Первое мытарство слесаря Козявкина,
или
Опыт воздержания от сквернословия
Маленькая повесть в девяти маленьких главах,
с прологом и эпилогом
– Что же я могу сделать? – сказал я ей. – Один в поле не воин...
Чехов А.П.,
«Жена», I.
– Потому и не удаётся у нас ничего, что все руководствуются лживою, но очень удобною пословицею: «Один в поле не воин».
Вересаев В.В.,
«Без дороги».
______________________________________________
ПРОЛОГ
Ночь была холодной и беспросветной. И словно частичка этой ночи, отделившаяся от цельной массы, но не утратившая связь с ее мрачной первобытной силой, легко и бесшумно трусил по лесной тропинке Василий Петрович Козявкин, трусил, с удовольствием вдыхая ночные запахи, задорно помахивая хвостом и время от времени поглядывая в черноту неба – не появится ли там желтый блин луны, который можно будет приветствовать яростным воем…
Луна появилась, когда Козявкин выбежал из чащи на небольшую лесную полянку. Там, сгрудившись у кустов волчьих ягод, сидели его друзья. Кто-то чесал за ухом, кто-то пытался поймать клыками беспокойную блоху на брюхе, кто-то просто зевал, добавляя к букету лесных ароматов густую вонь нездорового желудка.
Появление в небе мутного желтого ока разогнало всеобщую скуку. Забыв про блох и прочие мелочи, все дружно задрали головы кверху и разразились какофоническим злобным воем.
Дрожь хищного возбуждения и нахлынувшей ненависти пробежала по телу Козявкина. В горле родился крик, свирепый вой, рвущийся наружу. Как всегда, в голове короткой вспышкой мелькнула мысль, что вой не принесет утешения и не вызовет никаких перемен, но чувство безысходности, рожденное этой мыслью, лишь усилило желание излить душу. И Козявкин ринулся к друзьям, чтобы вместе с ними всю ночь напролет истово, до хрипоты, на чем свет стоит материть луну – этот зримый символ незримого источника боли, тоски и ненависти.
Усевшись под кустом волчьих ягод, рядом с остальными, он набрал полные легкие воздуха и завыл. Но тут же осекся – потому что кто-то, печально вздохнув за его спиной, дал ему подзатыльник.
Козявкин клацнул клыками и обернулся.
На траве, молодая и красивая, как много лет назад, сидела его жена Рая – в ночной рубашке и с пультом дистанционного управления от телевизора Sharp в руке.
– Всё воешь? – спросила Рая и снова дала ему подзатыльник не обремененной пультом рукой.
– Вою, – ответил Козявкин и смущенно почесал за ухом.
– Зачем?
– Как всегда – чтобы полегчало…
– Ну и как? Полегчало?
– Как всегда…
– Понятно, – Рая рассеянно пощелкала кнопочки на пульте, зевнула и вдруг, стремительно подавшись к Козявкину, впилась в него жарким взглядом. – А ведь ты человек, Вася!
– Конечно, человек. А кто же еще? – удивился Козявкин.
– И друзья твои – тоже люди.
– Ясное дело.
– Вот только на людей они не очень похожи, Вась. Разве у людей бывают хвосты или, к примеру, блохи на брюхе?.. Признайся, Козявкин, у тебя ведь тоже блохи на брюхе имеются? И хвост, посмотри, тоже есть… Противный такой, весь в репейнике… Ты бы его снял, что ли. А? Будь человеком, Вась, сними. А я его на помойку снесу – и забудем про него, словно никакого хвоста и не было.
– Да как же я его сниму-то? – испугался Козявкин. – Его нельзя снять…
– А ты сними, Вась! – Рая с мольбой протянула к нему руки, явно собираясь разреветься. – Пожалуйста! Ради меня… Ради меня, любимый, сделай это!