Жила-была девочка Веточка. Совсем ещё юная, упругая, гибкая. Тянулась к умытому синему небу после ласкового дождя, загорала под теплым солнцем, поблёскивая серёжками-ладошками. Красота! И всё-то было у неё ещё впереди – белые цветы свадебные, детишки розовенькие, новые и новые радости бытия в чудесном Саду, где посчастливилось ей родиться…
Очень хороша была Веточка. Прилетали птицы и специально для неё пели серенады, букашки шептали слова восхищения, божьи коровки слагали дифирамбы.
«Ты самая стройная, самая пушистая, самая грациозная и душистая!» - слышала с упоением Веточка со всех сторон. И верила, не сомневалась - что она единственная и самая-самая необыкновенная. И нет ей равных в Саду...
Напрасно увещевал её Ствол-отец, что надо уважать старших, поменьше слушать болтовню этих мальчишек-воробьёв и безвкусных соседок-сорок, лучше благодарить своих родителей, принимать их советы да не забывать-кланяться труженикам-корням - ведь именно они дают живительную влагу для всего Дерева…
- Что он там понимает, этот занудливый древний пень? – думала в это время Веточка, любуясь своими изящными пальчиками. - Какие такие корни? И где они? Никто никогда их не видел… Придумки всё старческие! Помнить о мифических тружениках? Фи! Делать мне что ли больше нечего!
С памятью у Веточки, надо сказать, всегда были проблемы. Она плохо запоминала уроки пожилой тетушки-Ветви – о каких-то кольцах, синтезах, Всеобщих Законах Сада, и уже совсем не помнила о том, как прошлым летом та самоотверженно укрывала малышку-Веточку от налетевшего урагана. Фотосинтез... Надо же, какая чушь! Вот просто фото - если её, Веточку, захотят снять этой блестящей волшебной штучкой, - это да, это я понимаю! Всегда за! И Веточка эффектно выгибала свой тонкий стан, готовясь позировать гуляющим в Саду любителям природы.
А на мать-Ветку она вообще не обращала внимания – просто её не видела. В упор. Где-то там, сзади копошится, невзрачная такая, корявая и в морщинах. А главное - одеваться совсем не умеет - с шиком, чтобы скрыть недостатки внешности. Стыдно сказать кому, что у неё такая мать! То ли дело она, Веточка – каждый день к её приданому новая ярко-зелёная одёжка добавляется, и лучше прежней!
Но с некоторых пор стала Веточка прибаливать, чахнуть. И блеск померк, и гибкость куда-то подевалась, и цветы не появлялись… Уже никто не осыпал Веточку комплиментами, как прежде, а однажды проходящий мимо Садовник осмотрев её, сказал:
- Что-то давно я обрезку не делал! Надо бы после выходных этим заняться.
"Что такое обрезка?" – в ужасе затрепетала Веточка.
"Кажется, тетка Ветвь про неё когда-то рассказывала. И про костры какие-то... Но что именно? У кого спросить?"
Дело в том, что она давно уже перестала общаться с родственниками: тётку обозвала старой каргой, а со Стволом вообще разругалась в ультимативной форме, пообещав уйти из дому, если он будет продолжать читать ей нотации.
Меж тем страх от слова «обрезка» был так силён, что Веточка не могла заснуть всю ночь. И затихнув, вся съёжившись от этого дикого страха, она услыхала, как тревожно шепчутся в тиши Ветка-мать и Ствол-Отец. Они советовались почти всю ночь напролет, но что именно говорили, Веточка так и не поняла. Кажется, обращались к другим Ветвям. А ещё к Корням…
А на следующий день Дерево торжественно прощалось с тремя пожилыми Ветвями, принесшими в свое время множество плодов, а теперь покидающими Сад навсегда. Они лежали на зеленой траве, шевеля чуть поникшими листьями и казались совсем ещё живыми. Среди них была и тетушка Веточки. Наверное, разгулявшийся предутренний ветер помог им отломиться от Ствола…
Могучее Дерево гудело. Оно исполняло прощальную торжественную песню, столь красивую и грустную, что Веточка не выдержала и горько расплакалась. Она плакала от того, что не успела помириться с тетей, ещё от того, что Мать и Отец не спали из-за неё всю ночь, и ещё от чего-то необъяснимого, заставляющего дрожать её всем существом.
- Прости меня, тетушка, милая, пожалуйста, прости… - шептала Веточка, заливаясь слезами.
- В этом году она должна плодоносить - удовлетворенно промолвил Садовник на следующий день, поглаживая бороду. Было воскресенье.