Родилась я в маленьком провинциальном городке, таком милом зелёном и уютном, что мне потом , позднее да и собственно и теперь, всегда, казалось, что это сказочный миниатюрный красочный театр с необыкновенной загадочной, всё время меняющейся сценой. И эти узенькие улочки с белоствольными стройными берёзками и строгими широкоплечими тополями, с прекрасными белоснежными храмами, сверкающими куполами, отливающими золотом при солнечном свете, и старинный парк с аллеями, утопающими в густой сирени, с замечательной неповторимой берёзовой рощей, и этот дорогой для меня, небольшой стадион, который каждый день был полон людей, и ,наконец, чудесные ледяные горки, с которых детвора и взрослые катались с утра и до позднего вечера с одного берега озера на другой – всё это такое родное и светлое осталось в моих воспоминаниях на всю жизнь. Наш деревянный домик находился почти у самой реки, поэтому всё лето дети проводили на пляже, буквально с восхода солнца и до его захода, правда, с перерывом на обед. Мелкие, то есть самые маленькие, как я, были всегда под надзором старших. Но бывали такие случаи, когда за малышнёй уследить было просто невозможно. Однажды я провалилась под боны( по нашей реке сплавляли лес).Как сейчас помню обуявший меня страх, мне казалось, что я не выберусь, так как боны очень широкие, они занимали целую площадку, мы на них часто загорали, это было удобно, ибо они совсем рядом, а до берега очень далеко .К моему счастью, я находилась не в середине площадки, а ближе к краю, кроме того сообразила быстро, в какую сторону мне надо двигаться, согнувшись: глубина была небольшая. Я всё – таки выбралась, потом долго плакала, дрожала так, словно меня выставили на мороз. Старшие , спасибо им, успокоили, кажется мне дали семечек, таким образом я осталась купаться и загорать. Дома естественно ни я , ни остальные дети родителям ничего не сказали, боялись, что те не станут отпускать на речку .Мне было тогда лет пять. Но однажды был и трагический случай, когда никто так и не увидел ,как утонул шестилетний Витя, мальчик из неполной семьи, его воспитывала одна мама. Я была потрясена, впервые увидев, казалось бы только уснувшего человека, которого не могли разбудить, а все , стоявшие вокруг него , люди говорили, что Витя уже умер, прибежала его мама, стала его трясти, плакала так, как плакали навзрыд женщины на похоронах около морга, склонившись над гробом близкого человека. Именно тогда я увидела смерть так близко. Теперь я , конечно же, понимаю, что этого ребёнка можно было спасти, если бы рядом оказался человек, знающий , что необходимо сделать в такой ситуации, ведь его вытащили сразу , как только он захлебнулся, но к несчастью , такого смельчака и такого умельца среди взрослых, а они тут тоже были, не нашлось. А что могли сделать дети? Они просто растерялись. С тех пор я стала очень осторожной, тем более, что плавать, к моему большому сожалению, так и не научилась .В три года я была уже почти самостоятельным ребёнком. Мама находилась в роддоме на сохранении, папа работал, сестра уже давно жила в городе на Неве ,Ленинграде, со мной оставался только старший брат, который в то время был подростком, и своей главной задачей , видимо ,считал , чтобы я не осталась голодной, и с этим он справлялся исправно даже в выходной, а в остальные дни я посещала садик. Садик находился далеко , за две остановки от нашего дома. Я бежала утром сначала к маме, она мне из окна бросала булочку, которую я ловила налету, получалось у меня очень ловко, тотчас же съедала её, а потом встречала в парке идущего с работы папу( Он работал сторожем на хлебокомбинате, прежнюю работу пришлось оставить по состоянию здоровья) и только потом уже шла в садик. Но вскоре и папу положили в военный госпиталь. У него началась гангрена ног, надо было срочно ноги спасать. Папа попал в окружение в Великую Отечественную войну. Его взвод переходил озеро, уже покрытое льдом. «Сапоги тогда снимали вместе с кожей»,- так рассказывал нам папа. Я хорошо помню, как бегала его навещать. Ноги ему спасли. А вот пальцы все ампутировали, зато папа остался жив, и мы были счастливы, ведь многие с войны тогда не вернулись совсем.