Записки Афганистанца, ч. 33 Гостиница и эти охи

Игорь Исетский
33. Ночь в гостинице и эти охи…
   
     После полудня мы уже сидели в поезде, следующем до Оренбурга. Здесь у каждый имелась своя полка. Уложив вещи, наша троица отправилась в вагон-ресторан пообедать. Там ещё никого не было. Мы заметили, что в подсобном помещении стоят ящики с пивом. Выпили пива в ресторане, поели и ещё ящик пивка взяли с собой. Вот тут уж мы посидели,  как следует. Но всё равно не хватило…      

     Саша, принявший над нами «командование» ещё в Ташкенте, где спиртное стоило сущий пустяк, всячески препятствовал его покупке. Мы уговорили его взять в дорогу всего одну «бомбу» портвейна. Выпили вино. Опять мало. Тут уж мы высказали Сашке по поводу его трезвости. Он оправдывался, говорил, что не хотел, чтобы пили в дороге, так как это чревато… а сейчас и сам понял, что в пути и заняться-то больше нечем…

     Утром я обнаружил себя почему-то на третьей полке, хотя в нашем отсеке-купе, кроме нас троих, никого не было. Услышал, как Сашка матерится внизу по поводу того, что спал я, подложив под голову почему-то его китель. Он вытащил кителёк из-под моей головы, чего я во сне и не заметил.


     Наконец прибыли в Оренбург. Оформили воинские требования для проезда по маршруту «Оренбург-Свердловск». Поезд отправлялся на следующий день, и нам опять предстояла бессонная ночь на вокзале, до отказа забитым дембелями.

     Патрульный наряд, появившийся у железнодорожных касс, приставал к демобилизованным с глупыми на наш взгляд вопросами типа: «Почему на сапогах набиты дополнительные каблуки, а в погонах вставки?»
 
     Кто-то нагло ответил начальнику патруля: «Потому что так красивше».

     На патрульных внимания не обращали. Краем уха я уловил, что офицер говорит подчинённым: «Сейчас позвоню коменданту. Пусть пришлёт сюда роту солдат, и мы этих гавриков на гауптвахту доставим. Ишь, распоясались».

     От греха подальше решили переночевать в гостинице. Пошли на стоянку такси. Сели в свободную «тачку». До сих пор помню, что сразу, как только захлопнулась дверка, заиграла музыка и из динамиков, не видимых дли нас, послышался голос исполнителя:

"Вот так всегда у русского Ивана:
 Сегодня встал – и нету ни гроша,
 Но если он дорвался до стакана,
 То стонет и поёт его душа..."*
 
     Мы тогда впервые увидели встроенный магнитофон в автомобиле. Да и на «частнике» впервые прокатились.

     Подъехав к гостинице, Саша поинтересовался у водителя, приняв его за таксиста, сколько нужно уплатить за проезд. Тот сказал: «Смотри сам...» Сашка в недоумении указал на то место, где должен находиться счётчик: «А куда смотреть-то?»

     Мужчина усмехнулся и сказал: «Ребята, да я же так... сам по себе...»
   
     Саня дал ему пять рублей, очень прилично для короткой поездки, и мы вышли из автомобиля. Подошли к гостинице. Стали стучать в запертую дверь, но открывать нам не спешили.

     Вдруг подъехал милицейский «УАЗ», откуда выскочили несколько милиционеров. Они тоже стали колотить в те же двери. Им сразу открыли. Перепуганный швейцар сказал нам, что свободных мест нет, и повёл милиционеров куда-то к себе.

     Оказалось, перед нашим приездом возле входа в гостиницу кого-то пырнули ножом. На тротуаре тоскливо мерцала лужица крови.

     Мы призадумались: и куда же нам теперь? Неожиданно рядом притормозила «Волга». За рулём оказался уже знакомый нам «частник». Поняв всё без слов по нашим лицам, водитель без дополнительной оплаты подбросил нашу компанию до другой, несколько затрапезной гостиницы .

     На вахте учреждения, кроме администраторши, торчал нетрезвый мужчина в форме младшего лейтенанта милиции. Работница гостиницы с искренним сожалением сообщила: буквально перед нашим приездом заселила троих человек на последние свободные места.

     Тут вмешался «младшой»: «А у нас в номере сегодня как раз три койки освободилось. Командировочные съехали на день раньше, а у вас не отметились».

     Хоть тут повезло. Зашли в номер. Там находился лысый мужчина, назвавшийся Вячеславом, и какая-то рыжая развязная девица.
     Мы скинули кителя и рубашки. Мужчина воскликнул: «Вы из Афганистана, что ли?» «А как вы догадались?» - удивились мы. - «Да разве у нас кого с таким загаром встретишь в мае?»

     Пришёл наш благодетель-лейтенант. Небрежным жестом указал на девушку: «Это Томка. Она скоро уйдёт. Вы на неё внимания не обращайте, ложитесь спать».

     Да мы бы и не обращали, если бы Томка со своим милиционером вели себя потише, лишь погасили свет. А то такие стоны начались.

     Моя кровать стояла «голова к голове» с койкой любовников, и бессовестная Томка в экстазе закидывала руки аж на мою подушку. Я от такой моральной пытки быстро вырубился. А вот мои попутчики, как они признались позже, так всю ночь и не сомкнули глаз. Не смогли.

     В общем, поднялись мы утром недовольные и побрели по городу, бурча под нос, что лучше бы на вокзале остались. К тому же, как выяснилось, никто из комендатуры туда и не приезжал восстанавливать дисциплину.

     * - через несколько лет я узнал, что песню пел подпольный исполнитель из Омска Владимир Шандриков, в 70-ые годы сделавший несколько записей с Аркадием Северным.
Умер В.Шандриков в 2003-ем году, будучи признанным исполнителем русского шансона.

     Слева на фото Ташкентский вокзал; ниже - Оренбургский вокзал;
    
     Справа на фото: "Рыжая, рыжая...")))

     Фото и рисунок из картинок Яндекса.

    Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/24/886