СТЕЛЛА ПАРАЛЕС - http://www.proza.ru/avtor/stellamuse
ПЯТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ «ПО ТУ СТОРОНУ ЖИЗНИ» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВСМ «ВЕЛИКИЙ СТРАННИК - МОЛОДЫМ»
Вначале мне здесь даже понравилось.
Истертые временем скалы, повисшие в неподвижном бледно-сером воздухе. Ни дуновения ветерка, ни звука – абсолютный покой.
А мне и хотелось покоя. Я свернулась калачиком, закуталась в мягкие перышки крыльев и приготовилась уснуть в удобной ямке, будто специально для меня устроеной на поверхности уступа.
Но сон не шел. Здесь не было солнца, и не было луны. Не было дня, и не было ночи. Да и времени не было тоже. Как можно узнать, сколько прошло времени, если ничего не меняется? Если все, что тебя окружает это давным-давно потерявшие цвет каменные глыбы, поднимающиеся из ниоткуда к равнодушному, блеклому небу?
Ах, да – на скалах застыли неудачники, выбравшие, как и я, отстойник жизни. Иногда откуда-то сверху опускается бледная капля света. Снижаясь, она облекается плотью - полупрозрачной и такой же бесцветной как и все вокруг. А из плоти показываются кончики крыльев, которые выпадают из неё как нож из ножен. Только очень-очень медленно. Потом они расправляются веером и вновь прибывший, планируя неуверенно, занимает свое место на свободной каменистой площадке, чтобы погрузиться в тяжелые и бесконечные размышления.
А что еще остается делать в таком месте?
Память снова и снова возвращается в то время, когда он еще любил. Или, по крайней мере, делал вид, что любит.
Когда от нежности было трудно дышать, когда не хватало ночи и утром было невозможно расстаться. Когда я знала, что до вечера он сто раз позвонит и скажет снова про то, как скучает и как хочет меня увидеть.
Мы мечтали о малышке. Нет, он мечтал о малышке, похожей на меня, а я хотела мальчика. С такими же темными, глубокими глазами, как у его папы.
А потом его нежность ко мне стала таять, а мне её стало не хватать. И я стала за ней тянуться. А его это начало раздражать. Баланс нарушился и все начало разваливаться, как домик из песка под занудным ливнем. А может, это был не ливень, а мои слезы?
Я плакала и не понимала, как мне жить дальше. Как вернуться из сказки, которую он мне дарил, в серые будни. Где нет его, где пусто. Как пуста моя душа, в которой не осталось ничего, после того, как он дал жизнь кому-то, но не со мной. Связал с другой свою судьбу. Лишил меня надежды.
Я одна и никто не в силах понять мою боль. Друзья, подруги, мама. Они не пережили такой любви и такой нежности. Они не знают, как это больно.
Когда ты уверена в том, что ничего хорошего у тебя в жизни больше уже не будет. Потому что без любви жизнь пуста, а так сильно полюбить уже не получится.
В ванной тепло. Если закрыть глаза, то не видно, как под пеной вода буреет. Особенно, если после череды бессонных ночей ты принимаешь коктейль из снотворного, валерьянки и много чего еще.
Из крана капает вода и отдается гулким эхом где-то на задворках сознания, которое меркнет, увлекая в глубокий и мутный сон.
В этом сне я некрасивая. Бледное, синюшное лицо. Страшная, бурая вода. Чужие люди достают из ванной мое обнаженное тело и брезгливо его пакуют, чтобы навсегда увезти из квартиры. Мама, бедная мама. Сердце рвется от жалости к ней. Она воет в голос, моя несчастная, разом постаревшая мама. На кладбище она падает на колени прямо в мокрую, раскисшую от дождя глину и тянет руки к гробу. Её оттаскивают от ямы.
А его нет. Он не пришел.
Я ищу его и нахожу в объятиях моей знакомой. Не подруги, нет. Просто знакомой. Он ласкает её так же чувственно и нежно, как когда-то ласкал меня. И то, что я принимала за моменты величайшей близости, происходит сейчас между ними - в той же последовательности, с тем же накалом.
Интересно, с женой у него было все точно также?
Я хочу подойти к ним, но меня отрывает и тащит куда то с огромной скоростью. Я ничего не вижу, а в ушах нарастает дикий гул. Как будто меня засасывает в трубу огромного пылесоса.
Совершенно неожиданно темнота кончается, и я зависаю в белесой пелене. Она принимает серо-голубую окраску, а я покачиваясь, как перышко, опускаюсь все ниже и ниже. А потом у меня за спиной разворачиваются легкие крылья. Я взмахиваю ими слабо, но и этого достаточно, чтобы услышать их звук за спиной, отдаленно напоминающий свист скакалки, упруго вспарывающей воздух.
Где-то очень далеко девочки прыгают в скакалки, ощущая в себе такую легкость, что кажется можно оторваться от земли, которая по весне покрывается молодой и сочной травой. А по этой траве мамы ведут смешных, неуклюжих малышей, делающих свои первые шаги в этом мире, улыбаясь и ожидая от этого мира прекрасного. И мир щедро им дарит свои краски, и звуки, и запахи. Их бесчисленное множество и картинки сменяют одна другую, как в каллейдоскопе.
Но только не для меня.
Для меня все уже закончилось и я могу только сожалеть о содеянном.
О том, что я подписала смертный приговор не только себе, но и своей матери, которая так и не пришла в себя после инсульта и тупо ожидает развязки, и своему так и не родившемуся ребенку.
О том, что уже никогда в жизни не будет у меня ни рассветов, ни закатов. Никогда я не посижу на берегу вечерней реки. Не услышу дурацких сверчков. И ветер, что шумит в листве, не коснется моего лица своим дыханием. И запаха этой молодой листвы, омытой весенним дождем, тоже уже никогда не будет.
Будет бесконечная серость с торчащими в ней зубьями скал. И выброшенные в этот остойник души, которые раньше времени простились со своими телами.
Я безумно устала постоянно кружиться в собственных мыслях, тонуть в жалости к себе и к матери, и бесконечно раскаиваться в своей глупости.
И когда это кончится, я не знаю.
Время от времени один из нас отрывается от скалы и поднимается вверх. Он поднимается не по своей воле, судя по тому, что крылья его висят безвольно и с них осыпаются мелкие, легкие перышки, которые белой мукой оседают на скалах.
А потом эти крылья пропадают, словно кто-то потянув за ниточку, распускает и крылья, и того, у кого они были. Остается только маленькая светящаяся точка. А потом пропадает и она.
Наверное, когда нибудь у меня будет другая жизнь, если я до неё дотерплю.
Хотя, о чем это я. Другого выхода, кроме как терпеть, все равно нет.
Я пробовала опускаться вниз, но воздух становился все гуще и тверже, и в конце концов сквозь него уже нельзя было пробраться. Приходилось медленно выбираться назад, испытывая отвращение к этой тягучей субстанции, что засасывала в себя и лишь отдаленно напоминала воздух.
То же самое происходило, если я пыталась пробраться наверх.
Остается только сидеть и ждать. Ждать, что когда нибудь наступит мое время, и я потеряю эти тяжелые воспоминания, и они перестанут меня терзать. Я забуду боль моей матери, которая рожала меня в муках, не ведая, на что я её обреку.
Но я очень и очень сильно постараюсь запомнить, что все поправимо, кроме смерти. Пусть мне оставят это знание в следующей жизни.
Пожалуйста.