(глава из повести "Чухлинское детство".)
Жил в нашем дворе здоровенный парень. Ему было за двадцать. Мы все были намного его моложе. Был он слабоумным, по-нашему – дурачком. Он всегда ходил по двору ухмыляющимся без причины. Покажи ему пальчик и загни, – он заржет, как сивый мерин. Звали его Гога. Он нигде не учился, но был грамотным, так как его мать была педагогом в нашей школе. Она вела у нас немецкий язык.
Все мы были шкодниками. Издевались друг над другом постоянно, как могли. Ведь других развлечений у нас не было, так как в те годы телевидения в СССР ещё не было. Больше всего издевались над несчастным Гогой. Он всегда принимал активное участие во всех наших деяниях, чаще всего в качестве жертвы. Например: играем мы в «козла». Подходит тут же Гога, со своей бессмысленной улыбочкой, ощеривается так, что показывает все свои 32 зуба сразу. А зубы у него были здоровые, как у монстра. Росли они у него, как казалось, только вперёд. К тому же он их никогда не чистил, – не могли заставить никакие уговоры матери. Ну, что с дурака возьмёшь? Были они у него зелёного цвета. Это впечатляло!
Просится Гога взять его поиграть с нами в «козла». Ну, конечно! Как можно отказать? Предлагаем ему стать «козлом». Сами мы всегда считаемся, кому отдуваться первому. А тут перед нами простофиля, он и так согласен и будет очень рад. Очерчиваем, как положено черту. Гога, со знанием дела, становится в позу нагнувшись. Пока расстояние маленькое от черты, всё идёт нормально. Гога счастлив: с ним играют на равных, хотя он уже взрослый мужчина. Ему далеко за двадцать, а нам, малолеткам, по двенадцать, тринадцать. Но вот расстояние увеличивается, и один из нас со всего разгона нарочно толкает Гогу под зад коленкой. Бедный Гога, не ожидая такого, не успевает вытянуть руки и врезается в землю зубами, которые у него так удобно выступают вперёд, что могли бы, при случае, заменить землеройный экскаватор средней мощности. Встаёт Гога, как ни в чём не бывало с земли, ржёт от счастья, что он в игре, и просит продолжить игру далее.
За такое в другом случае можно было бы сразу схлопотать по морде, но тут перед нами дурачок. Можно, ничем не рискуя, поиздеваться и далее. Но мы, конечно, «джентльмены», притом все сразу. Зачем выделяться? Равенство и братство – вот наш девиз! И понимаем, что быть всё время козлом, да к тому же ещё и отпущения, неприлично. Мы предлагаем и ему попрыгать через нас. Счастью Гоги нет предела. Он, осклабившись до предела своих безграничных возможностей, разбегается, прыгает, летит от черты по воздуху ласточкой, как большой мастер, не переставая ухмыляться на лету, и вот его ладони уже готовы опереться на спину «козла»…
Но не тут-то было. «Козёл» почему-то приседает, и Гога, не найдя опоры, снова вгрызается в землю своими великолепно выступающими вперёд зубами, на том же самом месте, только ещё глубже, чем минутой ранее. При этом он застывает на зубах в немой сцене, как кажется нам, на несколько секунд, картинно прогнувшись в спине и широко растопырив руки. Встает, отплёвываясь, и нет на земле более счастливого человека, чем он, ведь ему несказанно повезло ещё раз, – он снова был в игре. К тому же хорошо почистились зубы: они наконец-то заблестели, будто после зубной пасты. Нет, не «Блендамеда». Тогда его ещё не изобрели. Это будет гораздо позже, когда смотреть телевизор будет совершенно невозможно из-за нескончаемой рекламы и всё того же «Блендамеда», будь он неладен, в частности. Зубы Гоги заблестели так, как только могут блестеть драгоценные бриллианты в лучах заходящего солнца. Блестели от неё, от нашей кормилицы, от земли то есть. Что тут непонятного?
Забавам с Гогой не было предела, но скоро надоедало, ведь были и другие забавы. К тому же Гога пошёл к себе домой послушать свою любимую пластинку, которую он заводил почти всё своё свободное время. Заводил её он самозабвенно, с рвением. Слушал он её подряд помногу раз, ибо в то время это была самая популярная пластинка – гимн Советского Союза.
Нет, Гога не был полным дебилом, – он умел хорошо читать и писать. В принципе, он был самым безобидным человеком среди всех нас, жителей тех бараков. Лично я никогда не издевался над Гогой. Жаль, что в этом взрослом ребёнке, обладавшем добрым, отзывчивым сердцем и мягким характером, не было ясного ума.