи, малоизвестных западно-европейских мастеров. В камине, облицованном розовым уральским мрамором, полыхал огонь. У камина стояло два небольших дивана, стоявшие так, чтобы можно было любоваться огнём. На столе лежала открытая серебряная сигаретница с кубинскими сигарами, и в кабинете ещё витал табачный дым, от только что выкуренной сигары.
   Лев сел на диван к камину и закинул ногу на ногу. Милорадовы сели напротив, и профессор машинально, тоже закинул ногу на ногу, только в зеркальном изображении. Катя, тоже машинально попыталась повторить этот жест, но её кринолин, не дал ей этого сделать.
   Лев, по английской манере, спросил профессора о погоде. Алексей Платнович улыбнулся:
- В лесу и в поле прекрасная погода – снега по колено, и таять он пока не собирается. Но, мы сударь, приехали по другой причине. Максим Михайлович вызвал нас помочь найти ему его пропавшую дочь. Сегодня мы узнали, что Антонина встречалась с Вами довольно долгое время.
Волков недовольно поморщился, словно в лесу внезапно испортилась погода; потом нервно поколотил пальцами по подлокотнику дивана, и вскоре твёрдо сказал:
- Господин профессор, Вы наверно, уже сочинили в уме свою историческую историю о двух влюблённых, но спешу вам сообщить - Антонина меня никогда не интересовала. Эта глупая наивная девочка, собирающаяся замуж, неожиданно влюбилась в меня. Возможно от скуки. Возможно от того, что её косой жених, не тянет на романтического Ромео.
   Обычно, я ездил на Сороку кататься, выгуливать своего рысака Иртыша, и однажды осенью… кажется это было… в середине октября встретился там с Антониной. Встретились мы совершенно случайно. Раньше, мы катались в разное время, и по разным тропам – она от своего поместья к Сороке, а я от своего и тоже к Сороке, она после полудня, а я рано утром.
   Естественно, когда мы случайно встретились, то разговорились. Я многое, что повидал; бывал в разных странах, а Тоня, всю свою короткую жизнь прожила на Одиннадцатой версте, и кроме Михайлова ничего не видала.
   Видимо, Антонине понравилась наша беседа, и она стала  приезжать к моему приезду на Сороку. Меня самого, Антонина не интересовала, и кроме того, я не собирался стреляться на дуэли с её женихом Евграфом. Тем более, я бы его сразу застрелил – косоглазие мешает меткой стрельбе. В общем, у меня не было желания убивать жениха юной девочки. Прошло то время, когда я бегал на дуэли каждую неделю. Теперь, я желаю тишины и покоя.
   Поэтому, я сменил время своей прогулки, и стал кататься намного раньше. Тоня опять нашла меня, и так я - несколько раз менял время своей прогулки и даже дорогу. Но наступила зима, многие дороги и тропы замело по колено, и только к Сороке была хорошая дорога. Туда многие ездят к Ульяне, и укатывают снег. Волей- неволей, мне пришлось общаться с Тоней, но я просил её приезжать только раз в три дня, и как бы к тётушке Ульяне. Между тем, я много раз, говорил Тоне, что она невеста Евграфа, и встречаться с другим мужчиной – это против всех правил. Но всё было без толку. Когда я перестал, приезжать на Сороку, она стала прогуливаться около моего поместья. А, так как, ко мне часто приезжают из Михайлова,  пришлось строго настрого запретить ей эти поездки. Мне кажется, Тоня влюбилась в меня, и говорить с ней о разумности этих встреч - было бесполезно. Она была очень упряма. Честно говоря, я уже ждал её свадьбы, как манны небесной. После Рождества, Антонина должна была выйти замуж, и я терпеливо ждал конца этой надоевшей мне истории. Теперь вы поняли, что я не имею к пропаже Антонины никакого отношения. Ищите её в другом месте.
   Лев замолчал и посмотрел в камин. На улице стало темнеть, и всполохи золотисто-алых языков пламени отразились на его лице. Алексей Платонович тоже посмотрел в огонь, и помедлив, пробасил:
- А, нам сообщили, знающие люди, что вы каким-то образом причастны к её пропаже.
Лев хмыкнул:
- В нашей округе, есть только один всезнающий человек – это Касперская. Но это всё её досужие домыслы. Если она чего-то не знает, то выдумает. Ульяна знает больше её, но держит язык за зубами.
  У меня железное алиби. В тот день было моё день рождение, и множество гостей видели, что я никуда не отлучался. Кстати, многие из них принадлежат к узкому аристократическому кругу. Среди гостей были  сестра царя Мария  и  певица из Большого театра Тамара Гвердцители. Я весь вечер был неотлучно с ними. Можете вызвать их на допрос. Полковника к себе, я не приглашал, потому что он, по каким-то мне неизвестным причинам, меня недолюбливает. Также, на моем дне рождении были Фома, Прохор, Никита, Анюта Лукины и Андрей Шелкеев. Здесь в нашей округе, нет молодых людей, и я с ними часто общаюсь. Сударь, вы довольны моим ответом?
   Лев насмешливо посмотрел на профессора, и тому нечем было крыть. У Волкова было стопроцентное алиби. Алексей Платонович поднялся с дивана, чтобы уйти, но Катя восторженно воскликнула:
- У вас на дне рождения  была Тамара Гвердцители! Я обожаю эту певицу. Она божественна. Её голос – это небесное эхо.
Алексей Платонович почесал переносицу и задумчиво пробормотал:
- Максим сказал, у Антонины был отличный голос. Она была упряма. Все её друзья Лукины у вас были, а она, влюблённая в вас, не приглашена… Антонина должна была прийти к Вам на день рождения. Обязательно! Было поздно, на рысаке не поедешь – опасно. Обе кареты Матвеевых остались на месте… Значит, это Вы послали за ней карету. Иначе, бы она поехала на своей. Я сомневаюсь, что она взяла карету у Касперской, а  Ульяна свою карету  не имеет. Остаётесь только Вы…
Лев прервал его:
- Я, Антонину не приглашал.
Профессор сел, сурово посмотрел на Льва, и солгал, ради пользы следствия:
- А мне один всезнающий человек, сказал, что вашу карету видели около поместья Матвеевых. Он может подтвердить это в суде. Кроме того, придётся вызвать на допрос сестру царя Марию, Тамару Гвердцители, весь узкий аристократический круг, и кто-нибудь из них обязательно подтвердит, что вы послали карету за девушкой или вели иные разговоры с Фомой, Прохором, Никитой, Анютой или Андреем Шелкеевым о том, что Антонина не приехала. В общем, кто-нибудь, что-нибудь да слышал. А, мне - и Вам тоже, не очень хотелось бы, разводить всю эту нудную канитель с полицейскими допросами. Узкому аристократическому кругу, это тоже не понравится, - насмешливо закончил профессор.
   Лев вздохнул, встал с дивана, подошёл к столу, закурил гаванскую сигару, и опять сел на диван. Катя замахала рукой, отгоняя дым. Волков пересел на маленькую скамеечку поближе к камину, и стал дымить в трубу.
   В кабинете стояла напряженная тишина. В камине потрескивал огонь. В настенных часах, громко и раздражающе забили  куранты. Было шесть вечера.
Лев посмотрел на часы и продолжил:
 - Антонина действительно была невероятно упряма. Она хотела послушать божественный голос Тамары, и пообещала приехать ко мне на день рождения, что бы ни случилось. Даже, если начнётся вьюга. Приехать на своей карете, Тоня не могла - тогда бы кучер сразу сообщил отцу, об её отъезде, и её бы конечно не пустили.
   Тоня собралась ехать ко мне темным вечером на коне, а вы сами знаете, как кругом лютуют волки. Пришлось мне, скрипя сердце уступить ей. Хотя, я уже привык к её капризам, и даже немного привязался, как к ребёнку. Я взял с Антонины клятвенное обещание, что после выступления Тамары, она сразу же вернётся домой и слушать пение она  будет из потайной комнаты. Там её никто не будет видеть. У меня были гости из Михайлова, и мне бы не хотелось, чтобы невесту Евграфа видели у меня. Антонина дала обещание. Вечером, я послал за ней карету с двумя вооружёнными кучерами - Тараса и Николу. Один кучер должен был отстреливаться от волков, если они нападут.
   Дальше я рассказываю, со слов Тараса и Николы. Тоня вышла со своего двора, подошла к карете, и стала в неё садиться. В этот момент, кто-то несколько раз выстрелил со двора. Тоня  вскрикнула и упала в карету.  Кони испугались выстрелов и понеслись по дороге. Когда карета уехала достаточно далеко от Одиннадцатой версты, Тарас и Никола  еле-еле остановили взбесившуюся тройку и заглянули внутрь. Антонина лежала на полу и была мертва. Тарас - старый солдат, видел множество смертей, и ошибиться никак не мог. Кучера испугались - они посовещались и решили, что их засудят и засадят на каторгу.  Поэтому, они завезли Тоню в лес, и там закопали в снегу. Мне же они, когда вернулись - сказали, что барышня Матвеева к ним не вышла, и они зря съездили туда и обратно. Я сообщил об этом Анюте.
   А, на другой день, в полдень, я узнаю от Ульяны, что Тоня пропала. Я вызвал Тараса и Николу, нажал на них и они во всём  признались. Мы поехали втроём искать её тело. Но кучера, не помнили, где  бросили Тоню. Во-первых, в тот вечер, они были пьяные: я выставил им угощенье, и они выпили за мое здоровье. Во – вторых, они сильно испугались каторги, и потому плохо тогда соображали. В-третьих, хоть и светила луна, но было довольно темно, а ночью все лесные дороги и тропы одинаковы. К тому же, утром прошёл сильный снегопад, и снег скрыл все следы. Мы несколько дней её искали, потом искали с моими легавыми, но так и не нашли. 
   И тогда, я решил молчать. Вы прекрасно понимаете, в каком я оказался ужасном  положении. Мои кучера поехали за девушкой, и эта девушка по дороге пропала. Её тело тоже пропало…  Я думаю, что Тоню и весной не найдут. За зиму волки, лисы и мелкие зверьки, все косточки и все обрывки одежды растащат в норы и под коряги. То, что останется, зарастёт весенней травой, а осенью засыплет листвой…
   Теперь вы понимаете, что это была трагическая случайность. Моей вины здесь нет – Тоня бы помчалась на моё день рождения ночью на рысаке… да и кучера, по большому счету не виноваты. Я приказал им привезти гостя, и они это выполнили. И не их вина, что этого гостя застрелили… Поэтому, не спешите в полицию, ищите того, кто стрелял с крыльца Одиннадцатой версты. Круг подозреваемых у Вас довольно маленький - большая часть семейства Матвеевых была у меня.
  Но я могу, немного вам помочь. Я опросил кучеров, узнал куда именно попала пуля, съездил к Матвеевым, попросил  Никиту провести математический расчёт линии полёта пули – якобы для себя, потом нашёл это место, и сразу Вам скажу – стреляли с крыльца дома полковника. Вы сами видели –  дом стоит на возвышении, крыльцо высокое, и пуля, скорее всего на излёте попала Тоне в затылок. Ищите убийцу в поместье Матвеевых. А, я  больше ничем не могу помочь. И ещё, прошу Вас, никогда и нигде не вспоминайте о нашем разговоре. Ищите настоящего убийцу, а про меня забудьте.
   Лев закончил речь, встал, прошёл к окну, посмотрел вдаль, и многозначительно сказал:
 - Уже поздно – быстро темнеет. Мне кажется скоро, возможно, через час или два начнётся вьюга. Про вьюгу, я сказал, не за тем, чтобы вас выгнать. Она действительно надвигается. Можете остаться у меня, если боитесь попасть в буран. Вы будете пить индийский чай? 
   Лев повернулся к Милорадовым, и на его лице ясно читалось – он желает, чтобы они быстрее поехали пить чай домой. Милорадовы пить чай не хотели, да и надвигающаяся вьюга, торопила их домой, вернее на Одиннадцатую версту. Они попрощались с Волковым и пошли к карете.
   Сразу после них, в кабинет  Льва зашла Агнесса. Надвигающаяся вьюга, навела на  неё нервное настроение, и она решила серьёзно поговорить с князем о будущей жизни…

Карета двинулась в путь, и Катя деловито заметила:
- Алёша, нам надо идти к Прасковье. Я уверена - это она стреляла с крыльца. Волков ухаживает за Анютой. Возможно, князь задумал на ней жениться.  Ведь, Анюта настоящая красавица, вся в мать. А, кузина Антонина, ухаживая за Львом, мешала планам Прасковьи, выдать свою дочь за Льва. Ты со мной согласен?
Профессор молча смотрел на заснеженный лес, серое хмурое быстро темнеющее небо, и она вздохнула:
- Ты, как всегда, говоришь  всё против меня.
- Душенька, я же ничего не сказал, - пробасил Алексей Платонович.
- Вот, именно, что ничего не сказал! Значит, ты против моего мнения. Ты всегда против! - вспыхнула Катя.
- Катенька, не пугай меня.
- Чем, я тебя пугаю?
- В Психиатрии есть такой раздел «Психопатия». Там написано, что больные - «психопаты» категорически не принимают мнения,  отличных от их мнения. «Другое» мнение воспринимается ими с повышенной агрессией, вспышкой ярости, злостью.
Катя подняла руки вверх, к небу:
- О, Господи! Ты видишь? Я высказала своё мнение, и меня тут же назвали психопаткой, агрессивной, психбольной и дурной дурой! Сам ты дурак! Дурацкий профессор. Больной академик. Агрессивный историк…м-м-м… Ты согласен со мной?
- Согласен, Катенька, согласен.
- А, почему ты сразу не согласился. Зачем вызвал во мне ярость?
- Потому что, ты всегда бежишь вперёд коня. Мы ещё не поговорили с Прасковьей, ничего не выяснили, а ты уже назвала её убийцей.
- Алёша, в поместье Матвеевых, в тот вечер были только полковник, Марина, бонна Алиса, Прасковья и домоправительница Ольга. Отец и сестра вне подозрения. Учительница тоже. Зачем ей убивать сестру своей ученицы? И домоправительница тоже вне подозрения. Остаётся одна Лукина.
- И всё же, душенька, никогда не торопись. Возможно ты права, но лучше сначала собрать доказательства вины.
- Я всё поняла! Ты уже влюбился в эту стареющую красотку Прасковью, поэтому не желаешь, видеть её убийцей! Ты влюбился?
- Катюша, я понимаю, что ты переживаешь, у тебя плохое настроение. Тебе хотелось найти живую Антонину, а оказалось - она мертва. Я тоже расстроился, и давай не будем портить друг другу настроение. 
Карету сильно тряхнуло. Катя ударилась головой о стенку, и заплакала… в небе резко потемнело, налетел порывистый ледяной ветер, пошёл снег, и по дороге заструилась белая позёмка…Когда они подъехали к поместью Матвеева, вьюга ещё набирала свою силу, чтобы развернуться во всю свою бешеную мощь…

Дверь в дом-паровоз, открыл Прохор. Он сообщил, что мать на кухне печёт хлеб, и Милорадовы отправились на кухню…
   Раскрасневшаяся от жары, Прасковья в ярком цветастом платье доставала из  русской печи круглый румяный хлеб. Она сложила несколько хлебов на лавку - на льняное полотенце, накрыла их другим, вышитым украинским полотенцем, и пригласила Милорадовых сесть за стол пить чай. Пить чай они во второй раз отказались, но сели за стол. Лукина, продолжая стоять у печки, сложила на груди руки и весело сказала:
- Скоро Рождество, и у меня радость. Фома переходит управляющим к молодой вдове. Может, у них, что-то сложится - устроится. Князь собрался жениться на Анюте, хотя предложение ещё не делал - сделает после Рождества. И, Прохор, сообщил мне сегодня, что собирается жениться на москвичке. Конечно, Москва - это не столица Санкт-Петербург, но всё-таки лучше, чем Михайлов.
Потом, кто-нибудь меня заберёт к себе, и я наконец-то обрету свой угол. Надоело ждать каждую минуту, что меня выгонят в чистое поле. А, вы что такие хмурые? Может, что случилось?
   В кухне наступила напряжённая тишина. Прасковья отчего-то испугалась, руки её задрожали, губы затряслись, и она села на лавку, прямо на хлеб. Потом вскочила, отодвинула хлеб, и села на пустое место. Сдавленный горячий хлеб на глазах поднимался и принимал прежнюю форму. 
   Катя и Алексей Платонович, какое-то время наблюдали за восстановлением хлеба. Хлеб обрёл прежнюю форму, и княгиня,  собравшись с духом, заявила:
- Сегодня, мы узнали, что  Антонину убили.
Прасковья побледнела, схватилась за сердце, и отрешённо прошептала:
- Убили… убили… и кто же этот ирод…ласточка моя, бедная… кто же, её убил?
Прасковья заплакала. Катя нахмурилась, и ещё тверже заявила:
- Это Вы, её убили. И завтра, мы вызовем сюда полицию, чтобы вас арестовали!
Прасковья подняла заплаканные глаза и выдохнула:
- Да, вы что с ума спятили? Как же я могу убить свою родную дочь!
Антонина – не дочь Оксаны, она моя  родная дочь!
   Лукина резко встала, подошла к двери, плотно её закрыла, и нервно еле слышно продолжила: 
- Поклянитесь, мне, оба…  что никому, никогда… ЭТО не расскажете? Тогда, я,  Вам всё расскажу.
Катя мгновенно сказала:
- Клянусь Богом – никому, никогда!
- А, Вы? – строго спросила Прасковья у профессора.
-  Я клясться не буду. Если, ваша история ничего не имеет общего с убийством, я распространяться о ней не буду.
- Ладно… Тонечки нет, и гори оно всё синим пламенем…, -     Прасковья села на лавку, опустила руки на колени, и продолжила. Голос её звучал вяло, без всякого выражения:
 - Вы когда зашли ко мне, я сразу подумала, что вы принесли мне страшную весть… Хотя, я давно уже Тонечку  похоронила. Недавно, мне сон приснился: лежит моя доченька под снегом, вся белая-белая, и плачет:  «Мамочка, мамочка, мне холодно, согрей меня!» Я к ней кинулась, чтобы согреть, и тут же проснулась. И Ульянка, мне недавно сказала, что Тонечки нет… а, я всё равно надеялась…ласточка моя… 
   Прасковья  продолжила…Слушайте… Оксана, жена Максима, никак не могла родить ребёнка. Она их: то скидывала до срока, то рожала, а они, к вечеру умирали…В тот раз, у Оксаны была третья беременность, и она опять родила мёртвую девочку. А, у меня была живая девочка, сорок два дня от роду - Виктория.
   Максим в то время был в армии. Антон по делам в Москву укатил. Свекровка уже полгода, как умерла от воспаления лёгких.  Роды, у Оксаны, были тяжелые и она, сразу же впала в горячку. Её новорождённая девочка умерла через час. Моя сестра, Ульяна схватила мёртвого ребенка в корзину, забросала тряпьём, прибежала ко мне и предложила мне поменять детей – я, ей отдаю свою живую Вику, а она отдает мне - мертвую чужую. Я сразу отказалась меняться.
   Ульяна стала меня  уговаривать, так, как её устраивал - только живой ребёнок.  Оксана в этот раз предупредила сестру: если и этот ребенок умрёт, то это – Ульянино колдовство, и она упечёт её в острог, как бесовскую ведьму,  детоубийцу или воровку. А причину, помещица всегда найдёт.
   Оксана считала, что Ульяна морит её детей, так как раньше она была любовницей Максима, и без ума его любила. Это Оксана так думала. На самом деле, Ульяне было наплевать на Максима. Она давно уже была вдовой, и кроме Максима, который появлялся раз в году - на несколько дней, к ней – муж, Софьи Касперской  бегал. Вот, Касперского, Ульяна  и  любила…
   Сестра пристала ко мне, как репей. Мол, твоя девочка незаконнорождённая, и не будет ей счастья в жизни никогда. Если же ты отдашь свою девочку в помещичий дом – она будет законнорождённой, богатой помещицей, выйдет замуж за помещика, и её сын станет генералом. Мол, так говорят карты, на которые она гадала. И я согласилась ради счастья дочери. Нет мне счастья в жизни, пусть, хоть дочь будет счастлива. Я же не виновата, что мать Антона заявила ему: если ты женишься на этой крестьянке, я прокляну тебя, твоих детей, даже из гроба. Поэтому мы и не повенчались. Материнское проклятие – страшная сила. Оно бы  убило и Антона, и наших детей. А жизнь ребёнка, мне дороже, чем  венчание… Хотя, зря мать Антона, так сделала - своим же внукам жизнь поломала, испортила. Любой из деревенских мальчишек, мог их назвать ублюдком…
   Я согласилась…Ульяна наказала мне пока завернуть мёртвую девочку в тряпку, и всем говорить, что моя девочка от оспы  умерла. Через час, она гробик притащила; мы мёртвую девочку в гроб положили, забили гвоздями, и так я, её в закрытом гробу и похоронила. Оспы все боятся – никто даже на похороны к нам не пришёл.
   В общем, мы с Ульяной поменяли детей,  и стала моя незаконнорождённая крестьянка Виктория Антоновна Матвеева – законнорождённая помещица  дворянка Антонина Максимовна Матвеева.
Катя спросила:
- А почему служанки не заметили, что новорождённая девочка, выглядит как полуторамесячная? Деревенских баб, ведь не обманешь. Они всё видят - каждую соломинку в стогу.
- Ульяна  всё может – настоящая колдунья – вся в нашу бабку! Она любого обманет, облапошит, и везде вывернется. Ещё моя сестра может смотреть человеку в глаза, отдавать приказы и он всё выполняет. Я сама иногда её побаиваюсь. А, ещё люди говорят, что Ульяна: то в собаку превращается, то в сороку. Я сама этого не видела, но верю в это. Ульянка – ведьма!
- Чушь это собачья, сорочья, - усмехнулась Катя.
 - Нет, не чушь! Дед Ефрем рассказывал. Пошёл он в лес за грибами, потом устал, сел около пня: выпил самогонки, закусил листиком, и видит - Ульяна идёт с корзинкой за лечебными травами. Он, её видит, а она, его нет. Шла она по лесу, потом, как сквозь землю провалилась, а с того места, где она стояла - с земли сорока в небо поднялась. Ефрему стало интересно, и он на то волшебное место пошёл.   
   Подошёл Ефрем: корзинка с травами стоит, а Ульяны нигде нет. Он начал её искать, тут же в яму провалился, ногу сломал, еле вылез из ямы, нашёл толстую ветку, сделал посох и попрыгал на одной ноге в деревню. Про грибы и бутылку дед забыл, но навечно запомнил – не надо ему  Ульяну искать. Это, она его наказала. Если бы он, у пенька остался, то в яму бы не попался, и хорошо, хоть живой остался. Вот вы, княгиня улыбаетесь, а напрасно. Есть ведьмы в русских селеньях - есть. Это у вас в городах нет, а у нас в дремучем лесу всякой нечисти полно. И в нашей округе, есть много мест, где нога человека никогда не ступала, а тот кто зайдёт туда – исчезнет навсегда. Хотя, вам горожанам этого не понять.
- Мы тоже в лесу живём. У нас поместье, - улыбнулась Катя.
- А, у вас в поместье разве нет ведьмы - знахарки - травницы? - удивилась Прасковья.
- Нет. Была старая, да померла. Мы больницу построили – у нас земский доктор
- А у нас нет доктора. Есть в Михайлове доктор Захар Знахарев, но пока больной до него доберётся, длинную очередь выстоит, так и помрёт у этой больницы. А, моя сестра - хорошая  знахарка. Она, зла никому не делает. Знаете сколько людей она вылечила. Приедет доктор Знахарев, посмотрит на больного ребёнка и говорит: ничего не могу сделать, ваш ребенок скоро умрет. Оставит микстуру из жжёного сахара, да дубовой коры, и уедет. Придёт,  Ульяна, с целебными травами да божьими молитвами – и дети оживают, и мужики со смертного одра встают. Не, все конечно встают, но если сестра, хоть одного ребёнка  вылечила, да многодетного отца на ноги поставила,  за это - ей все грехи простятся.
- А, как Ульяна всех слуг обманула, если Ваш ребёнок был явно старше, чем новорождённый? – вновь спросила Катя.
- Я сама первое время замирала от страха, а вдруг, обман раскроется - меня в острог отправят в кандалах, а дочь, в приютный дом… а Ульяна, вот что придумала.  У нас, да наверно и у вас в столице, до месяца дитя никому не показывают, а то недобрые люди сглазят и порчу на ребёнка пошлют.
   Оксана долго болела, Тоню не кормила, сами знаете: богатые ведь своих детей не кормят, кормилиц нанимают. А, моя  сестра, девочку спрятала в детской комнате, и всем слугам строго - настрого  запретила к комнате приближаться. А, её все наши бабы боятся.  Ульяна нашла Тоне кормилицу – придурочную, больную на голову  Агафью из дальней  деревни. А бабам, так сказала: мол,  мне Божья Матерь приснилась и  сказала, возьми Агафью из Семёновки, тогда девочка выживет, а возьмёшь другую кормилицу – девочка умрёт.
- А священник? Он же видел кого крестил – новорождённую или полуторамесячную.
-Ульяна позвала батюшку Александра крестить Тоню на дому – мол, девочка еле живая, дорогу до церкви не выдержит. Батюшка у нас непьющий, приехал он к нам в поместье, Ульяна каким-то образом его напоила, а он с двух рюмок пьянеет, а потом,  крестить в комнату повела. Он покрестил, и ничего не заметил.   
   Прошёл  месяц - Ульянка вынесла Антонину,  всем показала и я тоже там была. У меня сердце от боли сжалось! Я, ей отдала девочку розовую пышечку, а вынесли – бледную заморенную худышку.  Эта придурочная Агафья, видно плохо её кормила. Тогда, Ульянка, Агафью назад в свою деревню отправила, а Тоне  новую кормилицу наняла, моё-то молоко уже перегорело. Вот и вся история.
   В комнате наступило молчание. За окном завывала вьюга. В кухню заглянул Никита, но увидев гостей тут же скрылся.
Профессор потёр переносицу и спросил:
- А, Марина тоже ваша дочь?
Прасковья нахмурилась, и встала с лавки:
- Вы всё про Тоню узнали, а теперь от меня отстаньте, дайте мне мою доченьку оплакать.
Алексей Платонович устало сказал:
- Я уверен, Марина –  не дочь Оксаны. Вы же сами сказали, что  у Оксаны ВСЕ умирали, и два раза это повторили. Значит, это не оговорка. Откуда, тогда появилась  Марина? Да и ваша нервозность, говорит о том, что тут тёмная история. 
- Ладно… слушайте всё до конца… ох, грехи мои тяжкие… Марина моя дочь и дочь Максима. Но, он об этом не знает, и лучше юудет, если никогда не узнает… Когда-то, полковник  был в меня влюблён… много лет назад… Антон уехал в Москву с актрисулькой  Раисой Распутиной гулять по театрам, да по кабакам. А, Максим в это время, приехал в отпуск… Я пошла на сеновал взять сена для  Зорьки… Матвеев спал на сеновале… и там всё случилось…
   После отъезда Максима в полк: и я, и Оксана забеременели. И опять, ребёнок Оксаны, через день после рождения - умер.  Сестра опять ко мне бежит с мёртвой девочкой. Я говорит, тебе добро хочу сделать, пусть и вторая твоя дочь, а моя племянница, будет счастлива. А, то эти мужики, нас женщин всегда обижают. Тут, я уже спорить  не стала – сразу согласилась; видела, как Тоня хорошо живёт. Моя дочь - настоящая богатая дама, помещица, все её уважают, как куклу наряжают, а самое главное, моя дочь  - законнорождённая. И поменяла я, свою Дашу, которой было всего 11 дней, на мёртвую девочку Оксаны. Обе уже были крещёные, и разница-то  крохотная – никто не заметит.  А, Ульяна  всё равно, тут же старую кормилицу выгнала за споры с ней, и новую молодуху Надю наняла. И опять её на месяц заперла в комнате. А, у кормилицы, тогда первенец умер. Надежда в горе была, как в тумане: ничего не видит, ничего не замечает. Стала она кормить Марину и ожила.
   Самое странное то, что Максим - Тонечку, которая на меня и Антона похожа - полюбил, а Мариночку, свою родную дочь - нет. Говорит, она на Оксану походит, а он, свою жену, терпеть не мог, просто ненавидел. Это мать ему невесту нашла, и заставила его силой жениться. А, Оксана больная была: всё у неё вечно болело, всё раздражало,  всем была недовольна, и вечно злая.  Такую жену – никакой муж не полюбит. Но, и Оксану понять можно. Ведь она была несчастна - всю свою замужнюю жизнь, без мужа прожила, только мертвых детей успевала хоронить, бывало даже доносить их до срока не могла.  Московский профессор, когда Оксана к нему ездила, сказал, что у неё почки больные и кровь плохая, гнилая… Опять, я  с мысли сбилась…   
   Вспомнила… Максим не любит Марину, якобы она на Оксану похожа,  а на самом деле, Марина - вылитая его мать, бабушка Марины. А, теперь, вспомните княгиня наш первый разговор. Я сказала, Вам, что люблю Тоню, как родную дочь. Вы наверно подумали, что я лгу – я видела это по вашему лицу, а между тем, я сказала вам  чистую правду. Антонина и Марина - мои дочери.  Я горой за них стану, и никому не позволю их обидеть. Поэтому-то, я и помогла Марине выйти замуж за любимого. Через два дня Рождество, а значит, через три дня их обвенчают. Я с ними свою двоюродную сестру Татьяну послала и денег у Ульяны порядочно заняла. Татьяна баба ушлая, пробивная, всё сделает, как надо – честь по чести. А, через три дня, Марина вернётся домой. Полковник уже отойдёт, и всё устроится – успокоится…   
- А, почему вы только девочек меняли? - заинтересовалась Катя.
- Так получалось по срокам. Не могла же Ульяна, годовалого мальчика, выдать за новорождённую девочку. Почему-то у Оксаны только девочки  рождались. Прошу вас, ради Мариночки молчите. Это я во всём виновата – меня и вините. Вы никому про наш разговор не расскажете? И Максиму, пожалуйста, не говорите, что Марина наша дочь. Пусть, всё это останется тайной. Обещаете?
   За окном, словно одинокий волк, завыла вьюга. Прасковья уставилась пронзительными синими глазищами на профессора. Он невольно вздрогнул и пробормотал:
- Не расскажу. Разбирайтесь тут со своими обменами сами. Тем более, Марина - дочь Максима, а я не хочу лезть в чужие дела.
- А, кто убил Тонечку? – глухим безжизненным голосом, спросила мать.
Катя покачала головой:
- Мы не знаем.
- Не знаете... и наверно, никто не узнает, - подавленно и обречённо протянула Прасковья.
- Прасковья, я переживаю за вашу дочь Марину - началась вьюга, а вдруг она с Андреем попадут в метель, - взволнованно сказала Катя.
- Марина уже давным-давно в Михайлове, в тёплом доме Татьяны. Мне, Ульяна ещё утром сказала, что будет вьюга, и мы поторопились. Ко мне, уже и нарочный приезжал, передал, что они на месте. Так, что не переживайте…
   Милорадовы попрощались с Лукиной и пошли в помещичий дом. Как только за ними закрылась дверь, Прасковья упала на лавку и заплакала о погибшей дочери… Во дворе мела метель, и снег бил в лицо морозными снежными брызгами…

Милорадовы вошли в дом и сразу отправились на кухню. На столе, в бронзовом подсвечнике горело две свечи. Недавно протопленная русская печка ещё пылала жаром. На печи стоял горячий железный чайник с заваренным смородиновым листом, и весенний смородиновый дух витал в воздухе.
   Ольга сидела за столом с кружкой горячего чая в руках, и смотрела в окно, на разыгравшуюся вьюгу. Катя поздоровалась, и домоправительница испуганно вздрогнула. Горячий чай пролился на её руку, но она этого не заметила. Испуг быстро прошёл, Ольга вскочила из-за стола и зачастила:
- Добрый вечер, добрый вечер, если его можно назвать добрым. Вон, как вьюга завьюжила, запорошила. Не дай Бог, кому-нибудь в эту погодку, с дороги сбиться. Хоть бы, Марина успела добраться до жилья… Вы ещё не ужинали, но я держу для Вас всё в печке - всё горяченькое, идите в  столовую, я  сейчас Вам стол накрою.
Катя устало махнула рукой:
- Пока не надо. Мы чаю попьём.
   Профессор и Катя сняли шубы и шапки. Ольга взяла их и унесла. Скоро она вернулась, и выставила на стол смородиновое варенье, мёд и блины. Княгиня налила две кружки чая, и села к столу. Алексей Платонович сел рядом и огляделся: на стене, около иконы Николая Чудотворца висело старинное ружье, и он спросил:
- Сударыня, это чьё ружьё?
- Хозяйское. Мне его дают на зиму – на всякий случай. Я, же часто с кухни выхожу через чёрный вход, на задний двор, а там хлев, конюшня, коровник, курятник, и  бывает, волки каким-то образом забегают. Приходится стрелять, - ответила домоправительница, прижавшись спиной к печке.
- Вы хорошо стреляете? – спросил Алексей Платонович.
- Очень плохо. Я же на охоту не езжу. Но, с пяти шагов, и я попаду  волка.
- А, давно Вы из ружья стреляли?
- Этой зимой ни разу. Волки же не каждый день здесь бегают. Это редко бывает. Вот и висит оно на стене на всякий случай.
   Профессор встал из-за стола, снял со стены ружьё, и заглянул в дуло. В дуле паук свил паутину. Алексей Платонович повесил ружьё на место, сел к столу, выпил три глотка чая и спросил:
- Сударыня, пожалуйста, ещё раз расскажите, все события того вечера, когда пропала Антонина.
- Я не знаю, что ещё рассказывать. Я уже сто раз всем рассказала, - нахмурилась Ольга.
- А, Вы ещё раз расскажите. В последний раз.
- Ну, хорошо… раз надо, так надо…Но сразу скажу, на время я не смотрела – мы вообще здесь живём без времени. Я знаю, только время завтрака, обеда и ужина, и то примерно…
   В тот вечер, все поужинали, как обычно в 6 часов, и разошлись по комнатам. Я помыла посуду, прибралась на кухне в столовой и пошла проверить барышень. Марина разучивала в гостиной на рояле новый модный немецкий романс. Я прошла к Антонине, но до неё не дошла. Из её комнаты вышла бонна Алиса, и сказала мне, что Тоня легла спать, и просила не тревожить. Я вернулась на кухню, доделала свои дела, кое-что приготовила на завтрашний день, попила чай, и опять пошла сказать барышням, что пора спать. А, то они могут до утра сидеть, а полковник не любит, когда девицы встают в обед. Максим Михайлович считает – это баловство, и нарушение  режима. А, у нас на Одиннадцатой версте, как в армии – с режимом очень строго.
   Я зашла в гостиную: Марина играла на рояле, Алиса играла с Белкой. К Тоне, раз она легла спать, я не хотела заходить, но, когда проходила мимо её комнаты, увидела приоткрытую сквозняком дверь и зашла. Тони в постели  не было. Проверила её шкаф – уличной  одежды тоже не было. Я вышла во двор, обошла его, зашла к кучеру – он спал и Тоню не видел. Потом, я постучалась к Лукиным. Дверь открыла Прасковья. Все её дети были в гостях у Волкова. Она сказала, что Тоню уже полдня не видела, и мы с ней побежали к Максиму Михайловичу.   
   Потом, все вместе, и кучер с нами, ездили по дороге туда - сюда, искали, кричали Тоню, но нигде её не нашли. Я всё рассказала - больше ничего не знаю. Меня и в полиции мурыжили полдня, и всё равно ничего не узнали. Я ничего не видела, ничего не слышала, и сама понять не могу, куда Тоня делась.
- А, вы слышали вечером, какой-нибудь выстрел, возможно этот выстрел был с крыльца дома, - спросил профессор.
- Ничего, не слышала. Марина весь вечер бренчала на рояле. Гостиная очень близко от кухни, и дверь гостиной была открыта, чтобы тепло с кухни шло туда. А, потом, я плоховато слышу. В том годку, у меня заболели уши, и с тех пор, я на одно ухо вообще ничего не слышу.
- А где сейчас, бонна Алиса?
- Она, с Мариной убежала. Не знаю, вернётся или нет. Может, назад уедет - домой в столицу.  Алиса очень уж хотела домой. Надоела ей Одиннадцатая верста. Она горожанка - в лесу ей скучно и страшно. Это мы дремучие жители, привыкли к лесному житию. А, она  боится леса, как огня. Ей за каждым кустом волки да медведи мерещатся, а зимой, она и во двор боится выйти.
- Значит, Алиса никогда не стреляла?
- Конечно, нет. Она любого оружия боится. По крайней мере, при мне, она никогда не стреляла. Да и где она могла этому научиться. По столице с ружьями не ходят. Да и медведи, там не бродят 

Милорадовы допили чай, пожелали Ольге спокойной ночи, и пошли в свою гостиную. В гостиной было светло. На столе стоял канделябр с шестью свечами.  Максим и Василий ждали их. Рыжий кот, увидев хозяев радостно мяукнул, соскочил с дивана, и побежал к ним ластиться. Полковник, сидевший в кресле, отложил книгу на столик, и устало, подавленно сказал:
- Вот и я дожил до конца света. А, всё смеялся над Касперской. Теперь я её понимаю. Она уже давно  живёт одна – одинёшенька в большом доме. Теперь и у меня, никого в огромном доме – только я да Ольга. А, с ней и не поговоришь – у неё в голове одни опилки. И в моём дворе - конец света. Вьюга весь свет закрыла.
Уставшие профессор и княгиня сели на диван.
Алексей Платонович утешительно пробасил:
- Максим, не впадай в хандру. У нас вьюги каждую зиму испокон веков. Вьюга завтра затихнет, и Марина скоро вернётся с мужем. Потом, будет весна, лето, осень, и твой дом наполнится детскими криками.
 - А, если они в эту вьюгу с дороги собьются и замерзнут? У меня, уже ни во что хорошее веры нет. Я узнал, что Прасковья организовала побег Марины. Это она специально подстроила, чтобы уничтожить мою дочь, и моё поместье захватить.
Максим неожиданно вспыхнул, вскочил с кресла, и рубанул рукой по воздуху:
- Ничего у неё не получится. Не будут дети Прасковьи моим поместьем владеть! Я лучше всё государству отдам или Киево-Печерской Лавре! Завтра же Лукину выгоню. Это она мою Тоню погубила, и Марину, наверно уже  погубила – о-о -о...
  Полковник побледнел, схватился за сердце, и свалился в кресло. Катя хотела что-то сказать – открыла род, издала нечленораздельный звук, но профессор  перебил её:
- Максим, расскажи ещё раз, что было в тот вечер.
- Зачем? – выдохнул он.
- Так нужно. Не спрашивай ни о чём, расскажи подробно, всё до мельчайших мелочей.
Полковник вяло, без всякого выражения, стал рассказывать:
- Мы поужинали, и я пошёл в свой кабинет играть сам с собой в шахматы…. Потом… где-то через час, пошёл на кухню выпить чаю. Гостиная была приоткрыта – я заглянул. Марина играла  на рояле. Бонна Алиса играла с Белкой. Я прошёл на кухню…
   Ольга мыла посуду. Я её спросил, что делает Тоня. Она ответила: «Тоня легла спать. Ей нездоровится. Я ей чаю отнесла». Я попил чаю и пошёл в кабинет… Потом, не знаю сколько времени прошло, во дворе залаяли собаки. Собаки по-разному лают, а в этот раз, они просто взбесились… Я подумал, что опять волки во двор забрались, взял ружье и пошёл во двор…   
   Ночь была лунная…  Я вышел на крыльцо… сами видели: дом наш стоит высоко, крыльцо высокое, специально так строили, чтобы было видно поле и дорогу. На дороге стояла чья-то карета с тройкой лошадей. В общем-то, это была бесформенная черная тень, на белом снегу. Если бы не лошади, я бы и карету не заметил. Но они заржали…
   Я решил, что это карета Волкова, и приехал он к Анюте. А, я его недолюбливаю – морочит девке голову. Всё равно ведь на крестьянке не женится. Потом, будет она, как Прасковья содержанкой… Я выстрелил вверх, в небо, и карета тут же умчалась. Потом, вернулся в кабинет, повесил ружьё, и опять пошёл к Ольге. Спросил её, где Тоня, и она поклялась, что Тонечка спит в постели. Она сама видела спящую, и одеяло ей подоткнула. Я зашёл к Марине, та тоже сказала, что видела Тоню спящей только что пять минут назад…   
   Потом, я спать лёг… Через час или два, Ольга прибежала ко мне, и сказала, что Тоня пропала… Вот и всё…
- А, в первый раз, ты про карету мне не рассказывал, - задумчиво протянул профессор.
- Наверно забыл… в последнее время, у меня у самого в голове  опилки. И потом, карета была в тот момент, когда Тонечка спала. И Марина и Ольга её видели. А, если бы карета вернулась назад, собаки бы обязательно залаяли. А, они потом весь вечер молчали… А, ты, Алёша, так ничего и не нашёл? – беспомощно протянул Максим.
   Профессор задумался и уставился на горящие свечи.
Катя взяла кота на руки,  и стала гладить его ярко-оранжевую шелковистую шерсть. В гостиной наступила гнетущая воющая тишина. За окном бесновалась вьюга, и скрипела незакрытая ставня.
Катя первая нарушила тишину:
- Максим Михайлович – крепитесь, держитесь, мы должны вам сообщить страшную весть. В этой карете, Ваша дочь умчалась со своим возлюбленным. Но по дороге, при переправе через Оку, карета провалилась в полынью, и они оба утонули.
Полковник безжизненно повторил:
- Утонули… утонули… Так, я и думал, что Тонечки уже нет. А кто  её жених? И где она его встретила?
- Это мелкий купец – фамилия не имеет значения. Всё равно, его уже нет в живых. Тоня встретила его на губернаторском балу в Михайлове и влюбилась.
- Я всегда говорил, что наш губернатор собирает всякий сброд, - печально вздохнул Максим.
-  Может, это был хороший человек, раз Антонина его полюбила. В общем, они полюбили друг друга и решили умчаться в Париж. Но по дороге произошла трагедия – карета провалилась под лёд на Оке… И в этом никто не виноват. А, может, виновата любовь? Или непослушание? Или…
Катя запнулась и нахмурилась, Василий недовольно мяукнул, а полковник печально пробормотал:
- Поехать в Париж и умереть… Скорее всего, это был бы - не Париж, а маленький городок, на сто первой версте по сибирскому тракту. А куда мне ехать, чтобы взять  тело Тонечки? Или она уже похоронена?
- К сожалению, там очень глубокое место и сильное течение. Теперь, ждите до весны. В ледяной воде ничего не найдёшь.
- До весны…, - повторил полковник.
- А за Марину не переживайте – она уже в тёплом доме, и сразу после Рождества вернётся домой. И на Прасковью, напраслину не возводите. Она не знала, что Тоня собралась к любимому. Это было неожиданностью и для неё. Вы же сами знаете, как Прасковья любила Тоню.
- Да… Прасковья любила Тонечку… и она её любила. Но зачем, Тонечка это сделала? Сказала бы мне: «Не хочу за Евграфа, хочу за Васю или Петю».
- А, вы бы разрешили ей отменить сватовство и выйти за другого? –  спросила Катя.
- Вы правы, я бы никогда не изменил своего решения. Я человек чести. Если дал слово, то назад никогда не возьму. Меня к этому с детства приучили.
- Вот, и Тоня, так думала. Она, вас прекрасно знала, и поэтому убежала. И, всё закончилось трагедией. И ещё, я хотела вам давно сказать – я заметила, Ваша Марина очень похожа на вашу мать… покойную мать.
- На мою мать…, - опять безжизненно повторил Максим. 
   В гостиной снова наступила тишина. Полковник, как будто уснул, но через некоторое время, он поднялся, и шаркая ногами, вышел из гостиной.
   Катя посмотрела на спящего Василия, потом на мужа,  и виновато еле слышно пробормотала:
- Алёша, я правильно сделала? Сам посуди: получается, что Максим, совершенно случайно, убил свою дочь. И зачем нам добивать его? Он и так, мне кажется смертельно больным. Что молчишь? Скажи мне, я правильно поступила или нет? Конечно, если ты считаешь, что я поступила глупо и неправильно, то иди и расскажи ему всю правду. Скажи: «Дорогой брат Максим, ты сам застрелил свою дочь. Это, конечно, было случайно, но она мертва, и ничего с этим не поделаешь. Ты убийца». Ты пойдёшь?
Алексей Платонович прошептал:
- Катенька, а если никакая карета в ближайшее время, в полынью не проваливалась?
- Такого не может быть! Никогда! В ближайшее время, на Оке, какой-нибудь пьяный загулявший купец, обязательно провалился под лёд. Сейчас, эту Оку, как  широченный ледяной мост, сотни ездоков пересекают из сотен городков и деревень.  И каждый год, тысячу лет там проваливаются и проваливаются в полыньи, а эта зима чем отличается? А, если  не найдут второй труп, то он уплыл куда-нибудь далеко. Его унесло течением.
- А, если, к нам скоро приедет Максим, и попросит показать это место на Оке?
- Я его не знаю, а тот, кто знал, сам провалился под лёд… Или попал в пургу и его занесло снегом… Или, его волки задрали… Или ему девяносто лет и он умер от ветрянки… Давай, Алёша, спать, я хочу завтра пораньше отправится домой. Надеюсь, к утру вьюга утихнет. Еще утром, надо не забыть Прасковью предупредить, чтобы сразу после венчания Марина и Андрей ехали домой…

На другой день, рано утром, Милорадовы отправились в своё поместье. Рождество они встречали дома с гостями. И когда, Екатерина и Алексей Платонович сидели за большим столом, кот Василий сидел под столом на кухне. Но рыжий наглый Василий не обижался и не унывал, ведь у него была такая вкусная ароматная Рождественская колбаска, которую он стащил у Марфы…

Касперская в это же самое «колбасное» время: читала газету, ждала конца света, и пила «Травень-муравень», подаренный ей Ольгой. В газете «Московские ведомости» уже назвали самое точное число этого конца, предсказанного алхимиком Нострдамусом, и выходил этот конец сразу после Пасхи. Тем не менее, после принятия лечебной, антивирусной, энергетической настойки из 33 рассветных трав и волшебных лунных муравьёв, Софья задумалась, как ей прикупить к весне новой земли и присоединить Ульянину горку к этой земле.
   За время этих дум, глаза её наткнулись на маленькую заметку о том, что на Оке такого-то числа из проруби вытащили карету купца Абрамовича. Купец, вернее его тело, осталось лежать в карете, а дама, которая по слухам, ехала с ним в этой карете – куда-то уплыла. Так, как течение здесь сильное, найти эту даму, вряд ли когда-нибудь удастся.
   Софья прочитала эту заметку, и через некоторое время решила, что эта дама – Антонина. Ведь купец Абрамович, утонул как раз на другой день после её исчезновения…
    Касперская отодвинула газету на край стола, встала, подошла к ружью, висевшему на стене, и долго на него смотрела… Она – бедная, больная, несчастная старая женщина встречала Рождество одна - одинёшенька… а Кирилл встречал Рождество у этой ведьмы Ульяны…
   Несчастная старушка любовно погладила высокоточное ружьё, и подумала: а сколько денег у Ульяны закопано в лесу? Или она хранит их в дупле? Или в лисьей норе? Или, Ульяна - современная женщина и хранит их в самом модном нынешнем банке «МММ» грека Мавроди? Сама, Софья, была умной и хранила свои деньги в банке… в банке из толстого стекла, вложенного в железный ящичек. И хранила она это банк, в самом неприступном и охраняемом месте. Где это место? Это великая тайна, которую никто никогда не узнает… а может быть и узнают, когда найдут… но пока, ещё никто этот банк до сегодняшнего дня двухтысячного года не нашёл…   
   Касперская продолжила свои банковские размышления… Как бы узнать, где хранит деньги Ульянка? А ещё лучше узнать бы точную сумму её приданого... И всё же хорошо, что тогда она эту невесту  травницу - муравницу не застрелила, а просто попугала…А могла бы и застрелить, но будто кто-то её под руку толкнул и в сердце кольнул… Да-а-а, однако Ульянка настоящая ведьма. В кухню вошёл голубчик – разведчик  Семён Комаров и Софья задумала новую программу по вычислению денег у одной лесной жительницы…

Прошли года, давно уже нет этих поместий, нет этих людей, но осталась земля - леса и поля. И до сих пор, в том краю, есть поле Касперской и Ульянина горка. Местные, так и говорят: «Пойдём  на Ульянину горку», или «Начнём пахать на поле Касперской». Почему, только их имена остались в памяти народа неизвестно. И если с Ульяной всё более-менее ясно - она была знахарка, травница,
примитивный деревенский врач, спасшая немало жизней, то с полем Касперской - полный мрак. Почему, только её земля осталась названа её именем? Непонятно… 
   А, мечта Софьи всё же осуществилась, хотя и без неё. Поле Касперской увеличилось во много  раз, а в её резном тереме, теперь санаторий для богатых алкоголиков. Сейчас, в нём лечится, одна из её многочисленных праправнучек, и ей снятся странные фантастические сны о конце света…иногда, в этот конец света, вплетается белая румяная старушка с ружьём. Она прицеливается ей в глаз и грозно говорит: «Если, ещё раз выпьешь «Травень - муравень» - я тебя пристрелю».
   И каждый раз, во сне, праправнучка клянётся, что она никогда не будет пить «Травень – муравень».  Она и правда никогда его не пьёт, потому что никогда не встречала такого горячительного антивирусного энергетического напитка. Возможно, его выпускают в  Мавритании, но миллионерша – бизнесменша Софья Федоровна Касперская никогда не бывала в Мавритании, и никогда не поедет туда… из-за этой странной бабушки с ружьём. 
КОНЕЦ.
*** Уважаемые читатели, мне часто приходится обращаться к незнакомым людям, таким образом: Женщина, вы тут стояли? Мужчина, это ваше место? Девушка, где улица Гагарина?...
   У нас в России нет слов: мадам, мосье, пан, пани, сэр и т. д. Давайте, вместе с вами, введём следующее уважительное обращение: сударь и сударыня, (* от слов государь и государыня). Предлагаю, неравнодушному, активному человеку, то есть неформальному лидеру, заняться этим, и провести в интернете акцию : «Сударь и Сударыня». Самое главное начать с себя. Удачи Вам!