(продолжение статей «Чем закончится очередная реформа медицины?» и «Экономические причины поражения социализма в СССР»)
Был такой замечательный ленинградский ученый, кстати, кандидат технических наук, А.П.Рещиков, капитан первого ранга, преподаватель военно-морского училища, который прекрасно разбирался в экономике, пытался в середине 90-х защитить докторскую диссертацию на некоторых ошибках Маркса (на Солнце тоже бывают пятна), но его не поняли.
Частенько печатался в ленинградских газетах. Причем, с прекрасным чувством юмора.
В 1991 году написал статью "Какова стоимость того, что ничего не стоит?" Не знаю, была ли она напечатана, но мне он подарил рукопись, содержание которой и сегодня более чем актуально.
Он пишет о том, что в социалистической экономике не может быть никаких денежных расчетов между предприятиями, никаких рыночных отношений, ибо все взаимоотношения определяются плановыми органами. В соцгосударстве не может быть никаких налогов на предприятия, на зарплату трудящихся, не может быть никаких прибылей и убытков. Соцпредприятия не могут торговать друг с другом (торговать внутри собственности нельзя), они не могут быть нерентабельны, не могут быть банкротом! И, тем не менее, предприятия торгуют, платят налоги, получают прибыли и т.д. По крайней мере, в этом уверены их руководители.
В чем же дело? Маркс, Энгельс, Ленин, да и остальные ученые экономисты того периода категорически отвергали возможность сохранения товарных отношений в экономике, основанной на общенародной собственности. Но вот Ленин умер и …
Первые «руководящие» высказывания, противоречащие теории научного коммунизма, относятся к январю 1932 г., когда председатель Госплана В.Куйбышев на 17-й партконференции объявил: «Экономические предпосылки социализма, как первой фазы коммунизма, таковы, что по необходимости сохраняют свое значение и советская торговля, и рубль, и хозрасчет…». Его поддержал председатель ВСНХ С.Орджоникидзе, а затем и Сталин.
Шоковое состояние экономической науки после этих «руководящих указаний» длилось долго. Ведь мало было просто выразить согласие: надо было развивать эти мысли в своих работах, выступлениях. А как развивать то, что абсолютно противоречит теории и здравому смыслу?
В конце концов, наука остановилась на двух объяснениях возникшего противоречия. Признавая правильность сделанных основоположниками марксизма-ленинизма выводов о несовместимости социалистической экономики с товарно-денежными отношениями, наука «объяснила» необходимость сохранения этих отношений (то есть, товарного производства) тем что:
-во-первых, практика соцстроительства показала необходимость этого шага;
- во-вторых, социалистические товарно-денежные отношения принципиально отличаются от капиталистических, даже не имеют с ними ничего общего!
К счастью для страны этот антинаучный бред в течение тридцати лет не пересекался с практической экономикой: профессора и академики изощрялись в словоблудии, а народное хозяйство развивалось по планам, основу которых составляли натуральные, а не стоимостные показатели. Ученые того периода знали, как должно быть, но были не в силах отменить выводы руководителей страны, поэтому просто старались не мешать своим «антинаучным» вмешательством. Но время шло, уходили из науки и жизни те, кто знали, и приходили такие, кто учился по работам, написанным в соответствии с указаниями руководителей, для кого эти указания стали основой, в которой они уже не сомневались. И когда в начале 60-ых нашему партийному руководству была подброшена идея о практическом внедрении товарно-денежных отношений в экономику, о переводе всего народного хозяйства на хозрасчет, о приоритетном планировании стоимостных показателей, экономическая наука дружно поддержала это начинание.
И страна двинулась к своему концу.