Одиночество

ОТРЫВОК из ГЛАВЫ 22 РОМАНА "По замкнутому кругу или не написанный дневник бомжа"

...Я был одинок как узник древней, средневековой тюрьмы, где, как я читал когда-то, между камерами не было перегородок, или как человек заключенный в сумасшедший дом. Так же как заключенный тюрьмы я имел право или в данном случае возможность, на одну прогулку в день и на кое-какую еду, которую ел, чтобы не умереть с голоду. А как заключенный в сумасшедший дом я видел ничтожность окружающих меня людей, и понимал, что все они больны психически, но не мог покинуть их общества и временами боялся за свой рассудок.
 Так как в эту зиму я не был одинок никогда. Ни в те времена, когда жил в своем загородном доме, ни в доме Пухлого, где я прожил половину зимы вообще в полном одиночестве. Дни шли так медленно и так бессмысленно, что временами я впадал в какую-то отрешенность или в прострацию. Я мог задуматься о каких-то вещах или событиях и вдруг, неожиданно поймать себя на мысли, что не могу вспомнить как прошли последние несколько дней.
  Меня опять начали посещать мысли о бессмысленности такой жизни, о ее обреченности на одиночество. Я начинал уже сравнивать те времена, когда я  был молод и весел и дальнейшую мою жизнь, армию, и все события до получения мною увечья, и мне стали приходить в голову странные мысли. Мысли о том, что, в сущности, я всегда был одинок, но в каждый момент своей жизни одиночество имело разные формы. Мне казалось, что всю свою прожитую жизнь, до самого сегодняшнего момента я был одинок, но одинок по-другому. Одиночество теперь казалось мне нормальным состоянием любой человеческой жизни. Просто оно всегда трансформировалось, оно как  круги Дантовского  ада, тоже  имело свои круги или свои уровни. Я понимал, что одиночество начинает преследовать нас с самого рождения. С самого детства ребенок начинает понимать, что он одинок. Нет, не понимать, а чувствовать, пока только подсознательно чувствовать свое одиночество, свою индивидуальность, свою замкнутость в телесной оболочке. Может быть, именно поэтому дети во сне летают, а совсем не потому, что в этот момент растут. Полет это единение с природой, единение которого просит  сознание или душа, если она есть. Да, есть, конечно, должна быть.
 В детстве нам снятся страшные сны, и мы просыпаемся в слезах, но вспомнить, а иногда просто объяснить, что именно нам приснилось, мы не можем. И именно из-за чувства одиночества с детства мы рвемся к общению с другими, к подражанию взрослым, к дружбе со сверстниками. И поэтому, понимая, или не понимая, что одиночество одно из всего самого страшного, что существует вообще на свете, люди изобрели рестораны, казино, клубы, спортивные игры и танцевальные площадки. Причем танцы вначале были массовыми, танцевали всем племенем, всей семьей, и к этому же вернулись и в двадцатом веке, когда человек почувствовал новый виток одиночества. Одиночества среди многомиллионной толпы. И именно поэтому тюремное наказание, то есть обречение на меньшее общение, урезание круга общения и  заточение в одном месте, есть одной из самых основных мер наказания для любого человека. А люди изобрели еще более изощренный способ, чем просто тюрьма или смертная казнь, они изобрели одиночные камеры – одиночки.
  В юности мы полны энергии и любви ко всему окружающему. И наша любовь к женщине, к родителям, к детям, это тоже заложенное в нас природой оружие против нашего одиночества. Природа сама толкает нас в объятия женщины или друга, привязывает нас к родителям и к детям, чтобы не дать зародиться в наших головах мысли, что все мы не похожи друг на друга. И чтобы спасти наш рассудок от мысли об одиночестве, которое сидит в нас, дремлет, ждет сигнала, а может быть ищет или торит себе дорогу в нашем сердце. Все для того, чтобы не дать понять человеку раньше времени, что одиночество это его удел, что это неизбежность, которая заложена в нас с самого рождения. А вся наша жизнь по существу всего лишь экстренные меры для того, чтобы мы не могли долго оставаться один на один с самим собой, со своей совестью, со своим внутренним миром. И таким образом природа оберегает нас, не давая  нам понять, что вся наша жизнь, активность, занятость, зарабатывание куска хлеба, продолжение рода, любовь к женщине или к родственникам, это всего лишь мираж. Это наркотик, и как любой наркотик  всего лишь забвение, забытье, являющиеся отвлечением от того главного что заложено в нас с рождения, от нашего одиночества.
 Да, природа сделала все для того чтобы не допустить наше сознание до этого открытия. Она разделила мир на две половины, мужчин и женщин. Она вложила в нас неодолимое влечение к противоположному полу, она дала человеку пытливый ум, чтобы он мог стремиться к целям, которые сам себе ставит. Она дала человеку почувствовать власть, силу, славу: тем самым давая самым одаренным из человеческого племени, а значит и самым близким к одиночеству и к открытию его смысла, людям, возможность укрыться от одиночества во всеобщей любви, во всеобщем преклонении, во всеобщем почитании. И действительно, разве не самые почитаемые, великие, сильные и покрытые славой представители человечества жаловались на  одиночество больше, чем все остальные? Да, не все из них делали это публично, или оставляли после себя откровенные мемуары, но наверняка все они были подвержены этому. Просто кто-то жаловался, а кто-то держал это при себе, не хотел, или считал неприличным, говорит об этом. И разве их одиночество было результатом их  славы, их величия или их власти?
Да, принято так говорить и думать, что со временем величие и слава, особенно прошедшие, порождают одиночество. Но разве безвестность или отсутствие  определенных талантов делает человека менее одиноким?
Разве маленький человек не испытывает те же самые чувства, что и сильные мира сего? И слава, и власть, и сила маленького человека может быть достигнута им, и достигается, на более маленькой территории, в более узком кругу, по более незначительным целям. Но разве от этого чувства маленького и великого человека могут разниться? Нет!
 Грандиозность или малозначительность задач, которые ставит перед собой человек, их достижение или неудачи не меняют человеческую натуру. Человек остается всегда человеком, а значит и его одиночество остается или зреет в нем так же как в любом другом. И глубина этого одиночества не может зависеть от заслуг человека, от его значимости для общества вообще, или для маленького общества, узкого круга людей.
Да, маленький человек может чувствовать его не так остро и может воспринимать его не так категорично так, как он никогда не был всеобщим любимцем, не пользовался вниманием большого количества людей, а значит не испытывал такого глубокого падения  с вершин всеобщего внимания  в бездну одиночества. Возможно, что его погружение в одиночество осуществляется медленнее и не заметнее для него самого, а поэтому бывает менее болезненным и менее контрастным, чем у публичного человека. Но оно все-таки происходит.
 Происходит, когда родители и супруги умирают, когда дети вырастают и покидают его, когда внуков можно видеть только один раз в год, когда их привозят повидаться из другого города. Происходит осознание или подсознательное понимание одиночества, запертости в своей хрупкой телесной оболочке, и это дает те же плоды, что у любого другого человека не зависимо от его прошлого.
  Пьянство, наркомания, гомосексуализм, сумасшествие, разнообразные фобии, увлеченность, одержимость, упорство – все это лишь способы ухода от одиночества. Все это лишь оружие против одиночества, это лишь методы борьбы с одиночеством и больше ничего. И это не единственные способы победить одиночество, они множатся, или вернее они всегда были разнообразны, но мы, обыкновенные люди просто не задумываемся над этим.
 Жители больших городов, наверное, часто видят в толпе людей пожилого возраста, которые разговаривают сами с собой. И большинство из нас воспринимают таких людей как помешанных. Но, наверное, это не так! Только одиночество может довести человека до такого состояния, когда среди миллионов людей человеку не с кем поговорить, некому высказать то, что требует его натура. Не с кем словом перемолвиться, как  говорили наши предки.
 Я думаю, что Робинзону Крузо или заключенному одиночной камеры Монте-Кристо сложнее было сойти с ума, чем человеку в многомиллионном городе, которому не с кем словом перемолвиться. Человек абсолютно одинокий всегда имеет надежду попасть к людям и тем самым удовлетворить свое безраздельное одиночество. А на что можно надеяться человеку, живущему среди миллионов тебе подобных и понявшему, что ни кто из них, ни один человек не хочет, не собирается или просто не может  пообщаться с ним, поговорить, просто выслушать? И тогда, чтобы не сойти с ума, а вовсе не потому, что он помешанный, человек начинает разговаривать с самим собой. Он приходит к этому единственному выходу легко потому, что каждый человек разговаривает сам с собой с самого рождения, но в молодости мы часто не слышим не только добрых советов, не только собеседника,   перебиваем его, чтобы сказать то, что мы считаем правильным и неотложным, часто мы не слышим самого себя. Одиночество помогает человеку услышать самого себя, понять самого себя, может быть удивиться самому себе. Но не каждый выдерживает или может выдержать это. Особенно если не видит такому одиночеству конца, или видит свой конец жизни, проведенный в полном одиночестве среди равнодушных и занятых собой людей. Именно поэтому оружие ухода от одиночества так разнообразно!
 Чем больше я думаю над этим, тем больше нахожу доказательств в пользу того что я не сумасшедший и что мои мысли имеют определенный смысл и направленность. Я вспоминаю книги, прочитанные мною уже в пору зрелости, и на ум всегда почему-то приходит Д.Карнеги со своими учениями и психологическим лечением  общества от беспокойства и страха за будущее. «Будьте всегда заняты…» - учит Д. Карнеги, и еще  настаивает, что человек должен жить в отрезке сегодняшнего дня, чтобы избавиться от беспокойства. Но он все-таки не отвечает на вопрос, почему  оно возникает это беспокойство?  Из-за страха перед будущим? Но что может  пугать человека в будущем? Голод, холод, неуверенность в своих силах, не уверенность в завтрашнем дне? Но почему людей так массово  пугали и пугают до сих пор эти понятия, если никто рядом не умирает от голода, от холода, от потери работы? Только ли из-за того, что не будет денег на существование, на то, чтобы прокормить семью, на то, чтобы выглядеть не хуже чем другие?
  Нет! Есть в этих массовых страхах что-то другое. Д. Карнеги  утверждает, что избавление от беспокойства придет, если вы будете всегда заняты чем-то. Однако он не говорит, что вы должны быть заняты тем, что принесет вам доход. И это кажется странным. Потому, что в стране, где зарабатывание денег является почти что религией, наравне со всеми вероисповеданиями, которые существуют на Земле, утверждать, что нужно просто заниматься чем-то не приносящим  денег это не только удивительно, но и парадоксально. Значит не все так просто в человеческой натуре, не все так просто в его страхах и  беспокойстве, природу которых человек  не может определить сам, и не может до конца понять. Раз лекарством от беспокойства, мучающего человека является исполнение чисто механической работы, или умственный процесс, направленный на что-то что может приносить деньги, а может и не приносить,  значит, источник этого беспокойства глубже, чем страх за свое благосостояние, здоровье, семью, или свое «лицо в обществе».
 Причем страх, от которого избавлял людей Карнеги, как выяснил он сам, часто является не обоснованным, предположительный, маниакальный. Это страх маленького ребенка запертого в темной комнате. Это страх девушки, что ее платье хуже, чем у всех на выпускном балу. Это страх студента, не сдавшего экзамен, и страх рабочего уволенного по сокращению с рабочего места на котором проработал половину жизни. А в сущности это тот же самый страх человека, сидящего в своей пещере и слышащего рык страшного большого зверя. Разве он боялся, что большой зверь может проникнуть к нему в пещеру через узкий и спрятанный им от посторонних глаз вход в его жилище? Нет, он боялся неизвестности. Он боялся того чего не мог понять, того чего не мог осмыслить, а именно одиночества среди этого враждебного мира. Одиночества наедине с природой, одиночества наедине с трудностями и опасностями, одиночества наедине с самим собой. Одиночества смерти!
  Одна из величайших  и самых читаемых до сих пор книг человечества, которая всегда популярна особенно у подростков это «Робинзон Крузо». Книга, рассказывающая о бесконечности и преодолении одиночества. И популярна она совсем не из-за того, что в ней человек побеждает самого себя, не из-за того что в ней описывается победа человека над стихией, как это нам объясняли и в школе и вообще объясняют литературные критики. Эта книга популярна и будет популярна особенно среди молодых  просто потому, что она рассказывает  о таинстве одиночества, которое присутствует в нас всегда, как таинство смерти, как таинство всего неизведанного и непознанного пока человечеством до конца. Страшно и непонятно! Но почему так захватывающе знакомо? А потому, что тоже одиночество: одиночество существования, одиночество борьбы и одиночество смерти.
 И именно избавление от этого чувства всегда прельщало людей  в объединениях, в которых проповедовали не только единение материальное, но и духовное. Именно это прельщает людей в разного рода коммунистических и социалистических идеях, и учениях разнообразных религиозных сект. То единение, которое напрочь, сразу, отметает одиночество, и жестко утверждает понятие «мы» в противоположность понятию «я». Вот поэтому эти секты и партии стали сейчас прибежищем для одиноких и может быть замученных, а возможно и озлобленных своим одиночеством людей. Но со временем это  жесткое «мы», как впрочем, и жесткое «я», и другие идеи, имеющие четкие неизменяемые критерии, пожирало отдельно взятое «я», и тогда отдельно взятое одиночество всегда вырывалось на свободу потому, что оно понимало, что так  одиноко, как и раньше только замуровано в строгие рамки, и посажено в ячейку огромного сейфа, набитого точно такими же  ячейками- одиночествами…
 Думая обо всем этом я иногда ловил себя на мысли, что, видимо, схожу с ума, или уже тронулся умом, но пока еще не сознаю этого, а если я сумасшедший, то видимо  и не осознаю никогда. И тогда я с тоской думал, что может быть, лучше мне было бы стать сумасшедшим, как Очкарик или как Борода. Наблюдая за ними со стороны, я понимал, что им во многих случаях намного легче, чем мне. Им легче свыкнуться и принять то, что их окружает. Они не испытывают страха от окружающего их мира так, как разум их повернулся таким образом, чтобы они могли воспринимать действительность естественно, привычно, без ненужных болей и страхов. Они тоже были одиноки, но одиноки по-другому. Я не знаю как, но их одиночество было другим, не таким острым, не таким пронзительным и не мешающим им продолжать жить и радоваться окружающему миру. Иногда они были счастливы занимаясь тем, что было необходимо для пропитания и других естественных нужд и не испытывали ни сомнений, ни несбыточных надежд. Но иногда, они напоминали мне нормальных людей, которые тоже заботятся о своем пропитании, ходят на работу, говорят о проблемах связанных с естественными нуждами, заботами о сегодняшнем дне, о потомстве, о работе, о зарабатывание денег, что, в сущности, является зарабатывание «на кусок хлеба», только другими методами и на другом уровне. Один стремиться заработать миллионы, а другой найти в помойке кусок хлеба, но для каждого из них это является задачей достойной его или, же задачей которую он может решить, а часто просто задачей, которую он может решить по складу многих обстоятельств. Что отличает их друг от друга? Уровень образования? Возможность или не возможность абстрактного мышления? Культурный уровень?
 Но где он сейчас этот культурный уровень? В чем он заключается? Неужели только в возможности перещелкивать пальцами клавиши на мобильном телефоне или на пульте управления программами телевещания?
 Мне было в пору, завидовать обитателям закутка! А я продолжал бояться. Бояться, вспоминая слова Пушкина: «Не дай мне Бог сойти с ума…» И поэтому я старался отвлечься, старался погружаться в придуманный мною самим мир. Мир, который оградил бы мое сознание от этой сводящей меня с ума действительности...