(http://lokomoto.liveforums.ru/viewtopic.php?id=277)
Чилим всегда был невозмутим...
Сколько себя помнил, Он всегда "крутился". Невозмутимо.
Жизни редко удавалось выбить Его из колеи. Первый раз это случилось в голодные девяностые годы перестроек и перестрелок. Чилим с тремя друзьями организовал автокооператив и занимался потихоньку дизайном салонов и автозвуком. "Тачки" наворачивались "На ура!" и поток денег наполнял семейный бюджет стабильным ручейком, жена была довольна, рос маленький сынишка, было всё: и уважение бандитов, бесплатно ремонтировавших машины в обмен на "крышевание", и дармовой бензин, любезно предоставляемый хозяином давно остановившегося завода, где Чилим арендовал цеха под свой бизнес, и славный отдых от трудов праведных на лучших базах страны, было всё. Но в один прекрасный день случилось непредвиденное: Новенькая "Альфа-Ромео" известного в городе банкира была исковеркана 70-летним водителем "Икаруса", добродушным старичком, с которого хозяин, держатель величайшего банка в городе, не взял ни копейки и отпустил с миром, была доставлена Чилиму с пожеланием "сделать, как новую". Но на дворе были голодные девяностые, налоговая полиция тоже хотела получать зарплаты и медали... Машину арестовали прямо в цехе, где Чилим с друзьями её уже отрихтовал, зашпатлевал и покрасил. Чилим бился двое суток, бойцы в бронежилетах просили слишком много. Осталось продать свою квартиру и машину, чтобы выполнить их условия. Чилим медлил: В квартире, оставшейся после смерти отца, проживала, кроме семьи Чилима, мама-пенсионер и сестра-инвалид. Чилим пошёл к банкиру и всё объяснил толково. Банкир был человеком справедливым, тогда такие ещё встречались. Он не стал настаивать на продаже квартиры Чилима, а по своим каналам отбил неведомым и невероятным образом свой автомобиль у бойцов налоговой полиции, рассчитался за выполненную работу и пропал. Цех налоговая прикрыла, кушать стало нечего, колея жизни ушла из под ног как-то потихоньку и незаметно.
Чилим срывался на любую работу, но тогда в стране был полный бардак, платили мало и нерегулярно... Жена стала нервничать, всё валилось в один снежный ком, который, нарастая в объёме, норовил раздавить тех, кто пытался убежать от него. Это был первый серьёзный вылет из колеи, но как-то обошлось всё, Чилим невозмутимо прорвался, устроился на фирму торговать медицинским оборудованием, выплыл.
Потом была долгая и интересная жизнь. Чилим прошёл путь от торгового агента до директора предприятия, всегда успешен, всегда корректен, всегда обаятелен. Всегда невозмутим. Даже сотрудники налоговой полиции, в очередной раз арестовывая Его, удивлялись Его олимпийскому спокойствию. А он знал даже имена и телефоны тех, кто его в очередной раз предал. Но не отвечал на предательство, он был Чилим...
...Чилим - это водный орех. Никто не знает, почему именно так назвала Его девушка-первая любовь, которая и была-то в школе половину девятого класса, потом её отца-офицера снова куда-то перевели, она уехала и писем не писала. Но прозвище приросло к Нему и осталось памятью о несбывшемся и прекрасном чувстве. Он снова простил, снова нашёл в себе силы и доводы оправдать предательство...
Второй раз жизнь не стала растягивать удовольствие, и вышибла Его из колеи резко и жестоко: фирма, где Он работал, закрылась по банкротству, увольнение стало громом среди ясного неба. А возраст уже не позволял легко и быстро отыскать достойную работу с не менее достойной оплатой...
Чилим искал работу с остервенением маньяка, но безрезультатно: фирмы-партнёры были не в лучшей форме, сокращался штат, кризис стал самой удобной отговоркой на просторах страны...
...Чилим шёл быстрым шагом по городу, на лету вспоминая своих знакомых и коллег, места их работы, оценивая шансы получить от них помощь в трудоустройстве. Нужно было перейти через площадь Ленина, сесть в трамвай, проехать несколько остановок и найти последнего на сегодня кандидата в помощники устроиться на работу. Чилим вошёл в подземный переход, ведущий на площадь.
В подземном переходе, Он помнил, иногда играли и пели студенты, добавляя к скромной стипендии гроши на пропитание. Город любил их, щедро одаривая разменной монетой вложенную в музыку душу. Иногда Чилим журил ребят за то, что пели на морозе, сажая голос. Инструменты тоже не любят низких температур. А сейчас был март, слякоть и морось, не самое подходящее время. В планах Чилима было перекурить в переходе, отдышаться, обогреться и бежать дальше. Но то, что Он услышал, заставило Его остановиться, как вкопанного... Девичий голос, натруженный на морозе, выводил на излёте своих возможностей песню Бориса Гребенщикова "Под небом голубым есть город золотой...". Чилим, окончивший музыкальную школу, игравший и певший в своё время в школьном ансамбле, бывший запевалой в Армии, знал, чем это всё закончится для неокрепшего голоса, наверное, студентки, решившей подработать в переходе. Голос беречь надо! Чилим ринулся вперёд с обычным желанием растолковать юным талантам, что по чём с позиций матёрого волка... Но начинать надо дружелюбно, мелочи в карманах нет, да и крупные куда-то давно уплыли... Нащупал пачку сигарет в кармане. В прошлый раз удалось всучить студентам такую плату и погнать их домой погреть голосовые связки. Протиснулся вперёд, и, уже протягивая пачку, мимолётно подняв глаза, остолбенел: девушка смотрела СКВОЗЬ толпу невидящим взглядом слепого от рождения человека. Зрячие люди привязывают взгляд, хоть на мгновение, к определённой точке пространства, и это говорит нам о том, что напротив нас такой же зрячий человек. Но взгляд, не задеваемый ничем в поле зрения, говорит об обратном: человек не может привязать его к нашим реальным ориентирам, движение глаз как бы проваливается сквозь реальные объекты и разрывает мозг осознанием того, что визави - слеп...
Он не думал.
Не думал, что безработный и безденежный. Нужно было помочь. И всё.
Не думал, что вокруг люди, город не так велик, многие знакомые могли пройти и узнать.
Он не вспомнил.
Не вспомнил, что когда-то давно, на вокзале, помог заработать детям из интерната, тужившимся песнями "Ласкового Мая" под гитару разжалобить пробегающий мимо народ. Просто попел, поиграл и заработал детям.
Не вспомнил он в этот момент, что дома тоже сестра, нормальная от рождения, но покалеченная в детстве инъекциями стрептоцида и на всю жизнь оставшаяся глухонемой, получающая нищенскую пенсию и пытающаяся найти хоть какую-то работу.
Не вспомнил в этот момент о матери, которую почётно "ушли" на пенсию, хватающую на несколько батонов хлеба в месяц.
Даже о своей семье не вспомнил - буду жив, наладится...
Он не принял в расчёт.
Совершенно не принял наличие людей и холодный сквозняк, могущий посадить голос.
Был просто жгучий стыд за эту страну, неспособную дать людям с ограниченными возможностями достойной жизни. За это время, поставившее с ног на голову все ориентиры предыдущей жизни, за этих людей, не могущих наладить ни в своей семье, ни в своей стране хоть мало-мальски справедливое что-то. Муторно и стыдно. Стыдно и больно...
Всё отошло на второй план. Осталась только возможность. Гитара. Он, в прошлом лидер школьных КВН и Поэтических и Музыкальных вечеров, солист группы и автор-исполнитель, Он, когда-то заработавший песнями под гитару на четыре билета из Ростова себе и друзьям после того, как их обокрали, Он, певший для школы, роты, воинской части, института, города и области - физически! не мог отойти и не помочь. Голос! У него он ещё есть!
...Девушка долго не могла взять в толк, что Он хочет. Поводырь уговаривал её отдохнуть, пока этот дядька поёрзает на шести струнах. Она щупала Его лицо, куртку, вслушивалась в голос, всё не решаясь доверить незнакомому человеку последнее средство зарабатывания денег - гитару. А гитара была ОГО-ГО! Ещё советского производства, но хранимая очень бережно - это было заметно по чудно сохранившемуся лаку на деке, отменному строю и фантастическому звуку. Струны были не типичные совковые, вероятно, когда-то их изготовили на заказ - от звука можно было долго сходить с ума...
Он уговорил Её. Полжизни в торговле кого хочешь научат уговаривать...
...Самое главное - поймать кураж! Первые пять-семь-десять-пятнадцать минут завести себя и толпу, установить контакт глаз и душ, войти в это поле и раствориться в глазах, впитывающих тебя и принимающих только таким, какой ты здесь и сейчас. Ты видишь их, они - тебя. Круг замыкается! Волна накрывает оренбургским платком, согревает и умягчает душу, делает глуше то, что раньше бы бросилось в глаза и отвлекло бы...
Она никогда не узнает этого кайфа от касания оголёнными взглядами. Жаль...
Искры... Он ощущал их всегда, когда удавалось поймать этот самый кураж и начать взаимодействовать с аудиторией. Искры шли откуда-то из района копчика по спине, преодолевали рубеж ворота свитера и по шее разбегались по всей поверхности головы. Искры трещали между волосами причёски, мелькая перед глазами и разлетаясь снопами во все стороны, откуда смотрели на Него глаза слушателей. Уже не было понимания слов, было что-то неизмеримо выше и чище этого, душа, пройдя пламя этого катарсиса, развернулась огромным и ласковым цветком, и было место в нём, чтобы вместить всех, кто слушал, и одарить всех, кто слышал. Это сродни нирване - мало что уже имеет значение из того, что обычно имеет...
...Охрип. Натужно пытался дотянуть ещё хотя бы одну песню. Надо! Дотянул.
Возвратил гитару хозяйке... Закурил - пачку-то не взяли: ни Она, ни Её брат-поводырь не курят.
Братец Её ловко подсчитал и назвал сумму заработанного: четыреста гривен, что-то около пятидесяти долларов. ВСЁ! Можно домой, устал, работу продолжу искать завтра...
Она:"Брат, возьми, пожалуйста, третью часть, ты же зарабатывал..."
Я: "Ну что ты, что ты? Спасибо, мне не нужно..."
Больше не смог сказать ничего...
ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД
ЛОКОМОТО
http://stihi.ru/2010/03/22/5324
Уличному музыканту Алёне с уважением
Свитер горло защитит моё от ветра.
Куртка - вовсе мой бронежилет!
В поисках работы много километров
Намотал. Её, родимой, нет...
Вроде бы, одет сегодня по погоде, -
Холод, март и слякоть достаёт!
Будто вкопан, встал в подземном переходе -
Девушка про город золотой поёт...
-Девушка, вот я... Возьмите сигареты -
Денег просто нет с собой сейчас...
Пачку протянул...Скользнула мимо: "Где ты?"
-Ты слепая? Вот тебе и раз...
...Вот лицо моё. Потрогай... Знаю, старый...
Ты , Сестра, не бойся. Не сбегу.
Дай, пожалуйста, минут на сто гитару -
Я материально помогу...
...И среди толпы людей, развалов книжных,
И плевать, что голос глуховат...
Душу искалеченную на ... выжег -
Главное, струну не оборвал!
...Сдохну...
Вот! Брат-поводырь, считайте кассу!
Я охрип и пальцы не в струе...
-Да, неплохо сотворить всего за часик
Пятьдесят без мелочи у.е.!
-Что ты, милая! Мне долю? Да куда там :
Богач, ты ж куртку щупала - поверь...
...И побрёл, замёрзший и слегка лохматый.
Безработный, но богатый зверь...
Автор благодарит Александра Кульнева за прекрасный Плейкаст на это стихотворение:
© Copyright: Локомото, 2010