ДИАЛОГ ЧИСТЯКОВА В.Г. И ПОЛЫКОВСКОГО Л.А. ПО СТАТЬЕ
«К КРИТИКЕ ФИНИТНЫХ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ АНТРОПНОГО ПРИНЦИПА»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Л.Полыковский.: Приводимые оппонентом определения атрибутивности, конечно, можно применить только к пространству, времени и движению. Ну, а если взять развитие, то можно ли сказать, что существует нечто, которое не развивается? Спорный вопрос. Вспомним также об отражении – полноправном атрибуте материи, хотя отражать и иметь способность к отражению разные вещи. Всё ли, способное отражать, везде и всегда отражает и что именно отражает? Точнее, как способность отражать реализуется в действительности? В бесконечно малых долях, если взять отдельные случаи? То есть, если исходить из приведенных оппонентом определений атрибута, то жизнь и разум, как и развитие и отражение не атрибуты материи. Рассмотрим определение акциденции: «… временное, преходящее, несущественное свойство вещи» (Философский словарь. М., 1986, С.13). «…философский термин, обозначающий случайное, несущественное в противоположность субстанциальному, или существенному» (Философский энциклопедический словарь. М., 1983, С. 17). Если признать жизнь и разум акциденциями, то тогда из этого следует, что они случайны, несущественны, временны, преходящи. Жизнь и разум – формы движения материи (их философское наименование как форм движения материи: биологическая и социальная формы движения материи). Из признания оппонентом жизни и разума акциденциями следует, что помимо них как не основных форм движения материи существуют ещё и основные формы такого движения. Но «В соответствии с … требованиями и данными современной науки выделяются три основных группы ф.д.м.: 1) в неорганической природе; 2) в живой природе; 3) в обществе» (Философский словарь. М., 1986, С.520). То есть в современном понимании диалектического материализма признаётся, что жизнь и разум - основные формы движения материи. Но разве могут основные формы движения материи быть акциденциями. Итак, либо жизнь и разум являются атрибутами материи, либо они ни акциденции, ни атрибуты материи. Но второе допущение означает, что жизнь и разум и не случайное, не временное, не преходящее, не несущественное состояние материи, и не противоположное свойство. Но такое допущение противоречит всем канонам формальной логики. Значит жизнь и разум - атрибуты материи, а определение атрибутов материи надо расширить и видоизменить с учётом жизни и разума. Единственное, что может спасти акцидентальность жизни и разума – это допущение, что они не являются основными формами движения материи. Похоже прав Г.М.Идлис, говоря об основных и неосновных атрибутах материи. Конечно же, если рассуждать строго, то прав оппонент и надо говорить не о жизни и разуме, а о биологической и социальной формах движения материи, как её атрибутах. Говорить же, что жизнь и разум – такие же частные проявления материи как верблюд неправомерно. Верблюд – это единичное, в лучшем случае общее понятие, а жизнь и разум – всеобщие понятия.
Если считать жизнь и разум случайными формами движения материи, то, конечно, разум обладающий акцидентальными признаками не способен к потенциально бесконечному познанию. Но акцидентальность разума противоречит вышеизложенному. Следовательно, и в этом вопросе атрибутивность разума существенна.
Из интерпретации оппонентом лемовской модели Х не может быть радиусом сферы, ибо тогда неясно, с чем соприкасается неизвестное вдоль границы сферы. Не с радиусом же? Поэтому предлагаю считать поверхность сферы границей соприкосновения известного как содержимого сферы и неизвестного как бесконечного окружения сферы. В такой сфере радиус переменный и зависит от успехов познания неизведанного. А Y не может быть математическим выражением трудности познания, которая не просто имеет высокий порядок нелинейности, но и является функцией большего числа переменных, чем указывает оппонент. Ведь одни истины открываются случайно, неожиданно, а другие – в долгом и кропотливом труде. То есть в этих двух случаях траектории движения от незнания к знанию принципиально отличаются. Разве их трудность одинаковая? Предлагаемая оппонентом идея возрастания трудности познания развивалась Прайсом, как идея сатурации (Матвеев А.Н. Проблема пределов ускоренного развития науки // Философия и естествознание. Вып.2. Воронеж, 1968; Чемоданов М.Г. Концепция роста науки и фактор и фактор интенсификации. Новосибирск, 1982). Однако допустим, что трудность познания выражена в количестве информации, которую надо усвоить, чтобы изучить какое-то явление. Обязательно ли для этого перерабатывать весь массив информации, добытый человечеством? Вряд ли. Даже наоборот, вся информация об исследуемом явлении иногда мешает познанию (Почему? Это уже другой вопрос. Возможно, у неё низкие качества и скрытые противоречия и неточности) и, в этом смысле, полезно быть в некотором смысле дилетантом. И оппонент забывает, что неожиданные открытия – это тоннельные интуитивные переходы за границу незнаемого (линию «а»). Здесь «а» не линия абсолютной истины, а граница познанного и непознанного. Самое ужасное для истинного материалиста в гносеологии, что может он представить – это возврат к агностицизму и «отрезвление от эйфории … всепознаваемости» это ведь - ещё один вывих сознания в сторону агностицизма. Страх Негели перед бесконечностью оживает и в мышлении современных агностиков. Мы можем познавать только бесконечное, ибо сущность познаваемого бесконечна. Конечное не может вместить бесконечное, а познать основные его законы может. Бесконечный познавательный процесс возможен как поэтапное потенциально бесконечное увеличение сознания человечества.
Неправомерно из того, что общество может погибнуть, например, случайно, то есть из абстрактной возможности выводить неизбежность гибели общества и абсолютность регресса. Это можно связать и с атрибутивностью жизни и разума. Если они атрибутивны, хотя бы в смысле неакцидентальности, то мир познаваем и преобразуем (усовершенствуем) и не в разовых актах усовершенствования, а в бесконечной цепи усовершенствований любого объекта.
О бесконечности мироздания. Если протяжённость – атрибут материи и пространство псевдоевклидово, то мир бесконечен по всем измерениям. Акцидентальность протяжённости недоказуема. Аналогичные рассуждения возможны и о длительности. Следовательно, бесконечность Мироздания по всем координатам следует, например, из недоказуемости акцидентальности протяжённости. Из атрибутивности протяжённости следует, что и само псевдоевклидово пространство обладает протяжённостью. То есть не конечные объекты, а именно само пространство как вместилище этих объектов. Те, кто исходят из замкнутой, конечной модели Вселенной, отождествляя её со всей материей, впадают в противоречие сведения бесконечного к конечному. Например, конечная по объёму Вселенная не может быть самоактивной, ибо её грозит тепловая смерть. Мне более симпатична релятивистская теория гравитации (РТГ) Логунова А.А. (Логунов А.А. Релятивистская теория гравитации // Природа, 1987, № 1). В ней вводятся оригинальные критерии наблюдаемости. Что же касается конечного времени материального мира, то это вообще нонсенс.
Оппонент абсолютизирует конечность существования всего конечного на основе разрушающего характера внутренних противоречий. Однако маловероятно, что наше общество дойдёт до такого состояния, в котором оно будет насквозь старым прогнившим. Понятно, что какие-то моменты устареют и их будут по возможности обновлять, но все! Нет, такого в социологии ещё не было. А если наряду со старым отбросить здоровое, живое, цветущее, то такое отрицание метафизично и достойно осуждения. Допустить теоретическую возможность можно лишь случайной гибели общества, а не закономерной.
Поэтому и уход в микромир скорее пойдёт параллельно с заселением других звёздных миров и наделением разумом неразумных живых организмов: вначале многоклеточных, а затем одноклеточных и клеточных органелл. Микрогуманоиды, макрогуманоиды, разумные животные и растения (многоклеточные и одноклеточные) создадут взаимную антиэнтропийную защиту и это уменьшит вероятность случайной гибели той или иной формы разума. По-видимому же, вследствие атрибутивности разума, такая защита уже есть в виде опеки суперразума над нами. Так что я предлагаю наступление разума на неразумную и неживую природу по всему фронту. Если на всех уровнях материи будет функционировать разум и он будет поддерживать все другие формы разума, это до минимума снизит натиск энтропии.
О прогнозировании. Видимо оппонент имеет ввиду линейные экстраполяции на будущее уже установившихся теорий. Но есть ведь великое множество гипотез, которые и есть варианты нашего знания о будущем. То, что будущее многовариантно – это не агностицизм. Ведь все эти варианты познаваемы. Кроме того есть ещё и ясновидение, которое исследуют, например, Варвара Иванова и др. (предвидение будущего).
О иерархии. Бесконечная иерархия структур потенциально возможна не как уже состоящая из бесконечного числа уровней, а достраеваемая со стороны фундаментальных уровней. То есть такая иерархия мыслится как процесс потенциально бесконечного строительства из конечной иерархии бесконечной. Строить бесконечную иерархию можно только на базе субстанции, как исходной основы любой иерархии. Кроме того усовершенствование не равно усложнению. Усложнение может быть как прогрессивным, так и регрессивным процессом. Если усложнение есть всестороннее усовершенствование явления, то оно прогрессивно. Если какие-то аспекты усложнения есть ухудшение свойств явления, то их трудно назвать прогрессивными, особенно, если усложнение заводит явление в тупик развития. Мне представляется, что более прогрессивно упрощение явления, приводящее к его всестороннему прогрессу, чем приводящее к тем же результатам усложнение явление. Но не всегда компактификация приводит к такого рода упрощению или усложнению. Чаще при такой компактификации явление в одних отношениях усложняется, а в других – упрощается. Это объясняется двумя противоречивыми особенностями материальных объектов: возрастанием величины различных параметров в микромире по сравнению с макро- и мега- мирами и естественным свойством систем быть сложнее, чем составляющие их элементы. Я полагаю, что первая особенность может преобладать над второй. В этом свете говорить о том, что живое не терпит простоты можно, но вряд ли верно, что живое не терпит компактификации, то есть упрощения как преодоления второй особенности материальных объектов. Если биополевая формация живого структурна в информационном аспекте, то верно и то, что живое не терпит бесструктурности. Но живое не просто структура определённого уровня организации, это ещё и своеобразная самоактивность типа самоактивности субстанции. Из вышесказанного следует, что элементарность физических частиц (которые ныне признаются элементарными, бесструктурными) относительна. Они либо имеют своеобразную структуру, либо не имеют, но их структурация в принципе возможна. Можно согласиться и с приближённым действием принципа наблюдаемой тождественности элементарных частиц.
Маловероятность жизни противоречит тому, что биологическая форма – одна из основных форм движения материи. Если рассуждать от противного, то маловероятно и развитие, и усложнение, и движение от простого к сложному, и восходящие ветви эволюции. Это противоречит материалистической диалектике. Часто путают малую вероятность возникновения из неживого живого и малую вероятность жизни.
1987