(Из рассказов Вадика К-ова, моего приятеля)
Я долго не верил в Науку, потому что не верил ни во что. Потом я в неё, в науку, поверил, благодаря моему дяде, который был всамаделишным учёным. Я поверил в неё горячо, истово, несмотря на осторожные старания дяди охладить меня и сообщить мне некоторую осмотрительность. Лишь через много лет, когда вырос и выучился, до меня дошло, что в науке, как в жизни, всё не так просто и, поэтому, не стоит ничего упрощать, а надо жить долго и нетрусливо, чтобы больше выучить и больше понять. Но - по порядку. У этой истории есть предыстория.
Всё началось с открытия. Я открыл, что взрослые тоже обманывают. Это было потрясением! Они - взрослые - учат нас не обманывать: рассказывают историю из Льва Толстого, из которой следует, что врать очень плохо, потом наказывают нас за враньё и даже приводят нам в пример великих людей и даже себя самих, - последнее из того ясно, что взрослые не позволяют сомневаться в своих словах.
Но однажды я обнаружил неопровержимый факт, я проверил его, я подверг его испытанию интерпретациями,- увы, - взрослые лгут регулярно и даже чаще лгут, нежели наоборот.
Я перестал верить не только родителям и учителям, но и учебникам. Я стал думать, что всё, что написано в книгах, - придумано и принимается по молчаливому соглашению взрослых, как бы по принципу: никто никому не мешает врать.
Это был кошмар наяву. Мало, что я стал дерзить всем подряд, - я сходил с ума, но этого никто не мог заметить, потому что учиться я стал не просто лучше, а совершенно замечательно. До того я был тугодум, перебивался с тройки на четвёрку, а то и двойки хватал, не успевая понять, что от меня хотят эти учителя, задавая вопрос о том, почему Александр Невский победил псов-рыцарей в Ледовом побоище. Мне всегда казалось, что это глупый вопрос, но когда я решил, что этот мир круто замешан на лжи , я стал легко отвечать на любые вопросы и даже задачи по математике стали решаться как-то сами собой (ведь теперь не надо было думать, почему нельзя делить на ноль: договорились - и дело с концом).
Итак, я стал успешен, но сны мне снились всё больше страшные - кошмары какие-то. Мир оказался - весь до самого основания - придуманным. Страшно это, правда, страшно! И было-то мне тогда лет 10-11, - да, тогда это всё было.
Сам я стал врать безудержно. Чаще всего без всякой корысти, а так, - для сотворения той реальности, которую я хотел для себя. Например, я рассказал моему дяди, что сам смастерил маленькую подводную лодку и даже плавал на ней (но недалеко и неглубоко).
Вот теперь про дядю. Он жил далеко от нас и встречались мы с ним редко, только в Москве, когда время его приезда и время приезда нашей семьи совпадало. А приезжали мы к тёте, сестре моей мамы и, соответественно, моего дяди.
Дядя был семейной легендой, поэтому в дядю я верил меньше, чем во что бы то ни было остальное. Про дядю рассказывали, что он был гений, который еще в детстве переписывался с Эйнштейном, знал кучу языков и писал на них стихи, он был физик-теоретик и одновременно изобретатель с кучей авторских свидетельств и патентов, - дядя, наконец, был ветеран войны, герой, и даже спортсмен (кажется чемпион республики по боксу в каком-то небольшом весе и в каких-то давних годах). Да, еще про дядю рассказывали, что он великий шутник и возмутитель спокойствия.
Я страстно ждал встречи с дядей, но ни во что не верил.
Итак, я рассказал дяде про свою подводную лодку. Дядя страшно заинтересовался. Он стал спрашивать подробности про её устройство, и, кажется, я врал складно. Наконец, он спросил, на какую глубину я погружался. Как сейчас помню, не моргнув глазом, я ответил, что на пять метров. Дядя вдруг как-то смутился, видно было, что он мгновенно сделал какие-то расчёты, какие-то вычисления и...смутился. Он ничего мне не сказал, посмотрел на меня внимательно, но не укоризненно, а как-то...заботливо, что ли. Потом взял меня, как маленького за руку и повел в спортивный магазин выбирать ружьё для подводной охоты. Дело в том, что дядя в Москве был проездом, а ехал он на Каспий снимать фильм (господи, он и фильмы снимал!), - да, снимать фильм о подводном мире Каспия. Так просто совпало. Потом мы стреляли гарпуном из этого ружья в угол тёткиной двери, обитой дерматинам и, конечно, наделали дыр и до возвращения тётки с работы, успели привести дверь почти что в полную негодность, ..
На этом воспитательное воздействие дяди закончилось. Он подарил мне книгу по занимательной физике. Молча и без дарственной надписи. А через некоторое время старший брат привёз мне замечательный двухтомник Эрика Роджерса "Занимательная физика". И я поверил в то, что мир реален, и понял, что нужно быть очень сильным, чтобы признавать это и даже радоваться этому, познавая жёсткие и не всегда удобные законы этого мира. И я с восторгом написал об этом дяде, и тот сразу ответил. Он совсем не комментировал моё письмо, только написал, что был очень ему рад, и потом рассказал об интересных задачах, которые обнаруживаются в элементарной механике, если не слишком полагаться на допущения, лежащие в основе этого раздела физики.
Через некоторое время я, кажется, понял, что сделал для меня мой дядя, которого я почти не знал и который оказался лучше, глубже, сильнее легенды о нём.