Самостийна Украина
Знакомство с новым Государством состоялось уже после его образования. Исковеркали русский язык хохлы, а львовские тем более, благо прикид их к блат-ному словарю вошел в самостоятельное наречие.
Но, не желали жители Самостийной сидеть в родных хатах, пить горилку и закусывать Салом. Природная жадность и экономность в жизни звала их на исто-рическую родину к Кацапам.
Ведь у тех были еще места в Заполярных кругах на буровых, где можно было поживиться нефтью или нанюхаться газу, в общем, заработать деньгу, кото-рую можно было обменять в Самостийной Украине на замечательные бумажки под названием Гривны, а с ними уже будет «гарно».
Один из хохлов отбыл в Якутию, где зарплата была вдвое больше, по при-чине заполярного нахождения. Поезд до Красноярска телепался четверо суток. В купе соседом сидел какой-то негр, в соседнем купе присутствовали трое пьяных командированных, которые постоянно играли в азартные игры, и после каждого проигрыша чистили друг другу морды. Но, они движению поезда не мешали и вели свой триалог, не выходя из купе.
Хохол, со свойственной ему напористостью, предложил негру выпить «ог-ненной воды». Тот немного смутился и на чистом русском языке, освоенном в Ин-ституте Дружбы Народов имени знаменитого людоеда Патриса Лумумбы, дал со-гласие в виде кивка кудрявой головой. Так завязалась дружба. Выпили остатки Маисовой водки из фляжки негра, потом оприходовали Ром и Кавадосси. Подошла очередь закусок. Негр открыл саквояж и достал оттуда связку бананов. Украинец уже знал этот продукт на вкус и запах, с независимым видом откусил кусочек вме-сте с кожурой и поморщился. Негр достал какой-то большой плод с листиками на конце и с вызовом посмотрел на Хохла. Тот, в свою очередь, спросил:
– Это что?
– Ананас!
– Дай попробовать!
Черный мужчина отламывает вилкой кусочек и протягивает попутчику. Долго Хохол муслякает кусочек во рту, но одобрительно кивает головой. Возбуж-денный чернокожий друг достает из саквояжа какую-то зеленую грушу и с вызовом смотрит на соседа. Тот задает тот же риторический вопрос:
– Что это?
– Это авокадо!
– Дай попробовать!
– На!
Плод разрезается пополам, изнутри извлекается громадная косточка, разме-ром больше, чем у персика. Хохол пытается раздробить ее своими мощными зуба-ми, но эта затея не имеет успеха. Впрочем, кушать эту кость не рекомендуется, по причине содержания в ней ядов, достаточных, чтобы погубить всех пассажиров ва-гона, правда при условии их трезвого состояния.
Отведав мякоть неизвестного фрукта, Хохол оставил эти овощи и фрукты на съедение нации, которая к этой гадости привыкла.
Сам же достал из баула кусок сала, завернутый в желтоватую тряпку, раз-вернул содержимое и отрезал приличный шматок, который должен был хотя бы приблизительно умещаться на ломоть черного ржаного хлеба. Негр с интересом посмотрел на бутерброд соседа и спросил:
– Что это такое?
– Сало! – и с загадочной улыбкой откусил большой кусок.
– Дай попробовать!
– Ой, а что же его пробовать! Сало – оно и есть сало…, – и убрал сверток на свое место в чувал.
Благополучно добрался житель ближнего зарубежья до Красноярска, уго-щаясь авокадо, вареными яичками и курочкой, колбаской и сыром из запасов негра, запивая мутным чайком из граненых стаканов в подстаканниках, снабженных ложечкой, которая постоянно стремилась повредить правый глаз, если ее не при-держивать указательным пальцем. Расплату за еду-питье с проводницей оставил на совести негра, а сам положил рубль за постельное белье в ее кармашек с загадоч-ным видом и многозначительно прикусил нижнюю губу, моргнув одновременно двумя глазами. Из Красноярска до Якутска – рукой подать.
Часа четыре на самолете, и ты уже на месте.
В самолете носили прохладительные напитки. Несмотря на то, что на борту было и так холодно, пришлось пить и пить, благо все это было нахаляву. Попил, пописал, попил, опять в туалет. И вдруг, милая стюардесса громким голосом пре-дупредила, чтобы все откинули столики и приготовились к приему пищи.
Команда была принята моментально, и подносы с плошками и чашками появились перед взором пассажиров. Хохол быстро расправился с основными блю-дами, выпил напиток и стал рассматривать пакетики. В одном из них лежали какие-то острые палочки. «Пригодится!» – подумал он и схоронил в кармане с пакетиком, на котором разглядел название «Горчица». Один из пакетиков не имел яркой над-писи, но был явно из пищевых. Вскрыл методом прокусывания и высыпал содер-жимое в рот. Это была соль. Но, это не важно. Как говорят в Хохляндии: «Все по-лезно, что в рот полезло».
Ну, в общем, добрался до Якутии, поступил буровиком в геологическую партию, а главное… сохранил шматок сала, килограмма на три, как биологически-активную добавку к скудной пище в пищеблоке. Все замечали, как перед обедом Хохол отрезал солидную дольку сала, клал ее снизу под хлеб и кушал первое блю-до, слизывая содержимое снизу. Расход хлеба в это время был минимальным и только в конце съедался с первым блюдом.
Однажды, после длительного переезда, прибыли на базу, начали разбивать лагерь. Повар с сожалением сообщил, что обед приготовить не успеет. Спросил терпил:
– А может подать то, что Бог послал?
Все поимели в виду простую тушенку с галетами, и хохол своим громо-гласным голосом произнес:
– Давай, шо Бох послал!
Следом на стол лег шматок сала, правда без тряпочки, и был разрезан круп-ными кусками и положен на хлеб, резанный тоже крупными ломтями. Предвари-тельно сало было извлечено из гомонка Хохла.
С аппетитом принялись кушать бутерброды с салом, но вдруг, глаза укра-инского националиста налились кровью. Он что-то почувствовал. С диким ревом он упал на стол, растопырил руки и заорал, задрав голову к небесам:
– Це мое!
Но, сало-то уже наполовину съели.
Через несколько недель после командировки в суровую Якутию, ехал на поезде с другом своим – Степой Калиниченко – по просторам Украины. Выпивали, мечтали, думали. За окном бескрайние ковыльные степи. И вдруг… Рельсы кончи-лись, поезд мчится полем, гаем, через речку и дальше – по кукурузному полю. Мы со Степой двигаемся, обнявшись, к кабине машиниста. Спрашиваем у машиниста тепловоза:
– Слухай, друже, мы бачили в окошко, что поезд наш вдруг оказался мимо рельсов и идет полем, гаем, через речку…
Машинист, слегка отвлекшись от управления, утвердительно кивает голо-вой:
– Так и есть. Иду я, иду, вдруг, на пути жидок сидит! – многозначительно пернул губами и, слегка присев, развел руки. – Шо робыть?
– Та и давил бы его, с их не убуде!
– Та, я также и хотев. Да, он вдруг спохватился и маханул полем, гаем, че-рез речку. Не догнал!
Выглянули в окошко. Поезд, постукивая на стыках, шел своим путем по рельсам. Кто кого разыграл, а может что-то кому-то показалось? Пошли в вагон, допили остатки спиртного и забыли об этой истории.
Знакомство с новым Государством состоялось уже после его образования. Исковеркали русский язык хохлы, а львовские тем более, благо прикид их к блат-ному словарю вошел в самостоятельное наречие.
Но, не желали жители Самостийной сидеть в родных хатах, пить горилку и закусывать Салом. Природная жадность и экономность в жизни звала их на исто-рическую родину к Кацапам.
Ведь у тех были еще места в Заполярных кругах на буровых, где можно было поживиться нефтью или нанюхаться газу, в общем, заработать деньгу, кото-рую можно было обменять в Самостийной Украине на замечательные бумажки под названием Гривны, а с ними уже будет «гарно».
Один из хохлов отбыл в Якутию, где зарплата была вдвое больше, по при-чине заполярного нахождения. Поезд до Красноярска телепался четверо суток. В купе соседом сидел какой-то негр, в соседнем купе присутствовали трое пьяных командированных, которые постоянно играли в азартные игры, и после каждого проигрыша чистили друг другу морды. Но, они движению поезда не мешали и вели свой триалог, не выходя из купе.
Хохол, со свойственной ему напористостью, предложил негру выпить «ог-ненной воды». Тот немного смутился и на чистом русском языке, освоенном в Ин-ституте Дружбы Народов имени знаменитого людоеда Патриса Лумумбы, дал со-гласие в виде кивка кудрявой головой. Так завязалась дружба. Выпили остатки Маисовой водки из фляжки негра, потом оприходовали Ром и Кавадосси. Подошла очередь закусок. Негр открыл саквояж и достал оттуда связку бананов. Украинец уже знал этот продукт на вкус и запах, с независимым видом откусил кусочек вме-сте с кожурой и поморщился. Негр достал какой-то большой плод с листиками на конце и с вызовом посмотрел на Хохла. Тот, в свою очередь, спросил:
– Это что?
– Ананас!
– Дай попробовать!
Черный мужчина отламывает вилкой кусочек и протягивает попутчику. Долго Хохол муслякает кусочек во рту, но одобрительно кивает головой. Возбуж-денный чернокожий друг достает из саквояжа какую-то зеленую грушу и с вызовом смотрит на соседа. Тот задает тот же риторический вопрос:
– Что это?
– Это авокадо!
– Дай попробовать!
– На!
Плод разрезается пополам, изнутри извлекается громадная косточка, разме-ром больше, чем у персика. Хохол пытается раздробить ее своими мощными зуба-ми, но эта затея не имеет успеха. Впрочем, кушать эту кость не рекомендуется, по причине содержания в ней ядов, достаточных, чтобы погубить всех пассажиров ва-гона, правда при условии их трезвого состояния.
Отведав мякоть неизвестного фрукта, Хохол оставил эти овощи и фрукты на съедение нации, которая к этой гадости привыкла.
Сам же достал из баула кусок сала, завернутый в желтоватую тряпку, раз-вернул содержимое и отрезал приличный шматок, который должен был хотя бы приблизительно умещаться на ломоть черного ржаного хлеба. Негр с интересом посмотрел на бутерброд соседа и спросил:
– Что это такое?
– Сало! – и с загадочной улыбкой откусил большой кусок.
– Дай попробовать!
– Ой, а что же его пробовать! Сало – оно и есть сало…, – и убрал сверток на свое место в чувал.
Благополучно добрался житель ближнего зарубежья до Красноярска, уго-щаясь авокадо, вареными яичками и курочкой, колбаской и сыром из запасов негра, запивая мутным чайком из граненых стаканов в подстаканниках, снабженных ложечкой, которая постоянно стремилась повредить правый глаз, если ее не при-держивать указательным пальцем. Расплату за еду-питье с проводницей оставил на совести негра, а сам положил рубль за постельное белье в ее кармашек с загадоч-ным видом и многозначительно прикусил нижнюю губу, моргнув одновременно двумя глазами. Из Красноярска до Якутска – рукой подать.
Часа четыре на самолете, и ты уже на месте.
В самолете носили прохладительные напитки. Несмотря на то, что на борту было и так холодно, пришлось пить и пить, благо все это было нахаляву. Попил, пописал, попил, опять в туалет. И вдруг, милая стюардесса громким голосом пре-дупредила, чтобы все откинули столики и приготовились к приему пищи.
Команда была принята моментально, и подносы с плошками и чашками появились перед взором пассажиров. Хохол быстро расправился с основными блю-дами, выпил напиток и стал рассматривать пакетики. В одном из них лежали какие-то острые палочки. «Пригодится!» – подумал он и схоронил в кармане с пакетиком, на котором разглядел название «Горчица». Один из пакетиков не имел яркой над-писи, но был явно из пищевых. Вскрыл методом прокусывания и высыпал содер-жимое в рот. Это была соль. Но, это не важно. Как говорят в Хохляндии: «Все по-лезно, что в рот полезло».
Ну, в общем, добрался до Якутии, поступил буровиком в геологическую партию, а главное… сохранил шматок сала, килограмма на три, как биологически-активную добавку к скудной пище в пищеблоке. Все замечали, как перед обедом Хохол отрезал солидную дольку сала, клал ее снизу под хлеб и кушал первое блю-до, слизывая содержимое снизу. Расход хлеба в это время был минимальным и только в конце съедался с первым блюдом.
Однажды, после длительного переезда, прибыли на базу, начали разбивать лагерь. Повар с сожалением сообщил, что обед приготовить не успеет. Спросил терпил:
– А может подать то, что Бог послал?
Все поимели в виду простую тушенку с галетами, и хохол своим громо-гласным голосом произнес:
– Давай, шо Бох послал!
Следом на стол лег шматок сала, правда без тряпочки, и был разрезан круп-ными кусками и положен на хлеб, резанный тоже крупными ломтями. Предвари-тельно сало было извлечено из гомонка Хохла.
С аппетитом принялись кушать бутерброды с салом, но вдруг, глаза укра-инского националиста налились кровью. Он что-то почувствовал. С диким ревом он упал на стол, растопырил руки и заорал, задрав голову к небесам:
– Це мое!
Но, сало-то уже наполовину съели.
Через несколько недель после командировки в суровую Якутию, ехал на поезде с другом своим – Степой Калиниченко – по просторам Украины. Выпивали, мечтали, думали. За окном бескрайние ковыльные степи. И вдруг… Рельсы кончи-лись, поезд мчится полем, гаем, через речку и дальше – по кукурузному полю. Мы со Степой двигаемся, обнявшись, к кабине машиниста. Спрашиваем у машиниста тепловоза:
– Слухай, друже, мы бачили в окошко, что поезд наш вдруг оказался мимо рельсов и идет полем, гаем, через речку…
Машинист, слегка отвлекшись от управления, утвердительно кивает голо-вой:
– Так и есть. Иду я, иду, вдруг, на пути жидок сидит! – многозначительно пернул губами и, слегка присев, развел руки. – Шо робыть?
– Та и давил бы его, с их не убуде!
– Та, я также и хотев. Да, он вдруг спохватился и маханул полем, гаем, че-рез речку. Не догнал!
Выглянули в окошко. Поезд, постукивая на стыках, шел своим путем по рельсам. Кто кого разыграл, а может что-то кому-то показалось? Пошли в вагон, допили остатки спиртного и забыли об этой истории.