- Инспектор, я еще раз Вам повторяю – у Джеймса не было никаких врагов, - Уильям уже битый час сидел в участке, в сотый раз давая одни и те же показания. Инспектор Адам Джонс был потрясающе спокоен, бесстрастно выкуривая одну крепкую сигарету за другой, от чего больше напоминал пропитого до подштанников боцмана с корабля дальнего плавания, чем инспектора Скотланд-Ярда. – Если бы они были, я или Сергей Мартынов об этом знали…
- Может, не так уж сильно мистер Хантингтон вам двоим и доверял, мистер Хейз, - Джонс выдохнул облако синего дыма, вперив в лицо Уилла свои волчьи глаза, в уголках белков которых бились красные кровяные нити, раздувшиеся от едкого сигаретного дыма и дешевого виски. – Вы знаете, что у Джеймса Хантингтона были серьезные финансовые трудности?
- Да, знаю, - нехотя кивнул Уилл – ворошить дела несчастного покойного Джеймса ему крайне не хотелось, но это была истинная правда – после ссоры с отцом он лишился его поддержки, а зарабатывать сам не умел никогда. Скромные капиталы матери, доставшиеся ему по завещанию, едва покрывали расходы, которых у кутилы и картежника Хантингтона-младшего было всегда немало. Инспектор Джонс выслушал эти скудные подробности с холодным безразличием, лениво стряхивая пепел в недопитый кофе – все он знает, сволочь, издевается… - К чему эти вопросы, инспектор?
- Спрашиваю здесь я, мистер Хейз, - протянул Джонс, - а на глупые вопросы отвечать я не буду. Значит, нуждался в деньгах… А какие у него были отношения с отцом?
- Вы не хуже меня знаете, инспектор, что Джеймс не поддерживал с семьей связь последние три года, - равнодушно ответил Уильям, запихивая поднимающееся в душе негодование подальше – не хватало еще показать, что вопросы как-то задевают его.
- Отвечайте на вопрос, мистер Хейз, вы в Скотланд-ярде, а не у себя дома, - чуть усмехнулся Джонс, облокачиваясь о столешницу и приближая щербатое лицо к лицу Уилла. – Так что, и он не пытался с ним помириться?
- Он собирался с ним помириться на это Рождество, - после недолгого молчания сказал Уильям. О причине злорадства, растекшегося по лицу Джонса, оставалось только догадываться. – Я искренне не понимаю…
- А кто об этом знал, кроме Вас? – он чуть прищурился. Уильям почувствовал в словах подвох, или хотел его там почувствовать – после смерти Артура он привык к мерзкой манере инспектора Джонса ворошить скелеты в шкафах у фигурантов дела, но сейчас он силился понять, к чему он ведет - и не мог.
- Серж Мартынов, - медленно выговорил Уилл, ожидая реакции, которой не последовало.
- А мисс Ливермор?
Вопрос поставил Уилла в тупик. Он понятия не имел, знала ли Грейс о том, что Джеймс готовился к возвращению в семью, что он действительно хотел примирения с отцом, особенно в последние месяцы – и дело было не в деньгах, Уильям был в этом уверен. Но странным было не это…
- Может, стоит поинтересоваться на этот счет у самой мисс Ливермор? – осторожно спросил Уильям, пытаясь понять, известно ли Джонсу об их с Грейс разговоре. Он был уверен, что тогда, на аллее Ридженс-Парка они были одни, что никто не мог их видеть вместе. А в Грейс он был уверен.
- Непременно спрошу, - бесстрастно ответил Джонс и снова затянулся. – То есть, Вы не знаете?
- Не знаю.
- Хорошо, другой вопрос, - Джонс полез в ящик стола и начал рыться в бумагах. – Вам знакомо это? – он положил на стол перед Уиллом лист гербовой бумаги, исписанный твердым, каллиграфическим почерком. Он пробежал его глазами, но сути не понял – текст местами расплылся, местами был переправлен не по одному разу.
- Нет, а что это? – Уильям поднял глаза в недоумении и встретился с насмешливым взглядом инспектора.
- Ваш друг Вас не посвятил? – Джонс затушил сигарету в чашке и посмотрел на Уильяма в упор. – Это проект завещания мистера Натаниэля Хантингтона. Почитайте внимательно, обнаружите много интересного.
- Мистер Хантингтон завещал все свое имущество мисс Ливермор, - пробормотал Уильям, вчитываясь в документ, прорываясь сквозь правки и маргиналии мистера Хантингтона. В голове снова все смешалось – проклятье, так кто же все-таки врет? Грейс… знала она или нет об этом завещании? «Мистер Хантингтон вопреки разговорам так и не удочерил меня официально – он мой опекун, да, но прав на его деньги и титул у меня нет…» - в памяти всплыли ее слова и ее лицо, грустные серые глаза, которым… он хотел верить больше, чем сухим фактам и исписанным бумагам. – Но ведь это только проект, не готовое завещание, даже не заверенное у юриста…
- Семейный юрист Хантингтонов, передавший мне эту бумагу, в своих показаниях сообщил, что проект составлялся почти сразу после того, как Джеймс Хантингтон… не сошелся во взглядах с отцом и уехал из Лондона, - пояснил Джонс. – Но четыре месяца назад мистер Хантингтон распорядился уничтожить все наработки по завещанию.
У Уильяма сердце ухнуло вниз, когда он услышал про четыре месяца – в начале августа Джеймс встречался с отцом в Истборне(1), и подробности этой встречи Уилл и Серж хорошо знали. Тогда, казалось, лед в их отношениях тронулся.
- Я не понимаю, господин инспектор, как это касается меня? Вы же не думаете, что я буду строить догадки относительно этой ситуации?
- А Вы не хотите, чтобы убийца Вашего друга был наказан?
- Хочу, - медленно ответил Уильям, наблюдая за реакцией Джонса. Разговор все менее походил на дачу показаний, и все больше – на изощренную игру полунамеками. Уиллу не нравилось то, что Джонс постоянно клонит разговор к Грейс. Это значило бы, что ему известно то, чего он знать не мог и не должен был. – А вы хотите узнать, что послужило причиной такой перемены у мистера Хантингтона. Тогда лучше спросить у самого мистера Хантингтона или у адвоката…
- Позвольте мне самому решать, что лучше для следствия, мистер Хейз, - инспектор ядовито улыбнулся. – У меня есть свои соображения относительно всей этой ситуации. Мне бы хотелось только знать наверняка, было ли мисс Ливермор известно об этом завещании.
- Вы что, хотите сказать… - неожиданное понимание того, что именно хочет сказать ему Джонс, ошарашило Уильяма настолько, что остальные вопросы мгновенно отпали. Стало даже не так важно, почему именно его Джонс об этом спрашивает, когда он осознал, куда клонит эта кабинетная крыса, и от понимания этого захотелось заехать инспектору промеж его желтоватых глаз.
- Именно, - в голосе Адама Джонса появилось какое-то паскудное торжество. – Так что Вы можете рассказать об этой особе?
- Ничего, что Вам нужно было бы знать, мистер Джонс, - холодно ответил Уильям, отодвигая от себя пальцем завещание. – Я не верю, что Грейс в этом замешана…
- Мне Ваши заверения, мистер Хейз, ни к чему, - перебил его инспектор, убирая в ящик бумагу. – Я оперирую фактами и показаниями свидетелей. Работник угольной фабрики в Боу(2) показал… сейчас, - он вытащил из ящика еще один документ, на этот раз – простой пожелтевший лист дешевой бумаги в чернильных кляксах и протянул Уильяму. – Вот… он показал, что недалеко от того места, где было найдено тело, он видел мистера Хантингтона с некоей дамой, - Джонс особо подчеркнул последнее слово, и Уильяму почудилась звериная убежденность в его голосе – казалось, инспектор, уцепившись раз за этот факт, уже его не отпустит, и не важно, кем была та дама, главное, что она была. – И было это, заметьте мистер Хейз, в день убийства мистера Хантингтона.
Он выразительно постучал ногтем по бумаге и откинулся на спинку стула. Уильям опустил глаза на листок и попытался продраться сквозь неровный и неряшливый почерк свидетеля, в котором из-за ошибок с трудом улавливался смысл написанного. Молчание длилось очень долго, пока Джонс, лениво разглядывая его, плыл на волнах холодного самодовольства, Уильям успел сложить в голове один к одному и прийти к выводу, что эта сволочь выслуживается – в показаниях некоего Захарии Мида можно было уцепиться только за эту странную женщину, больше там на Грейс не было и намека.
- И Вы склонны считать, что эта дама – мисс Ливермор? – Уилл вопросительно посмотрел на Джонса, надеясь, что сарказм этих слов дошел до инспектора. – Может, она и стреляла в него сама? Право же, это нелепо и смешно, инспектор… Зачем мисс Ливермор делать это самой, если она могла, имея деньги, нанять кого-нибудь, чтобы он выполнил за нее всю грязную работу?
Уильяму все больше эта ситуация напоминала какой-то фарс… Неужели Джонс действительно думает, что Грейс могла так хладнокровно застрелить Джеймса? «Да только ты и сам до вчерашнего дня был в этом едва ли не уверен», - мысленно одернул себя Уильям и снова уставился в красноватые глаза инспектора, пытаясь понять – провоцирует он его на что-то или нет? Если да, то на что?
- Чего Вы хотите, инспектор? – процедил Уилл, вцепившись взглядом в лицо Джонса, и тут же спохватился, почувствовав, как невольно потянулся к источнику – так сильно его раздражала гнусная морда проклятой ищейки.
Джонс снова натянул на лицо улыбку.
- Я хочу, чтобы свершилось правосудие, - с деланным пафосом ответил полицейский. – Если леди убила сына своего опекуна ради наследства, то она за это будет отвечать по закону.
- А если начистоту, мистер Хейз, - он подался вперед вместе с сигаретным дымом и алкогольным душком, - то я бы хотел занять место инспектора Бембриджа, - он глумливо улыбнулся и снова сунул измочаленную сигарету в зубы. – Плох тот солдат, который не стремится стать генералом, не так ли?
- Да, и поэтому Вы хотите посадить за решетку невинного человека, да еще и леди? - на любезности уже не осталось ни сил, ни желания. Внутри медленно закипала злость вкупе с раздражением.
- Не кидайтесь обвинениями, не подкрепленными фактами, мистер Хейз. В отличие от Вас, мои обвинения вполне обоснованы.
- Точнее сказать, притянуты за уши, - холодно бросил Уильям и резко поднялся – больше ему здесь оставаться не хотелось, в комнате, которую, казалось, Адам Джонс занимал полностью – Уилл с каждой минутой все больше ощущал, как сдвигаются стены, а инспектор, в клубах дыма, источая алкогольные пары, тощий и жилистый, заполняет маленькое пространство кабинета, выдавливая его, Уилла, из нее.
- Вы не верите, что леди Грейс способна на хладнокровное убийство, - Джонс продолжал улыбаться. – Можно узнать, на чем основана такая уверенность? На личных впечатлениях?
- Не Ваше дело, - Уилл вспыхнул, и от Джонса это, видимо, не ускользнуло – он, весело ухмыляясь, потянулся за еще одной сигаретой.
- Ошибаетесь, мистер Хейз – еще и как мое. Вы же знаете, что бывает за противодействие следствию? Если окажется, что Вы не рассказали всего, что знаете.
Уильям поднял на инспектора глаза – тот выдохнул перед собой струю дыма - и только сейчас заметил, что нигде на столе нет ни спичек, ни зажигалки… Сердце заколотилось сильнее, когда в голове мелькнула невозможная догадка, чьими были те врата в парке вчера, и как же он прокололся, закрыв их.
Уильям резко, как будто от удара, отшатнулся к стене. Он не знал, что выражал в ту секунду его взгляд – испуг, удивление или недоумение – но на лице Джонса снова появилось это паскудное выражение, кончики желтых усов самодовольно вздернулись, пока колючий взгляд чуть ли не пригвоздил Уилла к обклеенной новенькими обоями стене.
- Вы не очень наблюдательны, мистер Хейз, - протянул Джонс. – В нашем деле постоянная бдительность и осторожность – залог выживания.
Уильям напрягся – он ждал удара. Но Джонс ничего не предпринимал, даже не потянулся к источнику… странно, когда он зажигал сигарету, Уилл тоже ничего не почувствовал… Память сразу метнулась ко вчерашнему дню в парке, к их с Грейс разговору,
- Скебб? – выдохнул он. Это был не вопрос – это было утверждение. – Думаю, осторожность не помешает Вам, господин полицейский инспектор…
В нем закипела злость, и здравый смысл отошел на второй план, хоть Уильям и знал, насколько это безрассудно – ввязываться в схватку с инспектором, да еще и наносить ему удар, там, где вокруг куча полицейских… а Но ответом была защита – магия теней, выставленная вокруг инспектора тройным кольцом, как змея, свернувшаяся вокруг своей кладки. Джонс не дурак – выдал он себя сознательно или нет, но предусмотрительно обезопасил себя от магии людей. Что же, в таком случае… магия теней его успокоит. Уильям почти с наслаждением наблюдал, как с лица Джонса медленно сползает улыбка, а на сером восковом лице проступают багровые пятна.
- Не нужно играть с огнем, инспектор, - тихо сказал Уильям, подходя к столу и склоняясь над Джонсом, которого била мелкая дрожь, и только глаза, полные злости и самой откровенной неприязни как будто остекленели, и инспектор стал еще больше похож на куклу из анатомического театра, показывающую последние стадии истощения. – Если еще раз полезешь ко мне через Врата, или будешь совать свой нос туда, куда не следует, огонь я тебе обеспечу, и клянусь, гореть ты будешь долго, ты меня понял?
Джонс уткнулся носом в столешницу и глухо захрипел, но ничего не мог поделать с оковами, которые действуют на всех потусторонних без исключения, абсолютно не важно, из какого измерения они пришли в этот мир. Магия тени, не такая разрушительная, как магия огня, но холодная, расчетливая и мучительно болезненная, как для людей, так и для скеббов. А Уильям только через минуту-две понял, что инспектор уже царапает ногтями столешницу, заходясь в беззвучном крике, но тот все же нашел в себе силы сопротивляться – рисунок на обоях исказился, как будто оплыл, стены покрылись черными потеками, словно где-то наверху прорвало водопроводную трубу, но мир все еще сохранял привычные краски. Вид черной воды, льющейся с потолка, и корка инея на бумагах, разбросанных на столе, мгновенно остудили злость – еще немного, и они точно провалятся в какое-нибудь измерение. Уилл сжал в злости зубы и отпустил Джонса, и тут же получил еще один удар, который едва не пропустил. «Проклятье… угомонишься ты или нет?»
- Я не слышал ответа, – процедил он сквозь зубы, нависая на обмякшим в кресле скеббом. Тот отозвался не сразу. Он поднял на Уильяма разом потяжелевший взгляд - в черном кружке зрачка бился и пульсировал мрак, медленно растекавшийся и заполнявший собой радужку, темными прожилками вплетаясь в белок.
- Слишком много на себя берешь, маг, - прошипел Джонс, и в его глазах, которые теперь напоминали два эбонитовых шара, вращающихся на осях в резко очерченных глазницах инспектора, Уильям увидел свое отражение и то, как комната возвращает себе привычные очертания и вид. – Не кидайся угрозами, которые не сможешь потом привести в исполнение.
- Это ты берешь на себя слишком много, скебб. Кто тебе дал право пускать своих ищеек по моему следу? Посылать служек убить меня? Забыл о равновесии?
- Кто тебе дал право мешать мне? – от веселья в голосе Джонса не осталось и следа. – Закрывать Врата, которые не ты сам открывал? Не зарывайся, магик…
Уилл вспыхнул. Рывок, и горло Джонса сдавливает его ладонь, в которую вложена чуть ли не вся сила, которую он сейчас при себе имел. Инспектор, зло скалясь, ухватился за его запястье, но разжать хватку не смог.
- Я бы хоть сейчас придушил тебя, скебб, - тихо проговорил Уильям, и услышал, как зазвенел фарфор чашки под затрепетавшей ложкой. Он знал, что должен держать себя в руках, но не мог – нервы давно на пределе, с тех пор, как ночью его чуть не загрыз в собственном саду чертов демон. – Да только мараться не хочется, и отвечать перед вашими за твою гнилую демонскую душонку. Но еще раз твои служки сунутся ко мне или к кому-то из моих друзей, клянусь, я тебя прикончу, и гореть ты будешь долго. Ты понял меня?
- Понял, - прохрипел скебб, - пусти же, ну… Задушишь…
Странным образом, но последние слова отрезвили Уильяма, а может, виной тому был холод, неожиданно ощетинившийся иглами со всех сторон, или робкое облако пара, рассыпавшееся морозными искрами перед лицом инспектора. Он отпустил горло Джонса и резко выдохнул – невольно он все-таки использовал силу. В памяти сразу всплыли слова мистера Уоллена…
- Советую Вам научиться держать себя в руках, мистер Хейз, - процедил инспектор, поправляя съехавший галстук, от испуга и нервозности в голосе не осталось и следа. Уильям обернулся на него – глаза Джонса снова приобрели свой привычный цвет разбавленного водой виски. – Себя и свою силу… Будьте уверены, и на Вас найдется управа.
- Не Вы ли, господин полицейский инспектор? – холодно улыбнулся Уильям. – Или Ваши подчиненные, быть может?
- Не важно, - отмахнулся Джонс и поднялся. Перед ним снова стоял Адам Джонс, не скебб из параллели, а такой привычный чуть помятый и сухопарый полицейский, и тем более жутко было понимать, кто прячется под личиной служителя закона. Никто не знает мотивов скеббов, и зачем они приходят на землю, принимают облик людей и живут среди них, прячась и скрывая свою сущность … Уиллу всегда казалось, что скеббы в параллелях – своего рода цыгане, которые ищут удачи где угодно, только не на родине. Да и родины у них, по сути, нет. Мигранты из потусторонних миров.
- Но имейте это в виду, - он вцепился взглядом в Уилла, и тому на секунду показалось, что его глаза вновь наливаются чернилами.
- Это угроза?
- Предостережение, мистер Хейз. Знаете, почему Бонапарт сумел завоевать всю Европу и едва не завоевал Россию? – он помолчал. – Он умел верно оценивать ситуацию и заключать союзы с теми, кто был ему нужен. Вы понимаете меня?
- Чего Вы хотите, инспектор? – непрозрачный намек Уильям понял. Сделка. Было бы неплохо еще узнать, какого кота в мешке приготовил для него Джонс.
- Чего хочу я, я Вам уже сказал, - Джонс ухмыльнулся и кивнул куда-то в сторону, где, очевидно, находился кабинет инспектора Бембриджа. – Но временами мои интересы выходят за рамки этого чудесного здания. Чаще всего это случается тогда, когда мои интересы совпадают с интересами других людей, которые будут помогущественнее мистера Уоллеса. Имейте это в виду, мистер Хейз.
Уильям постарался сохранить спокойствие и невозмутимый вид, но внутри было такое ощущение, что захотелось выскочить из этого кабинета – так резко вдруг сдвинулись стены, от чего участок стал еще больше похож на искусно расставленную ловушку. Намеки и полунамеки Джонса свелись к откровенным угрозам, и хотя ничего не было сказано вслух, Уилл все прекрасно понял – наживка заброшена. Теперь ему нужно попытаться не попасться на крючок, что в условиях, когда с одной стороны нужно найти убийцу Джеймса, с другой разобраться с часами, было весьма проблематично.
- Кому-то в параллелях не сидится спокойно? – все-таки спросил он, надеясь, что угадал.
- В параллелях никогда не бывает спокойно, мистер Хейз, Вам это должно быть известно, - Джонс опустился обратно в кресло и потянулся за еще одной сигаретой. – Это вы, маги на Земле, прячетесь от немагов и даже порой от себе подобных. Чертово равновесие, - он усмехнулся и, выудив из кармана зажигалку, поднял глаза на Уильяма.
- К чему этот спектакль, инспектор?
- Да все к тому, мистер Хейз, чтобы Вы не думали, что я идиот, - к потолку снова взвился сизый дым, сильнее запахло крепким табаком. – Да, и о каких служках шла речь?
- Вот теперь не надо делать дурака из меня, инспектор, - процедил Уильям. – Ваши слуги пытались перегрызть мне горло у меня дома три дня назад.
Джонс некоторое время молчал, глядя на него, и Уильям в какой-то момент начал сомневаться, был ли он справедлив с инспектором – складывалось ощущение, что он действительно не знает об этих демонах ничего.
- Мистер Хейз, хоть я и не питаю к Вам большой приязни, но я понятия не имею, о чем Вы говорите. Врата, да – не отрицаю, я следил за Вами и мисс Ливермор. Подумайте, может с Вашей привычкой соваться, куда не следует, Вы нажили себе еще врагов?
- В параллелях? – Уилл решил пропустить оскорбление мимо ушей – новую стычку затевать не хотелось. – Прекратите, мистер Джонс, я все еще помню дело Артура, и я Вам не верю.
- У Вас есть доказательства, что это был я? – снова улыбнулся Джонс. – Если бы не наше маленькое недоразумение, которое не было таким уж случайным, Вы бы никогда не узнали…
- Но…
- Потрудитесь узнать побольше, чем кидаться обвинениями и уж тем более – применять силу, - жестко перебил его инспектор. – Если не знаете сами, спросите у кого-нибудь более осведомленного, имеют ли право скеббы приводить на Землю служек из своих миров. И не из своих тоже.
Уильям молчал.
- Не смею Вас больше задерживать, - инспектор учтиво наклонил голову. Разговор окончен, и Уильям был этому невероятно рад – казалось, что еще чуть-чуть, и он задохнется в этой тесной прокуренной комнате. – Да, и, мистер Хейз, - Уилл обернулся уже на пороге, - не играйте с измерениями. Мой Вам совет.
- Я ценю Вашу заботу, инспектор, - холодно ответил Уильям, ничего больше не добавив.
***
Был вечер, и с неба обрывалось мелкое снежное крошево, похожее на моль, прилетевшую полакомиться шерстяным одеялом города. Уильям не спешил домой, предпочтя теплому камину и чашке крепкого чая ночной предзимний Лондон, холодный ветер и невнятное бормотание Темзы. Справа надменно вырастали из мрака Парламент и башня Биг Бена, чьи стрелки замерли на половине девятого. Белый диск циферблата перемигивался подсветкой и тоскливой луной, зависшей на удивительно чистом небе, и, если бы не огни города, возможно, даже можно было бы увидеть звезды. Уильям на какое-то мгновение вспомнил те города, где ему довелось побывать, и, кажется, только в Петербурге он видел настоящие звезды. Была зима, было снежно и очень холодно, а в натопленном доме Уваровых было почти жарко, и горели свечи на невероятно пахнущей хвоей и воском рождественской елке. Это было давно и далеко отсюда, много лиц и голосов навсегда остались там, в зимнем городе, заваленном снегом. Умер старый граф, погиб при Цусиме Валевский(3), а Энни Уварова вышла замуж… «Что-то ты совсем расклеился, дружище», - Уильям усмехнулся собственным мыслям и спрятал руки в карманы пальто. Он уже давно не гулял по городу в одиночестве, может, потому, что уже давно ему не нужно было так много обдумать и понять. Да и вообще… Лондон тяжелый город. Это сейчас, в самом сердце исполинской Империи, в двух шагах от стрельчатого здания Парламента, в желтых огнях казавшегося большим ульем, уснувшим до утра, от старых, восковых храмов высокой политики на Уайтхолле(4) и символа гордыни Британии – колонны на Трафальгарской площади(5) – могло казаться, что эта страна все еще на коне, как старик Карл Первый(6), восседающий верхом спиной к железным перекрытиям Чаринг Кросс(7). Но там, позади, за мостом Ватерлоо, чадили небо станции в Бетнал Грин(8) и Боу, и в трущобах ютились рабочие, и стоило подумать о них, об общежитиях из красного кирпича, о фабриках в Бирмингеме и Лидсе, о чайных плантациях в жаркой Индии, об алмазных копях в далекой Южной Африке, о которых говорила Грейс, как сразу начинало казаться, что эта страна катится в пропасть, вместе с Биг Беном, королем Эдуардом и чертовым бременем белого человека. Кому оно нужно, это бремя? «Наполовину бесам, наполовину людям…»(9)? Уильям бросил мрачный взгляд на черную влажную пасть Темзы. Разные миры, разные жители. Они пришли в чужой мир со своими законами, с ружьями против костяных луков. Наступит день, когда скеббы из измерений придут к ним со своей магией. И тогда вмиг забудется бремя белого человека. Всегда опасно жить на границе, между двумя враждебными мирами, когда хрупко и ненадежно равновесие. Особенно, когда это равновесие весьма призрачно, и Уильям это хорошо знал – стоило вспомнить инспектора Джонса, других скеббов Лондона, барона Остермана. Говорят, что даже в кабинете министров есть скеббы. Когда-то это его забавляло, это казалось смешным и занятным, но теперь, когда события завязывались вокруг него в тугой узел, и в этом начинала маячить рука параллелей, уже было не до смеха и забав. Было в этом что-то еще, кроме выстрела глухой ноябрьской ночью, кроме странного инспектора и таинственных часов, что-то, от чего страшно становилось на душе, и хотелось бежать подальше от черного провала реки, от гранитной набережной Виктории, от сияющего в ночи Парламента. Пусть бесы и люди разбираются сами, без него, и все равно, кто них – кто.
Уильям не заметил, как дошел до Сент-Джеймс парка(10). Поверх гудков редких ночных машин зазвонил колокол на башне Парламента, и Уилл машинально потянулся в карман за часами, слишком поздно вспомнив, что часов у него с собой нет. Он обернулся на башню – до закрытия метро есть еще целый час… Целый час. Вспомнились часы с тринадцатью цифрами, о которых он уже и думать забыл. А между тем загадок становилось все больше, и Уильяму все равно казалось, что все упирается в эти чертовы часы. Он сел на скамейку, предварительно стряхнув сухие листья под ноги, и невидяще уставился на жирную воду пруда. Нужно было во многом разобраться, в очень многом, но после стычки с Джонсом он не знал, за что хвататься: искать убийцу Джеймса, пытаться понять, чего хочет скебб, дальше копаться в истории с часами… или послать все к черту и сбежать из города. Его держала только мысль о том, что инспектор посадит в тюрьму Грейс, и ведь он посадит. От бессильной злости он сжал в карманах кулаки – стоило только представить его самодовольную ухмылку и лицо Грейс за решеткой изолятора Скотланд-ярда. Уильям верил ей, или хотел верить, шут его разберет, но так или иначе, ему придется найти истинного убийцу, докопаться до правды и помочь мисс Ливермор. От этой мысли неожиданно стало легче – теперь он, по крайней мере, знал, зачем он это делает.
Оставалось решить, с чего начать. И решение здесь могло быть только одно – Джеймс. Джеймс и последние дни, может, недели или даже месяцы его жизни. Жизни, которой они с Сержем не знали – сейчас стало совершенно очевидно, что они действительно очень мало знали о Джеймсе Хантингтоне, человеке, который был им другом, и другом никогда не был. У магов не может быть друзей среди немагов, потому что друзьям ты должен доверять. Маг не может верить обычным людям, часто не может верить таким же, как он, волшебникам, иногда – даже самому себе не может верить, ибо там, где тебе дано могущество и сила, судьба отбирает у тебя нечто взамен. Вечный и непреходящий закон равновесия. Серж и он сам пытались его нарушить и нарушили-таки. И в итоге они ничего не знают, чем жил человек, убийцу которого они должны найти, чтобы помочь другому. Теперь Уильяму придется залезть в воспоминания Джеймса, восстановить по кусочкам его последние месяцы его жизни, выудить оттуда все, что может натолкнуть и навести на след убийц. И часы… часы, которые с первого взгляда не относились к делу, но постоянно возникали на горизонте – они должны стать зацепкой, ключом к разгадке тайны смерти Джеймса. Уильяму никак не верилось, что друга могли убить из-за карточного долга или из-за какого иного пустяка.
Слева мелькнула какая-то тень, и Уильям невольно вздрогнул, когда из темноты вынырнул серый силуэт лисы, и только два янтарных глаза блестели в ночи.
- Что ты тут делаешь? – недовольно спросил он, глядя на демона. – Я тебя не звал.
«Если бы не звал, я бы не пришел, - показалось, что Оливер фыркнул, насколько по лисьей морде можно было судить. – Думаешь, мне охота шататься с тобой ночью по городу?»
- Ты быстро научился говорить по-человечески, - заметил Уильям.
«Дурное дело нехитрое, - саркастически отозвался демон. – Вы ужасно говорите, от старого доброго английского остались только обглоданные кости глагольной системы»
- Лучше молчи.
- Как скажешь.
Уильям недовольно посмотрел на демона, но ничего не сказал. Он вспомнил их утренний разговор, перед тем, как он уехал в Скотланд-Ярд на дачу показаний инспектору Джонсу.
- Ты же не хочешь меня убивать?
- С чего ты взял, демон?
- Ты бы даже если хотел, не решился. Ты прекрасно знаешь, что наказания худшего, чем уже у меня есть, ты мне не придумаешь, а убить меня… какой в этом прок? Я не могу умереть, я же проклятый… я вернусь обратно к своим хозяевам, которые сдадут меня в аренду какому-нибудь магу для опытов или еще чего хуже…
- Тогда придется мне стать этим магом. Рано или поздно твои хозяева найдут тебя…
- …и тебя вместе со мной. Все верно. Тебе придется либо вернуть меня, либо нанять.
- Мы повязаны, демон. Твоим хозяевам придется смириться с тем, что у тебя теперь новый владелец.
- Ты не знаешь, с кем связался…
- А я думаю, что прекрасно знаю.
- А ты знаешь, зачем ты это делаешь? Зачем я тебе, волшебник.
- За смерть Чарльза ты мне все равно должен. Будешь служить, пока я не решу, что долг оплачен.
- Ты же хочешь вернуть свой долг, верно? – спросил Уильям, опуская глаза на демона.
«А кто же не хочет? Правда, на мне столько этих долгов, что не хватит твоей жизни, волшебник, чтобы отдать их все»
- Передо мной у тебя долг один, - пожал плечами Уильям. – Вернешь – будешь свободен, хотя бы на Земле.
«И что же нужно делать?»
- Нужно найти убийцу…моего друга, очень близкого. В деле замешаны скеббы, измерения и видимо кто-то и что-то еще.
«Ты только и занимаешься тем, что ищешь убийц своих друзей?»
- Заткнись, - процедил Уильям. – Оставь свой сарказм для хозяев, когда они явятся.
Оливер некоторое время молчал.
«Человеком снова обернуться разрешишь?»
- Разрешу.
«И с чего мы должны начать?»
- Прошлое по записям читать умеешь?
«Умею. А как же. А ты разве сам не можешь?»
- Могу, но вдвоем надежнее, - Уильям поднялся со скамейки. – Ладно, все, пошли.
«Может, через Врата?»
- Нет, - поморщился Уилл и зашагал в сторону метро. – Вратами мы пользоваться не будем. Скажи, тебе самому охота соваться в измерения, хоть и на пару секунд?
Судя по молчанию и недовольному сопению, Оливера не прельщала такая перспектива.
_______
Примечания:
(1) - Истборн - город и одно из любимейших мест морских купаний в Англии в графстве Восточный Суссекс, у Ла-Манша (The English Channel)
(2) - Боу(Bow) - рабочий район Лондона к востоку от Чаринг Кросс, часть Ист-Энда
(3) - графы Валевские - реально существующий польский дворянский род.
(4) - Уайтхолл( Whitehall) - улица в центре Лондона, ведет от здания Парламента к Трафальгарской площади. На ней сосредоточео большинсво правительственных зданий Британии
(5) - Трафальгарская площадь - парадная площадь в центре Лондона, на ней стоит монумент адмиралу Горацио Нельсону, герою наполеоновских войн, который окончательно утрвердил полное поражение Франции на море.
(6) - Карл Первый - король Шотландии, Ирландии, Уэлльса и Англии, сын известной Марии Стюарт, король-католик, казненный во время Английской гражданской войны. Ему установлен памятник на Трафальгарской площади.
(7) - Чаринг Кросс (Charing Cross) - железнодорожный вокзал в Лондоне, один из старейших, функционирует до сих под.
(8) - Бетнал Грин (Bethnal Green) - один из рабочих районов Ист-Энда
(9) - строчка из стихотворения Р.Киплинга "Бремя белого человека". (eng. Your new-caught, sullen peoples,Half-devil and half-child)
(10) - Сент-Джеймский парк - королевский парк в центре Лондона, рядом с Букингемским Дворцом