БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ 27 АВГУСТА
(Потеря управления, паника, бегство 4-й пех. дивизии и войск корпуса, обнажение правого фланга 2-й русской Армии в результате этого)
«Утро 27 августа принесло новые неожиданности для обеих сторон. Германская авиация доносила о движении русских колонн к Гердауен, куда немцы, основываясь на русских ра-
диограммах, ожидали подхода 4-го русского арм. корпуса. Русские же радиостанции старательно восполняли пробелы германского командования в деле организации им разведывательной службы. По перехваченным радиограммам немцы знали о том, что 4-й арм. корпус должен был установить связь со 2-м корпусом, обходившим Мазурские озера с севера. 4-й арм. корпус, наступая от Дренгфурта (западнее Ангербурга) в направлении на Зенсбург, должен был примкнуть своим южным флангом к северному флангу 2-й русской армии».
Как видим, немцы всё еще ожидали (и опасались) выступления корпусов 1-й русской Армии навстречу наступающей 2-й русской Армии. И только убедившись (по перехваченным русским телеграммам) что это даже не предполагается делать, продолжили свои активные действия по окружению и разгрому корпусов Армии Самсонова.
Немцы предполагали южнее Бишофсбурга встретить на воображаемой укрепленной позиции весь 6-й русский арм. корпус. Если бы командир 6-го арм. корпуса ген. Благовещенский 27 августа приказал корпусу обороняться под Бишофсбургом, то весьма вероятно, что серьезно потрепанные германские корпуса не смогли бы преодолеть его сопротивление, по крайней мере до тех пор, пока левофланговые корпуса 1-й русской армии навалились бы на фланги и тылы германских корпусов, связанных боем 6-го арм. корпуса.
К сожалению, немцы СЛИШКОМ ХОРОШО думали о способностях русских полководцев той поры…
Русский историк А. Керсновский написал об этом горькие слова:
«На правом же фланге наша 4-я пехотная дивизия VI армейского корпуса была атакована 1-м резервным и 17-м армейскими германскими корпусами и разбита. Растерявшийся командир корпуса генерал Благовещенский бросил вверенные ему войска и бежал. Корпус последовал за своим командиром и отошел прямо на юг, за границу, не предупредив ни штаб армии, ни соседа — XIII корпус, фланг и тыл которого подставлялись под удар. 4-я дивизия в бою у Гросс Бессау и Ортельсбурга лишилась 73 офицеров, 5283 нижних чинов, 16 орудий и 18 пулеметов. 16-я дивизия потеряла не свыше 1500 человек. Генерал Благовещенский заявил, что он «не привык быть с войсками». Мы видим, таким образом, что в русской армии могли быть начальники, «не привыкшие быть с войсками», что подобного рода начальникам вверяли корпуса и что у них не хватало честности сознаться в своей «непривычке» в мирное время и уступить заблаговременно свое место более достойным».
И вот что происходило там, на поле сражения:
«В 7 ч. 00 м. 27 августа командиру 17-го корпуса было доставлено новое донесение авиаразведки, в котором сообщалось, что никаких укрепленных позиций южнее Бишофсбурга у русских нет, и что их две колонны численностью в один корпус маршируют одна от Бишофсбурга на Кобультен, а другая на Менсгут. Однако, командир 17-го корпуса не доверял полученному донесению и все еще опасался встретить русских на укрепленных позициях.
В то время, когда, командиры германских корпусов колебались относительно решения на 27 августа командир 6-го русского корпуса остался при прежнем своем решении - отходить всем корпусом без сопротивления, не считаясь с общей обстановкой, требовавшей от 6-го корпуса иных действий…
Утро 27 августа застало командира 6-го арм. корпуса ген. Благовещенского в Менсгуте, куда он с трудом добрался в потоке войск и обозов вверенного ему корпуса, отходивших без помехи со стороны немцев, но неорганизованно…
Если командиры германских корпусов размышляли в общем до 10 ч. 00 м. 27 августа о том, что им предпринять, то командир 6-го русского корпуса размышлял значительно большее время и до 18 ч. 00 м. 27 августа не отдавал никаких приказов корпусу. Части корпуса оставались в положении, которое указано выше, не зная, что они будут делать дальше, т. е. обороняться, отступать или наступать».
- Итак, вы видим, что на протяжении целого дня (!!!) командир корпуса ВООБЩЕ НЕ ОТДАВАЛ своим войскам НИКАКИХ ПРИКАЗОВ. За это время полки могли окопаться, приготовится к обороне и встретить наступавших немцев огнём. Вместо этого, наши части пребывали в бездействии, полностью отдав инициативу противнику. Бездействие, неизвестность, пассивность войск никогда не приводили их к добру. А вчерашний неудачный бой и беспорядочное отступление, временами бегство, с оставлением врагу раненых, артиллерии, пулемётов, сдачей в плен – были грозными предвестниками ПАНИКИ, которая не заставила себя долго ждать, и возникла при первых же стычках наших деморализованных частей с наступавшими немцами.
«Пока командир корпуса размышлял, разведывательные части обеих сторон вошли в соприкосновение. Около 16 ч. 00 м. 3-я сотня 22-го Донского каз. полка, якобы, имела столкновение с превосходными силами германской кавалерии у Пассенгейма и под давлением противника отошла к Мальшовену. Посланный с донесением командира сотни казак 22-го Донского полка прискакал в Менсгут, на юго-западной окраине которого располагалась другая сотня того же полка с полковым знаменем, и прокричал этой сотне, что "идут немцы". Ввиду этого сотня бросилась через деревню. С этого началась паника. Подъесаул 22-го Донского каз. полка Пузанов, увидев скакавших казаков своего полка недалеко от дивизионного лазарета, принял их за немецкую конницу и прибежал с этим известием в штаб корпуса, увеличив своим ложным сообщением уже воцарившуюся там панику. Охранявшие штаб корпуса в д. Менсгут две роты (по одной от Казанского и Олонецкого полков) были направлены под общим начальством подъесаула Пузанова на воображаемых германских кавалеристов…
Около 16 ч. 00 м. немцы открыли артиллерийский огонь по расположению 4-й пех. дивизии. Только теперь ген. Благовещенский принял решение. После паники в штабе корпуса ген. Нечволодов (командир бригады 4-й пех. дивизии) явился к командиру корпуса и убедил его в нецелесообразности обороняться на позициях в районе Менсгут. Под влиянием совета ген. Нечволодова командир корпуса приказал отступать.
Начальнику 4-й кав. дивизии было приказано медленно отходить на д. Ваппендорф, Мальшовен, Кукуксвальде (на шоссе по направлению к Пассенгейму), Граммен (на шоссе между Ортельсбургом и Пассенгенмом) и далее по шоссе на Ортельсбург, оставив драгунский полк при 4-й пех. дивизии.
4-й пех. дивизии приказано было отходить на Менсгут, Ортельсбург, а 16-й пех. дивизии - на Тервиш, юго-восточные пригороды Ортельсбурга.
Распорядившись об отходе командир корпуса со штабом сел в автомобиль и поспешил по пути общего отступления на Ортельсбург. Проезд был возможен только с помощью скакавших впереди казаков.
Когда 4-я пех. дивизия проходила д. Лейнау, сзади раздались ружейные выстрелы. Казаки, скакавшие по бокам шоссе, были приняты за неприятельскую кавалерию. Задние части с криком "неприятельская кавалерия" бросились вперед. Началась беспорядочная ружейная стрельба по своим. Артиллерия в беспорядке понеслась вперед. В результате были потери в людях и в лошадях.
Так, гонимые паникой, войска 6-го арм. корпуса в полном беспорядке отступили в Ортельсбург. Лишь отдельные части корпуса отходили в порядке, оказывая сопротивление передовым германским частям».
- Результаты этого, позорного для русских войск, сражения показали, что наши войска совершенно не были обучены ОТСТУПАТЬ. Это далеко не такое простое дело, как может показаться. Для того, чтобы суметь скрытно оторваться от неприятеля, прикрыв свой отход сильным арьергардом, нужна крепкая дисциплина, организованность и высокий моральный дух у отступающих частей. Ничего этого, увы, в полках деморализованного корпуса Благовещенского не было. Да и управление отступавшими частями совершенно ОТСУТСТВОВАЛО. В этих условиях начавшееся отступление под огнём врага быстро превратилось в бегство, а затем под влиянием возникшей паники образовались заторы, давка, началась беспорядочная СТРЕЛЬБА ПО СВОИМ, с бессмысленными жертвами прочими безобразиями…
НИКТО не смог «встряхнуть» обезумевших людей и привести их в чувство. Бегущие полки стали неуправляемой ТОЛПОЙ, а беспорядочно откатывавшийся назад корпус – панически бегущей ордой…
Лишь отдельные части отходили в порядке, «огрызаясь» огнём по германским авангардам.
Так частная неудача боя 4-й пехотной дивизии, превратилась для нас в поражение всего 6-го арм. корпуса, и оставление им БЕЗ БОЯ важнейших стратегически важных, для всей армии городов.
Генерал Благовещенский настолько «потерял голову», что даже не предупредил о своем поражении и бегстве на юг ни соседний XIII арм. корпус, ни штаб 2-й Армии. Фланг и тыл XIII корпуса оказались ОТКРЫТЫМИ для удара германских войск.
«Отход русских от Менсгута был крупной ошибкой, последствия которой неблагоприятно отразились на общем оперативном положении 2-й русской армии», - совершенно справедливо отмечал Н. Евсеев в своём анализе этого боя.
Русский историк Н. Головин так описывал эти трагические события: «В 9 часов утра 15/28 августа ген. Самсонов доносит ген. Жилинскому: "По дороге из Нейденбурга в Надрау получил донесение от полковника Залесского, что вчера в 6 час. вечера противник атаковал передовые части VI корпуса. Корпус отошел южнее Ортельсбурга к д. д. Вален-Ольшинен. 4-я кавал. дивизия у Грамен. Корпус сильно пострадал, особенно 4-я дивизия, ослабевшая физически и морально. По словам офицера-очевидца корпус отступил в безпорядке. Еду в Надрау, где приму решение относительно наступающих корпусов. Сейчас получил донесение командира XV-го корпуса. Во вчерашнем его донесении произошла описка. Мюлен не занят. Сегодня идет бой за его овладение. Ген. Мартос доносит о большом утомлении корпуса и невозможности дальнейшего наступления сегодня".
Приказ ген. Самсонова о передвижении VI корпуса в Пассенгейм командир этого корпуса ген. Благовещенский получил лишь после часа дня 15/28 августа. Но дивизии этого корпуса в эту ночь совершили марш от Менсгута к Ортельсбургу. Утомленную пехоту нельзя было поднять ранее вечера. Но что хуже всего, это то, что в управлении корпусом царил полный хаос. Связь между его частями не была еще установлена. Главное же, в такие критические минуты особенно ярко выявляется научная неподготовленность лиц высшего командования. Так было и в данном случае. Понесенное 4-ой пех. дивизией поражение у Бишофсбурга ошеломило верхи VI-го корпуса. Они оказались неспособными не только к самостоятельной оценке сложившейся обстановки, но оказались даже не в силах выполнить полученного от командующего армией приказа.
Приведём выдержку из воспоминаний офицера Генерального штаба 16-ой пех. дивизии, Патронова: «Заканчивая свой ночной отступательный марш, 16 пех. дивизия утром 15/28 августа прошла мимо горящего Ортельсбурга и расположилась несколько восточнее его. По слухам, там же, в одной из деревень, находился и штаб корпуса. Командующий дивизией и начальник штаба уехали туда за указаниями; мне же поручено объехать все части дивизии, выяснить их расположение, настроение и нужды…
Заканчивая объезд полков, не зная, где штаб корпуса и какова общая обстановка (с противником связь была утеряна 14/27 вечером) я неожиданно встретил автомобиль, в котором находились незнакомый мне полковник в форме кавалерийского полка и два офицера Генерального Штаба корпуса. Автомобиль остановился, поравнявшись со мной, и совершенно неожиданно полковник в крайне резкой форме осыпал меня рядом вопросов: "Где ваша дивизия и в полном ли она порядке? Где болтается ваш штаб? Почему от вас нет никаких донесений?" В том же тоне я ответил: "Дивизия наша здесь и в полном порядке; штаб наш, как ему полагается, находится все время при войсках; начальник штаба уехал за приказаниями в штаб корпуса; а вот куда пропал вчера штаб корпуса, мы никак не могли выяснить; вообще, в постигшем корпус поражении всецело виноват штаб корпуса; его управление было ниже всякой критики; мне необходимо скорее кончить объезд расположения дивизии; честь имею кланяться".
"Вернувшийся из штаба корпуса полковник Энгель, выслушав мой доклад, сказал: "Все это хорошо, но зачем вы наговорили неприятностей новоназначенному начальнику штаба корпуса полковнику Залесскому?" Через несколько дней я извинился перед последним, на что он сказал мне "Ничего, я тоже горячусь и выхожу из себя, когда говорю правду начальству".
Полковник Энгель привез дурные вести. В штабе корпуса, очевидно, не имеют связи со штабом армии; 4-я пех. дивизия деморализована; 4-я кавалерийская сильно утомлена и требует продолжительного отдыха; наша в порядке, но после двухнедельных непрерывных маршей требует тоже отдыха. Командир корпуса не знает, что ему делать. Начальник штаба корпуса сменен; на его место прибыл полковник Залесский. Я советовал сегодня отдохнуть, а завтра 16/29 августа перейти вновь в наступление - закончил полковник Энгель..."
Утром 16/29 августа капитан Патронов поехал в штаб VI корпуса за ориентировкой и приказаниями.
"Прибыв в распоряжение штаба корпуса и открыв дверь в первую попавшуюся хату, я неожиданно увидел командира корпуса, склонившегося над большой 10-ти верстной картой. Желая предварительно видеть кого-либо из чинов Генерального штаба, я хотел было закрыть дверь и уйти, Но он заметил и крикнул: "А, это вы, пожалуйте сюда". Разспросив о расположении дивизии, о сделанных распоряжениях, отметив мои ответы булавками на карте, ген. Благовещенский в заключение спросил: "А каково настроение в дивизии?" Я ответил: "Сегодня хорошее, а было не важно, как всегда у побежденных".
"Ну, вам-то нечего сокрушаться, ведь вы даже и не сражались", заметил генерал. "Вот то-то и плохо, Ваше Превосходительство, что не сражались; ведь если бы вы не держали нас в бездействии весь день на шоссе, а двинули в бой, например, в направлении озера, то, может быть, и исход был бы другой". "Ну да, если бы я знал, что там есть, то конечно..." возразил генерал. Я вспомнил тут же азбучную истину из тактики нашей Академии: почти всегда перед боем старший начальник не будет знать точно сил и намерений противника; это часто выясняется лишь после войны; посему для принятия решения не ждите полного выяснения обстановки, не задавайте также нелепых задач - выяснить точно силы и намерения противника».
(Отметим, что после беспорядочного отступления, даже офицер Генерального штаба не имел представления о том, где находился противник, связь с которым была потеряна.
16-я пех. дивизия, вообще не участвовавшая в сражении, была так утомлена и деморализована, в результате тяжелейших двухнедельных непрерывных маршей, что потеряла боеспособность, и ей требовалось значительное время для отдыха и приведения частей в порядок).
Генерал Головин написал грустный комментарий к этим воспоминаниям капитана Патронова:
«Приведенная выдержка крайне интересна в том отношении, что ярко обрисовывает, до какой степени непонимания сложившейся обстановки доходил командный состав, штаб VI-го корпуса и его дивизий. Вопрос в данном случае вовсе не заключался в том, что ген. Благовещенский не ввел в бой у Бишофсбурга 16-ой пех. дивизии, а в том, что требовалось быстрейшее занятие хотя бы одной 16-ой пех. дивизией, если не Пассенгейма, то Едвабно, или, по крайней мере, Виленберга. Этого как раз и не было сделано; ни в ночь на 16/29 августа, ни днем 16/29 августа 16-я пех. дивизия не была двинута в этот район. Вот что являлось не только ошибкой, но преступлением. (!!!)
Для спасения центральных корпусов 2-ой армии вовсе не требовалось форсированных движений на протяжении сотни верст в стратегическую ловушку левофланговых корпусов армии Ренненкампфа, а требовалась только элементарная стратегическая грамотность верхов VI арм. корпуса(!!!!!)»
В результате поражения VI корпуса ПРАВЫЙ (северный) фланг русских корпусов (XIII и XV – го), продолжавших наступать в глубь Восточной Пруссии, оказался открытым для удара германских войск.
Самое удивительное, что о поражении VI корпуса у Бишофсбурга штаб 2-ой армии даже НЕ СООБЩИЛ штабу XIII-го корпуса. Не получено было тоже и приказа по армии 15/28 августа, в котором командир XIII-го корпуса ген. Клюев мог бы, по крайней мере, прочесть лаконическую строчку: "VI-му корпусу передвинуться на Пассенгейм. И сделать необходимые выводы…
Однако этого не было, и последовавшие события оказались полной неожиданностью для командования и частей XIII русского корпуса. Но об этом речь пойдет немного позднее. Пока рассмотрим попытки русских корпусов прорвать укреплённые позиции германцев в центре и сражение на южном ( левом) фланге нашей 2-й Армии.
На фото: германские летчики Первой мировой.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/26/330