Когда

Когда женщины перестанут играть мужчин глазами,
Красотки неписанные провоцировать дуэли,
Задирать статус, думая, что их лишь не настигнет старость,
А те их ушами.
Поля не будут выжигаться, а расти цветы вдоль берёз
Недымных, возвышенных.
Луна окрасится в мёртвый, какой она и является,
А не любовный, живой.
Город не заменит звёзды, их перестанут считать,
А восхищаться.
Исчезнет бальзаковский возраст, жёны губернаторов
Стыдиться будут воровать перед народом,
Скитающихся от зарплаты до...
Прогнозы погод не врать, а Солнце, наконец, успокоится.

Когда вспомню на кого мастурбировал Дали Сальвадор в шкафу,
Сестру или жену, пока та занималась, на любовнике покачивалась,
И нарисовал «Великого…».
Воды не нарушат берега, а воздух очистится как изначально,
Без дымящих заводов сигар, днём в копоти, а ночью «гирлянде»,
Чтобы не врезались самолёты, озоновый слой выжигающие.
Любовь станет не по карману, т.е. бесценной, и слова её
Не на спиртной лести украсят и без того бездонный взгляд,
Строится не на внешней красоте.
Смерть не будет страхом, а наградой, ибо жить вечно невозможно,
В том смысле что сложно, так чтобы не прибегнуть к самоказни.
Войны перестанут быть всеобщей забавой, а политика инструментом
Вбитья в землю права... Научаться люди беря пример с муравьёв,
Или угодно – тараканов, уважать себя и свой дом.
Тревоги и надежды очистятся от пьянки, и сигарета не затушится
А просто её не надо, зажигать.

Когда день рождение друга не будет поводом для поиска
Объекта совокупления, на квартире снятой, глазами или ногами,
В дыму, музыке и бестолковой бесячки, где ценен только
Неработающий циферблат. Удобный выход на балкон,
Чтобы облювать прохожих без задумка.
И люди, знающие о нежелательном употреблении знакомым,
Закроют в веселье глаза, осуждая потом, например меня
За возмущение свинством, аргументируя, что ещё не знаю я жизни;
«Не видел, как подростки упиваются, а потом в туалете
С унитазом целуются. Не способен поддержать любой разговор
И подарки дарю как ботаник чудной», только и угорать
следует над которым...

Когда друг не будет завидовать другу, что тот танцует в медляке
С красоткой, возможно будущей подругой, оценивающей парня
По тому, как он оценил её духи. Говорящая любовнику по телефону,
Что одна, телом хвастающаяся, в танце, облизывая стену ягодицами
Или так, за столом, нога на ногу, как львица, закатывающая
Свои пластинки.
Да, у прекрасного утончённей вкус в музыке, и всё что они заказывают
По определению – на слух приятно. Но он обнимается, лаская серьги,
Внюхиваясь в плечо, там, где закручиваются ванильные волосы.
От света затушенного или фантазии, но показалось, что они целовались,
Носиками стукаясь,  друг другу спуская мысленно одежду ниже пояса;
У неё джинсики украшенные блёстками, подчёркивающие умеренно
Стройные формы.
Обмениваться телефонами, об интересах хвастаясь, в музыке растворяясь,
Её имитации, ловя ритм, жестами и качанием...
А первый, зная обрезанность нормальности второго, не внедрит
Концепцию ускорения, единственную заслугу ХХ века, ненависти
В замедленный разум, неопьянённый по причине
Закодированности природой, отчуждённый, и после не скажет:
«Ох, как всё мне понравилось...», и реже зайдёт, забрав лишь зарядку,
Или рассказав как ему тяжело, отбивая атаки ревнующих,
Разрабатывая моими мозгами планы, нападения, защиты, уничтожения.
Когда спустя неделю, а до этого ни звука, сообщение в «агенте» от знакомого:
«Мы на выходных собираемся тем же составом, сможешь подойти?».
Ну да, проверка посещаемости как... Или на вшивость... для массовки.

Когда, не смотря на конфликты, за спинами и в спинах и животе,
Я искренне пожелаю близкому счастья, а не буду остроумно доказывать
Как на жизнь личную мне плевать, переводя стрелки агрессии
На гниль, затыкающую мне рот, когда о пьянстве рассуждал,
И теперь бодаться решил за власть над, друга уже девушкой.
Прочих поливальщиков масла, миллионеров, хакеров,
Электронщиков, всяких...;
Дай Бог, чтобы ещё и Диана не обманывала,
Когда любовник-музыкант отведёт на крышу под закат.
И греть уши начнёт, той и использующей его для обогащения,
Убиения времени или галочки.
Любовь – хрупкая конструкция, поддержат её только двое,
Традицией пусть: женщина шея, мужчина голова,
но не прогулками когда хорошая погода.

Когда в тонированном стекле такси не увижу червяков, а людей,
Знающих, где живут и ради чего, вне запрограммированных тем,
И из магнитолы не зазвучит матерный рэп, как явление
Увеличения эго над запасом слов.
Не спутаю прожектора  на заброшенном здании с той же Луной,
Разливающей свет в облачной мгле.
Когда фонарики баров не отвлекут от светил небесных,
И группа людей у дверей их не заставит чувствовать себя ненужным.
неактуальным что-ли...

Когда любой человек на Земле, пожелавший увидеть хоть раз
Пустыню с перекати и жаждой, каньон над ним с орлами,
Без финансовых оснований, туда на вертолёте, как турист
Хоть на час слетает.
Красноречие не в речи, а в стихах проявится, чтобы не мозолили вокруг
Да около энциклопедии ходячие.
Зеркало не обманет, а функцию исполнит адекватную
Расширения пространства. Одиночество исчезнет взамен на двоеночество.
Не буду дёргаться под Яна Кёртиса и его радиоволны;
И так без него как кукла изгибаюсь, увидев мидриаз
В логорее, и заканчивая сроком в каталепсии, защитной атаксии
Из-за апатии... Гиперестезии, отсюда и вербигирация; так недалеко
И до афазии, брадикинезии, брадилалии –
вот она, моя припадническая аура, афоничная.

Когда люди, знающие меня два дня, не назовут идиотом,
И не поступит «заткнись»,  «кто бы тебя побил…»,
И хоть ради Бога поймут, что недолго мне осталось,
И сделают вид, я, как и они.
Когда настроение не зависеть от времён года, если не сдувает,
И прослушанной композиции: «Halcoyn» не включит в паузу, на 6 мин.
Ночью, часов освобождения, закроет веки и родит тела движения,
Точечное изображение, мигающее, не участников группы «Orbital»,
Их истории подвигов и падений, а вибрирующих колонок.
Затем откроет из чувства, что прошла вечность,
Но на самом деле секунд 10-ть.
И трепет холодный заезвится сначала в правом лёгком,
Раскрутится до мозга, остановится в сердце голодом,
И ногах потом, стягивая вниз потолок, фарами проезжающими, моргая,
Осветляя паутину ветвей; включённый свет в туалете провёл луч
От шкафа открытого что по «Фэн-шуй» опасно для души,
До окна, углом в 90 гр., делая объём стены относительно пола.
Будто в квадратиках нахожусь, ужасном неспящем состоянии,
разрушаюсь сам.

Когда оставив сумку задних левых перемен, где нибудь на улице,
Кривой побегу, вдыхая снег, и отдавая пар, дорогой скользкой,
Против машин и возмущающихся всяких там.
Одна «мазда» собьёт или лучше – «ауди».
Кровь на лобовом, но встану, преодолевая боль, устремлюсь дальше,
Расправив руки исцарапанные, закричу, аААаааААаАААаАаАААаАА!
В лучах уходящего за пасмурность, огненный глаз создателя,
Упаду, не признав тяготения, отдав тело обществу-дьяволу,
Взамен на освобождение.

Когда в могиле скроюсь под крестом деревянным,
В треске земли влажной, ненавистники придут, захлопают.
От радости или так, виду ради, жалости маловероятно,
Не самоуверен, нет, но каждый же сам себе...
Закон и правила опускающий, метафору «мы живём, да и ладно,
Пока воля на то есть космоса»,
И возглавляющий мудрость народную «для думающего жизнь – комедия,
а чувствующего – драма».
А в сути все мы обезьяны в разной степени это осознающие,
Животные, как и прочие, млекопитающие и беспозвоночные,
Временно бултыхающиеся в точке бесконечности расширяющейся,
Затем сужающейся и обратно, но к тому времени уже не будет нас.
Нет, я не дарвинист, но подтверждают ископаемые.

Когда объединятся люди, и не только в команде по «Counter-Strike»,
Во Франции бастующие не потребуют жизни лучшей,
В то время как в России довольствуются не лучшей,
Или хуже – голод в Африке.
В правительстве ворьё укротит наглость, мало им бедности в народе,
Да ещё и полицией хотят ограничить права, буквально в мае.
Из армии не возвратятся мужчинами после офицерского впихивания.
На остановке не раздражать мамаши с детьми неожидаемыми.
Моего одногруппника Матвея за спиной всем составом не подведут
Под урезанного индивидуала замкнутого, а скажут – нужен ты стране,
Как и мы.
Друг не скажет, что не даст мне повеситься, верёвку лично обрежет,
Но как только откажусь участвовать в его группе,
Её на шее и не заметит...
Стану дятлом с американскими мозгами, это лучше чем
Качаться на стуле, размышляя о «никому не надо»,
А шататься в залах роскошных, неродных, где искусство ценят хоть.
К чёрту мнимую родину! Мой дом унитаз устроенный так,
Что неслышно падает испражнение как. Но возможно и Земля.
Водители пропускать на зебре будут не из-за высоких штрафов или
Хотя бы пропускать, и там где нет знаков у школ, больниц,
Детских садов, безфонарных.
На вопрос наступит ли конец в 2012-ом, не ответят «да скорей бы».
Или «в контакте»: какие вы видите во мне недостатки, не возмутятся
Ответом: слишком много пепла и чёрно-белого...
Желание отсутствовать, не рождаться.
И не слезиться радостью от подарка – цветочка от бота.
Пары влюблённых всем видом не покажут одиноким:
Смотрите и завидуйте; или девушка, оставшись одна,
Без половинки, не расплачется у всех на виду, жалуясь и страдая
О том, одиноко ей как, доказывая свою развитую чувственность
В отличие от остальных «малодушных».
Вместо того чтобы спросить, ну как ты...
Зима, наступающая на уши и горло, еле заметным расплывом света
На краях веток острых, скрывшихся сопок за дымом
Или чёрт знает чего, болью в голове, занятых мозгах,
Но как назло свободного тела, несмотря на выпитые горсти таблеток,
Без денег и стипендии, прыгаю с копейки на копейку,
Тешусь списанными книгами из падшей библиотеки.
Запираюсь в одеяло, окном раздавленный, мечтаю услышать голос
Старческий, хотя не надо... Тишину лучше дай, чёрт или ангел.

Когда сосед, занявший деньги, их по общению отдаст,
А лицо привыкнет к ветру, режущему слух и сдавливающему затылок,
Останавливающему жизнь капель, замёршие «яблоки»,
Через них всё кажется извидом исцарапанного стекла, осколков уже
Оставшихся на асфальте.
Вечером снег, выпавший на месяц раньше, на ещё зелёной траве
Не впитает жёлтый от столбов и не будет ложного мнения,
Что за окном тепло. И если прикрыть ладонью белые наросты,
То можно представить, что лето не ушло ещё, а небо не покажется
Предповерхностью океана втягивающего, где нужны крылья туда,
В ложе пугающее неизвестностью Творца.
Голубей не спугнёт голодная собака и уборщицы ворчливой
Небрежная метла, а пассажиры в автобусе
Не станут извиняться по десятку раз за то, что рубль не додали.
Или контролёрша-идиотка не закричит на мальчугана
Нечаянно её место занявшего.
Подкорковые области не отделятся от больших полушарий мозга,
Разрывая связь между эмоциональной сферой
И инстинктами, порождая сумасшедших.
Когда в источниках информации задубеет детская порнография,
И не будут якобы умные дяденьки с университетов и тронов царских,
Разглядывающие языкасто девушек, диктовать
Новосложившимся талантом как писать и где запятые ставить
И рифмовать; не брав взяток, услугой влагалища или бумажкой.
А болезни не лечиться, а пониматься.
И человек разделённый лучом, светиться.
Подражание не будет позором, а способом существования,
Тоже самое и с плагиатом: если человеку нравится так,
Ну и ладно... Бог с ним и Дьявол в его таланте,
Главное голову с плеч не теряйте, чтобы наклонить её
над могилами родных и выглядеть хорошо в смертной обители.

Когда сны в разных интерпретациях не сведут меня с умами,
Которые считал друзьями, во дворе их ненавистной пятиэтажки,
Или у порога с улыбающимся хозяином, будто ни в чём не бывало.
И эти же образы, издевающиеся, не переоденут меня в женщину,
В бикини ли голышом сам с собой занимающимся...
В магазине у витрины не обнимет со спины какая-то там и не скажет,
Какой я красивый, бородка острая, скулы, подбородок, густые ресницы.
У киосков не будет лежать труп, накрытый как надо, из не кровь разливаться,
А рабочие с завода мимо проходить в обсуждениях,
будто ничего и не случилось.
И над ним как мухи летать правые органы.
В школе учителя не давать точную калькуляцию взимаемых
С родителей средств.
Когда мама не терять нерв, доказывая силу наследственности
В больнице в то время когда один я.
И другие биологическую связь, а воспитывать.

Когда стрелки обернутся вспять и одна появится возможность
Детства глупости исправить: кидание дома творчества
И прогулы русского языка, накопления, друзей игнорирование
Подружек, любовниц там, черчения, жены из комплексов
И частиц идеала...
Каждый второй страны наркоман заимеет гарантию дожить
До следующей весны,
И учить друг друга перестанем, а у природы учиться.
Поэзия не станет средством побега от чувств, а их сохранением.
А контингент  критиков не представлять несостоявшихся и подростков
13-и летних неконструктивных, стебающихся.
Когда они же реализовываться начнут не в «The Sims 3» с дополнениями.
When языки и мышления без угрызения станут united,
И не будут мерещатся зрачки в двери.

Когда в один прекрасный день надену простыню как накидку крестоносца,
Уйду из дому и отправлюсь в кругосветку навестить народы,
В их городишках, сёлах и ночлежках, особняках, избушках.
И братьев меньших видов разных, в лесах, горах, пещерах, степях,
Холмах и трущобах... Однажды вернувшись под звуки ручья
Или воя, в квартиру пустующую, или ранее съемся,
На берегу чернеющего моря, озолоченного сначала в тумане восходом,
Затем доведённое в цвете до идеала: голубое, оранжевое и скалы...
И выделяющимися чайками, небрежными мазками.
И снизятся церковные обороты из неверующего, под
всплесками птиц у дома.

Когда вы мне покажете страну, а не флаг, Медведева или слово из 6 букв,
Прочтёте эти строки и вне наук, теорий, гипотез, знаний
На миг откажетесь ото лжи, и скажете, а в чём-то он прав,

                я буду немного счастлив...