Комиссия по загранкадрам

               
                Эпиграф.
                На базе добровольных народных дружин движения 
                «Наши» по борьбе с оппозицией создаётся
                всероссийская сеть дружин. Её организаторы намерены
                за три года объединить 100 000 неблагополучных    
                подростков.

   Навеяло… Середина января  80-го. Мы с приятелем поздним вечером возвращаемся из рыбпорта; он в свою общагу, а я в гостиницу - межрейсовый дом отдыха рыбаков «Ветрунге». Идём – никого не трогаем, у гостиницы расстались - он свернул налево, а я… а мне понадобилось ещё что-то спросить у него напоследок. «Саня, погоди!» - крикнул я ему вослед. И услышал сзади:
  -Чё орёшь?!
-Тебе-то что? - отмахнулся я.
-Чё? Ты чё - борзый, чё - ли?- и чужая рука рванула за плечо.

    Оборачиваюсь – четверо, рожи вполне дебильные, типичные пэтэушники, лет по 16-17, портвейном за рубль ноль две от них на метр разит, но на рукавах - красные повязки, дружинники, значит. Совсем другой расклад, точнее статья. Была бы просто шпана - закатал бы в лоб одному и постарался слинять, в крайнем случае отметелили бы немного ввиду численного превосходства, а вот оказать сопротивление ПРЕДСТАВИТЕЛЯМ ВЛАСТИ – го-о-ораздо более чревато. Приятель, обернувшись на мой оклик и увидав, как меня за грудки берут, засучив рукава, подлетел из темноты на выручку… и тоже кулак опустил. Попытались мы было по- хорошему разойтись, мол, чего вы прицепились, мы же ничего не натворили, а им, видимо, хотелось покуражиться, стали нас допрашивать да милицией пугать. Насчёт милиции мы особых иллюзий не питали, но в тот момент показалось предпочтительней беседовать с каким-нибудь дежурным сержантом, чем с неадекватными подростками. Да и пошли, говорим, в милицию, там разберёмся.

    Привели эти пацаны нас в опорный пункт, благо недалеко, сидел там  красномордый капитан, перекинулись они между собой о чём-то по литовски, капитан написал акт-прОтокол, сунул нам подписать и объявил:
 -С вас штраф по десятке.
-За что? - изумился я.
-Было бы за что – я бы выписал по двадцать пять,- вполне резонно заметил капитан.- И попробуйте только не заплатить! Сообщу на работу!
 С тем и вытолкали нас в шею, и поплелись мы как обос… оплёванные.

   -Слушай, - говорю я приятелю, - я завтра с утра домой уезжаю, у меня отгулов две недели, а ты заплати этот несчастный штраф. Если к ТЕБЕ на работу из милиции «свинья» придёт, то там только посмеются, в судоремонтные мастерские такие бумаги небось через день приходят; а вот МНЕ этот казус может дорого обойтись…

  …Через две недели, вернувшись из отгулов, я зашёл в общагу и узнал, что приятель и платить не стал, поскольку уже на следующий день из милиции сообщили о происшедшем.

   С плохим предчувствием поехал я в базу… Зашёл в механо-судовую службу к инспектору своему, Перепёлкину:
  -Здрасьте, Юрий Алексеич! Из отгулов я, дайте пароход, в море хочу.
  Перепёлкин, глядя поверх очков, заулыбался:
-Сначала сходи в отдел кадров, Светлана Александровна тебе расскажет, что дальше делать, а уж потом насчёт судна будем беседовать.
-А что случилось? - прикинулся я дурачком.
-Иди, иди, - махнул он рукой. - Света тебе всё объяснит… дебошир!

   Светлана Александровна, инспектор отдела кадров, увидав меня, тоже заулыбалась как племяннику:
-Вот тебе лист бумаги, пиши объяснительную, как и с кем ты там возле «Ветрунге» дрался.
-Да не дрался я ни с кем! Так, недоразумение вышло!..
Светлана Александровна, точно как и Перепёлкин, рукой махнула:
-Это ты будешь на комиссии по загранкадрам объяснять, а мне оно не надо. Единственно могу посоветовать – пойдёшь на комиссию, одолжи у кого-нибудь пиджак с галстуком, а джинсовый костюмчик сними. Поверь, так лучше будет.

   Почесал я репу -  что писать в объяснительной? Обычно-то как пишут: две строчки - я такой-сякой напился тогда-то и с тем-то и больше не буду, простите негодяя. Но я-то за собой никакой вины не чувствую! Взял да и накатал на целую страницу, как всё было, вот как сейчас примерно и отдал Свете.
   
   Комиссия по загранкадрам – это был такой специальный внесудебный орган для расправы… для разбора различных мелких и не очень проступков моряков  загранплавания. Насквозь незаконный, как я теперь понимаю, но права имел нешуточные. Поругался ты, к примеру, с женой – тебя на комиссию и выговор. Привёз из-за границы Playboy и плохо спрятал – лишение визы; (и скажи спасибо, что не расстреляли, чего ты, каз-з-зёл, вполне заслуживаешь!) Могли и уволить, но для этого нужно было совершить нечто вовсе уж запредельное, типа драки в инпорту.

   Вот на такую комиссию угодил и я. Собралось нас человек десять бедолаг, кто с вытрезвителем, кто с контрабандой, кто просто на проходной с бутылкой водки попался. Все по очереди ныряли в кабинет, где заседал ареопаг, пять минут разбор полётов, и редиску «оформляли». Я последним зашёл. За длинным столом сидело этих комиссаров человек пятнадцать; посреди кабинета – табуреточка, на которую мне секретарша любезно указала – садитесь, мол. Я сел, мне вопрос:
-Расскажите нам, что там у вас произошло?
-Так я же в объяснительной всё написал! - пискнул я.
Секретарша:
-А чой - то вы сидите? Вы встаньте!

  Приёмчик, надо заметить, нехитрый, но весьма действенный. Я встал, и из головы напрочь всё вылетело, кроме одной мысли: «Зачем усаживали?»
-Так мы вас слушаем,- морщась словно с  похмелья, произнёс председатель.
Я обвёл взглядом всю эту шоблу и заметил, как Перепёлкин, сидящий там же за столом, еле заметно мне улыбнулся и подмигнул. Приободрившись от этого, я попёр в дурь:
-Знаете что, я вообще не понимаю, зачем меня сюда пригласили! Ни с того ни с сего какие-то нетрезвые дружинники хватают, волокут в милицию, там штрафуют, что это за порядки, советскому человеку что ли уже и по улице пройти нельзя?

    Похоже, они смутились. И судить не за что, и не судить нельзя. Начальник отдела кадров Мусулас по кличке «Фашист» бросился спасать положение:
 -Может, вы сами пьяны были?
-Если бы мы были пьяны, нас бы отправили в вытрезвитель, - парировал я. Главный инженер, известный любитель коньяка, согласно кивнул головой. И ещё несколько человек опустили глаза.

   Секретарь комитета комсомола встрял:
-Вы учитесь?
-Нет, - отвечаю.- Недавно училище закончил, хочу практики набраться, потом, может…
-А почему вы не в партии?

  О вопросец! На первый взгляд простенький, но надо знать, как ответить, чтобы им ПОНРАВИЛОСЬ! Скажешь - недостоин, спросят -а за границу ходить достоин? Скажешь – собираюсь вступить, спросят – а почему в милицию попал? Скажешь - и вступать не собираюсь – спросят - ты что, гад, партию за говно держишь? Я что-то промямлил, мол,  работаю над собой, а там будет видно. Самый идиотский вопрос задал председатель профкома Анисименко – почему я до сих пор не женат? Тут уж сами члены комиссии засмеялись беззлобно:
   -Ну-ну, парень ещё молодой, всё впереди, - прогудел начальник второго отдела Шмаков. -Я думаю, объявим ему замечание, и закруглимся.
Секретарь парткома Сергеев возмутился:
-А не слишком ли строго? Дело – то выеденного яйца не стоит!

  Следует заметить, что Шмаков с Сергеевым были лютыми врагами. Они никак не могли выяснить, кто из них главнее в базе. И если до этого, вынося стандартное решение по типичному проступку, как-то - попадание в вытрезвитель, споров не возникало, то из-за меня они сцепились. Секретарша, округлив глаза, злым шёпотом велела мне выметаться и ждать в коридоре. Я вышел, моряки спрашивают:
-Ну что?
-Не знаю, - говорю. Или визу закроют, или вообще уволят нафиг!
Ребята посмотрели на меня почему-то с уважением, тут выглянула секретарша и снова пригласила меня в кабинет. Объявили приговор - ограничиться беседой. Большинство, видимо, поддержало Сергеева. Да и то сказать – в комиссии были в основном бывшие моряки, люди неплохие, кроме, может, пары-тройки дураков на АДМИНИСТРАТИВНЫХ должностях, искренне уверовавших в своё право судить других. Ведь, как известно, если человек не может работать механиком, штурманом или матросом, он устраивается в профком, партком или комитет комсомола.

  …Думаете, на этом всё закончилось? Фигушки! На следующий день я снова предстал перед Перепёлкиным и попросил направление на судно. Он оценивающе глянул и предложил:
-На 210-й пойдёшь? Отход через два дня.
-На Балтику, что ли? - сразу смекнул я. - Не-е-е, не пойду!
 
(У нас в базе было четыре парохода болгарской постройки,  МРТР-210 «Миния» один из них. Корпуса у них были слабенькие, поэтому в океан их не пускали, а шастали они по Балтийскому морю, ловили треску, кильку, салаку. Заработки на Балтике были плохие, валюта вообще не шла, поэтому туда посылали штрафников. Между собой мы так и говорили - на галеры сослали).

   -А куда ж ты хочешь?- насмешливо спросил Юрий Алексеевич.
-На юг, - с недоумением ответил я. Что смешного-то?
-Слушай, - вопросил инспектор, - ты на комиссии по загранкадрам был?
-Был…- моё недоумение возросло.
-Значит, пойдёшь на Балтику!
-Но меня там оправдали!..
-Ты…на комиссии…по загранкадрам… был?
-Был!
-Значит, пойдёшь на Балтику!!!

   А я упёрся рогом - не пойду и всё, делайте что хотите! Перепёлкин задумчиво побарабанил пальцами по столу и неожиданно легко согласился:
-Ладно, хрен с тобой, раз ты такой упрямый. Пошлю я тебя на юг. Сейчас, правда, судов нет, были два, да я уже нашёл третьих механиков… пока ты по милициям шлялся. Посидишь в резерве, а в мае экспедицию в Анголу посылаем…- и выжидательно посмотрел на меня.

   Я быстренько прикинул – февраль-март-апрель в резерве на берегу, зарплата-90% от оклада, итого около ста рублей в месяц и сиди в гостинице, и каждое утро в базу, а там куда пошлют, то ли в колхоз, то ли на ремонт на подмену, то ли рассыльным.
 
   -Ладно, Юрий Алексеевич, пишите на 210-й. Умеете вы убеждать.
-А то! - заулыбался Перепёлкин.- Вот сразу бы соглашался. Ну, подрастёшь - поймёшь, что покладистых судьба ведёт, а упрямых тащит.
-Но только на один рейс!
-Конечно-конечно!

   Потом-то я понял, что Перепёлкин засунул меня на это судно не ради наказания. Просто ему надо было хоть кого-то направить. Никто ж не хочет, а тут случай – один механик попал в милицию, и вот уже вроде и причина…
 
 …Вместо одного рейса я пробыл на Балтике два. В мае Перепёлкин извиняющимся тоном сказал, что с кадрами совсем плохо, сезон отпусков, ну некем меня заменить! Да я особо и не настаивал. Судно было хорошее, команда тоже, заработали на треске неплохо, я за три месяца получил полторы тысячи рублей. Но вот второй рейс на салаке сгорели…Заработал шестьсот, а пропил восемьсот…Раз в неделю заходили в порт на сдачу, а там - сами понимаете… Капитан там был ба-а-альшой оригинал! Впрочем, это уже другая история.