Агата.
Введение. Начало. Или вечер-ночь.
(Всегда дописывайте свои идеи,
Иначе они могут стать лишь вот такими
Недосказанными введениями.)
«Три недели..Три недели без солнечного света и тепла. Хм..Странно..Кому-то без этого плохо. А ведь солнце есть всегда. Глупо и бессмысленно ждать того, что уже есть. Наверное, глупо..», - думала девушка, странно застывшая посередине тротуара. Со стороны казалось, что она стоит так уже целую вечность. Со стороны казалось, что она неподвижна. Но это было не так. В ее лице, в выражении лица что-то ежесекундно изменялось, подчиняясь бесконечному потоку мысли. А мимо проходили люди. Много людей. Все они были разными. Даже в том, что похожи друг на друга. Сама эта похожесть была разной. Они шли..Мимо..А девушка думала, вспоминала, мечтала, машинально повторяя указательным пальцем контур губ. Наконец, словно очнувшись от нелепого сна, она вздрогнула, несколько секунд вглядывалась в окружающий ее мир и, смирившись с действительностью, вздохнула, зябко повела плечами, поддернула воротник плаща и пошла по улице. В голове навязчиво теснились мысли, для которых нет времени. Для которых никогда нет времени.. «Сейчас надо думать о другом»: подумала она..Но о другом не думалось. Потому, что другого не было..Она дошла до остановки, вытащила из карманов все содержимое. Сложила мятые и рваные билетики и прочие бумажки в одну руку, а металлические кругляши денег в другую. Пересчитала монетки красными от холода пальцами. Ровно восемь. От этого стало как-то неуютно. Потому что когда все точно, хочется больше..Положила бумажки обратно в карман, пообещав себе, что когда-нибудь их выбросит. Подъехал троллейбус. Синий и обшарпанный, он сразу выпустил струю серого, дорожного дыма..К троллейбусу кинулась толпа. Люди толкались, мысленно ругались, не забывая при этом вежливо улыбаться. Девушка вздохнула. И быстро зашагала к толпе. Втиснувшись в небольшое безлюдное пространство, она схватилась озябшими пальцами за поручень, мотнула головой, откидывая назад длинную навязчивую челку. Прикрыла глаза. В салоне играла музыка. Но сквозь хриплый голос мужчины, с надрывом вещающего о своей нелегкой жизни, пробивались визгливые голоса теток, обсуждающих всех и вся. Очередь дошла и до нее. Сначала тетки «прошлись» по прическе, закрывая один глаз ладонью они пытались представить, как можно жить с такой челкой. Она же свет Божий закрывает. Девушка слегка усмехнулась под упавшими обратно на лицо волосами. «Хм..Было бы на что смотреть..»: подумала она. И тут же ответила себе. Что смотреть пока есть на что. Дальнейший разговор слушать было тошно. Троллейбус трясся по вечернему городу, оставляя за окнами размытый свет тусклых фонарей и разношерстные огоньки реклам. По запотевшим стеклам катились капли растаявшего снега, собираясь из извилистых дорожек в водяные потоки. Тетки драматически верещали над ухом, кто-то жаловался и ныл, что ему отдавили ноги, кондуктор сурово отчитывала безбилетного пассажира – мальчишку лет десяти-одиннадцати. У него были большие испуганные и не по-детски усталые глаза. Он бормотал растеряно что-то про то, что мама пьет и он не должен ей мешать. И что дождаться бы отца. Что он летчик, но вернется..Обязательно вернется..Кондуктор сердилась и кричала еще сильнее. Водитель делал музыку громче. Тело троллейбуса содрогалось, перекатываясь из одной ямы в другую. Люди толкались, смеялись, шутили, от кого-то невыносимо разило перегаром. Плакали дети. Мамаши смущенно шикали и извинялись перед остальными пассажирами. Взвизгнули тормоза. Она не выдержала. Механические двери с противным шипением разошлись, и…И Она вырвалась из машины, вобравшей в себя так много существ, гордо именующих себя венцом творения. Тут же в лицо ударил холодный ветер, в кожу впились иголочки мелкого снега. Царила невыносимая слякоть. Людей было мало. Может быть поэтому. Воздух показался ей чище..
Идти домой пришлось пешком..Но она была этому рада. Улыбаясь, девушка уверенно переступала через лужи, придерживая рукой длинный черный шарф. До дома оставалось пол остановки, и она решила пройти дворами, надеясь не встретить там людей. Грязь под ногами чавкала, хлюпала, комьями снега и песка свисала с некогда чистых и новых сапог. Фонарей не было. Дома скрывались во мраке собственной тени, в черноте наступающего вечера. Окон горело немного. Казалось, что с этой стороны город не жил. Грустно усмехаясь, она прятала подбородок в высоком воротнике плаща и вот, наконец, вышла на неширокую дорогу, некогда заасфальтированную, но сейчас покрытую ямами и колдобинами. Сумрачно молчал двор, когда-то такой радостный, шумный и невероятно большой. Несколько шагов, и она, перебежав небольшой порожек, очутилась у знакомой двери с неработающим кодовым замком. Дверь яростно скрипнула, открываясь. Домофон. Дрожащие пальцы на кнопках. 17..Долгие гудки. В ожидании девушка прислонилась спиной к прохладной и пахнущей металлом и бомжами стене. Наконец приглушенный голос вырвался из динамика домофона: «Кто?». Такой же гулкий и тихий ответ: «Я..». Недолгое молчание..Переливчатая мелодия, приглашающая внутрь. Ступени..Ступени..Ступени..Пятый этаж. Рука падает на кнопку звонка. Заунывный звук разносится по всей площадке. Торопливые шаги и невнятное бормотание за дверью. Ключ в замке. Открывающаяся дверь. Запах супа..
Дом..
Девушка вошла в квартиру. Тихо сняла сапоги и куртку. Побрела к себе в комнату. Но по дороге была перехвачена вопросами. Довольно риторическими. Почему ты не пришла раньше? Где ты была? Почему не сказала? Как ты вообще можешь? И наконец..Агата, ты меня слушаешь?! Придется ведь отвечать. Вышеупомянутая Агата вздохнула. И ответила: «Да, мам..» Получила новую порцию гневных восклицаний и просочилась-таки в комнату. В комнате было темно. Окошко блестело черным зеркалом. Кое-где просматривались очертания предметов, в каком-то сумасшедшем порядке раскиданных по помещению. Не включая свет, она села на пол, поджав под себя ноги и уронив голову на колени. Мысленно отметила, что сестра еще не пришла. В соседних комнатах кто-то ходил, разговаривал, жил. А она..Просто сидела на полу..В душе происходило что-то странное. Было и легко, и тяжело, и в то же время все равно. Сознание раздваивалось, растраивалось. Снова собиралось воедино. Пока не распалось на мельчайшие кусочки. Так и осталось. В прихожей тяжело хлопнула дверь. Раздались голоса. Едва заметно запахло улицей. Свежестью. Агата улыбнулась. «Алиска дома..Вот и хорошо..Вот и славно..»: чуть слышно прошептала она. И верно..Через пять минут в комнате зажегся свет. Легкие руки легли на плечи. «Ну здравствуй, солнце»: светло сказала сестра.. «Ты чего это тут в темноте сидишь? А?..» «Угу..Че?»: переспросила Агата. Алиса слегка передернула плечами от грубого «че», но промолчала. Воцарилась тишина, прерываемая шорохом одежды и ничего не значащими фразами: «Как школа? Да ты что? М.. Ну бывает ведь так..»
Алиса ушла..Через мгновение ее высокий голос доносился уже с кухни: «А что у нас на ужин?» Мать отвечала что-то. Алиса спрашивала еще, и еще, и еще..
А Она обхватила руками коленки и крепко-крепко зажмурилась..Только что ей удалось поймать это ощущение. Ощущение разрозненности. Когда тело существует отдельно от души (может быть это и не душа вовсе..). И с таким ощущением можно почувствовать себя свободней. Ну потому, что голова перестает ограничивать полет. Потому, что можно видеть за пределами себя, понимать за пределами себя. Это больно. Но чертовски здорово. Агата улетала в мыслях дальше, и дальше. Улыбалась, собирая языком с верхней губы капельки слез. А потом. Потом Услышала голос, который сказал. Громко и радостно. «Ужинать!! Ждать никого не будем..» И она пошла ужинать..
Вышла луна. Оранжевая. Только ее почему-то все красной называют. Хм. Наверное, потому что не желтая. Алиса тихонько напевала и прислушивалась к ровному дыханию сестры. Подошла к ее кровати и присела рядом на корточки. Агата спала, раскинув руки и разметав волосы по подушке. Челка упала с лица, открывая бледную кожу. Девушка шевелила губами и настороженно морщила брови. Алиса наклонилась к лицу, пытаясь понять, что говорит ее сестра, что ей снится. Но словно почувствовав это Агата поджала губы, развернулась к стене и натянула одеяло на голову. Усмехнувшись, Алиса поднялась, скинула рубашку, подошла к своей кровати и нырнула под одеяло. Недолго поворочалась и забылась спокойным, светлым сном. Сном ангела.
Ночь. Как много в этом коротком слове. Как много слез, смехов, стонов и вскриков, как много разрывающей сердце и душу тишины. Столько всего рассказано, написано, придумано. Кажется говорить уже не о чем. Но не так. Пока есть романтики, пока есть те, кто готов гореть и сгорать, погибнуть за красоту, готовые любить людей до последней капли крови, ночь не утратит своей многозначности, а утро трогательности и решимости, изящества прорывающегося света.
Что им снилось? Разным людям, с разными мечтами, чувствами, бедами. Во что им предлагает сыграть подсознание? Неизвестно. И уже это не позволяет вешать на них ярлыки, клише, утверждать о простоте, глупости, однозначности. Окружая себя одинаковыми масками, мы забываем о том, что у этих масок есть хозяева, которые сознательно прячут свою суть или вынуждены так поступать в силу тех или иных обстоятельств и теперь корчатся, кричат под плотным картоном или гипсом, пытаются вырваться наружу, посмотреть на мир своими глазами, получить хоть один глоточек свежего, болезненно-живого воздуха. Мы забываем о том, что в силах не только разоблачать, унижать, оскорблять, измываться над себе подобными, но и спасать, греть, стаскивать с крыш и подоконников, ласково и нежно вынимать из рук лезвия, обрезать петли, заменять яд и снотворное веселыми оранжевыми витаминами. Что мы для кого-то и есть витамины – витамины жизни, единственная надежда на то, что когда-нибудь все будет лучше.